Герой игры

Его звали Эстебан Стравиос. Если точнее - в этом городе его звали Эстебан Стравиос. Потому как имя данное ему при рождении он если и знал, то давным давно запамятовал, как-никак с тех прекрасных младенческих дней прошло уже двадцать пять лет. В Риме его знали, как Джованни Кастильо, в Лондоне как Джона Смита, в Париже… - хотя неважно, главное что в Барселоне его знали под именем Эстебана Стравиоса. Правда еще больше людей называли его просто…
- Бааард! Вот ты где, скотина! – перед лицом спокойно попивающего пиво молодого человека, возникла красная физиономия, увенчанная давным-давно сломанным носом. – Явился! Сидит пьет мое пиво! Ест мое мясо!
В другое время Эстебан не преминул бы сострить по поводу «мяса трактирщика Трогвара», хотя и знал что под свисающим из под засаленного передника брюшком, скрываются мышцы настоящего борца, побывавшего не в одной схватке, о чем так красноречиво рассказывал сломанный нос. Однако в этот раз, сохраняя на лице полную невозмутимость, он запустил руку за пазуху, пошарил там и положил на стол перед изумленным трактирщиком золотую монету, да ни какую-нибудь там мелочь, а полновесный слиток, из тех что привез из своего неудачного плавания на запад Кортес. Растерянность Трогвара однако длилась недолго. Волосатая ручища вмиг сгребла заветный кругляш, желтый зуб слегка прикусил монету, и та исчезла в недрах передника будто бы ее и не было. Продолжая для проформы ворчать себе под нос, что мол такой проныра скорее всего надул таки его, и даже если не надул, то все равно долг ему прощается только лишь по доброте душевной, (хотя на эту монету можно было скупить все его заведение и еще бы сдача осталась), хозяин трактира скрылся на кухне.
Только тогда Эстебан позволил себе слегка улыбнуться. В одном трактирщик был прав – бард его все-таки надул. Просто оказалось, что девица, затащившая его прошлой ночью к себе домой (хотя он в общем то и не сопротивлялся), была внучкой старого алхимика. Так что было бы просто преступлением не помочь избавиться старичку от всякого ненужного ему хлама, как то – золото, драгоценности, и прочий мусор. К сожалению за этим интересным занятием и застукала его жена алхимика, гром-баба лет сорока, которая собственно и была в доме хозяином. Так как покидать гостеприимный дом пришлось в большой спешке, под истошные визги внучки, рев гром-бабы и чихание алхимика, дрожащими руками заряжавшего мушкет, схватить Эстебан успел только то, что показалось ему самым ценным. А именно десяток монет ацтеков. К сожалению в ближайшей меняльной лавке, хозяина которой бард знал, и потому не побоялся разбудить посреди ночи, ему объяснили куда он может идти с таким богатством, для большей доходчивости добавив пинка. Старый алхимик, оказалось, на старость лет совсем выжил из ума, пытаясь добыть философский камень. Однако его молодая жена смекнула, что «недозолото» получающееся у ее муженька вполне можно сбыть как совсем обычное золото, и с недавних пор дела у семьи пошли в гору. Но вскоре менялы города раскусили хитрость и с тех пор монеты за ненадобностью использовались в качестве пресс-папье, чего бард к огромному своему сожалению не знал.
- И не стыдно тебе обманывать старика? – на соседний стул рядом с Эстебаном плюхнулся грузный человек, явно страдающий одышкой, который благоразумно ожидал исхода разговора за дверью трактира. – Хотя можешь не отвечать – это был риторический вопрос.
- О, Лопес! Давно тебя не видел! – притворно удивился бард. – Последняя наша встреча была кажется… - он театрально закатил глаза, - кажется несколько минут назад прямо перед дверьми трактира. После ты куда то пропал и я уже начал беспокоиться за твою судьбу!
Не обращая на парня внимания толстяк взял со стола его кружку пива и залпом осушил ее. Затем не спеша достал из кармана носовой платок подозрительного серого цвета и, пыхтя, вытер пот с лысины.
Бард хмыкнул, глядя на такое безобразие, поскреб легкую растительность на подбородке и продолжил:
- Кстати Трогвар очень тебя ищет. Хочет передать свою благодарность за ту партию мяса, «со стола самого эмира».
- Ну откуда мне было знать, что в остальных ящиках окажется крысятина, а не мясо лани. Я знаешь ли не такой гурман, чтобы знать его вкус. – Лопес был невозмутим. – По крайней мере один то ящик был действительно со стола, ну допустим не эмира, но командира гарнизона... как его там? – он наморщил лоб – Аль Раши! Кстати, тот мне должен быть благодарен за то, что я избавил его от рези в желудке, которой потом мучился из-за этого мяса бедняга Трогвар.
- О! Он очень тебе благодарен! – бард жестом подозвал девушку, чтобы принесла еще пива. – Он кричал, топал ногами, чуть не зарубил саблей беднягу караульного – как ты знаешь у мусульман это выражение наивысшего счастья! Представляешь, он даже хотел разместить твой портрет по всему городу, только вот не знает как ты выглядишь. Да, кстати, ты теперь богач. Можешь отдать ему свою голову за целых пятьдесят золотых! – Эстебан слегка шлепнул служанку, принесшую пиво, по заду. Та фыркнула, но брошенный искоса взгляд выдавал, что она совсем не против заполучить этого парня на ночь-другую.
- И как тебе это удается? – вздохнул Лопес, провожая взглядом покачивающиеся бедра, удаляющиеся к барной стойке. – Сделай так я, и мое пиво мигом бы оказалось у меня за шиворотом. Кстати, где уже пропадают эти лоботрясы, пока Трогвар не понял что к чему?
- Трогвар конечно не дурак, но и далеко не гений. Конечно, когда он поймет что его облапошили, нам будет совсем не сладко. – бард прихлопнул таракана, пытавшегося забраться к нему в тарелку. – Но пока он похвалится друзьям о своем приобретении, пока сподобиться сходить к меняле – в общем думаю сутки в запасе у нас есть.
Эстебан и Лопес отнюдь не были закадычными друзьями, как это могло показаться. Скорее было бы правильнее назвать их деловыми партнерами. Правда дела, которыми они занимались не зарегистрировала бы ни одна торговая палата. Кража мяса и последующая продажа под его видом крысятины в не самые респектабельные заведения города была одной из самых «честных» сделок партнеров. Ни один из владельцев харчевен так и не посмел обратиться к властям, так как был прекрасно осведомлен, что мясо краденое. Тем более что слухи о гневе Аль Раши распространялись по городу со скоростью лисы, прищемившей хвост, и никто не хотел попасть под его горячую восточную руку. Трактирщикам только и оставалось, что пытаться навешать компании подельщиков тумаков, которых они благоразумно избегали, не показываясь временно в их заведениях. Если бард наведывался в Барселону раз от разу, то Лопес жил тут с рождения и тот факт, что участвуя в стольких махинациях он до сих пор был жив, говорил о его изворотливости. Он вроде бы не обладал какими-либо талантами: борцовскими, воровскими, ораторскими или, упаси боже, магическими; но тем не менее знал нужных людей, вся нужная информация, казалось, всегда у него под рукой, и планы более или менее честного обогащения рождались в его голове с той же частотой, с какой пресловутый Аль Раши менял своих наложниц. К сожалению осуществлялись они значительно реже. Самой рискованной авантюрой было обменять «ацтекские» монеты под видом раритетных (удостоверение эксперта, естественно фальшивое, прилагалось) на несколько полновесных османских у старого нумизмата-маразматика. Опасность заключалась в том, что этот старикашка приходился каким-то дальним родственником самому Торквемаде, а вот этого человека стоило, если не уважать, то бояться. Несмотря на более, чем преклонный возраст, если он ставил себе цель найти какого-то человека, он его находил. Скрыться не удалось пока никому. Так что, Трогвар был уже третьим человеком, с которым партнеры рассчитались «ацтекскими» монетами. Оружие, купленное у Санчеса, ждало своего часа наверху; провизия была уже уложена в походные мешки, осталось только дождаться лоботрясов, упомянутых Лопесом. Те же занимались очень нужным, как они сами думали, делом – покупали лошадей.
- А вот и наши «рогоносцы», - заметил Эстебан, когда дверь трактира распахнулась, впуская в полумрак помещения лучи солнца и странную пару.
Присутствуй здесь кто-либо из представителей Святой Инквизиции, он бы немедля начал креститься сам и крестить всех попавших под руку. Так как вошедшими были фералкин и демонид (или как говорят ученые мужи тифлинг).
- Ханс! Вартан! – помахал им из своего угла бард, чтобы их быстрее заметили. – Берите по пиву и присаживайтесь! Трогвар сегодня добрый! – услышав эти слова, трактирщик, вернувшийся к этому времени с кухни, только недобро глянул исподлобья на источник нарушения спокойствия, и, ничего не сказав, с удвоенным усердием принялся протирать стакан.
- И рассказывайте уже, как там лошади. – буркнул Лопес, недолюбливавший парочку.
Ханс Шульц, захвативший, чтобы лишний раз не бегать, сразу две кружки пива, был фералкином. От отца он унаследовал огромный двуручник, с которым никогда не расставался, и который сейчас лежал наверху с прочим оружием. От матери же – звериное чутье, широкие плечи, кое-какие магические способности, и ненависть всех близлежащих деревень. Бард встретил его, когда жители гостеприимной деревушки Шниц… Штук… Шмуцельдорф… (в общем как-то так) – вышли на него с рогатинами, по подозрению в детоедстве (хотя из мяса Ханс ел только рыбу и овощи). За попытку убедить селян в невиновности фералкина, барда попытались тоже отправить на костер. Убегая, Эстебану, или как его звали в тех местах, Фридриху, пришлось поджечь пару сараев (правда заброшенных, ну… почти), так что теперь гостеприимство тамошних жителей на него вряд ли распространяется. Хотя Эстебан до сих пор с грустью вспоминает какое дивное там варят пиво.
- У нас, - ответил Ханс Лопесу, закусывая пиво соленой рыбкой. Рожки свои он не скрывал, за что и был нелюбим большинством людей. Из прочих же признаков его, не совсем человеческого, происхождения были несколько более волосатые, чем у большинства людей, руки, да вертикальные «кошачьи» зрачки, которые в полумраке трактира расширились, заполнив практически всю радужку.
- Лошадки просто красавицы! Вааххх! Загляденье! – зачастил тифлинг. – Таких лошадок поискать – днем с огнем не найдешь!
Свою жаркую речь Вартан сопровождал отчаянной жестикуляцией, отчего капли пива то и дело летели в разные стороны. Вартан, смуглый тощий вертлявый тип, был армянином, чем чрезвычайно гордился. Когда Эстебан повстречал его в Риме, тот пробавлялся мелким воровством, мошенничеством и гаданием. Последнее, как ни странно, получалось у него лучше всего. Рожки демонита он прятал в густой шевелюре спутанных черных волос, и его вполне можно было бы принять за человека, если бы не красноватый оттенок глаз. Попав в Барселону он тут же перенял моду на эспаньолки, и теперь теребил свежеотпущенную бородку между пальцами.
- Да уж, последний раз твои «красавицы» чуть было не издохли на полпути, - поддел Лопес, недовольно пытаясь стереть платком расплывающееся по рукаву пятнышко от упавшей капли пива.
- Погоди Вартан! – остановил, вспылившего было армянина, Эстебан. – Сейчас мы посмотрим на твоих лошадей. Просто пора бы уже рассказать, какой у меня план.
- План? Я думал, что у нас один план – смыться на время из этого города, пока нам тут по рогам не настучали! – тифлинг выразительно потер макушку. – А желающих сделать это уже больше чем хватает! Тем более, что кто-кто, а Торквемада шутить не любит!
- Согласен, первоначально я это и планировал, - кивнул бард. – Но недавно до меня дошла кое-какая информация от высокоуважаемого синьора Лопеса, - кивок в сторону толстяка. – Как вы все прекрасно помните, последняя экспедиция Кортеса через Западный океан завершилась неудачей. Однако привезенное им золото, подтверждает его рассказы о богатстве тамошних земель. Находясь в состоянии войны с Англией, Испанская корона теперь не оказывает никакого содействия мореплавателям, желающим повторить путь Кортеса, скорее даже препятствует, хотя напрямую не запрещает. Вы прекрасно знали все это и без меня. – Эстебан сделал еще один глоток пива. – Информация же, полученная из надежного источника, сообщает, что некий Леонардо Да Винчи, известный в узком кругу как синьор Лео – ученый, механик, не совсем обделенный и магическими талантами, планирует осуществить именно такое путешествие. Половина успеха уже в том, что руководить экспедицией будет сам Кортес…
- Я видел этого типа недавно, - перебил Вартан. – Раньше он день и ночь проводил в «Прибежище моряка», напиваясь; рассказывал о своих приключениях по сто раз, да горевал над потерянной рукой. А вчера я его даже не узнал поначалу. Вместо руки у него теперь какая-то металлическая штуковина, но орудует он ею весьма ловко.
- Весьма ценное замечание, - язвительно заметил Лопес, тут же потупившемуся тифлингу. – Но может ты все-таки дашь закончить Эстебану?
- Так вот, - продолжил как ни в чем не бывало бард. – Я нашел очень удачным совпадение, что нам срочно надо убраться из города, а тут подворачивается шанс скрыться там, где нас никакой Торквемада не найдет. Да плюс к этому, если повезет, а меня не отпускает чувство, что нам повезет, - изрядно обогатиться! – Эстебан залпом допил пиво, со стуком опустил кружку на стол и обвел взглядом свою компанию.
Взгляд Вартана был устремлен в потолок – видимо тифлинг уже подсчитывал насколько баснословны могут быть барыши от подобной затеи. Ханс поставил на стол пустую кружку и принялся за полную. Лопес же, осведомленный обо всем заранее, только покачал головой:
- Это все конечно замечательно, но остается один пустячок – Да Винчи не собирается брать на свой корабль кого попало. Он конечно немного не от мира сего, но уж нашу то компанию, - он кивнул в сторону фералкина и тифлинга. – никак нельзя назвать обычной. Он этот корабль проектировал сам, участвовал в его строительстве – так что он туда даже обычных моряков набирать не хочет, мол они ничего не смыслят в механике и могут поломать оборудование. Тайком нам тоже на корабль не попасть. Точнее пробраться то не составит особого труда, но плыть больше месяца, скрываясь от всей команды… я думаю вам всем знаком неписаный морской закон – незваных гостей капитан имеет право отправить за борт.
Молчавший до этого фералкин расправился со второй кружкой пива, опустил ее на стол рядом с первой и спросил:
- Так получается мы зря покупали лошадей?