Роман в столе

­­­Глава 1
НАЧАЛО
Песок, песок, песок – на шлемах легионеров, на плащах, в гривах лошадей, он натирает ноги в кровь под бронзовыми поножами, скрипит на зубах, засыпает глаза.
Юго-восточный ветер волтурн толкает в грудь, не пускает. Кажется, он воет и свистит: «Не надо дальше идти! Стойте!».
Шестнадцать легионов — лучшие воины Рима — в полном боевом порядке атакуют войско пунийского полководца Ганнибала, вторгшегося на их родную землю.
Ранним летним утром 216 года до рождества Христова прозрачную тишину над полем у деревушки Канны, что на самом берегу Адриатического моря, разметали пронзительные звуки труб, боевых горнов и рожков. Сигниферы вынесли разноцветные сигнумы - значки легионов и обозначили места построений. Быстро и привычно строились римляне. Основу войска составляла фаланга из тяжеловооруженной пехоты. Впереди фаланги бежали легковооруженные велиоры с луками, дротиками и пращами, а фланги замыкала конница. Три консула вели легионы. Центром командовал Гемин Сервилий, бывший консул. Он на гнедом жеребце ехал в окружении  всадников в пурпурных плащах и с такими же перьями на шлемах. Настроение у него было мрачное, он был против этой битвы.
— Войска не готовы! Место для боя выбрано плохо! Слишком много простора для конницы пунийцев. У Ганнибала десять тысяч всадников, а у нас только шесть, — кричал он на вчерашнем военном совете.
— Вы год бегали от Ганнибала, а он бил вас, как хотел. Позор вам! Не мешайте мне восстановить славу Рима, — отвечал заносчивый консул Теренций Варрон.
— Не забывай! Римскими войсками командуют два консула, и я один из них, — вмешался Эмилий Павел. — Я присоединяюсь к Сервилию. Любую битву надо готовить. Побеждать надо наверняка!
— Глупцы!!! – смеялся надменный Варрон. – И ты, Эмилий! Воин, одержавший столько побед, боишься какого-то Ганнибала!!!
— Ганнибал — достойный противник. Сегодня я командую войском, битвы не будет!!!
— Ты трус, Эмилий! Завтра командую я. Восемьдесят тысяч обученных легионеров! Нет силы, которая удержит их. Правда? Римляне! — он гордо оглядел совет.
— За Рим!!! — кричали в восторге все остальные. Они выхватили короткие мечи, и блеск их едва ли соперничал с блеском глаз центурионов*, трибунов* и остальных участников совета. Теперь сам Варрон, бывший на левом фланге в окружении всадников окружения, весело шутил и смеялся.
— Мы даже и не заметим, как пройдем строй этих варваров насквозь. Я слышал, у этих карфагенян* богатые обозы. Чую, скоро придется нам делить большую добычу! – он снова заливался радостным смехом. На голове у него был золотой шлем с разноцветными перьями. Плащ переливался всеми цветами радуги, на каждом пальце было нанизано по перстню, а доспехи были инкрустированы серебром.
— Достался же этот попугай на нашу голову, – думал Луций Эмилий Павел, старый солдат, который прошел весь путь от простого легионера до консула Римской республики. Множество побед принес он народу своему и просил всегда только одну награду: позволить и дальше служить на том посту, который укажут ему его сограждане.
– Из простых мясников выросла такая крикливая птица, как Варрон, наобещал плебеям** немыслимых благ и обманом пришел к власти, – думал он. Эмилий шел пешим, в общем строю, в шлеме и плаще рядового легионера. Всадники его охраны почтительно держалась вдалеке.
— Сейчас солнце слева, через три часа будет бить в глаза, это должен быть самый разгар битвы, и еще этот проклятый песок… — он крепче сжимал рукоять верного гладиуса.
С этим верным мечом начал он свою службу, не расставался с ним никогда, и даже сейчас носил его на правом боку, а не как офицеры — на левом.
— Ох, не нравится мне, как расставил Ганнибал войска, — продолжал размышлять Эмилий, с тревогой вглядываясь вдаль. — Перед нами явно галлы. Вон они стоят полуголые, из вооружения — длинный меч и небольшой щит. Африканцев не видно. Значит, они либо в засаде, либо в резерве. Конница, как у нас, на флангах, только больше — тысяч восемь иберийских всадников на левом, а нумидийцы на правом, их, кажется, тысячи две. А галлов немного. Проклятый песок….
Эмилий поднял вверх правую руку. Два всадника охраны отделились от строя и галопом помчались к нему.
— Клавдий! Скачи к Варрону и передай ему: я боюсь обхода с флангов. Пускай перестроит восьмой легион в тыл, для отражения атаки сзади, и тысячу всадников перебросит на правый фланг — там против нас тяжелая иберийская конница и, по-моему, Газдрубал.
Через несколько минут всадники вернулись.
— Я очень уважаю тебя, Эмилий, и не могу повторить слова консула. — заговорил посыльный — Но смысл такой: он сегодня командует войсками, он не боится Ганнибала и через час мы будем завидовать его победе.
— Закон суров, но он закон. Правда, Клавдий? — хмуро отвечал Эмилий. – Если мне придется умереть — передай, что я сделал это за Рим. С радостью!
— Если тебе придется умереть, я умру рядом — спокойно ответил Клавдий и поскакал в строй.
Шестнадцать легионов, плечом к плечу пересекая поле, неумолимо приближались к неприятелю. За велиорами в первых шеренгах шли манипулы копейщиков. Римское копье — небольшое, всего два метра в длину — называлось гаста. Поэтому воины первой линии легиона назывались гастаты. У каждого из них было еще по два копья такой же длины, но лезвие наконечника меньше — это пилум. Тяжелое метательное копье. В основном гастатами были молодые парни, многие шли в первый бой. Лица у них были сосредоточенные, предательская бледность на лицах некоторых выдавала страх. Следующими за ними шли принципы, что означает первые, а за ними триарии. В триарии брали только самых рослых, испытанных и смелых бойцов. Один из них, триарий седьмой манипулы первого легиона, громко рассказывал про свои любовные похождения. По его словам выходило, что уж где-где, а там он точно герой.
— Хватит врать! Марк! — громко ответил ему сосед. – Все знают, что ум твой короток, как и твой меч, и все остальное.
Вся манипула громко засмеялась. Все знали, что под шлемом Марк абсолютно лыс. Центурион бросился пресечь шум, разговаривать в строю запрещалось, но остановился перед жестом Эмилия.
— Пусть балагурят, – разрешил он. – Смотри: даже гастаты повеселели.
В это время в строю галлов творилось смятение. Они помнили разящую быстроту короткого гладиуса и неотвратимую мощь гастаты. Чтобы обратить их в бегство, порой хватало и одного легиона, а на этот раз на них ползла фаланга закованных в железные пластины обученных воинов. Восемьдесят тысяч легионеров против двадцати двух тысяч галлов и иберийцев.
Когда вожди галлов подъехали к Ганнибалу, он внимательно рассматривал римлян с пригорка.
— Наши воины по достоинству оценивают то доверие, которое ты оказал им, поставив против всего римского войска! — заявили они ему. — Но если ты покажешься перед ними, может быть, у них появится боевой дух.
Ганнибал весело засмеялся, взлетел на коня и поскакал к позициям галлов. На вид ему было лет тридцать — открытое лицо, веселый глаз (второй он потерял, переправляя армию через болота). От него исходила энергия и обаяние. За ним неотступно следовали две фигуры. Первый человек — неприметный, в желто-сером балахоне, голову закрывал капюшон, так что лица не было видно. Он скользил рядом с конем Ганнибала, казалось, он не бежит, а летит, иногда хватаясь за гриву коня, не отставая ни на шаг.
Вторым был огромный негр. Роста в нем было значительно более двух метров. Одет он был только в набедренную повязку, мускулы, которые огромными буграми украшали его тело, способны были порвать любую одежду. Восседал он на таком же огромном черном красавце-коне. Оба они производили впечатление гигантской черной глыбы. Ганнибал подлетел к галлам, осадил коня и весело крикнул:
— Что, приятели! Не дождетесь начала битвы? Всего-то шестнадцать легионов. Адисса один остановил бы их! Правда, Адисса? — он обернулся к негру, тот изобразил оживление, обнажив огромные белые зубы в зверской гримасе.
— Жаль, что у него более важное дело: он загораживает меня от ветра, — продолжил молодой полководец.
Галлы весело засмеялись, уважительно показывая друг другу на огромного телохранителя. Ганнибал медленно поехал вдоль строя галлов, продолжая шутить:
— Видите, на левом фланге перед конницей мечется Газдрубалл. Когда я спущу его на врагов, вашей задачей будет оттащить его, чтобы оставил пленных. Перед вами Рим с его богатствами: золотом, вином. Перешагнем через эту горстку, — он указал на приближающихся римлян.
— Он с нами! — шумели галлы. Они успокаивались, видя спокойствие и уверенность пунийца, который уже неоднократно одерживал замечательные победы.
— Теперь к иберийцам, внешне они спокойны, но тоже нуждаются в твоей поддержке, – глухо прозвучал голос из-под капюшона первого сопровождающего.
— Ты как всегда прав, мой Абраксас! — ответил Ганнибал, и троица продолжила свой путь. Теперь перед строем смуглых иберийских пехотинцев с короткими острыми мечами, в белоснежных туниках с красной оторочкой. Ганнибал кричал что-то, показывая теперь на правый фланг, где гарцевала и плясала нумидийская легкая кавалерия, лучшая кавалерия того времени. На легких как ветер, тонконогих лошадях восседали дикие кочевники с шоколадного цвета кожей. Головы у них были выбриты, но оставлена прядь густых черных волос на макушке. Вооружены они были дротиками и кривыми мечами.
По рядам иберийцев прокатывался гортанный смех. Войско души не чаяло в своем полководце. Каждый воин чувствовал любовь и заботу Ганнибала и готов был идти за ним и в огонь и в воду.
У конников позванивала сбруя, в ножнах глухо звякали мечи, копья ударялись о бронзовые поножи, щиты, гул нарастал с двух сторон, вот уже лучники натягивают тетиву, легкая пехота подняла дротики, сейчас гул и грохот приближающихся армий разрешится громом битвы…



Продолжение следует.....