Оконфузился

Познакомился я с одним поэтом. Таким же маститым и талантливым, как я. И таким же юмористическим. Он подбил меня выступить со своими стихами на людях. "А что?" - подумал я.

Оказывается, в Санкт-Петербурге у метро Чернышевская существует литературная редакция, периодически выпускающая альманах. А при ней клуб под названием "Музы и конфузы", который собирается в редакции раз в месяц. Привёл он меня туда.

Я, конечно, страшно переживал. Сочиняю с 9 лет, но на людях до этого выступал только один раз, ещё в школе. Тогда моё стихотворение "Мы - земляки!" помогло мне в выпускном классе занять первое место на городском конкурсе сочинений в Кутаиси, на родине Владимира Маяковского. После этого меня попросили прочитать его на каком-то торжественном вечере. Я был в полной прострации, перепутал в эпиграфе из Маяковского "лампионию" с "лимпопонией" и после того, как один из педагогов  снисходительно указал мне на это, был готов провалиться сквозь землю.

Знакомый привёл меня в редакцию альманаха, которая располагалась в квартире старого петербургского фонда. Большая комната в ней исполняла роль зала и была уставлена потрёпанными деревянными стульями. Оба мы со страху забились в самый угол на последнем ряду, но выступать перед этим записались.

Народу пришло много, и все наши ровесники. Началась в хорошем смысле слова свистопляска, потому что люди здесь были в основном свои. Они и стихи перед залом читали, и рассказы, и песни под пианино пели, и хохотали от души. Похоже было, что авторы здесь выступают годами одни и те же, конкурируя за право опубликоваться в альманахе и получить гонорар.

Конечно, создалось впечатление, что свои юморески выступающие сочинили ещё в советское время. Но я обратил внимание на две острые строки, прозвучавшие вполне современно:

"А будешь работать на дядю -
Не хватит денег на тётю!"

"Наши люди", - решил я.

Я и мой знакомый в клубе "Музы и конфузы" были новичками, поэтому нас вызвали выступать под самый конец вечера, когда все, похоже, устали веселиться, мы же точно устали ждать. Мой провожатый прочитал свои стихи по бумажке, ему вежливо похлопали.

Настал мой черёд.

- Саша Герцен, - объявил сидящий на председательском месте ведущий, уважаемый главный редактор альманаха.

С красной от волнения физиономией я вышел перед публикой.

В зале засмеялись:

- Родственник?

В другое время на вопрос, кто я писателю и революционеру Александру Ивановичу Герцену, я бы юмористически ответил: "Отец". Да ещё добавил бы, что поскольку улицу Герцена в Питере переименовали в Большую Морскую, то и мне, учитывая мой рост и приморское прошлое, следует поменять свою фамилию на Большой Морской.

Но тут было не до шуток.

"Гадина", - объявил я название первого стихотворения и начал читать с айфона. Этому стихотворению я обязан началом своей неожиданной творческой активности, поэтому посчитал логичным начать именно с него. Не исключено, что я намеревался познакомить слушателей со всем циклом "Стриптих", включающим в себя  23 стихотворения. Кто знает!

Теперь я думаю: "Какого лешего я выбрал это стихотворение?!" Вот есть же у меня гораздо более весёлое (знакомый назвал его гениальным) стихотворение "Жёних". А я начал с "Гадины"...

Только после того, как по окончании стихотворения со своего стула вдруг поднялась возмущённая дама и грозно произнесла:

- Вы отдаёте себе отчёт, что в зале находятся женщины?! -

я огляделся и увидел, что женщин действительно в зале большинство.

Наступила зловещая тишина. Я вспомнил, что, когда я читал 'Гадину", некоторые даже смеялись. Думаю, теперь они пожалели об этом.

А я-то воображал, что пишу смешные стихи! Как бы не так!

Я растерялся. Тем не менее, надеясь задобрить слушательниц, я любезно огласил название своего следующего стихотворения, звучащее самым миролюбивым образом: "Голубка". Голубка после гадины - что может быть лучше!

Вопреки моему ожиданию,"Голубку", вызвавшую столько восторгов на моей странице в фейсбуке, зал выслушал в гробовом молчании. Странно, что после этого стихотворения никто из мужчин не встал и, помня, что в СССР секса не было (точнее, запрещено было о нём говорить) не кинулся бить мне морду.

Сдуру я захотел прочитать третье стихотворение ("Бестия"), но благоразумный ведущий сказал:

- Достаточно.

Я вернулся на своё место, и мы со знакомым, который тоже был уязвлён равнодушием публики к своим стихам, посовещавшись, покинули зал клуба "Музы и конфузы".

Так моё второе публичное выступление стало последним. И со знакомым я с того дня перестал общаться: надо же было мне так подгадить...