Мой друг вчера, сегодня, завтра

Сегодня (17.06.25) грустная юбилейная дата.
Прочтите этот рассказ и вы поймёте почему.


   Я начал дружить с ним с первого дня учёбы в школе. Серёга Казорин сидел рядом со мной, просил у меня решения на контрольной по математике, а до начала урока по литературе выспрашивал, за что убили Лермонтова. В благодарность он защищал меня перед другими пацанами и угощал домашними бутербродами. После школы мы шли вместе домой, вначале провожая его, потом меня.

   Серёга был из тех пацанов, которые любят просто жить. Без напряжения, злости, каких-то нелепых целей. Он не боялся грешить, зная, что бог милостив. Он легко приходил на помощь, уверенный, что это спишет хотя бы один его грех.

   Когда наступала короткая холодная зима, он выносил санки из дома и катал меня. Когда же я предлагал ему поменяться местами, то он отказывался. Ты слаб, тебе нельзя, - говорил он мне и продолжал меня катать.

   Он не любил шахматы. Они доводили его до нервной чесотки, но из уважения ко мне он терпел до конца. Я боялся, что, стремясь быстрее закончить игру, он сделает неправильные ходы. Но, нет, он уважал соперника и старался спасти партию до конца.

   Когда мы немного подросли и стали заглядываться на девочек, он первый предложил мне познакомиться с теми, кто разрешит поцеловать их. Таких доступных в нашем классе не было, с девочками из других классов мы не могли знакомиться, ведь у них были свои пацаны-одноклассники. Серёга усмехнулся моей наивности. В городе живут и другие девочки, я знаю места, - заявил он и после уроков повёл меня в соседний район на смотрины.

   Он не был глупым, понимал математику и легко запоминал тексты по географии и истории. Но он был избирательный, утверждая, что не собирается тратить своё время на изучение вулканов и жизни какого-нибудь средневекового короля. У него была конкретная цель – отлично знать механику и устройство автомобиля. Купим джип, брат, и поедем путешествовать по миру, говорил он мечтательно, обнимая меня за плечи. Не будешь знать географию, сразу заблудимся, подначивал я его, смеясь. Он обиженно сопел, а потом находил ответ: будем у прохожих спрашивать дорогу; ведь не зря ты английский учишь. И смеялся заразительно.

   Я хотел исполнения его желаний.

   К сожалению, время от времени я оставлял его. У меня был путь в жизни, заполненный учёбой, спортом. Я не мог пропускать свои тренировки, благодаря которым поправлял свое здоровье. Я понимал, что знания помогут мне пробиться в жизни, и поэтому вечером занимался дополнительно. Это тоже отнимало время. Серёга все понимал, не обижался. Я потом заскочу, говорил он, улыбаясь. Но глаза у него были грустные.

   Но проводить время без друга было скучно. И я тянулся к Серёге. Мы быстро делали уроки, хватали что-то пожевать на ходу и бежали на улицу. Приключения ждали нас.

   Ему было наплевать на страх. Он готов был до крови драться с пацанами за свои вещи или за друга. Но он терялся, когда к нему обращались взрослые. Эту странность я отмечал всякий раз, когда мы шли после школы. Нашу веселую беготню или громкий смех осаживал какой-нибудь зануда-прохожий. Я спокойно реагировал, а Сергей краснел, потом бледнел, молчал. Его подавленности хватало на пару шагов. Как только мы отходили на десяток метров от вредного взрослого, мы начинали хохотать.

   Он был беден. Я часто дарил ему свои вещи. Игрушки, одежда, которую я не носил, тетради и ручки, которых у меня было достаточно. Он краснел от стыда, но брал. Взамен он предлагал мне сходить в кино на вечерний сеанс без билета. Он знал все лазейки в кинотеатре и не раз зависал там на вечерних сеансах «18+». Конечно, это было намного интереснее вечерних уроков по литературе, и я легко соглашался на его предложение.

   Бог любил его. Серёге постоянно везло на мелочи. То кондуктор автобуса знает его и не требует билета за проезд. Или на опросе ему попадется тот единственный вопрос, ответ на который я успевал ему рассказать по дороге в школу. И с девчонками ему везло. В него всегда влюблялись те, кто нравился ему самому. Это избавляло его от долгих ухаживаний, стрессовых минут, как говорил он мне. Благодаря ему стало везти и мне. Я всегда был рядом с ним и, конечно, часть его везения попадала на меня. Держись за мой рукав, смеялся он, когда мы подходили знакомиться к очередным красивым девочкам чужого района.

   Ни разу не было, чтобы он обиделся на меня. Ни разу не было, чтобы я обиделся на него. Было ощущение, что мы боимся обидеть самого себя.

   Если кто-то чужой обижал кого-то из нас, другой сразу лез в драку. Тогда еще я плохо дрался, поэтому часто огребал от обидчиков. Сергей видел это и старался прийти мне на помощь. До начала драки он всегда выбирал более сильного, а мне оставлял того, кто помельче и послабее. Пока с этим справься, а там видно будет, повторял он при каждой драке.

   Когда мы стали почти взрослыми и нам выдавали паспорта, мы одновременно влюбились в одну и ту же девушку. Красивая брюнетка Марина сразила нас своими большими черными глазами и яркой улыбкой. Мы сразу забыли про усталость от очереди, жару и предстоящие экзамены.

   Такую девушку мы не должны упускать. По привычке я молчал и ждал дежурные комплименты и шуточки от моего друга, но этого не было. Мой друг одеревенел. Он стоял весь красный и, не отрываясь, смотрел на Марину. Он определенно влюбился. Но не так, как раньше, весело провести время, а иначе, по-настоящему.

   Кое-как удалось растормошить его и нам посчастливилось уговорить Марину пойти с нами в кафе. И впервые в наших отношениях говорил я, а он молчал. Он украдкой смотрел на Марину, краснел отчего-то. В разговоре отмалчивался или отвечал односложно. «Да», «нет», вот такие оригинальные слова он применял пару часов, что мы были в кафе. Мой друг потерял себя.

   Девушки любят активных, в тот вечер таким был я, и Марина из нас двоих выбрала меня. При выходе из кафе она передала мне записку с номером своего телефона. Я улыбался своей первой самостоятельной победе, но, посмотрев в глаза Серёги, стер улыбку с лица.

   Мой друг страдал. Слез не было, была боль. И я, пусть невольно, был её причиной. Не в силах перетерпеть её, Серёга пошел расплачиваться за пирожные. Я быстро наговорил Марине комплиментов о друге, «по секрету» сообщив, что он готовится поступать в училище секретной службы, поэтому мало говорит при встрече с незнакомыми людьми. Но он самый надежный, надо лишь проверить это. Повстречайся с ним пару раз, попросил я девушку. Она кивнула в знак согласия.

   Сергей упёрся взглядом в землю и шёл, ничего не видя. Мы много раз так шли из школы домой, рассчитывая на подсказки друг друга, чтобы не врезаться в дерево или прохожих. Когда мы дошли до его дома и по привычке повернули к моему дому, - ведь надо соблюдать традиции и провожать друг друга! – я сунул ему в руку записку Марины. Она просила передать тебе, впервые я соврал другу, с тебя завтра мороженое за курьерские услуги.

   Красава. Вот так он стал называть меня после этого. У него ничего не сложилось с Мариной, хотя они встречались два полных года. Они оба знатно потрепали мои нервы за это время. Я работал курьером и разносил им письма, когда они были в ссоре. Я терпеливо ждал его, пока он прощался с ней по телефону или надолго зависал в её подъезде; старался не смеяться выражению «чмоки-чмоки», появившемуся в его лексиконе. Влюблённость друга не разрушила нашу дружбу. Наоборот, она научила нас ценить время, проведённое вместе. Ведь теперь часть своего жизни Сергей проводил с Мариной.

   А потом пришла эта новость. Я целый день старался уговорить себя, что ничего страшного в этом нет. Все наладится. Взрослые решают проблемы посерьёзнее. Я почти уже взрослый. Решу я эту проблему.

   Мама Сергея получила работу в другой стране. Оказывается, она долго училась новой профессии, чтобы уехать туда, где она будет счастлива. Я предложил ей оставить Серёгу пожить у нас, а потом, после окончания школы, забрать. Серёгина мама улыбалась и отрицательно качала головой. Мыслями она уже была в Греции, вышла на работу и на первую зарплату купила всё, что не могла позволить себе здесь.

   Сергей сдержал слово. Каждый месяц почтальон приносил мне письмо от него. Корявый почерк друга посвящал меня в подробности его жизни в солнечной стране. Сергей жалел, что я не рядом и обещал, что мы обязательно пересечемся. Через год на мой день рождения курьерская служба доставила большую коробку от него. Там был полный набор оригинальной спортивной формы «Адидас».

   Я разложил богатство на диване и со смешанным чувством перечитывал письмо от Серёгиной мамы.

   «На этот подарок Серёжа заработал сам, - писала она мне, - он хотел сделать тебе королевский подарок. Надеюсь, размер тебе подошёл. А Сергея больше нет. Ты в курсе, он поступил в военное училище в Салониках. Недавно у них были какие-то сборы. Там он сорвался с обрыва. На время учений район закрыли, но кто-то из детей пробрался посмотреть на стрельбы. Один мальчик попал под обстрел, запаниковал и побежал к обрыву. Он погиб бы, если бы не Серёжа. Он спас мальчика, но сам сорвался. Мой сын часто вспоминал тебя, скучал. Планировал после учёбы пригласить тебя к нам в гости. Не сложилось. Храни его дружбу в себе. Пока помнят моего сына, он жив».

   Я ни разу не надел адидасовский костюм и кроссовки. Не смог. Отдать племяшу поносить тоже не решился. Ведь Серёга подарил это мне. Я по-детски загадал, если сохраню его в целости, то Сергей будет доволен у себя там, на небесах.

   Так и лежит этот «Адидас» у меня дома. И Серёга, уверен, доволен мною…