Сказки взрослым-история любви Творца. Глава 25

Самое сложное в создании любого произведения – это момент подведения черты, прощания. Это сродни отпусканию дитя во взрослую жизнь. Как любая любящая мать с затаенным ужасом ждет дня, когда её ребенок покинет родной дом, одновременно понимая неизбежность и важность этого события, так и художник, в самом широком смысле этого слова, с трепетом ожидает часа расставания со своим детищем. Будь то книга, картина, музыкальное произведение или дерзкое творение технической мысли – новое изобретение, закон, знание – в этот миг душу переполняет гамма чувств. Страх за судьбу творения смешивается с ответственностью за его возможное влияние на дальнейшую жизнь людей, на развитие человечества.

Только представьте себе, какую колоссальную ответственность ощущали те, кто «приручал» атомную энергию, или те, кто работал с хрупкой материей психики и разума. На первый взгляд, литературное произведение кажется безобидным – что может сделать обычная книга? Но не зря в предании говорится: «В начале было Слово…», а это уже говорит о многом. Неверно расставленные акценты способны перевернуть ход истории. Вспомните лишь реплику из любимой сказки про двенадцать месяцев. Один-единственный знак препинания мог спасти или погубить чью-то жизнь! Один-единственный знак! Стоит ли после этого сомневаться в силе и возможных последствиях целого произведения?

Да уж, запятых мы тут с тобой наставили пруд пруди, а уж многоточий и того больше…

А появился ты наконец, я уж думал, что исчез навсегда. Признаюсь, рад тебя слышать.

Исчез? Не дождешься! Я всегда был, есть и буду с тобой. Я ведь твой внутренний голос, тот, кто всегда будет спускать тебя на землю в моменты заносчивости или вытаскивать из пучины отчаяния. Словом, я постараюсь уравновешивать тебя, по мере возможности. А не появлялся я так долго потому, что был почти всегда солидарен с тобой. Это значит, что ты был в мире и согласии с самим собой.

И все же, про многоточия я не зря сказал. Ведь сколько в истории неясного, недосказанного…

Совершенно согласен, теперь с тобой и я. В нашей сказке еще много ненаписанных глав, и это правильно. Ведь все настоящее, гениальное творится постоянно, этот процесс не должен прерываться ни на секунду. В любом творении есть искра божья. Подобно тому, как на земле в нашей сказке раз за разом появлялись продолжатели дела Творца, меняя лишь телесную оболочку. Будь то писатель Федор, поведавший миру историю своей жизни, или маленький Коленька, которому еще только предстоит воплотить все в настоящую, а не литературную реальность. И что у него получится – в этом нет никаких сомнений.

Как важно правильно понять и оценить все происшедшее и то, чему еще только предстоит случиться! Так почему же все-таки погибла цивилизация мудрейшего Соломона, первого помощника Гегемона, ставшего впоследствии приближенным могущественного Велиара и его верной спутницы, вечно печальной, но божественно прекрасной Морены? Отчего эта парочка в ночь перед Страшным судом отреклась от того, кто так долго был с ними заодно, точнее сказать – они долго были заодно с ним? Или почему Сергей, талантливый ученый современности, так и не решился взять на себя ответственность и не реализовал свой потенциал? Вопросов много, и я не вправе давать четкие ответы на них. Ибо на земле вообще нет ничего изначально единственно правильного – у каждого события множество аспектов и ипостасей. Но я могу позволить себе дать свою собственную оценку всему, а ты, читатель, вправе согласиться или не согласиться с ней.

Так что же произошло с цивилизацией Соломона? Ведь там было буквально все для вечной и счастливой жизни. И означает ли это, что у расы людской вообще не должно быть таких условий? Ведь в конечном счете к такому идеалу все всегда стремились и будут стремиться. Категорически нет! Нет и еще раз нет! Люди должны, и я уверен, раньше или позже будут жить в абсолютно ином мире, где нет ни бед, ни смертей, ни нужд. Ведь даже то, о чем всегда говорил Творец, не противоречило этому, а наоборот. Все дело в том, что цивилизация Соломона забыла о самом главном – о том фундаменте, том стержне, без которого все теряет смысл. Вспомните, о чем предупреждал Творец в ночь перед Страшным судом: никогда нельзя останавливаться на достигнутом, никогда нельзя приносить в жертву самое большое и значимое. Ведь самое главное на земле, да и в далеком космосе – это любовь, преданность, вера, надежность. В городе теней было все, кроме главного. Люди так и не научились ставить перед собой новые задачи и смогли консолидироваться лишь в одном – в добровольном и массовом уходе от бесконечно долгого и лишенного смысла существования.
А ведь это самое большое противоречие и, если угодно, самый страшный грех, когда огромное количество совершенно здоровых и ни в чем не нуждающихся существ добровольно отказываются от существования. Они совершили это, ибо не было подлинного смысла в их жизни, не было настоящих целей, способных консолидировать общество, не было тех задач, ради которых стоит жить. И самое главное – не было любви, той единственно значимой и бесценной, ведь только в любви человек может чувствовать себя вечно счастливым в бесконечном существовании. На самом деле, это и есть тот единственный и неповторимый смысл, который не нужно выдумывать, который просто заложен во всех нас, который и есть сама жизнь. Но жизнь в любви, в любви и постоянном внутреннем самосовершенствовании, постоянном поиске. Ведь жизнь – это путь, а остановка – это смерть. Вот об этом и говорил Творец. За эти простые и гениальные истины он не побоялся пойти на Страшный суд и быть преданным забвению. Ибо был убежден, что предав это, или даже пойдя на компромисс, о чем его просила любимая Морена, предашь саму любовь, а значит – саму жизнь.

Если говорить о Сергее, в котором, безусловно, была искра божья, частица Творца, заложенная, к слову, в каждом из нас, то жизнь его пошла под откос не потому, что он отказался от амбициозного, хоть и рискового проекта. Ведь там все было неоднозначно. Что значит «дать результат», да еще и на живых людях? Это огромный риск и такая же ответственность. Только будучи уверенным на все сто и даже больше, можно позволить себе проникать в самые сложные и опасные аспекты мироздания. И только один Творец всегда был и будет готов к этому полностью, обладая всеми знаниями и умениями. Никто не вправе осуждать Сергея за это. Более того, его выбор, скорее, был правильным, чем ложным. Но жизнь его пошла не по задуманному сценарию потому, что он испугался рассказать все любимому человеку, усомнился в том, поймет ли его Мария, не потеряет ли он в ее лице уважение и восторг, который она к нему испытывала. За это, и только за это, наказала его жизнь, точнее – он сам себя наказал. Ведь у по-настоящему любящих сердец нет и не может быть секретов или сомнений. Постоянные угрызения совести, желание оправдаться перед самим собой в конечном счете и сделали с ним то, что сделали.

Мария всегда могла отличить настоящее. Она могла идти на компромисс, но лишь до определенной степени, до той грани, когда этот компромисс не превращается в отступление от главных, основополагающих истин. Вот почему она всю жизнь до Великого бала ни на минуту не сомневалась, что найдет настоящее, правдивое и талантливое, то, что нельзя предать и от чего нельзя отступить. Поэтому и была вознаграждена самым большим счастьем, из всех возможных. Поэтому и смогла вызволить из мест, откуда не возвращаются, самого главного и дорогого – Творца мироздания и своего неповторимого и бесконечно любимого мужчину. И хоть недолгой была их встреча, и не осталась она с ним только ради своих детей, ведь в заботе о потомстве и есть тот единственный смысл, та бесконечная цепь жизни, которая не должна прерываться никогда. А память о нем, кто перевернул ее сознание, кого она спасла вопреки всем проклятиям и карам, благодаря кому, собственно, и стало возможно дальнейшее существование человечества, она, безусловно, сохранит навсегда. И пока жива эта память, он будет вечен, а значит, будет вечна и сама жизнь.

Если же говорить о реальной жизни, уверен, что и сейчас живет какой-нибудь человек и воплощает тем или иным образом истины, о которых говорил Творец. Будь он хоть талантливый инженер, учитель, изобретатель или просто порядочный и честный человек. Представь себе, где-то, неважно где, самородок трудится над своим произведением, которое впоследствии пополнит ряды великих творений человечества. И неважно, в каком городе и стране это происходит. Важно другое: место это, будь то мегаполис или маленький населенный пункт, является настоящей столицей мира – в культурном или техническом смысле. А человек этот – никто иной, как очередное продолжение Творца в реальном мире.

Главное здесь другое: однажды я столкнулся с автобиографией известного и гениального современника, посвятившего жизнь сложнейшим задачам, имеющим огромное влияние на судьбу человечества. Без его трудов, вполне вероятно, наша цивилизация могла бы и не существовать; перекос, назревавший в мире, грозил необратимыми последствиями. Я позволю себе не называть его имени, ибо каждый образованный человек давно понял, о ком идет речь.

— Конечно, понял, умник! Опять тебя заносит. Можно подумать, ты пишешь эту книгу исключительно для образованной публики. А как же твои заявления о том, что ты не делишь свою аудиторию на сегменты?

— Ладно, убедил. Андреем его с детства нарекли, а фамилия, чтобы совсем понятно было, Сахаров. Безусловно, гениальный ученый и гуманист современности. Но я ведь совсем о другом хотел сказать… Так вот. Основным лейтмотивом, если угодно — девизом, хотя мне и не нравится это слово, всей его жизни стала статья «Жить не по лжи». Какое емкое и удивительно точное высказывание, не правда ли? Жить не по лжи — это значит никогда не врать, по-крупному, разумеется. Не врать себе, не врать близким, никогда не отступать от своей правды, своей истины, не бояться быть отвергнутым обществом, которому ты служишь.
Разве это не главное во всем талантливом, незаурядном, искреннем, правдивом? Убежден, что только это, только такие качества помогли избежать в недавнем прошлом мировой катастрофы, и именно они помогут избежать ее в будущем. Особенно это актуально сегодня, когда человечество накопило достаточную научную базу, обладает необходимыми знаниями для резкого, революционного улучшения как условий жизни, так и самой жизни. Главнейшим, уверен, что определит будущее всего живого, явится лишь то, что же победит в сердцах и разумах людей: желание получить неограниченную власть и почитание, о которых грезил великий Велиар, или учение Творца? От этого, в конечном счете, и зависят судьбы будущей цивилизации.

— Я согласен с тобой. Но одно многоточие меня все же мучает: будут ли когда-нибудь вместе Творец и Мария? Когда же они смогут встретиться, чтобы не расстаться?

— Об этом можешь не волноваться. Даже если бы я закончил сказку без этого момента, уверяю тебя, никто и ничто не помешало бы им быть вместе. Тем более что они никогда и не расставались, ведь мысленно они всегда помнили друг о друге. А всем известно: пока жива память о ком-то, он всегда рядом с нами.

Тем не менее, чтобы снять все вопросы, могу тебе и всем читателям поведать следующее…

***
— Никогда я не говорила «прощай», любовь моя, никогда не говорила, слышишь? Не говорила «прощай» мечтам о тебе, даже тогда, когда все и вся, казалось, были против нас.

— Я знаю, неповторимая. Все эти долгие века пребывания в небытии я чувствовал, что ты есть, и не мог сказать «прощай», сказать «прощай» той надежде, которая согревала мою душу там, откуда не возвращаются.

— Ненаглядный мой, а после нашей встречи я уже не могла ни о чем другом думать, и все, что делала, что говорила, о чем думала, — это ты. И вся моя жизнь была только для встречи с тобой, только во имя тебя и только для тебя.

— А я только для того и формулировал законы бытия, потому что знал, что ты — главный и единственно по-настоящему значимый закон, и единственно важное для меня существо. Я знал, что ты есть, ты не обманешь, ты не предашь, ведь ты — это то, что не может этого в принципе, не способно на такое никогда и ни за что.

Так долго, бесконечно долго говорили два голоса в унисон друг другу, неясно где, неясно сколько времени, но ясно было одно: во всем этом — та единственная и неповторимая гармония и понимание, то единение двух начал, мужского и женского, сильного и слабого, разумного и иррационального. Ясно также было и то, что «прощай» друг другу они не скажут уже никогда.