След простого маршрута Часть 9

 
Часть 9. Маршрут без указателей 

Утро началось с того, что Михаил долго не мог понять, где он находится. Вроде бы всё, как обычно: потолок с желтоватыми пятнами, стена с облупившейся штукатуркой, за окном — серое небо и редкие крики ворон. Но что-то было не так.   Будильник не звонил — давно не заводил: смысла не было. Сон превращался в череду обрывков, с частыми пробуждениями от тяжёлого дыхания или от снов — тёмные коридоры, бег вслепую, а позади кто-то шёл, медленно и неотвратимо.

Ольга уже собиралась на работу. Она двигалась по кухне тихо, почти неслышно как тень. Михаил смотрел на неё и думал: «Когда мы стали так жить? Когда перестали разговаривать?» Витька возился в своей комнате, собирал рюкзак, шуршал учебниками. Михаил слышал его шаги, но не решался позвать — знал, что сын ответит коротко, без улыбки, и сразу уйдёт.

— Ты сегодня поздно? — спросила Ольга, не оборачиваясь.

— Не знаю, — Михаил пожал плечами. — Как получится.

— Ты… будь осторожнее, ладно? — она посмотрела на него, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на страх.

— Конечно, — Михаил попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

Он вышел на улицу, вдохнул холодный воздух. Двор был пуст, только у соседнего подъезда стояли двое — курили, переговаривались шёпотом. Михаил узнал одного из них — бывший водитель, теперь вроде бы работает где-то в охране. Все куда-то перешли, все что-то знают, но никто ничего не говорит. На лавке у подъезда валялась пустая пачка из-под сигарет, рядом — следы чьих-то сапог на грязном снегу.

На автобазе всё было, как обычно: запах солярки, гул голосов, кто-то ругался у ворот, кто-то чинил старый «Пазик». Михаил прошёл мимо, кивнул знакомым, но никто не ответил — все были заняты собой. В раздевалке кто-то сушил варежки на батарее, кто-то жаловался на начальство, но всё это звучало глухо, как сквозь вату. Он зашёл в диспетчерскую, расписался в журнале, взял ключи от автобуса.

— Михаил Петрович, — окликнула его диспетчер, — зайдите, пожалуйста, к начальнику. Он вас ждёт.

Михаил почувствовал, как у него сжалось сердце. Он знал, что ничего хорошего ждать не стоит. В кабинете начальника было душно, пахло табачным дымом и какими-то бумагами. Начальник сидел за столом и листал какие-то ведомости, на подоконнике стояла чашка с недопитым кофе, а в углу — стопка старых журналов.

— Вот что, Михаил, — начал он, не поднимая глаз, — сегодня у тебя особый рейс. Можно сказать, последний. Нужно отвезти одного человека. Подробности узнаешь по дороге.

— Куда везти? — спросил Михаил, стараясь говорить спокойно.

— Скажут. Только не задавай лишних вопросов, понял? Всё будет нормально, если не будешь умничать.

Михаил кивнул и вышел из кабинета. Сердце колотилось, в голове шумело. Он понял: это не просто рейс, не просто груз. Это что-то другое. Может быть, даже последнее.

Он сел за руль, завёл мотор. Автобус был старый, скрипел на каждом повороте, но Михаил знал его как свои пять пальцев. Он выехал со двора, медленно покатил по улице. За окнами мелькали дома, люди, машины. Всё было, как всегда, но внутри у Михаила что-то оборвалось.

На остановке стоял человек в длинном чёрном пальто. Лицо скрыто под шапкой, глаза — за тёмными очками. Михаил открыл дверь.

— Садитесь, — сказал он.

Человек вошёл и сел на заднее сиденье, не сказав ни слова. Михаил почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Куда едем? — спросил он, не оборачиваясь.

— На выезд из города, — коротко ответил пассажир.

Михаил поехал. Дорога была пустой, снег валил хлопьями, дворники скрипели по стеклу. Михаил смотрел вперёд, стараясь ни о чём не думать. Но мысли сами лезли в голову: «А если это ловушка? А если за мной следят? А если я не вернусь домой?» Он вспоминал, как когда-то отец учил его не бояться дороги, как они вместе ездили на рыбалку, а теперь — только страх и неизвестность.

Они ехали долго, молча. Пассажир не двигался, только иногда кашлял, как будто простудился. Михаил пытался разглядеть его в зеркале, но ничего не видел — только тёмный силуэт.

На выезде из города пассажир сказал:

— Останови здесь.

Михаил притормозил у обочины. Пассажир вышел, не попрощавшись, и быстро скрылся за сугробами. Михаил остался один. Он сидел за рулём, не зная, что делать дальше. Вдруг за спиной раздался голос:

— Всё, можешь ехать обратно.

Это был другой человек — Михаил даже не заметил, как он вошёл. Сердце ушло в пятки. Он понял: всё это было подстроено, он — просто часть чужой игры.

Михаил поехал обратно, руки у него дрожали. На каждом повороте казалось, что за ним следят, что сейчас кто-нибудь выйдет на дорогу и остановит автобус. Он чувствовал себя мышью в лабиринте, где за каждым углом — тупик.

Вдруг на прямом участке дороги руль стал тугим, автобус повело в сторону. Михаил попытался выровнять его, но руль не слушался. Машина заскрипела, её занесло на обочину, потом — удар, треск стекла, крик в ушах. Всё смешалось: снег, кровь, крики, запах бензина.

Когда Михаил очнулся, вокруг уже суетились люди. Кто-то вызывал скорую, кто-то пытался вытащить его из кабины. Михаил чувствовал боль в плече, кровь стекала по лицу. Он пытался что-то сказать, но слова не складывались.

— Всё, всё, лежи, — кто-то прижимал его к сиденью. — Сейчас приедет помощь.

В голове у Михаила крутились обрывки мыслей: дом, Ольга, Витька, тот человек в пальто. Он вдруг понял, что больше не может «просто ехать». Всё закончилось. Он сломался — и автобус сломался вместе с ним.

В больнице было тихо. Белые стены, запах лекарств, медсёстры, которые ходят на цыпочках. Михаил лежал, смотрел в потолок. Время тянулось медленно, как густой кисель. К нему приходила Ольга — молчала, гладила по руке. Витька заходил один раз, постоял у двери, потом ушёл. Михаил слышал, как за стеной кто-то стонет, как медсестра ругается на санитарку за холодный суп, как в коридоре спорят о том, кто сегодня дежурит.

— Как ты? — однажды спросила Ольга.

— Живой, — Михаил попытался улыбнуться.

— Всё будет хорошо, — сказала она, но в её голосе не было уверенности.

Михаил молчал. Он знал, что ничего уже не будет хорошо. Всё разбилось — руль, автобус, жизнь. Он больше не управлял ничем — ни машиной, ни собой, ни своей судьбой.

Внутри было пусто. Он думал о побеге: взять Ольгу, Витьку и уехать куда-нибудь, где их никто не найдёт. Но понимал, что ничего не получится. Система не отпускает. Она крепко держит, не даёт ни вздохнуть, ни шагу сделать.

— Может, если бы я тогда отказался… — думал он. — Может, если бы я не молчал…

Но он знал: уже поздно. Всё уже случилось...

В палате было душно. Михаил смотрел в окно, за которым шёл снег. Он вспоминал, как когда-то мечтал о простых вещах: чтобы семья была рядом, чтобы работа была спокойной, чтобы можно было просто ехать по маршруту. Теперь всё это казалось сказкой.

— Я устал, — шептал он. — Очень устал.

Врач заходил, спрашивал о самочувствии. Михаил отвечал односложно. Он не хотел говорить, не хотел думать. Всё было как в тумане. Иногда ему казалось, что он всё ещё едет по маршруту — только теперь этот маршрут без указателей, без цели.

Однажды ночью ему приснился тот разбитый руль. Он крутил его в руках, пытался выправить, но руль ломался, крошился, превращался в пыль. Михаил проснулся в холодном поту, долго не мог отдышаться.

— Всё, — подумал он. — Я потерял контроль. Больше ничего от меня не зависит.

Выписали его через неделю. Он вышел из больницы, остановился на крыльце. Вокруг — всё тот же город: серый, пустой, чужой. Михаил шёл по улице, смотрел на людей, которые спешили по своим делам, не замечая его. Он чувствовал себя тенью.

Дома Ольга встретила его молча. Витька не вышел из комнаты. Михаил сел на кухне, положил руки на стол и стал смотреть в окно. На подоконнике стояла чашка с недопитым чаем, рядом — записка от Ольги: «Буду поздно, не жди».

— Может, уедем? — спросил он вдруг.

— Куда? — Ольга устало посмотрела на него.

— Куда угодно. Лишь бы не здесь.

— Ты сам знаешь, что это невозможно, — тихо сказала она.

Михаил кивнул. Он знал, что выхода нет.

Вечером он вышел во двор, дошёл до остановки. Дорога была пуста, снег скрипел под ногами. Михаил остановился, посмотрел на дорогу, по которой раньше ездил каждый день. Теперь она казалась чужой, незнакомой.

— Вот и всё, — подумал он. — Маршрут без указателей.

Он вернулся домой, лёг на кровать и долго смотрел в потолок. В голове крутились мысли: «Я больше не водитель. Я больше не хозяин своей жизни. Я просто пассажир».

— Прости меня, — шептал он в темноте. — Прости за всё.

Ночью ему снова приснился автобус. Он сидел за рулём, но руль был сломан, дорога — тёмная, без указателей, без света. Михаил ехал вслепую, не зная, куда ведёт этот путь.