Моя полиция меня стережёт

     Тридцать первого декабря навалило снега столько, что народ радостно побежал встречать Новый год в надежде оросить перегаром поля и леса Подмосковья, гоняя на лыжах с пригорков и наслаждаясь зимними пейзажами.
     Но не тут-то было. Как известно, на все планы человеческие существует промысл Божий. Первого января температура воздуха резко поднялась и началось таяние снегов. Атмосфера благоухала весенними запахами, огромные лужи отражали небо в белых кучевых облаках, а остатками снежных сугробов, затерявшихся в уголках и подворотнях с фейерверком водяных капель, детишки и взрослые метали друг в друга снежки-кляксы.

     Весёлая и сосредоточенная, подпрыгивающей или скорее потряхивающей тело походкой я трусила домой, переваривая встречу с сыном и внуками, где мы обсуждали программу дня рождения младшего. В голове роились новые и новые предложения, чтобы любимым внукам было здо;рово, весело, интересно. Сокращая дорогу к дому, я решила пройти дворами, лавируя между стоящими автомобилями. Поскользнувшись на крошечном остатке снежного покрова, сделав несколько несуразных движений руками, всем телом, я увидела свои скрещённые ноги и, поддев кроссовкой «нечто», непроизвольно пнула его пинком «рабона» вперёд и вверх. Как известно, этот футбольный удар придумали испанцы. Слово переводится как «прогул школы». Мне об этом когда-то сообщил внук, обожающий и футбол, и изобретателя гола Риккардо, но я с уверенностью могу сказать, что прогул школы нам пока не страшен, хотя мало ли что...
     Полёт кувыркающегося «нечта» обернулся  водительскими правами. С фотографии на меня смотрел молодой человек, который эти права только что получил сроком на 10 лет.

     Мне, как человеку, рождённому в Советском Союзе, стало невыносимо жаль растяпу и захотелось немедленно вернуть документ владельцу. Поскольку Ф.И.О. и номер документа присутствовали, я по инерции советского времени позвонила в районное отделение полиции в надежде, что они по номеру найдут контакт с этим человеком, и я передам ему документ. Дежурный полицейский педантично и долго выяснял, кто я такая, где живу, не смог только получить по телефону отпечатки моих пальцев и велел с этим удостоверением немедленно зайти в отделение полиции.
– Хорошо, – сказала я и задумалась.

* * *

     Я вспомнила, как за две недели до этого в нашем подъезде обнаружили заблудившуюся старушку, которая не могла толком пояснить, куда она идёт и где живёт. Старушка грустно рассказала, что её дочь давно живёт в Америке, а она здесь совсем одна.  Сердобольный сосед вынес табуретку, так как бабулька еле-еле стояла на ногах, держась за стенку. Вызвали полицию, но минуты текли, а они всё не ехали.  Я спросила: чем я могу помочь и есть ли у старушки документ? Бабулька достала трясущейся рукой из сумочки паспорт. Прописка гласила, что бабуля живёт недалеко – в соседнем доме, но тут и появилась наша доблестная полиция. Я старательно объяснила, что старушка проживает рядом и им ничего не стоит отвезти её домой.
     Полицейский затребовал паспорт старушки и спрятал его в карман куртки. Я озадачилась. Вспомнила, как в перестроечное время моего сына и его одноклассника по звонку обвинили в том, что они срезали трубку в телефонной будке, посадили их в «обезьянник» и не выпускали до тех пор, пока я и родители этого мальчишки не отдали по пять тысяч рублей (а это на тот момент была моя месячная зарплата). Я столько всего вспомнила и подумала ещё, что моё обострённое чувство справедливости до сих пор не даёт мне спокойно существовать.

     Что лучше – жить в борьбе или существовать в спокойной жизненной реке? Ребята жизни отдают за Родину. Идёт война. Каждый на своём месте должен быть человеком! Справедливость должна существовать! Что-то я слишком обложила всех долгами!!!

     Я когда-то работала  социальным работником, поэтому потребовала положить паспорт старушки в её сумку, а когда поняла, что полицейские повезут старушку в отделение, а не домой,  решила ехать вместе с ними. Мне резко отказали в сопровождении старушенции, и я побежала в дом, где жила бабуля, хорошо, что запомнила номер квартиры. Консьержка разу назвала фамилию пропавшей, её уже искали, и проживала она не одна, как нам рассказала, а с дочерью и внуком. В этот момент открылась дверь и вышел подросток, внук этой бабушки...

* * *

     Зима исчезла. Весной пахнет, но до её календарного присутствия ещё далеко. Шлёпая в резиновых сапогах по январским лужам, я осмысливала происходящее и уже не столько парилась по поводу дня рождения внука, сколько по поводу возвращения водительского удостоверения его владельцу без участия представителей внутренних органов.

     В полицию я не пошла, отправившись в «Мои документы», где милая дама по номеру водительского удостоверения нашла номер телефона растеряхи, позвонила ему, и к вечеру он подъехал к моему подъезду, а я радостно ему вручила находку.
– Почему вы в защитной одежде? – спросила я, рассматривая субтильного паренька.
– Утром уезжаю на СВО! – произнёс он с улыбкой растерянно…  Я не смогла сдержать слёз. Обняла его.
Хорошо, что не пошла в полицию.
Но это ещё не всё…




* * *

     Никогда не знаешь, понимает тебя человек или только кивает головой. Как поступит тот или иной в одинаковой ситуации? Что движет индивидуумом – корысть или святое желание помочь ближнему?
Через три месяца, когда весна окончательно пришла, я достаю из почтового ящика письмо от нашего УВД. В письме – обвинение меня в ложном доносе, так как их проверка доказала, что я вру, с отказом в возбуждении уголовного дела... .
***
     Как хорошо, когда врач лечит, а не калечит; учитель учит, а не отчитывается в многочисленных, никому не нужных, оценивающих педагогику, ничего не имеющих общего с насыщением знаниями детей; полицейский помогает и защищает, а не вымогает и бездельничает! Когда школа для детей, а учителя там их учат умному, доброму и вечному; больница для больных, а врачи там оказывают помощь страждущим; полиция для людей, а полицейские служат Родине, защищают и помогают народу в сложных жизненных ситуациях!
Нет людей – нет этих органов!