Источники существования донского казачества

Источники существования донского казачества и начало хозяйственного освоения Дона

Донская земля в турецком документе 1552 года была названа «краем войны», что отражает реальное положение дел: донские казаки жили рядом со своими многочисленными соседями, и их жизнь была подвержена постоянной военной угрозе. В таких условиях хозяйственная деятельность на Дону сталкивалась с серьезными трудностями. Вместе с тем, военная добыча играла важную роль в жизни казаков.

Добыча становилась целью любого военного похода, организованного казаками. Однако были и другие боевые акции, преследовавшие более значимые цели, чем простое завоевание добычи. Как указывает В. Н. Королев, к таким акциям относились военные действия донских и запорожских казаков против Османской империи и Крыма, в том числе дальние морские походы, где стратегические цели доминировали на фоне борьбы казаков против Османского владычества. В то же время мотивы, связанные с захватом добычи, не исчезали даже в таких экспедициях. Например, в 1630 году белгородцы Васька Иванов и Федька Семёнов, пленные во время похода в Крым, сообщали русским послам, что казаки вышли на море «для добычи». А в 1621 году дворянин С. Апухтин упоминал, что 1300 казаков отправились «с Дону на море на добычу». Захват трофеев, особенно коней, был основой многих сухопутных походов донских казаков против соседних ногайских татар.

Уже в первых письменных источниках фиксировались факты захвата военной добычи казаками. В 1549 году ногайский князь Юсуф сообщал, что казаки, проживавшие на Дону в «городах» атамана Сары Азмана, «емлют» ногайских «гостей». Для казаков, осевших в низовьях Дона, важным источником средств к существованию стало захватываемое у азовцев богатство. В грамоте султана Сулеймана I Кануни, адресованной ногайскому князю Исмаилу в 1551 году, упоминалось, что казаки даже «емлют» с Азова «оброк». На начало XVII века уплата дани азовцами казакам стала традицией, о которой говорил в 1615 году визирь Магмет паша: «Прежде… азовские люди донским казакам для перемирья давали по 1000 золотых, а также сети, котлы и соль». В грамоте 1576 года Сулеймана I Кануни крымскому хану Девлет Гирею I утверждалось, что «казаки деи Азовом жили».

Основной целью походов оставалась добыча, когда казаки выходили на Волгу и Каспийское море. Русские власти квалифицировали такие походы как «воровские», а их участников жестоко преследовали как русские, так и персидские власти. Повторяющиеся требования русских властей к Войску Донскому о запрете таких действий не увенчались успехом. В 1627 году, по инициативе русских властей, на Войсковом круге был принят закон, запрещающий «ходить с Дону на Волгу для воровства», с угрозой смертной казни для нарушителей. Тем не менее, походы продолжались, и между казаками Войска Донского и «воровской» частью донского казачества сохранялись прочные связи. В дорожнике середины XVII века, описывающем донских казаков на конце XVI века, упоминалось о том, что казаки Клецкого, Кременного, Сиротинского, Стрелчего и Кумшакова городков ходили «на Волгу и на Яик воровать». Учитывая эту информацию, можно дополнительно упомянуть и другие поселения вблизи Переволоки. Казаки Войска Донского поддерживали «воровских» казаков, обеспечивая их зельем и оружием. Осенью 1669 года, перед походом С. Разина на Волгу, «многие казакі, ссужая воровских казаков, голутвенних людей, ружьем и платьем, отпускали для добычи исполу».
Это означало, что по окончании похода и возвращении на Дон «воровские» казаки должны были отдать половину добычи казаку, который обеспечивал их всем необходимым для похода. В первой половине XVII века Нижняя и Средняя Волга испытывали значительное беспокойство из-за казацких набегов. На это указывает немецкий ученый и путешественник А. Олеарий, который в 1634 году путешествовал по Волге от Нижнего Новгорода в Персию на немецком судне. Ниже Царицына «воровские» казаки находили благоприятные условия для своей деятельности. Извилистые русла Волги, Ахтубы и множество протоков с заросшими камышом островами позволяли им неожиданно нападать на жертву и легко скрываться от преследователей. Источники отмечают, что стрельцы, посланные астраханскими воеводами на поиски «воровских» казаков, не находили их, несмотря на тщательные поиски. Это объясняется тем, что у «воровских» казаков были небольшие суда, удобные для этих операций. Их активность продолжалась с весны до осени, а зимой они возвращались на Дон, иногда создавая временные поселения. В 1629 году такое поселение существовало в уединенном месте по Дону под предводительством атамана Ромашки Хохра. Однако они не всегда возвращались на Дон. В 1637 году астраханские стрельцы уничтожили зимовье этих казаков на Кулалинском острове в северной части Каспийского моря, но самих казаков там не оказалось. По словам стрелецкого сотника Л. Медведева, они нашли лишь «четыре землянки и сарай». Для пресной воды были вырыты «копани» с заготовленными бочками. В сарае стрельцы обнаружили много награбленного имущества.

Не всегда «воровские» походы заканчивались успешно. Участник экспедиции английских капитанов Т. Бэнистера и Д. Дэкета Л. Плэмтри сообщал, что в 1572 году персы, «очень расположенные к англичанам», подвергли казаков, попавшим в плен, жестоким мучениям после разгрома английских судов. Тем не менее, походы продолжались, так как добыча в успешном рейде могла быть значительной и обеспечивала казакам богатство, укрепляющее их социальный статус в обществе. В народном сознании отношение к «воровским» казакам существенно отличалось от официального: для народа такой казак был героем и стал носителем богатырских традиций в русских сказаниях.

Добыча, получаемая в боевых и «воровских» походах, была разнообразной. Казаки высоко ценили захват пушек и восточных тканей. Во время сухопутных походов они отбирали у противника скот. Также специфической добычей являлись ясырь, которые на Дону считались рабами, и казаки нередко их продавали, хотя некоторых женщин брали в жены. За некоторых пленных казаки получали большие выкупы, которые могли использовать для освобождения своих пленников от азовцев. Походы завершались «дуваном», то есть дележом добычи, что было долгожданным моментом для участников, когда они получали вознаграждение за свои усилия и риски. Не случайно «дуван» был воспет в народных песнях. В одной из них говорилось, что всем казакам «досталось из казны… по пятьсот рублей», а один казак получил «красную девицу» вместо денег. Важность войны и добычи в жизни казаков определяла специфику донского сообщества.

Царское жалованье также играло значительную роль для казаков. С XVI века начала складываться практика, когда оно выдавало казакам за определенные услуги. В исторической памяти казачества сохранилась традиция получения от «царя Ивана Васильевича» «славного Тихого Дона» за казачью службу в 1552 году.
Ранние документальные свидетельства о царском жалованье донским казакам относятся к 1570 году, когда правительство поручило казакам атамана Михаила Черкашенина проводить своего посла И. Новосельцева в Турцию от Рыльска до Азова. За эту службу казакам предоставлялось «государево жалованье: деньги и сукна, и селитра, и свинец».
Служба, за которую казаки получали царское жалованье, включала в себя сопровождение послов, участие в войнах и передачу различных сведений. Таким образом, денежные выплаты осуществлялись за выполнение конкретных обязанностей. Регулярная ежегодная выплата жалованья донским казакам началась в 90-е годы XVI века и была направлена на низовых казаков, которые к тому времени уже организовали свое войсковое объединение. При Борисе Годунове донские казаки получали жалованье ежегодно; однако в период Смутного времени, с 1609 по 1612 годы, выплаты были приостановлены. С 1613 года правительство Михаила Романова снова наладило регулярные передачи жалованья казакам, которое становилось важным инструментом государственной политики на Донской земле. Временами, в связи с ухудшением отношений между Москвой и Доном, выплаты также могли прекращаться. Современник того времени, беглый подьячий Посольского приказа Г. Котошихин, отмечал, что жалованье посылалось в небольших объемах и не постоянно.

Ассортимент царского жалованья для Войска Донского был разнообразен. Хлебные запасы поступали из южных уездов России, где действовали государственные десятинные пашни. Вино также поставлялось из южных городов, а поставками занимались целовальники из питейных заведений. Каждую год отправлялись жалованья в виде сукна и денег, причем даже в тех случаях, когда другие поставки отсутствовали. Например, в 1640-1641 годах, когда угроза нападения татар на суда с хлебом была особенно велика, посылались лишь деньги. Важность имели поставки военного жалованья, таких как порох, свинец и пушки. Казаки, однако, не считали русские суда, временами отправляемые в качестве жалованья, подходящими для морских походов, предпочитая строить свои собственные струги.

Церемония встречи царского жалованья, которое доставлялось царским послом, проходила на Войсковом круге. После осады Азова, когда Войско Донское ослабло, правительство пыталось перенести эту церемонию на посольский стан, подчеркивая превосходство царского посла. Однако до подавления Разинского восстания казаки не соглашались проходить на стан, и передача жалованья происходила на нейтральной территории, у часовни. После разгрома восстания передача жалованья начала осуществляться уже на посольском стане. Выплаты не распределялись среди всех донских казаков — они в основном приходили к верхушке и к тем, кто служил в Главном Войске. Казаки зиммовых и легких станиц получали особое жалованье как представители посольств от Войска Донского в Москву. Включение в состав таких делегаций было почетным заданием, которое вручалось за боевые заслуги. Казаки получали жалованье по прибытии в Москву, а также ежедневное содержание и специальное жалованье на время отъезда. Размеры выплаты отличались в зависимости от статуса казака в станице: атаман и есаул получали больше, чем рядовые казаки. За особые заслуги в жалованье атамана и есаула входили ценные подарки, такие как соболиные меха и серебряные ковши. Эта практика начала использоваться с 1641 года, когда станица атамана Наума Васильева привезла новости о победе над турками во время осады Азова. В то время атаман получил значительные награды, а есаул – также ценности. В 1671 году, по поводу передачи Степана и Фрола Разиных в Москву, награды соболями получили не только атаманы и есаулы, но и казаки станицы Корнилы Яковлева, причем К. Яковлев получил особенно много.
Для некоторых атаманов и старшин правительство использовало такой способ награждения, как поместные дачи. Это явление имело исторические корни, поскольку уже в XVI веке среди донских атаманов было множество помещиков, служивших на Дону и имеющих поместья в центральных областях страны, особенно на юге. Первое ополчение легализовало поместные дачи для атаманов и казаков, которые служили по традиции, в своем постановлении от 30 июня 1611 года.

После Смуты казачество еще более укрепилось на Дону, и источников о том, что атаманы и казаки покидали Дон и становились русскими помещиками, стало значительно меньше. Из выписки о поместных дачах с 1622 по 1646 год, полученной из документов Разрядного приказа, известно, что за этот период 15 атаманов были награждены поместьями за свои заслуги перед государством.

Нехватка жалованья вынуждала казаков искать альтернативные способы обеспечения материального благосостояния. Один из таких способов заключался в создании хозяйств и использовании природных ресурсов Донской земли. Дон привлекал выходцев из русских земель не только возможностями свободной жизни и добычи, но и благоприятными природными условиями для различных видов хозяйственной деятельности. Еще с давних времен известно, как местное тюркское население использовало эти возможности. В 1395 году спутники митрополита Пимена заметили большие стада татарских животных по обeим сторонам Дона. Здесь развивались не только скотоводство, рыболовство и охота, но и земледелие. И. Барбаро упоминал о посевах пшеницы недалеко от Азова в XV веке. Даже в XVII веке, когда Войско Донское угрожало Азову, местные жители продолжали заниматься земледелием. Русский посол С. Чириков писал в 1637 году о том, что «выше Азова, вдоль реки, люди пашут землю на расстоянии в пять и шесть верст, и хлеба здесь плодоносит abundantly. Сеют яровой, ячмень, пшеницу и просо. А по ту сторону реки за Доном есть сады».

Постоянная угроза войны сдерживала экономическое развитие Дона в XVI–XVII веках, что приводило к его отставанию от других регионов России и Украины. Тем не менее, некоторые отрасли экономики у казаков достигли значительного развития. В первую очередь это касалось охоты и рыболовства. Их образ жизни, когда казаки всегда были с оружием, и расселение вдоль берегов Дона и других рек, где водилась дичь и рыба, способствовали этому развитию.

Донское рыболовство имело значение, выходящее за пределы региона, так как качественная донская рыба была известна с древних времен. Для русских торговцев она была интересным товаром. Однако для самих казаков рыба была обычным продуктом, присутствовавшим на их столе даже в трудное время. Так, зимой 1640–1641 годов, когда турецкие войска окружили Азов, местные жители сообщали, что «многие бедные люди ели кобылятину, а некоторые питались рыбой». Это подчеркивало, что положение казаков становилось критичным в случае прекращения рыбного промысла.

Охота также играла важную роль в жизни казаков. Они могли заниматься ею как в свободное время, так и во время походов. Казаков, занимавшихся охотой в свободное от службы время, называли гулебщиками и камышниками. Сезон охоты начинался летом, обычно после Петрова дня, когда в Главном войске завершался сбор казаков. Гулебщики обычно оставались на промысле всю зиму, возвращаясь весной в свои поселения. Кроме казаков, на Дону были целые группы охотников из южных русских городов, которые часто охотились вместе с донскими казаками.
Если гулебщики охотились в степях и у речных лесов, то камышники оставались рядом с реками и прятались в камышах. В отличие от гулебщиков, камышники не собирались большими группами для охоты. Среди традиционных отраслей хозяйства казаков было скотоводство, которому они придавали большое значение, так как от коневодства зависела военная сила Войска Донского. Казаки держали много лошадей и уважали их. Источники обычно свидетельствовали о большом количестве скота у казаков. Казаки занимались угоном лошадей у азовцев, ногайцев и татар, но и эти противники тоже могли угонять скот. Тем не менее, по неписаному закону степи было запрещено уничтожать сено, заготовленное на зиму. Казаки уделяли большое внимание заготовке сена и иногда нанимали для этой работы людей, прибывших из России. Они выезжали на сенокос с оружием. Благодаря запасам сена скот зимой находился в стайнях, а в остальное время, с весны до осени, — на свободном выпасе.

Продуктивный и скотоводческий характер хозяйства донских казаков отражала формула, часто встречавшаяся в войсковых отчётах в Москву в XVII веке: «Мы служим ни с поместий, ни с вотчин, с воды да с травы». Что касается земледелия, то данные о его распространении среди казаков появляются лишь в конце XVII века, в основном в верховых городках, особенно на Хопре.

Ремесло также дополняло казачье хозяйство. На фоне ремесленного развития в России и на Украине, уровень его развития на Дону был существенно ниже. При этом ремеслом занимались в основном не сами казаки, а люди, приехавшие из русских городов и временно проживавшие на Дону. Это в первую очередь касалось таких мастеров, как сапожники и портные, среди которых было особенно много специалистов из Курска и Белгорода. Их привлекала возможность заработать деньги и выгодно их потратить. Например, в 1627 году курянин по имени Данилка, мастером портняжества, жил на Дону около десяти недель, заработал пять рублей и на эти деньги купил ногайского коня и кобылу, которых затем мог продать в России по более высокой цене. Такие мастера находились в различных казачьих городках. Не случайно при раскопках Кагальницкого казачьего городка обнаружили мужские наперстки. Одежда и обувь изготавливались из материалов, добытых казаками на охоте или захваченных в ходе нападений на турецкие торговые суда в Черном море и персидские купеческие суда на Каспийском море. Использовалось также сукно, которое приходило на Дон в качестве жалованья от царя.

Сами казаки тоже имели навыки в различных ремеслах. При раскопках Кагальницкого казачьего городка было найдено множество инструментов для деревообработки: плотницкие топоры, буравы, резцы для дерева и инструменты для производства деревянных ложек. Донское судостроение достигло особенно высокого уровня. Казацкие струги славились высоким качеством, и казаки объясняли, что их суда лучше тех, что строили в России, тем, что они делали их «в летнюю пору», в то время как в России их часто строили поспешно «в мерзлом и сыром лесу, в зимний период». В подготовку к походу изготовление стругов было общевойсковым мероприятием, и для крупного черноморского похода каждая сотня казаков должна была сделать собственный струг. Среди казаков было много опытных судостроителей, например, Кирилл Петров, который в 1660 году был отправлен в Козлов для руководства изготовлением боевых судов.
Еще одним известным казачьим ремеслом было кузнечное дело, что было связано с потребностями судостроения. Следы кузницы в виде зольного овального пятна и овального глиняного участка были найдены при раскопках Кагальницкого казачьего городка. Кузница также была в зимовье «воровских» казаков на Кулалинском острове. Знания казаков в литейном деле подтверждают поставки на Дон в составе царского жалованья железа для производства пушечных ядер. О производстве пороха свидетельствует отправка селитры в составе царского жалованья.
Производство пороха привлекло внимание французского инженера Г. Боплана, который отмечал, что запорожцы умели делать «великолепный порох» из селитры. Строительное искусство донских казаков отличалось своей уникальностью: они практически не знали каменного строительства и заявляли, что каменные здания не соответствуют их казачьему образу жизни. В 1641 году казаки Черкасского и Манычского городков, отказываясь защищать Азов, заявили: «Мы не хотим умирать за камень, мы умрем за свои щепки». Когда Войско Донское находилось в Азове, они нанимали греческих мастеров для укрепления стен города. Однако объем работ был настолько велик, что казачье участие было необходимо для их осуществления. Жилища казаков в городках назывались куренями и землянками. В XVII веке курень представлял собой плетеную постройку, обмазанную глиной. К концу XVII века этим термином уже обозначали и каменные дома.

Торговля имела большое значение для казаков. По мнению исследователя донской торговли А. А. Новосельского, в XVII веке Дон начинал активно включаться в систему всеобщего рынка России, особенно важно было сотрудничество с южными русскими городами. В 1615 году, чтобы учесть интересы казаков, правительство Михаила Романова дало им право на беспошлинную торговлю по русским землям. Воеводы были обязаны следить за тем, чтобы не происходило нарушений в этой сфере. Однако такая возможность создавала условия для злоупотреблений, например, для торговых поездок на Дон требовалось специальное разрешение, а также оплата таможенных сборов и контроль судов для предотвращения бегства и конфискации товаров. Кроме того, разрешения на торговлю использовались как один из инструментов политики правительства. В 1630–1631 годах, после убийства царского посланника казаками, а также в 1670 году во время Разинского восстания, торговля на Дон была полностью запрещена. Военные угрозы также сдерживали развитие торговли, но казаков сильно интересовали ввозимые запасах продовольствия, вина и оружия. Кроме того, казаки занимались продажей ясыря, что стало одним из источников их доходов.

Образ жизни казаков предполагал достаток значительной части их сообщества. Описание «рухляди», изымавшейся у задержанных казаков, подтверждало их владение значительным имуществом. В отличие от запорожцев, донские казаки, как отмечалось в царской грамоте 1628 года, «в богатстве». Примерно с 60-х годов XVII века стало заметно увеличение казачьей бедноты, что стало одной из важных предпосылок для Разинского восстания.
Использованы материалы из учебника история Донского казачества А.В. Венкова.