Байтуганские байки у костра. Вступление

«Я люблю родину. Люблю её странною любовью: 
кабы степь ночью не дрыхнет — и я глаз не сомкну, 
поднимется гусь над плёсом — и я за ним тянусь...»

«Охота – не добыча, а зовуха. Зов крови, зов леса, зов степи – от земли до небес».
— И. С. Тургенев (как слышалось у костра) 

«Наш брат-охотник – он не стрелок, а бродяга с душой. То ли философ, то ли балбес, а в целом – дитё степное…»

«Охота – не школа, а поприще. Где терпение – патроны, а зоркость – ружьё». 
— С. Т. Аксаков (по-байтугански)

«Охота – не забава. Это когда ты и зверь – на равных. Глаза в глаза, душа в душу, и между ними – одна пуля да судьба». 

«Настоящий стрелок не тот, кто в десятку бьёт, а тот, кто знает, где тетеря ночует». 
— Л. П. Сабанеев (как толкуют в Байтугане)

«Кому охота – потеха, кому – последняя правда». 
— Дед Гришко у полыхающего костра 

Есть такие места – не сыщешь, не спросишь. Где степь говорит с ветрами, что гуляли ещё при батыях, где озёра помнят стук копыт тугаевых козлов, а барсук – не зверь, а почти што кунак, бывальщина да притча во языцех. У нас, в Байтугане, охота – не забава, а путёвка в иной мир. Где каждый выстрел – как молитва, а подранок – грех на душе. 

Каждая байка, что рождена у костра в дыму да пламени, – не балагурство, а быль. Да с прикрасой, да с подначкой, да с проверкой: выстоишь ли, не сломаешься ли, не осрамишь ли звание охотника. 

Так и пошла моя новая жизнь – по степи, по зорям, по следу. А может, и вовсе первая. Кто их разберёт, эти жизни? 

Меня зовут Саныч. 
Но те, кто давно ходит со мной по этим степям, зовут иначе — Секе-Сан. То ли от уважения, то ли оттого, что то в каждом, кто ходит под Богом да под ружьём, рано ли поздно просыпается дух – тот самый, что чует, куда гусь ляжет, и знает, когда в рассказе надо сделать паузу да хряпнуть чаю. 

Охотником я стал не с пелёнок. 
Хотя тянуло – с малых лет. Помню, в семидесятых, ещё сопляком, околачивался у дядьки Гены – Вовкиного бати. Он снаряжался на открытие. На столе – гильзы, капсюли «Жевело», порох «Сокол»; в избе пахло махоркой, кожей да чем-то таким, от чего у пацанят глаза горят. Я уставился на него, как на бога. 
— А тебе охота? – буркнул он. 
— Охота, – выдохнул я. 
— Ну, расти, шкет. 

Армейка, институт, женитьба – крутился как белка, да всё не по себе. Всё откладывал охоту, как откладывают поллитру на помин души. А потом – 2001 год. Мне сорок. Закон подфартил, и кореш старый взял меня на вечёрку. Сунул в руки свой «запасняк» – «ТОЗ-57», идеальный и верный. Закат. Выстрел. Два крякоша камнем. И всё – поперло. 

Вскоре заимел своё ружьё – «МЦ 21 - 12», с которым мы сроднились, как кунаки. С ним и пошла настоящая муть – то есть охота. 

Из всех наших угодий – от Караганды до Кустаная – самый мой сокровенный уголок – Нуринский район. А в нём – Байтуган. Попал я сюда только в 2019-м, да так и прикипел. Тут свои люди – всегда и хлеб, и соль, и крыша над башкой. А потом и дом прикупил в соседнем селе – избёнку в две клети, да с подворьем. Теперь и сам здешний – живу по солнцу, по ветру, по зову крови. 

«Байтуганские байки» – не просто название. «Байтуган» – слово крепкое, корневое. Старики говорят, идёт от «бай» – хозяин, богатей. А по-моему, это про тех, кто богат не деньгами, а волей да степным простором. 

Теперь, сидя у догорающего костра, под вой шакалов и посвист ветра, я и рассказываю эти истории – где правда, где быль, а где так – для красного словца. 

Все небылицы – от лукавого. Но если узнаёте себя – значит, было дело. А коли нет – ну, значит, не ваша чашка. 

Герои – все выдуманы, хотя очень смахивают на тех, с кем мы делили шулюм и горилку из одного стакана. Если где законы нарушены – знайте: степь своих законов не пишет.