Байтуганские байки у костра. Цикл первый. Байка 1

«Пятеро храбрецов и знак гусей»

Сентябрь пятого числа выдался золотым, как спелая пшеница в степи. Солнце ещё грело, но ветер уже намекал, что осень не за горами. Мы, пятеро храбрецов, собрались в Астане, чтобы рвануть в Киевку — это сто с лишним километров навстречу приключениям.

В нашей команде: я, ваш скромный рассказчик; Секе-Сан — охотник, чьи байки могли бы заполнить библиотеку; трое друзей, один из которых позже прославится на форумах как «Шишкин»; черная Тойота Прадо, что больше походила на танк, чем на гражданский транспорт.

— Ну что, пацаны, поехали за подвигами? — Секе-Сан поправил выцветшую камуфляжную кепку, хитро прищурился и сплюнул в сторону, будто уже видел добычу на горизонте.

Мы кивнули, хотя в душе каждый понимал: дорога до Киевки — это не прогулка, а испытание для железа и духа.

В машине разговор шел весёлый, перемежаясь с треском подвески и скрежетом металла.

— А что ты, Секе, думаешь, на кого завтра пойдём? — спросил Никита, жуя сухарики. — Утки, зайцы или сразу на кабана?

— Кабана оставим на потом, зайцы с первого ноября, мы же честные охотники — отозвался Секе-Сан. — Сегодня разведка боем. Надо барсука бывалого найти, чтобы с ним потом чай пить у костра.

— Ага, чтоб он нам чаёк сам заварил и песенки пел, — хмыкнул Валерка.

— Барсук — зверь уважаемый, не то что ты, городской, — отрезал Секе. — Он, может, в этой степи больше нас прожил.

— А ты в прошлый раз говорил, что барсуки — агенты степной разведки, — напомнил я. — Что они передают казахам информацию о грибных местах.

— Ага, — фыркнул Секе-Сан, — и по ночам играют на дамбре в кустах.

— Вот! — кивнул Арман. — С этого надо было начинать: барсук — культурное животное!

Смеялись, несмотря на тряску. Дорога до Рождественки была как полигон после артобстрела: ямы размером с кратеры, камни, что норовили оторвать подвеску, и пыль, заволакивающая всё, будто степной джинн вырвался на свободу. Машины скрипели, мы матерились, но глаза горели — охота звала.

После Рождественки дорога стала чуть милосерднее, но всё равно напоминала лунный ландшафт. Степь вокруг расстилалась бескрайняя: пожухлая трава колыхалась под ветром, где-то вдали мелькали силуэты сайгаков, а небо было таким высоким, что казалось — ткни пальцем, и достанешь до звёзд. Ветер нёс запах полыни и свободы, и мы, в камуфляже всех цветов радуги (кроме белого — снег ещё не выпал), чувствовали себя то ли героями, то ли бандой с Дикого Запада.

На въезде в Киевку нас ждал сюрприз. Стадо гусей, важных, как акимы на собрании, перегородило дорогу. Они гоготали, косились на нас с презрением и никуда не торопились.

— Это знак! — торжественно провозгласил Арман, тот самый будущий «Шишкин», размахивая руками. — Пернатые предки приветствуют нас!

— Знак того, что они нас уже ненавидят, — буркнул Секе-Сан, но уголки его губ дрогнули в улыбке.

Мы посигналили, гуси нехотя разошлись, и мы, с чувством выполненного долга, въехали в райцентр.

В местном обществе охотников нас встретила сама Людмила Адольфовна, представившаяся, ни много ни мало:

— Людмила Адольфовна, Гитлеровна, если хотите. Шутка, конечно, — прибавила она с прямой спиной и лицом, которое смеяться, похоже, разучилось ещё до распада Союза.

— Очень... звучит, — пробормотал Валерка, оглядываясь на нас с приподнятой бровью.

— Мне тут не звучать, а порядок держать, — отчеканила она и хлопнула папкой по столу. — Путёвки. По четыре тысячи с носа. Без лишних разговоров.

— Э-э... — начал было я, — а можно с барсуком?

— С кем?! — переспросила она, прищурившись.

— Ну, добавить его... в путёвку. Вдруг попадётся. Барсук. Такой, полосатый. Я в прошлом году слышал — водятся.

— Добавлю, если не жалко ещё пятьсот тенге, — кивнула она с плохо скрытым скепсисом.

И тут Секе-Сан молча подошёл, извлёк из кармана какое-то удостоверение — даже не успели разглядеть, что именно — и молча ткнул в него пальцем. Людмила глянула, прищурилась, потом кивнула и выдала ему путёвку.

— Две тысячи, — буркнула она.

— Чего?! — возмутился Никита. — А нам по четыре, а ему две?

— Учитесь, молодёжь, — сказал Секе-Сан, уже пряча удостоверение обратно в потайной карман.

— Это что за документ у тебя был? — спросил я, когда мы отошли.

— Да так… членский билет клуба любителей борща, — отмахнулся он. — Спецвыпуск. С гербом.

— Покажи.

— Не могу. Совершенно секретно. Если покажу — потом придётся...
Он хитро улыбнулся и подмигнул Людмиле Адольфовне.

Путёвки были у нас в руках, гуси дали добро, а степь ждала. Переехав мост на запад, мы снова попали на «дорогу» — вернее, на цепь воронок, будто после метеоритного дождя. Машина гремела, как оркестр без дирижёра, но мы смеялись: впереди была охота, а с ней — истории, которые потом будут рассказывать у костра.

И, чёрт возьми, что-то подсказывало, что этот барсук станет легендой…