Пушкинский Календарь. 1937 год

К СТОЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ «ВЕЛИКОГО РУССКОГО ПОЭТА, СОЗДАТЕЛЯ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА И РОДОНАЧАЛЬНИКА НОВОЙ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА ПУШКИНА, ОБОГАТИВШЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВО БЕССМЕРТНЫМИ ПРОИЗВЕДЕНИЯМИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО СЛОВА».
Из постановления ЦИК Союза ССР 16 декабря 1935 г. об учреждении Всесоюзного пушкинского комитета в связи со столетием со дня смерти А. С. Пушкина

В работе над Пушкинский календарем принимали участие: Н. С. Ашукин; проф. Д. Д. Благой; проф. С. М. Бонды;  В. В. Вересаев; проф. Г. И. Винокур; С. Я. Гессен; Л. В. Крестова; П. С. Попов; проф. Б. В. Томашевский; проф. М. А. Цявловский; А. Н. Шебунин; проф. Б. М. Эйхенбаум; проф. Д. П. Якубович.

Январь, стр.6

Я привезла с собою в Сибирь Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Владимир Ильич положил их около своей кровати, рядом с Гегелем, и перечитывал их по вечерам вновь и вновь. Больше всего он любил Пушкина.
Н. К. Крупская {«Воспоминания о Ленине»).

 К о г д а Марксу было, уже 50 лет, он принялся за изучение русского языка и, несмотря на трудность этого языка, овладел им через каких-нибудь шесть месяцев настолько, что мог с удовольствием читать русских поэтов и прозаиков, из которых особенно ценил Пушкина, Гоголя и Щедрина.
  Лафарг [«Воспоминания о Марксе»).



 Январь, стр.13…………… РАЗГОВОРЫ ПУШКИНА

                (Отрывки из воспоминаний и записей современника)
Редко можно встретить человека, который бы объяснялся так вяло и так несносно, как Пушкин, когда предмет разговора не занимал его. Но он становился блестяще красноречив, когда дело шло о чем -нибудь близком его душе. Тогда то, он являлся поэтом, и гораздо более вдохновенным, чем во всех своих сочинениях.
 Л.С. Пушкин (брат поэта)

Один из знакомых Пушкина, генерал Орлов, встретив в 1821 году поэта в Киеве, был очень удивлен. Он еще не знал, что Пушкина выслало царское правительство из Петербурга на юг. «Как ты здесь?» — спросил Орлов. «Язык и до Киева доведет», — отвечал Пушкин. «Берегись, берегись, Пушкин, чтобы не услали тебя за Дунай!»
 «А может быть и за Прут!» — снова ответил каламбуром Пушкин.

В Каменке, в имении Давыдовых, однажды в присутствии Пушкина шел разговор о возможности организации тайного общества. Члены тайного общества тут же в целях конспирации обратили весь разговор в шутку. Пушкин был этим «очень взволнован, — сообщает в своих записках И. Д. Якушкин, — он перед этим уверился, что Тайное Общество или существует, или тут же получит свое начало, и он будет его членом; но когда он увидел, что из этого вышла только шутка, он встал, раскрасневшись, и сказал со слезой на глазах: «Я никогда не был так несчастен, как теперь; я ужо видел жизнь мою облагороженною и высокую цель перед собью, и все это была только злая шутка». В эту минуту он был точно прекрасен».

 Пушкин как-то встретил в Царском селе Николая I. «Ну, что же ты испытал?» — спросили Пушкина. «Подлость во всех жилах», — отвечал поэт.

На одном обеде Пушкин заметил, что его знакомый И. Н. Семенов сидит между Гречем и Булгариным, вошедшими в историю как крайне реакционные журналисты. «Ты, Семенов, — сказал Пушкин в конце обеда, — сегодня точно Христос на Голгофе».

Странное название: «Московский английский клуб», — сказал кто-то однажды Пушкину. Пушкин расхохотался и стал тут же уверять, что есть названия еще более странные. — Какие же? — «Императорское человеколюбивое общество».

 «Евгений Онегин», как известно, печатался сначала отдельными главами и отрывками, когда он еще не был дописан.  Одна княгиня, как передает П. А. Вяземский, спросила у Пушкина: «Что думаете вы сделать с Татьяною? Умоляю вас, устройте хорошенько участь ее». «Будьте покойны, княгиня, — отвечал он, смеясь, выдам ее замуж за генерал-адъютанта».

Когда я начал читать Пушкину первые главы из «Мертвых душ» в том виде,- как они были прежде, то Пушкин, который всегда смеялся при моем чтении (он же был охотник до смеха), начал понемногу становиться все сумрачнее, сумрачнее, и наконец, сделался совершенно мрачен. Когда же чтение кончилось, он произнес голосом тоски: «Боже, как грустна наша Россия!»   Н. В. Гоголь


 Январь, стр.15………………. ПУШКИН В ЛИЦЕЕ

Годы, проведенные в Царскосельском лицее (1811—1817), Пушкин в течение всей жизни вспоминал с особенным лирическим волнением. Эти годы, когда он в «садах Лицея безмятежно расцветал», ему были дороги, как годы начала поэтического творчества, когда ему «в таинственных долинах, весной, при кликах лебединых, близ вод, сиявших в тишине», стала «являться Муза».
Здесь же был основан тот «братский союз» дружбы, которому так твердо был верен Пушкин всю жизнь. Неслучайно в этих воспоминаниях очень мало говорится об учителях и воспитателях. Последние были люди морально u интеллектуально незначительные, и ни о каком руководстве Пушкиным с их стороны не может быть и речи.
Неизмеримо больше, чем учителя, давало Пушкину общение с товарищами, первыми ценителями его таланта. Из них ближайшими друзьями поэта были будущий видный декабрист Пущин, поэт Дельвиг, Кюхельбекер и сын директора лицея Малиновский.
Большим увлечением группы лицеистов в первые годы учения были «самодеятельные» занятия литературой, выразившиеся в «издании» рукописных журналов и сборников стихотворений лицейских поэтов.
 
С 1814 года их произведения стали печататься в журналах. Пушкин, уже в первом своем, появившемся в печати стихотворении «К другу стихотворцу», выступивший как воинствующий карамзинист, в 1815 году является деятельным сотрудником журнала «Российский музеум». Литературное общество «Арзамас» встречает в нем горячего приверженца, и в ряде произведений 1815— 1817 годов он сражается с членами шишковской «Беседы».

Войны 1812—1815 годов, потрясшие всю Европу, пожар Москвы, взятие Парижа, восстановление монархии Бурбонов во Франции не могли не вызвать среди лицеистов сильный интерес к вопросам политики. «Газетная комната» никогда не была пуста в часы, свободные от классов; читались наперерыв русские и иностранные журналы при неумолкаемых толках и прениях», — вспоминал впоследствии Пущин. Возвращение в Царское село из заграничных походов гусарского полка было крупным событием в жизни лицеистов, особенно Пушкина, близко сошедшегося с юнкерами и офицерами.

 Это общение имело немалое положительное значение, связав поэта дружбой с П. Я. Чаадаевым. В лицее Пушкина посещали поэты Жуковский, Вяземский и Батюшков. Близко сошелся поэт летом 1816 года с семьёй Карамзина.


Январь, стр.19……………………ПУШКИН О ЯЗЫКЕ

Изучение старинных песен, сказок и т. п. необходимо для совершенного знания свойств, русского языка. Критики наши напрасно ими презирают.
Альфиери изучал итальянский язык на Флорентинском базаре: не худо нам иногда прислушиваться к московским просвирням. Они говорят удивительно чистым и правильным языком.
 Разговорный язык простого народа (не читающего иностранных книг и, славу богу, не выражающего, как мы, своих мыслей на французском языке) достоин также глубочайших исследований.
Грамматика не предписывает законов языку, но изъясняет и утверждает его обычаи.

 (Из «Полемических и грамматических заметок, связанных с рецензиями на «Евгения Онегина», 1830 год, и «Материалов к «Отрывкам из писем, мыслям и замечаниям», 1833 год).
 
Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени.
Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжною, но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наш их мыслей.

(Из статьи «О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова», 1823 г.)


Январь, стр.21…………………….  ПИСЬМА ПУШКИНА

Письма Пушкина являются драгоценной частью его литературного наследия. Прежде всего в них заключен первоклассный биографический материал, вскрывающий ряд значительнейших фактов его жизни, бросающий яркий свет на житейские и литературные отношения его с современниками, показывающий, как отражались в его сознании разнообразные события, развертывавшейся перед ним исторической действительности. Что еще важнее — в письмах Пушкина выразилась с полной силой могучая личность поэта: жадная пытливость ума, многообразие интересов, неисчерпаемая жажда жизни и деятельности, острая и сверкающая игра мысли, глубина и сила переживаний.
По письмам Пушкина вслед за его литературными произведениями мы можем составить наиболее полное и верное представление о подлинном «Пушкине в жизни» — Пушкине-человеке и Пушкине -творце.

Постоянно встречающиеся в письмах суждения и высказывания на литературные темы, оценки различных явлений нашей и мировой литературы дают отчетливое представление об эстетических взглядах Пушкина, его литературных вкусах и пристрастиях, его проникновенном критическом чутье.
 Письма Пушкина сыграли исключительно важную роль и в развитии его творчества. Они явились своего рода школой Пушкина-прозаика, в которой выработался сжатый, точный и ясный язык его художественной прозы. До нас дошло около восьмисот писем Пушкина. Очень большая часть их, к сожалению, пропала. Однако и в таком виде сборник писем Пушкина является одной из самых замечательных книг русской литературы.

                П. А. ПЛЕТНЕВУ.

                23 (13) января 1831 года

 «Пришли мне мой милый экз. 20 Бориса для московских прощалыг, не то разорюсь, покупая ею у Ширяева. Душа моя, вот тебе план жизни моей: я женюсь в сем месяце, полгода проживу в Москве, летом приеду к Вам. Я не люблю Московской жизни. Здесь живи не как хочешь — как тетки хотят. Теща моля та же тетка. Толи дело в Петербурге! Заживу себе мещанином припеваючи, независимо и не думая о том, что скажет княгиня Марья Алексеевна, Что Газета наша? Надобно нам о ней подумать. Под конец она была очень вяла; иначе и быть нельзя: в ней отражается русская литература. В ней говорили под конец об одном Булгарине; так и быть должно: в России пишет один Булгарин — Вот текст славной Филиппки. Кабы я не был ленив, да не был жених, да на был очень добр, да умел бы читать и писать то я бы каждую неделю писал бы обозрение литературное — да л и х терпения нет, злости нет, времени нет, охоты нет. Впрочем посмотрим».

                Н. Н. ПУШКИНОЙ

                20 (8) июня J831 года.
 
«Милый мой ангел! Я было написал, тебе письмо на 4 страницах, но оно вышло такое горькое и мрачное, что я его тебе не послал, а пишу другое. У меня решительно сплин. Скучно жить без тебя и не сметь даже писать тебе все, что придет на сердце. Ты говоришь о Болдине. Хорошо бы туда засесть, да мудрено. Об этом успеем еще поговорить. Не сердись, жена, и не толкуй моих жалоб в худую сторону. Никогда не думал я упрекать тебя в своей зависимости. Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив; но я не должен был вступать в службу и что еще хуже опутать себя денежными обязательствами. Зависимость жизни семейственной делает человека более нравственным. Зависимость, которую налагаем на себя из честолюбия или из нужды, унижает нас. -Теперь они смотрят на меня как на холопа, с которым им можно поступать, как и м угодно. Опала легче презренья. Я, как Ломоносов, не хочу быть шутом ниже у господа бога. Но ты во всем этом не виновата, а виноват я, из добродушия, коим я преисполнен до глупости, несмотря на опыты жизни...»   Электронный архив библиотеки МГУ имени А.А. Кулешова.

П. В Нащокину

Жизнь коя в Петербурге ни то, ни се. Заботы о жизни мешают мне скучать. Но нет у меня досуга вольной холостой жизни, необходимой для писателя. Кружусь в свете, жена моя в большей моде, — все это требует денег, деньги достаются мне через труды, а труды требуют уединения. (Из письма Пушкина 1833 год).



Февраль. Стр.25…… ДУЭЛЬ И СМЕРТЬ ПУШКИНА. Часть 1

 Основной причиной, вызвавшей дуэль Пушкина с Дантесом, явились те взаимоотношения, которые установились менаду поэтом после его женитьбы и великосветской «чернью» во главе с Николаем I. Николай и его приближенные ненавидели и боялись Пушкина. Пушкин со своей стороны никогда не скрывал презрения, которое он питал ко многим представителям «высшего» общества. Поэт видел, как вокруг него все теснее и теснее смыкается круг его врагов. Состояние сильнейшего душевного беспокойства усугублялось преступно легкомысленным поведением жены поэта, блиставшей на балах в качестве одной из первых светских красавиц.
Среди ее поклонников - первые места занимали Николай I и кавалергардский офицер Жорж Дантес, приемный сын голландского посланника барона Луи Геккерна. Это был новый повод для травли поэта. В «свете» злорадно заговорили о Наталье Николаевне.
Пушкин и его знакомые начали получать грязные анонимные письма. Авторы пасквильных писем прозрачно намекали на связь Наталии Николаевны с царем. Дантес и Геккерн играли здесь роль агентов Николая 1.

7 Февраля (26 января) 1837 года Пушкин отправил письмо посланнику Геккерну. В ответ на письмо последовал вызов Пушкина на дуэль со стороны Дантеса. Дуэль произошла 8 Февраля (27 января) в пятом часу дня на окраине Петербурга, близ «Комендантской дачи». В глубоком снегу секунданты — со стороны Пушкина его лицейский товарищ инженерный подполковник К. К. Данзас, со стороны Дантеса д’Аршиак — протоптали тропинку в двадцать шагов длины, своими шинелями обозначили барьеры в расстоянии десяти шагов один от другого и зарядили две пары пистолетов.
 По свидетельству Данзаса, «закутанный в медвежью шубу, Пушкин молчал, повидимому, был столь же покоен, как и во все время пути, но в нем выражалось сильное нетерпение приступить скорее к делу». По знаку секунданта противники начали сходиться. Дантес выстрелил первым. Пушкин был ранен в область брюшины. Падая на шинель Данзаса, он сказал по-французски: «Я ранен».

При падении в дуло пистолета попал снег, и Данзас подал Пушкину другой пистолет. После нескольких секунд молчания Пушкин приподнялся до половины и, опираясь на левую руку, сказал: «Подождите, я чувствую достаточно силы, чтобы сделать мой выстрел».

Выстрелив и увидев, что Дантес упал, Пушкин подбросил вверх пистолет, закричал «Браво!» и снова упал, потеряв сознание. Раненого Пушкина посадили в сани. В шесть часов подъехали к дому кн. С. Г. Волконской на Мойке.


 Февраль. Стр.27…… ДУЭЛЬ И СМЕРТЬ ПУШКИНА. Часть 2 

Пушкина внесли в кабинет и положили на диван. Из близких лиц первым приехал Плетнев, затем явились врачи Шольц, Задлер и Арендт, придворный лейб-медик, знаменитый хирург.
Лечили Пушкина преступно. Ничего не было сделано, чтобы спасти жизнь великого поэта. Больше того: применялись меры, которые могли только ухудшить его состояние. А между тем положение Пушкина вовсе не было безнадежным.

 До пяти часов утра поэт твердо переносил страдания, но с пяти до семи боли сделались нестерпимыми, и больной начал громко стонать. Послали за врачом, поставили промывательное, что только усилило страдание. После того как боли стихли, Пушкин стал прощаться с женой, детьми, друзьям.

В два часа дня приехал Б. И. Даль, с которым Пушкин близко сошелся в 1833 году в Оренбурге. Даль всю ночь на 10 Февраля (29 января) просидел у постели больного, почти все время державшего его за руку. Пушкин часто просил, чтоб его подняли или поворотили на бок, или поправили ему подушку.
Однажды спросил он: «Который час?» — и на ответ Даля продолжал прерывающимся голосом: «Долго ли … мне... так мучиться?.. Пожалуйста поскорей!..» Это повторил он несколько раз.
На слова Даля, что не надо себя пересиливать, что лучше стонать, тогда будет легче, Пушкин отвечал: «Нет. . . не надо. . . стонать. . . ж е н а ... услышит... Смешно …же … чтоб этот ... вздор ... меня ... пересилил... не хочу».
 С утра пульс стал слабеть, и руки начали стыть. Пушкин лежал с закрытыми глазами; иногда только подымал руки, чтоб взять льду и потереть им лоб. В два часа попросил моченой морошки. Съев несколько ягод, погладил жену по голове и сказал: «Ну, ну, ничего; слава богу; всё хорошо! поди!»

Последние минуты так описаны Жуковским: «Мысли его были светлы. Изредка только полудремотное забытье их отуманивало. Раз он подал руку Далю и, пожимая ее, проговорил: «Ну, подымай же меня, пойдем, да выше, в ы ш е ... ну, пойдем!» Но очнувшись он сказал: «Мне было пригрезилось, что я с тобой лечу вверх по этим книгам и полкам; высоко… и голова закружилась».
Немного погодя, он опять, не раскрывая глаз, стал искать руку Даля и, потянув ее, сказал: «Ну, пойдем же, пожалуйста, да, вместе».
Даль, по просьбе его, взял его подмышки и приподнял повыше; и вдруг, как будто проснувшись, он быстро раскрыл глаза, лицо его прояснилось, и он сказал: «Кончена жизнь».  Даль, не расслушав, отвечал: «Да, кончено; мы тебя положили».

«Жизнь кончена!»— повторил он внятно и положительно. «Тяжело дышать, давит!» — были последние его слова».


                СМЕРТЬ ПОЭТА И ЦАРСКАЯ ЦЕНЗУРА
 
«В первые дни после гибели Пушкина отечественная печать как бы онемела: до того был силен гнет над печатью своенравного опекуна над великим поэтом, rpaфa              А. X. Бенкендорфа. Цензура трепетала перед шефом жандармов, страшась вызвать его неудовольствие... В одной лишь газете «Литературные прибавления к «Русскому инвалиду» Андрей Александрович Краевский, редактор этих прибавлений, поместил несколько теплых, глубоко прочувствованных слов. Эти немногие строки вызвали весьма характерный эпизод.
А. А. Краевский на другой же день по выходе номера газеты был приглашен для объяснений к попечителю санкт-петербургского учебного округа князю М. А. Дондукову-Корсакову, который был председателем цензурного комитета.
 — Я должен вам передать, — сказал попечитель Краевскому, — что министр (Сергей Семенович Уваров) крайне недоволен вами! К чему эта публикация о Пушкине? Что это за черная рамка вокруг известия о кончине, человека не чиновного, не занимавшего никакого положения на государственной службе? Ну, да это еще куда бы ни шло! Но что за выражения! «Солнце поэзии»!! Помилуйте, за что такая честь? «Пушкин скончался… в середине своего великого поприща!» Какое это такое поприще? Сергей Семенович именно заметил.
Разве Пушкин был полководец, военачальник, министр, государственный муж?! Наконец, он умер без малого сорока лет! Писать стишки не значит еще, как выразился Сергей Семенович, проходить великое поприще! Министр поручил мне сделать вам, Андрей Александрович, строгое замечание...».
(Русская старина», т. XXVIII. 1880год)
Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в середине своего великого поприща!. . Более говоритъ о сем, не имеем силы, да и не нужное; всякое русское сердце знает всю цену этой невозвратимой потери и всякое русское сердце будет растерзано. Пушкин! наш поэт! наша радость, наша народная слава!.. Неужели в самом деле нет уже у нас Пушкина? К этой мысли нельзя привыкнуть! 29 января 2 ч. 45 м. пополудни.

(«Литературные прибавления к «Русском у инвалиду», №5, 1837 год )


Февраль. Стр.30.

В день, предшествовавший ночи, в которую был назначен вынос тела, в доме, где собралось человек десять друзей и близких Пушкина, чтобы отдать ему последний долг, в маленькой гостиной, где мы все находились, очутился целый корпус жандармов.
Без преувеличения можно сказать, что у гроба собрались в большом количестве не друзья, а жандармы. Не говорю о солдатских пикетах, расставленных по улице; но против кого была эта военная сила, наполнившая собою дом покойника в те минуты, когда человек двенадцать друзей его и ближайших знакомых собрались туда, чтобы воздать ему последний долг? Против кого эти переодетые, но всеми узнаваемые шпионы?
Они были там, чтобы не упускать нас из виду, подслушивать наши сетования, наши слова, быть свидетелями наших слез, нашего молчания.
(Из письма П. А. Вяземского вел. кн. Михаилу Павловичу)

Назначенную для отпевания церковь переменили, тело перенесли в нее ночью, с какою-то тайною, всех поразившею, без факелов, почти без проводников; и в минуту выноса, на которую собралось не более десяти ближайших друзей Пушкина, жандармы наполнили ту горницу, где молились об умершем, нас оцепили, и мы, так сказать, под стражей проводили тело до церкви.
(Из письма В. А. Жуковского Бенкендорфу)

В ночь с 12 на 13 февраля (С 31 января на1 февраля) 1837 года по приказанию полиции тело Пушкина тайком перенесено из квартиры, где умер поэт, в Кинюшенную церковь.

  Февраль. Стр.33……… ПОХОРОНЫ ПУШКИНА

Весть о том, что Пушкин убит, распространилась по Петербургу молниеносно. Толпы народа устремились к квартире поэта.
 Об этом так писала дочь Карамзина   Е. Н. Мещерская: «В течение тех дней, в которые тело его оставалось в доме, множество людей всех возрастов и всякого звания беспрерывно теснилось пестрою толпою вокруг его гроба. Женщины, старики, дети, ученики, простолюдины в тулупах, а иные даже в лохмотьях приходили поклониться праху любимого народного поэта. Нельзя было без умиления смотреть на эти плебейские почести, тогда как в наших позолоченных салонах и раздушенных будуарах едва ли кто-нибудь думал и сожалел о краткости его блестящего поприща.

Слышались даже оскорбительные эпитеты и укоризны, которыми поносили память славного поэта и несчастного супруга, с изумительным мужеством принесшего свою жизнь в жертву чести, и в то же время раздавались похвалы рыцарскому поведению гнусного обольстителя  и проходимца...»

 По словам Жуковского, Пушкина посетило более 10 тыс. человек. Эти выражения национального горя очень попугали жандармов.
Во «всеподданнейшем отчете» корпуса жандармов за 1837 год так рассказывается о событиях в связи со смертью Пушкина: «Собрание посетителей при теле было необыкновенное; отпевание намеревались делать торжественное, многие располагали следовать за гробом до самого места погребения в Псковской губернии; наконец, дошли слухи, что будто в самом Пскове предполагалось выпрячь лошадей и везти гроб людьми, приготовив к этому жителей Пскова.

 Мудрено было решить, не относились ли все эти почести более к Пушкину- либералу, нежели к Пушкину -поэту.  В сем недоумении и имея в виду отзывы многих благомыслящих люден, что подобное, как бы народное изъявление скорби о смерти Пушкина представляет некоторым образом неприличную картину торжества либералов, высшее наблюдение признало своей обязанностью мерами негласности устранить все почести, что и было исполнено».

 «Негласные меры» заключались в том, что торжественное отпевание тела, назначенное в большой церкви адмиралтейства, было отменено. и тело во избежание демонстрации было перенесено ночью на 13 (1) февраля в небольшую Конюшенную церковь, недалеко от Мойки.
 Утром 13 (1) Февраля было совершено отпевание, после чего Крылов, Жуковский, Вяземский, А. И. Тургенев и другие писатели и друзья покойного перенесли гроб в подвал на другом дворе.
В первом часу ночи 16 (4) февраля гроб с телом в сопровождении А. И. Тургенева, жандармского капитана и дядьки Пушкина Никиты Козлова был увезен в Святогорский монастырь, куда и прибыл вечером 17 (5) февраля. По распоряжению царя псковскому губернатору было предписано: «Воспретить всякое особенное изъявление, всякую встречу, одним словом, всякую церемонию». Все было исполнено, как приказал Николай I.
 «6 Февраля в 6 часов утра, — так записал в дневнике Тургенев, — отправились мы — я и жандарм!!— опять в монастырь — всё еще рыли могилу; мы отслужили панихиду в церкви и вынесли на плечах крестьян и дядьки гроб в могилу — немногие плакали. Я бросил горсть земли в могилу; выронил несколько слез...»


Февраль. Стр.36………… П. А. ПЛЕТНЕВУ

Не мысля гордый свет забавить,
Вниманье дружбы возлюбя,
Хотел бы я тебе представить
Залог достойнее тебя,
Достойнее души прекрасной,
- Святой исполненной мечты,
Поэзии живой и ясной,
Высоких дум и простоты;

Но так и быть — рукой пристрастной
Прими собранье пестрых глав,
Полу-смешных, полу-печальных,
Простонародных, идеальных,
Небрежный плод моих забав,
Бессонниц, легких вдохновении,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.

А. Пушкин   1827 г. (Посвящение к «Евгению Онегину»)
27(13) ФЕВРАЛЯ 1828. Вышла из печати первая глава «Евгения Онегина». Последняя глава вышла через семь лет — в начале февраля 1832 года


МАРТ. Стр. 39……………….  Н. Н. ГОНЧАРОВА

В конце 1828 или в начале 1829 года, на московском общественном балу Пушкин познакомился с 17-летней Натальей Николаевной Гончаровой, одной из первых московских красавиц, внучкой разорившегося бумажного фабриканта.

Тяжелое материальное положение большой семьи Гончаровых, психическая болезнь отца, жесткий характер и своенравие матери — такова была обстановка детства Натальи Николаевны. Она не получила, по существу, никакого образования. Мать искала для красавицы-дочери «блестящей партии», могущей восстановить материальное благополучие семьи.

 И когда в 1829 году Пушкин посватался к Наталье Николаевне, мать дала неопределенный ответ: нечиновный «сочинитель» Пушкин был незавидным зятем.
Но время шло, в семье были три дочери невесты, а блестящие женихи, видимо, льстились не столько на красоту, сколько на «приданое», которого не было. Вторичное предложение Пушкина в 1830 году было принято.
Но и потом еще свадьба оттянулась почти на год вследствие размолвок с матерью невесты и хлопот о традиционном «приданом», для которого Пушкин сам же и вынужден был изыскивать средства.
 Свадьба состоялась лишь 2 марта (18 февраля) 1831 года, и вскоре затем, чтобы избавиться от родных жены, Пушкин с нею переехал сперва в Царское село, а затем в Петербург.

 Наталья Николаевна была органически чужда и безразлична к интересам Пушкина. Светская жизнь засасывала ее, светские успехи кружили ей голову и заставляли Пушкина держаться настороже. Наталья Николаевна много способствовала закреплению мучительной для Пушкина связи с двором, что безнадежно запутывало материальные дела Пушкина.

Письма Пушкина проникнуты нежной любовью и заботой о жене и детях. Наталья Николаевна по-своему была ему тоже предана, но слишком заманчивы были удовольствия «высшего света». И вся история травли Пушкина, завершившаяся роковой дуэлью, говорит о том, что Наталья Николаевна оказалась пассивной участницей убийства Пушкина.




Секретно. Чиновник 10 класса Александр Сергеевич Пушкин 13 числа сего месяца прибыл из С.-Петербурга и остановился в доме г. Черткова в гостинице Копна, за коим учрежден секретный полицейский надзор.
(Из рапорта полицмейстера Миллера московскому обер-полицмейстеру от 27 (13) марта 1830 г.)

 Малейший из моих поступков возбуждает подозрение и недоброжелательство.
 Во имя неба, удостойте на минуту войти в мое положение и посмотрите, как оно затруднительно. Оно так непрочно, что я каждую минуту вижу себя накануне несчастья, которого я не могу не предвидеть, не избегнуть.

(Из ответа Пушкина от 5 апреля (24 марта) 1830 г. на письменный выговор шефа жандармов Бенкендорфа)
 23(13) МАРТА 1830. Пушкин приехал в Москву. За отъезд из Петербурга без
разрешения Пушкин получил выговор.



 МАРТ. Стр. 47…………………  ПУШКИН ПОД НАДЗОРОМ

Внимание полиции Пушкин привлек очень скоро по окончании лицея, в связи с широким распространением его революционных стихов и публичными антиправительственными выходками. Весной 1820 года к нему подослан был тайный полицейский агент Фогель, а затем в середине апреля сам поэт был вызван к военному генерал-губернатору Милорадовичу и впервые допрошен о своих революционных стихах. Отправленный вслед за тем на юг и прикомандированный к канцелярии генерала Инзова, Пушкин в Кишиневе попал под непосредственный надзор своего начальника. Предоставляя поэту полную свободу, Инзов ограничивался отправкой в Петербург положительных аттестаций Пушкина. Таким образом, правительству остались вовсе неизвестны тесные связи Пушкина с членами тайного общества.
С переводом Пушкина в 1823 году в Одессу положительные отзывы Инзова сменились резко отрицательными характеристиками его нового начальника графа Воронцова. Тогда же полиция начала перлюстрацию писем Пушкина, в одном из которых и были обнаружены антирелигиозные замечания, послужившие внешним поводом к ссылке Пушкина в июле 1824 года в Михайловское.

 Ссыльного Пушкина хотели отдать под надзор «одного из благонадежных дворян», но за отсутствием подходящего кандидата надзор за поэтом поручен был его отцу. После отъезда отца Пушкин находился под двойным надзором — местной полиции и игумена Святогорского монастыря Ионы.
 Следственная комиссия по делу декабристов установила огромное революционное влияние поэзии Пушкина и его близкие, личные связи с декабристами.

 Ввиду этого в июле -1826 года в Псковскую губернию был послан тайный агент Бошняк. Однако миссия Бошняка никаких результатов не дала. В сентябре 1826 года Николай I вернул Пушкина из ссылки.
Именно с этого времени «освобожденный» Пушкин накрепко и навсегда опутывается надзором, осуществляемым самим царем и его приспешниками — шефом жандармов Бенкендорфом и управляющим III отделением Фоком, установившими за ним постоянную агентурную слежку. Недреманое жандармское око преследовало его всю жизнь, царь Николай I опутал поэта липкой паутиной мелочного надзора.



 Апрель Стр. 57…………. ПРЕДЧУВСТВИЕ

С нова тучи надо мною
Собралися в тишине;
Рок завистливой бедою
 Угрожает снова м н е ...
 Сохраню ль к судьбе презренье?
Понесу ль навстречу ей
Непреклонность и терпенье
Гордой юности моей?

Бурной жизнью утомленный,
Равнодушно бури жду:
Может быть еще. спасенный,
Снова пристань я н а й д у ...
Но, предчувствуя разлуку,
Неизбежный грозный час,
Сжать твою, мой ангел, руку
Я спешу в последний раз.
 
Ангел кроткий, безмятежный,
Тихо молви мне: прости,
Опечалься, взор свой нежный
Подыми иль опусти;
И твое воспоминанье
Заменит душе моей
Силу, гордость, упованье
И отвагу юных дней. А.

Пушкин 1828 г.



Апрель. Стр. 59…………ГАВРИИЛИАДА (Отрывок)

Поговорим о странностях любви
(Не мыслю я другого разговора).
И те дни, когда от огненного взора
Мы чувствуем волнение в крови,
Когда тоска обманчивых желаний
Объемлет нас и душу тяготит,
И всюду нас преследует, томит
Предмет один, и думы и страданий, -
Не правда ли, в толпе младых друзей
Наперсника мы ищем и находим.

С ним тайный глас мучительных страстей
Наречием восторгов переводим.
Когда же мы поймали на лету
Крылатый миг небесных упоении
II к радостям на ложе наслаждений
Стыдливую склонили красоту,
Когда любви забыли мы страданье -
И нечего нам более желать,-
Чтоб оживить о ней воспоминанье,
С наперсником мы любим поболтать.

И ты, господь! познал ее волненье,
 И ты пылал, о боже, как и мы.
Создателю постыло все творенье,
Наскучило небесное моленье, -
Он сочинял любовные псалмы
И громко пел: «Люблю, люблю Марию,
В унынии бессмертие влачу...
Где крылия? К Марии полечу
И на груди красавицы почию!. . . »
И прочее.. . все, что придумать мог.
Творец любил восточный, пестрый слог.
 
Потом, призвав любимца Гавриила,
Свою любовь он прозой объяснял.
Беседы их нам церковь утаила,
Евангелист немного оплошал!
Но говорит армянское преданье,
Что царь небес, не пожалев похвал,
В Меркурии архангела избрал,
Заметя в нем и ум и дарованье,
И вечерком к Марии подослал.

Архангелу другой хотелось чести:
Нередко он в посольствах был счастлив;
Переносить записочки да вести
Хоть выгодно, но он самолюбив.
 И славы сын, намеренье сокрыв,
Стал нехотя услужливый угодник
Царю небес…, а по земному сводник.
 А.  Пушкин 1821 Г.


                ДЕЛО О «ГАВРИИЛИАДЕ

9 июня (28 мая) 1828 г. дворовые отставного поручика гвардии В. Ф. Митькова представили петербургскому митрополиту список «Гавриилиады» и сообщали, что Митьков, «поэму сию часто прочитывая с приятелями своими, решился потом читать и людям своим (т. с. дворовым) в том намерении, чтобы внушить в них презрение к религии». Заявлению этому митрополит дал ход, и во временной верховной комиссии возникло дело о «Гавриилиаде».
 К делу был привлечен Пушкин. Вызванный к петербургскому военному генерал-губернатору Голенищеву-Кутузову, поэт показал, что поэма написана не им, что он «в первый раз видел «Гавриилнаду» в лицее в 15 или 16 году и, переписав ее, не помнит, куда дел ее — но с тех пор не видел ее», и что списка поэмы «не имеет».
Показания эти были доложены царю, который приказал, «призвав снова Пушкина, спросить у него, от кого получил.. . упомянутую поэму, изъяснив, что открытие автора уничтожит всякое сомнение по поводу обращающихся экземпляров сего сочинения под именем Пушкина».

На вторичном допросе Пушкин показал: «Рукопись ходила между офицерами гусарского полку, но от кого из них именно я достал оную, я никак не помню ...» Николай не поверил Пушкину и приказал главнокомандующему в Петербурге и Кронштадте графу Толстому «призвать Пушкина к себе и сказать ему моим именем, что, зная лично Пушкина, я его слову верю.
Но желаю, чтобы он помог правительству открыть, кто мог сочинить подобную мерзость и обидеть Пушкина, выпуская под его именем».

Когда 14(2) октября Толстой прочел Пушкину эту резолюцию царя, поэт, как записано в протоколе, «по довольном молчании и размышлении спрашивал: позволено ли - будет ему написать прямо государю императору и, получив на сие удовлетворительный ответ, тут же написал к его величеству письмо и, запечатав оное, вручил графу Толстому».

Письмо в нераспечатанном виде было доставлено царю. Оно до нас не дошло, но имеется авторитетное свидетельство, что поэт признался царю в сочинении поэмы.
Поэтическим памятником всей этой истории является стихотворение «Предчувствие», написанное в августе 1828 года.



Май. Стр. 61………….  МЕЧТЫ ПУШКИНА О БЕГСТВЕ ИЗ РОССИИ


Еще до ссылки на юг «любимой надеждой» Пушкина было путешествие по Западной Европе с Чаадаевым.
В Одессе в 1824 года он замышлял сменить ссылку на добровольное изгнание, собираясь тайком уехать морем в Константинополь.
Через год в Михайловском Пушкин со своим братом и сыном соседки по имению А. Н. Вульфом разрабатывает план бегства из места ссылки через Дерпт за границу. По первоначальному замыслу Пушкин должен был уехать с Вульфом под видом слуги.

Затем это рискованное предприятие заменили другим вариантом: добиться у властей разрешения Пушкину приехать для лечения аневризма ноги в Дерпт и оттуда уже нелегально выехать за границу.
Но в Дерпт Пушкина не пустили. Смерть Александра I (ноябрь 1825 г.) окрылила поэта, и он снова хлопочет о разрешении «ехать на лечение в Москву или Петербург или в чужие края». В ответ последовал приказ Николая I явиться Пушкину в Москву.

Освобожденный из ссылки, поэт не расстается с мыслью побывать за границей.
В 1827 оду у Пушкина был план путешествия с приятелем С. А. Соболевским. Сообщая об этом, тайный агент подсказывал шефу жандармов: «Было бы жаль. Пушкина надо беречь, как дитя. Он поэт, живет воображением и его легко увлечь».

«Беречь» Пушкина — это на языке жандармов и Николая значило держать его на привязи, не дать ему возможности, побывав в Европе, познакомиться с ее общественно-политическим строем.
Советы на этот раз были излишни, так как Пушкин в 1827 года за границу не просился.

В апреле 1828 года Пушкин с Вяземским подали прошения о разрешении поехать в действовавшую против турок армию, по получили отказ. В ответ на этот отказ Пушкин писал Бенкендорфу: «Так как следующие 6 или 7 месяцев остаюсь я, вероятно, в бездействии, то желал бы провести сие время в Париже, что может быть впоследствии мне уже не удастся.
Просьба эта, вероятно, находилась в связи с любопытным планом путешествия по Западной Европе, о котором имеются сведения в одном из писем Вяземского к жене в апреле же 1828 года.

 «Смерть хочется,— писал Вяземский, — отправиться в Лондон на пироскафе, из Лондона недели на три в Париж. Вчера были мы у Жуковского и сговорились пуститься на этот европейский набег: Пушкин, Крылов, Грибоедов и я.

Мы можем показываться в городах, как жирафы, или, скажи, не шутка видеть четырех русских литераторов. Журналы верно говорили бы о нас. Приехав домой, издали бы мы свои путевые записки».
 К просьбе Пушкина пустить его в Париж Бенкендорф отнесся, как к дикой выходке легкомысленного поэта, и даже не доложил письма царю.
Тем не менее в январе 1830 года Пушкин возобновляет просьбу. «Пока я не женат, — писал шефу жандармов поэт, — и не занят службою, я бы желал отправиться путешествовать во Францию или в Италию: в случае же если на это не будет согласия, я бы просил милостивого дозволения посетить Китай вместе с миссией, которая туда едет».

 Но и на этот раз мечты не осуществились. В просьбе Пушкину Николай снова отказал, и поэту так и не удалось никогда «вырваться из пределов необъятной России».



Май. Стр. 69…….. ПУТЕШЕСТВИЕ В АРЗРУМ (Отрывок)

Казаки разбудили меня на заре. Первой моей мыслью было: не лежу ли в лихорадке. Но почувствовал, что слава богу бодр, здоров: не было следа не только болезни, но и усталости.
Я вышел из палатки на свежий утренний воздух. Солнце всходило. На ясном небе белела снеговая, двухглавая гора. Что за гора? спросил я, потягиваясь и услышал в ответ: это Арарат. Как сильно действие звуков! Жадно глядел я на библейскую гору, видел ковчег, причаливший к ее вершине с надеждой обновления и жизни — и врана и голубицу, излетающих, символ казни и примирения…
Лошадь моя была готова. Я поехал с проводником. Утро было прекрасное. Солнце сияло. Мы ехали по широкому лугу, по густой зеленой траве, орошенной росою и каплями вчерашнего дождя. Перед нами блистала речка, через которую должны мы были переправиться. Вот и Арпачай, сказал мне казак. Арпачай! наша граница! Это стоило Арарата.
 Я поскакал к реке с чувством неизъяснимым. Никогда еще не видал я чужой земли. Граница имела для меня что-то таинственное; с детских лет путешествия были моею любимою мечтою. Долго вел я потом жизнь кочующую, скитаясь то по Югу, то но Северу, и никогда еще не вырывался из пределов необъятной России.

 Я весело въехал в заветную реку, и добрый конь вынес меня на турецкий берег. Но этот берег был уже завоеван: я все еще находился в России.
 А. Пушкин


Путешествие на Кавказ было задумано Пушкиным еще в 1827 году.
В 1828 году Пушкин не добился у Николая I позволения участвовать в турецкой кампании, получил он отказ и в выезде за границу.
В 1829 г. Пушкин отправился на Кавказ, не спрашивая особого разрешения. Когда Пушкин вернулся с Кавказа, он получил от Бенкендорфа выговор.
 
С другой стороны, Ф. Булгарин в «Северной пчеле» писал: «Мы думали, что автор «Руслана и Людмилы» устремился на Кавказ, чтобы напитаться высокими чувствами поэзии, обогатиться новыми впечатлениями и в сладких песнях передать потомству великие подвиги русских современных героев.
 Мы думали, что великие события на Востоке, удивившие мир и стяжавшие России уважение всех священных народов, возбудят гений наших поэтов: мы ошиблись. Лиры знаменитые остались безмолвными...».

Пушкину пришлось писать свое «Путешествие», считаясь одновременно и с тем, что текст записок не должен был вызвать возражений со стороны цензуры, и с необходимостью соблюсти свое литературное достоинство, не снизиться до уровня «барда в свите Паскевича».

Пушкин с честью вышел из затруднения. «Путешествие в Арзрум» представляет собою образцовое повествование, краткое и чеканное по стилю и языку, выразительное по спокойствию тона и простоте описание природы, жизни и военных событий и обстоятельное по изложению с исторической точки зрения.

Июнь. Стр. 75…………….   ДЕТСТВО ПУШКИНА

О т е ц поэта Cергей Львович Пушкин был типичный русский дворянин, беспечный и легкомысленный, поклонник французской литературы, большой театрал, славившийся искусством декламации.
Менее всего он был склонен заниматься какими бы то ни было серьезными делами. На службе в комиссариатском присутствии он сидел за Французскими романами и никогда не удосуживался побывать в дальних своих деревнях, полагаясь на крепостного управляющего.
Столь же беспечной была и мать поэта Надежда Осиповна, прозванная за происхождение от «арапа» Ганнибала и за смуглый цвет лица «прекрасной креолкой». Поглощенная успехами на балах, - она мало вникала в домашние дела, а если и вникала, то только увеличивала беспорядок в доме.

«Дом Пушкиных, — вспоминал лицейский товарищ поэта М. А. Корф, — представлял всегда какой-то хаос и вечный недостаток во всем, начиная от денег до последнего стакана. Когда у них обедало человека два-три лишних, то всегда посылали к соседям за приборами».
Но домашнее неустройство было скрыто за лоском светской жизни. В доме Пушкиных собирался «цвет общества». Жизнь родителей протекала в гостиной, а дети росли под присмотром бабушки М. А. Ганнибал и крепостной няни, да гувернеров-иностранцев.

Будущий поэт в раннем детстве был увальнем, приводившим в отчаяние своих светских родителей. Его насильно заставляли быть любезным «светским ребенком», но он и в детстве не терпел насилия — оно пробуждало в нем гнев и досаду, и он нарочно все хотел делать по-своему.

Замкнутый, молчаливый, бегающий от гостей «рохля и замарашка» — вот что мы узнаем из воспоминаний о маленьком Пушкине. Внутренний мир гениального ребенка оставался скрытым от его окружающих. Кудрявый мальчик со смуглым личиком и с живыми глазами вырос и развился для всех незаметно.


С 7 лет характер его круто изменился. Он стал до крайности резвым, и шаловливость его переходила в необузданность. Теперь маленький Пушкин уж е не убегал в детскую из гостиной, где в числе посетителей бывали Карамзин, Батюшков, Дмитриев, Жуковский.
К их суждениям и разговорам он внимательно прислушивался. Отец поэта имел неодолимую страсть к писанию французских стихов. Дядя поэта Василий Львович Пушкин был известный стихотворец. Таким образом, Пушкин рос в атмосфере поэзии и рано научился любить искусство.
Воспитание, полученное Пушкиным, чрезвычайно характерно для полу-французских нравов русского дворянского общества начала XIX в. Учебные занятия с гувернерами иностранцами, по большей части плохими педагогами, не понимавшими своего ученика, пользы принесли ему немного.

Несомненно, большее влияние, нежели уроки гувернеров, на развитие мальчика имело самостоятельное чтение. В книгах благодаря превосходной отцовской библиотеке недостатка не было.
 Чтение французских авторов пробудило в мальчике творческую фантазию и определило его первые поэтические опыты.
 Героическая поэма, легкая комедия и эпиграмма, притом на французском языке, — таковы, по словам его сестры, первые создания Пушкина, до нас не дошедшие.

Благотворную поправку к французскому воспитанию Пушкина внесли бабушка М. А. Ганнибал и няня Арина Родионовна. Бабушка научила поэта читать и писать по-русски и познакомила его с преданиями родной старины, а няня приобщила его к богатствам народной поэзии.

Июль стр. 90

Расскажу анекдот, рассказанный мне Гоголем и известный еще прежде, кажется, от самого действовавшего лица. Около Одессы расположена была батарейная рота и расставлены были на полях пушки. Пушкин, гуляя за городом, подошел к ним и начал внимательно рассматривать одну за другою. Офицеру показались его наблюдения подозрительными, и он остановил его вопросом об его имени. — «Пушкин» — отвечал тот.
— «Пушкин! — воскликнул офицер,— Ребята, пали!» и скомандовал торжественный залп.
 Весь лагерь встревожился. Сбежались офицеры и спрашивали причину такой необыкновенной пальбы. — В честь знаменитого гостя, — отвечал офицер. — Вот, господа, Пушкин!»
Пушкина молодежь подхватила под руки и подвела с триумфом в свои шатры праздновать нечаянное посещение.                М. П. Погодин


Июль стр. 93…………………  НЯНЯ ПУШКИНА


Имя няни Пушкина — Арины Родионовны — прочно вошло в биографию поэта не только потому, что Пушкин был с нею душевно близок, но и потому, что след, оставленный ею в его творчестве, очень значителен.
В 1816 году в стенах лицея он вспоминает о няне и о тех сказках в стихотворении «Сон». К ней же обращено стихотворение 1825 году «Зимний вечер».
 В 1827 году Пушкин посвящает няне стихотворение «Подруга дней моих суровых».

Близость Пушкина и няни особенно упрочилась именно в «суровые дни» — в годы его ссыльной жизни в с. Михайловском (1824—1826). Сказки Арины Родионовны, привлекавшие Пушкина уже в детстве, в годы вынужденного одиночества в деревне занимали досуг поэта.

 «Вечером, — пишет он брату в ноябре 1821 года, — слушаю сказки и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки, каждая есть поэма!»
 Кроме сказок, Пушкин записал со слов Арины Родионовны и ряд народных песен, в том числе, вероятно, и песни о Степане Разине.
Пушкин ценил образную и выразительную речь Арины Родионовны, у которой с языка не сходили пословицы, поговорки, присказки. Он охотно делился с ней и плодами своего творчества:
 . . . Я плоды моих мечтаний
И гармонических затей
Читаю только старой няне,
Подруге юности моей.

Облик Арины Родионовны претворился в творчестве Пушкина в образы няни Татьяны в «Евгении Онегине» и няни Арины Егоровны в «Дубровском». При чтении письма няни в «Дубровском» невольно приходят на память письма Арины Родионовны к Пушкину, писанные кем-то под ее диктовку.


Приводим одно из них: «Любезный друг мой Александр Сергеевич, я получила ваше письмо и деньги, которые вы мне прислали. За все ваши милости я вам всем сердцем благодарна; вы у меня беспрестанно в сердце и на уме, и только, когда засну, забуду о вас и ваши милости ко мне. Ваше обещание к нам побывать летом меня очень радует. Приезжай, мой ангел, к нам в Михайловское — всех лошадей на дорогу выставлю. Я вас буду ожидать и молить бога, чтоб он дал нам свидеться…
Прощайте мой батюшка Александр Сергеевич. За ваше здоровье я просвиру вынула и молебен отслужила. Поживи, дружочек, хорошенько — самому слюбится. Я, слава богу, здорова, целую ваши ручки и остаюсь вас многолюбящая няня ваша, Арина Родионовна».

Нежное отношение Пушкина к няне сказывается в строках его письма к П. А. Вяземскому, когда он, освобожденный от ссылки, заехал в Михайловское:
«Ты знаешь, что я не корчу чувствительность, но встреча ... моей няни — ей-богу, приятнее щекотит сердце, чем слава, наслаждения самолюбия, рассеянности и пр.». Пушкин не забывал свою няню и после ее смерти.
 В 1835 году, в стихотворении и «Вновь я посетил...» он вспомнил её ещё раз.


Август. Стр. 99    ПУШКИН В МИХАЙЛОВСКОМ
21 (9) августа 1824года Пушкин из Одессы приехал в ссылку в село Михайловское (Псковской губ.), знакомое ему уже прежде по кратковременным приездам в 1817 и 1819 годах.
Теперь он попал сюда в заточение в качестве ссыльного «государственного преступника» под секретный надзор. (Смотри заметку «Пушкин под надзором», стр. 47.) Здесь, в Михайловском, Пушкин снова начинает строить всевозможные планы побега за границу, о чем с тревогой узнавали его друзья, опасавшиеся, что это своего рода одиночное заключение в глухой деревне приведет Пушкина к гибели.

Действительно, одиночество Пушкина было полным. Оно нарушалось только преданной его няней да соседством села Тригорского, где жила большая семья Осиповых-Вульфов.
Там Пушкин был постоянным и желанным гостем. Там же сошелся он с приезжавшими на каникулы студентами А. Н. Вульфом, сыном хозяйки, и поэтом Языковым. 

Еще большими событиями в однообразной жизни поэта были кратковременные приезды его друзей Дельвига и Пущина. Этим и исчерпывалась непосредственная связь Пушкина с внешним миром. Но два года ссылки явились периодом огромной творческой работы.
Пушкин использовал вынужденный досуг для пополнения своего образования, большими партиями выписывая из Петербурга нужные книги. Он пережил в эти годы и большой творческий подъем.
В Михайловском Пушкин создал около ста произведений.

 Здесь окончил он «Цыган», начатых еще в Одессе, здесь написал четыре главы «Евгения Онегина». Здесь же написан «Борис Годунов». В те дни, когда Пушкин писал «Графа Нулина», последнее большое произведение периода ссылки, в Петербурге произошло восстание декабристов.

 Для Пушкина потянулись недели и месяцы, напоенные острой тревогой за друзей-декабристов и за себя самого. Он хорошо понимал, что близость его с декабристами и популярность в их среде его революционных стихов не останутся тайной для следственных органов, и что, стало быть, гроза может разразиться и над ним.

Николай I решил, что наблюдать за Пушкиным легче, держа его подле себя.
16 (4) сентября 1826 года в сопровождении жандарма Пушкин выехал в столицу. Царь при встрече объявил, что дарует ему «свободу», и одновременно распорядился учредить за Пушкиным строжайший жандармский надзор.


Сентябрь. Стр. 111………………  МОСКВА
 Некогда в Москве пребывало богатое неслужащее боярство, вельможи, оставившие двор, люди независимые, беспечные, страстные к безвредному злоречию и к дешевому хлебосольству; некогда Москва была сборным местом для всего русского дворянства, которое изо всех провинций съезжалось в нее на зиму.

Блестящая гвардейская молодежь налетала туда ж из Петербурга. Во всех концах древней столицы гремела музыка, и везде была толпа. В зале Благородного собрания два раза в неделю было до пяти тысяч народу. Тут молодые люди знакомились между собою; улаживались свадьбы. Москва славилась невестами, как Вязьма пряниками; московские обеды (так оригинально описанные князем Долгоруким) вошли в пословицу.
Невинные странности москвичей были признаком их независимости. Они жили по-своему, забавлялись, как хотели, мало заботясь о мнении ближнего.
Бывало, богатый чудак выстроит себе на одной из главных улиц китайский дом с зелеными драконами, с деревянными мандаринами под золочеными зонтиками. Другой выедет в Марьину Рощу в карете из кованого серебра 84-й пробы.

Третий на запятки четверо местных саней поставит человек пять арапов, егерей и скороходов и цугом тащится по летней мостовой. Щеголихи, перенимая петербургские моды, налагали и на наряды неизгладимую печать. Надменный Петербург издали смеялся и не вмешивался в затеи старушки Москвы.

Но куда девалась эта шумная, праздная, безработная жизнь? Куда девались балы, пиры, чудаки и проказники — всё исчезло.

Остались одни невесты, к которым нельзя, по крайней мере, применить грубую пословицу: vieilles comme les rues*): московские улицы, благодаря 1812 году моложе московских красавиц, всё еще цветущих розами.
 
Ныне в присмиревшей Москве огромные боярские дома стоят печально между широким двором, заросшим травою, и садом, запущенным и одичалым. Под вызолоченным гербом торчит вывеска портного, который платит хозяину 30 рублей в месяц за квартиру; великолепный бельэтаж нанят мадамой для пансиона — и то слава богу!
 
На всех воротах прибито объявление, что дом продается и отдается внаймы, и никто его не покупает и не нанимает. Улицы мертвы, редко по мостовой раздается стук кареты; барышни бегут к окошкам, когда едет один из полицмейстеров со своими казаками.
 Подмосковные деревни также пусты и печальны: роговая музыка не гремит в рощах Свиблова и Останкина; плошки и цветные фонари не освещают английских дорожек, ныне заросших травою, а бывало, уставленных миртовыми и померанцевыми деревьями.

Пыльные кулисы домашнего театра тлеют в зале, оставленные после последнего представления французской комедии. Барский дом дряхлеет. Во флигеле живет немец-управитель и хлопочет о проволочном заводе. Обеды даются уже не хлебосолами старинного покроя, в день хозяйских именин или в угоду веселых обжор, в честь вельможи, удалившегося от двора, но обществом игроков, задумавших обобрать, наверное, юношу, вышедшего из-под опеки, или саратовского откупщика.

 Московские балы ... Увы! Посмотрите на эти домашние прически, на эти белые башмачки, искусно забеленные мелом ... Кавалеры набраны кое-где — и что за кавалеры! Горе от ума, есть уже картина обветшалая, печальный анахронизм. Вы в Москве уже не найдете ни Фамусова, который всякому, ты знаешь, рад — и князю Петру Ильичу, и французу из Бордо, и Загорецкому, и Скалозубу, и Чацкому; ни Татьяны Юрьевны, которая

Балы дает нельзя богаче
 От Рождества и до поста,
А летом праздники на даче.

 Хлестова— в могиле; Репетилов — в деревне. Бедная Москва!.. . .

Но Москва, утратившая свой блеск аристократический, процветает в других отношениях: промышленность, сильно покровительствуемая, в ней оживилась и развилась с необыкновенной силою. Купечество богатеет и начинает селиться в палатах, покидаемых дворянством. . .

 А. Пушкин («Путешествие из Москвы в Петербург», 1833—1835).
*) Стары, как улицы.


Октябрь. Стр.127

. . . Всему пора: уж двадцать пятый раз
Мы празднуем лицея день заветный.
Прошли года чредою незаметной,
И как они переменили нас!
Недаром — нет! — промчалась четверть века!
Не сетуйте: таков судьбы закон;
Вращается весь мир вкруг человека, —
Ужель один недвижим будет он?
Припомните, о други, с той поры,
Когда наш круг судьбы соединили,
Чему, чему свидетели мы были!
Игралища таинственной игры,
Металися смущенные народы;
И высились и падали цари;
И кровь людей то славы, то свободы,
То гордости багрила алтари ...
А. Пушкин  Октябрь 1836 г.


ЛИЦЕИСКИЕ ГОДОВЩИНЫ

 Яркое лицейское шестилетие связало лицеистов крепкими узами товарищества, основывавшегося на большом запасе общих воспоминаний и впечатлений, вынесенных из времен юности. Это дало основание для знаменитых стихов Пушкина «Друзья мои, прекрасен наш союз», а в 1825 году позволило ему тепло вспомнить случайную встречу с чуждым ему Горчаковым: «Ступая в жизнь, мы быстро разошлись, но невзначай проселочной дорогой мы встретились и братски обнялись».

Внешним проявлением этого товарищества являлись ежегодные (с 1822 г.) празднования годовщины открытия лицея — 19 октября, отмечавшиеся встречей за ужином или обедом у кого-либо из «первокурсных», чаще всего у «лицейского старосты» Яковлева.

Вечер проходил в воспоминаниях, в пении лицейских песен и стихов Дельвига и Илличевского, писавшихся к этому случаю, в поминании умерших и тостах за отсутствующих.
Обычно велся шуточный протокол. В 1825 году Пушкин из ссылки приветствовал в этот день лицеистов знаменитыми стихами «Роняет лес багряный свой убор», а в 1827 впервые участвовал в празднестве, ознаменовав этот день стихами «Бог помочь вам, друзья мои», в которых он помянул осужденных Пущина и Кюхельбекера.

В 1828 году Пушкин вновь был на вечеринке, сам вел протокол и, прямо с пирушки отправляясь в Михайловское, на прощание написал четверостишие «Усердно помолившись богу».
Следующие 2 года, он этот день проводил вне Петербурга, а в 1831 г. отсутствовал, может быть потому, что слишком горько было ему оказаться в лицейском кругу, из которого смерть только что вырвала Дельвига.
Этот день он запечатлел в стихах «Чем чаще празднует Лицей», в которых, поминая шесть погибших товарищей, предрекал и свой скорый конец: «И мнится, очередь за мной .. . Зовет меня мой Дельвиг милый».

В последний раз появился Пушкин среди товарищей в 1836 году, в день 25-летней годовщины основания лицея.
«Первокурсные» снова сошлись в тесном кружке. На этом вечере Пушкин, начав читать свои стихи «Была пора»: наш праздник молодой», расплакался и не мог продолжать чтения.
Это был последний привет его своим лучшим друзьям. Вскоре после того
Пушкина не стало. Умирая, он еще раз вспомнил своих лицейских товарищей, с глубоким вздохом сказав: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского, мне бы  легче было умирать».

Ноябрь. Стр. 133

Долго Россия оставалась чуждою Европе. Приняв свет христианства от Византии, она не участвовала ни в политических переворотах, ни в умственной деятельности римско-кафолического мира.
 Великая эпоха Возрождения не имела на нее никакого влияния; рыцарство не одушевило предков наших чистыми восторгами, и благодетельное потрясение, произведенное крестовыми походами, не отозвалось в краях оцепеневшего севера...

России определено было высокое предназначение. Ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились на степи своего востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией *). . .

Духовенство, пощаженное удивительною сметливостью татар, одно-— в течение двух мрачных столетий — питало бледные искры византийской образованности. В безмолвии монастырей иноки вели свою беспрерывную летопись.
Архиереи в посланиях своих беседовали с князьями и боярами, утешая сердца в тяжкие времена искушения и безнадежности. Но внутренняя жизнь порабощенного народа не развивалась.

Татаре не походили на мавров. Они, завоевав Россию, не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля; старинные наши архивы и вивлиофики, кроме летописей, не представляют почти никакой пищи любопытству изыскателей. Несколько сказок и песен, беспрестанно поновляемых изустным преданием, сохранили полуизглаженные черты народности, и Слово о Полку Игореве возвышается уединенным памятником в пустыне нашей древней словесности.

А. Пушкин (О русской литературе, с очерком  французской, 1831 г.)

*) А не Польшею, как еще недавно утверждали европейские журналы, — но Европа в отношении к России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна. (Примечание Пушкина}



Униженная Швеция и уничтоженная Польша — вот великие права Екатерины на благодарность русского народа. Но со временем история оценит влияние ее царствования на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки ее в политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами ее столетия, — и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России…
Екатерина знала плутни и грабежи своих любовников, но молчала. Ободренные таковою слабостию, они нe знали меры своему корыстолюбию, и самые отдаленные родственники временщика с жадностью пользовались кратким его царствованием.

Отселе произошли сим огромные имения вовсе неизвестных фамилий и совершенное отсутствие чести и честности в высшем классе народа. От канцлера до последнего протоколиста все крало и все было продажно. Таким образом развратная государыня развратила и свое государство.

Екатерина уничтожила звание (справедливее — название) рабства, а раздарила около миллиона государственных крестьян (т. е. свободных хлебопашцев) и закрепостила вольную Малороссию и польские провинции.

Екатерина уничтожила пытку, а тайная канцелярия процветала под ее патриархальным правлением; Екатерина любила просвещение, а Новиков, распространивший первые лучи его, перешел из рук Шешковского **) в темницу, где и находился до самой её смерти. Радищев был сослан в Сибирь; Княжнин умер под розгами — и Фон-Визин, которого она боялась, не избегнул бы той же участи, если б не чрезвычайная его известность…

 А. Пушкин («Заметки по русской истории XVIII в. 1822 г.)
**) Домашний палач кроткой Екатерины (Примечание Пушкина).
 
Ноябрь. Стр. 137

Создавая «Бориса Годунова», Пушкин хотел дать образец народной трагедии в противовес господствовавшей тогда, но уже приходившей в упадок трагедии придворного, классического стиля, построенной на слепом подражании условным правилам французского театра.

Своим учителем на этом пути Пушкин избрал великого английского драматурга Шекспира.
Стремление создать народную трагедию сказалось и в сюжете, который был выбран Пушкиным для задуманной трагедии, и также и в том, как Пушкин обработал этот сюжет. В трагедии «Борис Годунов» изображается эпоха больших социальных потрясений, широких народных движений.
Пушкин находил в событиях этого времени много сходного с теми европейскими и русскими событиями, которые совершались у него на глазах. Когда Пушкин читал рассказ о событиях смутного времени в «Истории государства Российского» Карамзина, ему, по его собственному признанию, казалось, что он читает вчерашнюю газету».
Неудивительно поэтому, что в «Борисе Годунове» отразились взгляды Пушкина на политические вопросы его времени, его общие взгляды на политическую судьбу России. Несмотря на то, что в трагедии Пушкина нет прямого осуждения монархии, печатание трагедии встретило очень серьезные препятствия.

Николай I запретил печатание «Бориса Годунова», заметив «глубокомысленно», что «цель г. Пушкина была бы выполнена, если бы с нужным очищением переделал комедию свою в историческую повесть или роман, на подобие Валтер Скотта».

Поэт с большим достоинством отклони пожелание своего «высочайшего» цензора. «Жалею, что я не в силах уже переделать мною однажды написанное», — так писал он Бенкендорфу.

Разрешение напечатать трагедию Пушкину удалось получить только в 1830 году, причем ему пришлось внести несколько поправок в текст трагедии и целиком пожертвовать сценой избрания Годунова на царство. О постановке трагедии на сцене нечего было и мечтать. Недаром Пушкин с такой горечью писал о «непреодолимых преградах».


Ноябрь. Стр. 139

Года три-четыре назад я гулял по парку в Остафьеве — бывшем имении Вяземских, где Пушкин часто бывал. Превосходный старый парк Вяземских украшен рядом памятников — Жуковскому, Карамзину, самому Вяземскому. Среди этих памятников есть небольшой памятник Пушкину, сделанный тем же скульптором, которому принадлежит монумент на Тверском бульваре.
 
В порядке экскурсии парк посетила небольшая группа комсомольцев: три-четыре парня, три-четыре девушки. Они с интересом ходили по музею, в который превращено жилье Вяземских, по парку и остановились перед памятником Пушкину.
Один из них наклонился (надпись стала несколько неразборчивой) и прочитал: «Здравствуй, племя младое, незнакомое».

Я стоял совсем неподалеку и был поражен необыкновенной уместностью, которую в этой обстановке приобрела надпись. По-видимому, поражены были и комсомольцы. Они как-то затихли и переглянулись между собой.
 
Прямо к ним обратился великий голос из-за гроба. Маленькая комсомолка в красном платочке подняла к Пушкину глаза, полные некоторой робости, удивления, но и
дружелюбия, и негромко сказала: «Здравствуй, Пушкин».

А. В. Луначарский

Декабрь Стр. 143  ИЗ «ДНЕВНИКА» ПУШКИНА


                1833 год.
14 декабря... 11-го получено мною приглашение от Бенкендорфа явиться к нему на другой день утром.
Я приехал. Мне возвращен «Медный всадник» с замечаниями государя. Слово кумир не пропущено высочайшей цензурою; стихи:
И перед младшею столицей
Померкла старая Москва,
Как перед новою царицей
Порфироносная вдова —
вымараны. На многих местах поставлен (?), — все это делает мне большую разницу.


                1834 год
 2 апреля... В прошлое воскресенье обедал я у Сперанского. Он рассказывал мне о своем изгнании в 1812 году. Он выслан был из Петербурга по Тихвинской глухой дороге. Ему дан был в провожатые полицейский чиновник, человек добрый и глупый. На одной станции не давали ему лошадей; чиновник пришел просить покровительства у своего арестанта: «Ваше превосходительство! помилуйте! заступитесь великодушно. Эти канальи лошадей нам не дают».
Сперанский у себя очень любезен. — Я говорил ему о прекрасном начале царствования Александра: «Вы и Аракчеев, вы стоите в дверях противоположных этого царствования как гений зла и блага».
Он отвечал комплиментами и советовал мне писать Историю моего времени.


10 мая. Несколько дней тому получил я от Жуковского записочку из Царского села. Он уведомлял меня, что какое-то письмо мое ходит по городу, и что государь об нем ему говорил. Я вообразил, что дело идет о скверных стихах, исполненных отвратительного похабства, и которые публика благосклонно и милостиво приписывала мне. Но вышло не то.
 Московская почта распечатала письмо, писанное мною Наталье Николаевне, и, нашед в нем отчет о присяге великого князя, писанный, видно, слогом неофициальным, донесла обо всем полиции. Полиция, не разобрав смысла, представила письмо государю, который сгоряча также его не понял.

К счастию, письмо показано было Жуковскому, который и объяснил его. Все успокоилось. Государю неугодно было, что о своем камер-юнкерстве отзывался я не с умилением и благодарностию, — но я могу быть подданным, даже рабом, но холопом и шутом не буду и у царя небесного.
 Однако какая глубокая безнравственность в привычках нашего правительства!

22 декабря суббота ... Цензор Никитенко на обвахте под арестом, и вот по какому случаю: Деларю напечатал в «Библиотеке» Смирдина перевод оды В. Юго в которой находится следующая глубокая мысль: «Если-де я был бы богом, то я бы отдал свой рай и своих ангелов за поцелуй Милены или Хлои».
Митрополит (которому досуг читать наши бредни) жаловался государю, прося защитить православие от нападений Деларю и Смирдина. Отселе буря.
Крылов сказал очень хорошо:

Мой друг! когда бы был ты Бог,
То глупости такой сказать бы ты не мог.
 
Это все равно, заметил он мне, что я бы написал: когда б я был архиерей, то пошел бы во всем облачении плясать французский кадриль.
 А все виноват Глинка (Федор). После его ухарского псалма, где он заставил бога говорить языком Дениса Давыдова, цензор подумал, что он пустился во все тяжкое... Псалом Глинки уморительно смешон.

                1835 год

Начнем новый год злословием, на счастие...
Бриллианты и дорогие каменья были еще недавно в низкой цене. Они никому не были нужны. Выкупив бриллианты Натальи Николаевны, заложенные в московском ломбарде, я принужден был их перезаложить в частные руки, не согласившись продать их за бесценок.
 Ныне узнаю, что бриллианты опять возвысились.
Их требуют в кабинет, и вот по какому случаю. Недавно государь приказал князю Волконскому принести к нему из кабинета самую дорогую табакерку. Дороже не нашлось, как в 9000 руб. Князь Волконский принес табакерку. Государю показалась она довольно бедна. «Дороже нет», — отвечал Волконский.
«Если так, делать нечего, — отвечал государь: — я хотел тебе сделать подарок, возьми ее себе».
Вообразите себе рожу старого скряги. С этой поры начали требовать бриллианты.


 Декабрь. Стр. 153…………… ПРОРОК

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутьи мне явился;
Перстами легкими, как coл,
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.

И он к устам моим приник
И вырвал грешный мой язык
И празднословный, и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.

И он мне грудь рассек мечем,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп, в пустыне я лежал.
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».

А. Пушкин. 1836



Вот мы перелистали Пушкинский Календарь 1937 года. Прошло 188 лет со дня смерти поэта, а мы также перечитываем его стихи, сказки, романы, повести и воспоминания его друзей не смотря на прошедшие годы.

Мы читаем Пушкина, мы любим Пушкина, а некоторые строчки его произведений помним ещё со школьной скамьи и не забудем до конца своих дней.