Зелёные фуражки. Часть третья. Плен

 1.   Лагерь у бурелома.   


   Пограничников лишили оружия, обуви и ремней, загнали на кузов грузового «опеля» и куда–то повезли. Когда грузовик остановился их высадили в большом дворе, огороженном с трёх сторон. Пётр узнал «грибок» часового и он понял, где находится. Но он видел всё это раньше со стороны бурелома, где скрывался с Костиным во время развед-поиска.
Как же стыдно оказаться в таком положении и как неприятно получать тычки прикладами в спину. Стыдно перед бойцами, которыми командовал, а теперь им вместе приходится принимать унижения. «Нужно бежать!» — не уставал сверлить мозг своё единственное требование.
   «Шютце» загнали пограничников в длинный деревянный барак, который был в состоянии строительства и был готовым наполовину. Арестантов там было не менее сотни. Среди них оказались и те два пограничника (красноармейцы: рядовой Владимир Фирсов и Тимофей Рудых, которых не досчиталось командование заставы после атаки моста через Свислочь. А третий пограничник из них — Олег Долгов, оказывается,погиб в том самом бою. Молчанов был доволен личным составом заставы тем, что никто не проявил признаков малодушия и все попали в плен в боевой обстановке. Трусов на заставе не числилось. Это качество русских представителями третьего рейха уважалось, а не любили они русских за другие качества. За коммунистические взгляды на мировое сообщество, хотя им ли не знать, что эти идеи развил их соотечественник с именем Карл Маркс. Не любили русских за самоотверженность на войне. Вся Европа упала на колени перед маниакальным фюрером: кто–то за несколько часов, как Бельгия,а кто–то за несколько дней. А самыми сильными оказались извечные соперники немцев — французы. Сопротивлялись около двух месяцев. А в результате, вся Европа встала в один строй с нацистами и сами превратились в нацистов и «эсэсовцев». Но никто из европейских союзников не был готов так как русские на большие жертвы: отдать жизнь за победу в первом же бою.
   Германия силой своих дивизий наводила в Европе свой новый порядок — Neuordnung и не только в отдельных городах и сёлах, но и в целых государствах. И не только в государствах, но и в отдельных, строящихся для военнопленных, бараках. Там существовала администрация лагеря с комендантом во главе. Жизнь военнопленных была расписана поминутно. Кормили один раз в сутки, в обед. Утром и вечером можно было набрать кипяток. Отдельные группы выводили на картофельное поле для сбора остатков картофеля, не убранного прошлогоднего урожая. Военнопленных охраняла рота охраны ваффен СС. Внутри помещения была организована служба «капо» из военнопленных других стран (не российских),  в основном, из поляков и чехов.
   У «капо» в лагере «Waldecke»(«Лесной уголок»)существовала своя иерархия. Главным капо лагеря «Der Hauptcapo des Lagers «Waldecke» был назначен польский учитель музыки из Белостока Томаш Ляшек. Он носил свисток и подавал при его помощи команды для военнопленных. Это забавляло немцев, потому что не всегда  понимали, что означает поданная команда. Особенно затруднялись понять команды гаупт–капо его непосредственные подчинённые унтер–капо. Их было по одному на каждую группу военнопленных, составлявших «двадцатку» человек или Zug (взвод). На построении унтер–капо занимали место во главе строя, на правом фланге. Пётр Молчанов на первом в бараке построении пытался уловить логику сигналов свистком (Signale pfeifen).
   — Товарищ, командир! — шипел сзади кто–то вкрадчивым голосом и хлопал Петра осторожно и несмело по плечу.
   — Кто вы? — полуобернулся Пётр к трогавшему его плечо человеку.
   — Разрешите обратиться! Я красноармеец Тимофей Рябых.
   — Тимофей? Сапёр?
   — Так точно! В нашем строю ещё стоит Владимир Фирсов, тоже сапёр.
   — Откуда вы взялись здесь? Мы со Славиком Костиным вас искали и не нашли.
   — Фирсова ранили в ногу и мы с Долговым его тащили после боя в тыл, Олега зацепила шальная пуля и он погиб, а нас догнали собаки и фрицы.
   — Ладно, Тимофей, потом расскажешь подробно, как попали и, как организована в лагере жизнь пленных.
   — Слушаюсь, товарищ командир.
   — А пока, тихо!
   — Есть!.. Один свисток, - продолжал вводить в курс дела командира Тимофей, — означает — «стоять»; два длинных — продолжаем движение; три коротких — повернуть движение налево; два коротких, один длинный — повернуть движение направо; два коротких — тишина, молчать...
   — Ладно, Тимофей, спасибо и довольно! Остальное расскажешь потом.
   — Есть! Но я ещё один вопрос поясню. Это очень важно.
   — Хорошо, давай ещё один очень важный вопрос.
   — Слушаюсь! Сейчас наш унтер–капо раздаст новеньким военнопленным по бумажке с личным номером каждого. Этим номером подписаны ваши нары, на которых вы должны спать сегодня и всегда в будущем. а на сегодняшнюю ночь вы поменяйтесь местами с Володей Фирсовым и я вам расскажу всё то, что я должен вам передать.Если не соблюдать их требования, то последуют избиения и другие репрессии.
   — Хорошо, Тимофей, спасибо. Я чувствую заботу с твоей стороны.
   — Пожалуйста! Зачем лишний раз получать прикладом по спине или метровой гумой
 по всем участкам тела?
   Неожиданно строй передней шеренги сломался и перед Петром явилась фигура унтер–капо — человека среднего роста, худощавого с бегающими глазками, сутулого и кривоногого:— Я унтер–капо пятого взвода Анджей Дручек (I podoficer plutonu pi;tego Andrzej Druczek)... Пётр ничего не понял, но догадался, что ему представились на польском языке и теперь он должен представиться. Он вспомнил наставления своих ребят–пограничников, что ему не стоит упоминать о своём командирском прошлом и он выполнил это наставление:
   — Пётр Молчанов.
   — Ваш номер 000 098 (Tw;j numer 000 098) произнёс капо и протянул листок с таким номером.
   — Ясно...
   — Ты должен татуировать его на левой руке (y musi wytatuowa; go na lewym ramieniu)
   — Зачем?
   — Такой порядок в лагере! (Taki porz;dek w obozie!) — Петра сверлили два ненавидящих зрачка унтер–капо и он отвернулся. Молчанова оттеснили вместе с его шеренгой, пробирающийся вглубь строя капо, который продолжал раздавать листки с номерами новеньким пленным. Так состоялась первая встреча военнопленного Петра Молчанова с «капо» пятого взвода. Они явно не понравились друг другу и это не удивительно, потому что их разделяла идеологическая линия, даже ров или пропасть несовпадения взглядов на жизнь и существование.
   — Товарищ командир, как вам этот «фрукт»?
   — Омерзительное существо!
   — Так точно!
   Передние шеренги строя имели возможность разглядеть, что происходило в это время на передней линейке. Там двигался вдоль строя der Chef der Waldecke (шеф Лесного уголка) Отто Шварцпферд, штурмбанфюрер СС — сорокалетний светловолосый офицер, руководитель лагеря военнопленных в идеально отутюженном чёрном мундире с бычьей спортивной шеей и с толстыми ляжками в надраенных до блеска сапогах. Его сопровождали два младших офицера: гауптштурмфюрер и обер-штурмфюрер, несущие следом всё то, что вдруг понадобится шефу. А также три обер-шарфюрера: два из роты лагерной охраны и переводчик — отдельная штатная единица в лагере.
   Комендант двигался вальяжно и медленно по линейке строя, осматривая контингент критическим взглядом. По его мнению все должны трястись от страха и не сметь встретиться с его взглядом. А, если встретили его взгляд, то первыми отвести свой. Но уж, если не успел, то он подойдёт и военнопленный должен чётко назвать свой номер и получить удар в челюсть. У Шварцпферда (узники называли его «конём») был увесистый кулак в кожаной перчатке. Редко, кто оставался на ногах и не терял сознание. Ещё меньше было узников, с хорошей реакцией, среагировавших на боксёрский удар «коня». Каждое построение заканчивалось нокаутом для восьми — десяти узников и короткой речью коменданта с переводом обер-штурмфюрера. Комендант говорил, что узникам повезло в жизни, что они попали в плен и стали свободными от «советов» людьми. У всех появились хорошие шансы поработать в Германии и стать счастливыми. Auf den Sieg des gro;en Deutschland!
(За победу великой Германии!)Военнопленные должны были обрадоваться этому кличу, но строй молчал, поэтому комендант давал команду всех разогнать.Nehmen Sie mir den Dreck aus den Augen! Weg da! (Уберите эту мразь с моих глаз! Прочь!)
Из разных загашников на центральный проход барака выскакивали солдаты охраны с собаками и загоняли узников на нары. Кто–то обязательно получал прикладом по спине или голове, кого–то потерзала за ногу собака. Такой приём лагеря увидел новоиспечённый узник Пётр Молчанов. Тимофей направил его на нары Владимира Фирсова, поменяв их местами. Рядом оказался сам Тимофей. «Вот так мы и живём!»
   — Товарищ командир, разрешите вам рассказать о порядках в лагере?
   — Валяй, Тимофей! Но я здесь задерживаться не собираюсь. Так что передай «капо», что на довольствие меня ставить не обязательно.
   — Тогда вы должны знать, что после вашего побега, расстреляют ваших соседей по нарам: пять человек слева и пять — справа от ваших нар.
   — Какая дикость!
   — Такая дикость! А если сбежали двое, то по десять человек справа и слева...
   — Ещё хуже!.. Давай, рассказывай!
   — Подъём в 5.30. Построение во дворе лагеря, на аппельплаце, где не меньше двух раз в день проводили  перекличку.  Можно из бака набрать кипяток попить и на работы. Сейчас идёт заготовка лесоматериалов на буреломе.
   — Знаю, я вас там видел, но из–за большого расстояния не смог узнать. И собаки мешали подойти ближе. Чувствительные твари.
   — При обращении, представляться номером, который выдал «капо». Все капо носят жёлтые безрукавки. Коменданту в глаза не смотреть да и другим офицерам тоже. Не разговаривать в присутствии «капо», а тем более немецких военных. Стараться в первую шеренгу не становиться.
     Строение лагеря der Waldecke (Лесной уголок):
   Пять взводов — рота — F;nf Zuge — eine Kompanie. Гаупт–«капо» — Томаш Ляшек.
   Первый взвод — Erster Zug; унтер–«капо»  Петер Вильчек;
   Второй взвод — Zweiter Zug; унтер–«капо» Янек Стучка;
   Третий взвод — Dritter Zug; унтер–«капо» Франек Гичка;
   Четвёртый взвод — Vierter Zug; унтер–«капо» Ежи Сучка;
   Пятый взвод — F;nfter Zug; унтер–капо Анджей Дручек
   Будьте осторожны! Доверять никому нельзя. Стукачество процветает. А сейчас отправляйтесь на своё место.
   — А до утра остаться здесь нельзя?
   — Нет, «капо» несколько раз за ночь проверяет все ли на месте.
   — Ой напугал! Боюсь...боюсь... Спокойной ночи, Тимка!
   — Хорошего отдыха, товарищ командир!

                2. Первое утро плена.

   Ночь прошла стремительно быстро. Только сомкнул глаза для отдыха и вдруг зазвенела сирена подъёма. Пётр открыл глаза и увидел, что вокруг всё движется, куда–то стремится. Пришлось принимать вертикальное положение. Толпа узников потянула в своём потоке во двор. Там люди набирали из большого котла воду — кипяток. «Это арестантский чай — подумал Молчанов. — И нужно иметь свою чашку...» Не имея своей чашки кипятка не получить. «Куда набирают бывалые арестанты? — понаблюдаю.
Всё ясно — консервные банки. А мне здесь легше найти пулемёт, чем консервную банку».
   — Товарищ командир, держите! Тимофей вам передал «монашку», только пустую. Наберите себе чаю.
   — Спасибо, Володя, тебе и Тимофею. А как же вы без чашки обойдётесь?
   — Мы уже знаем, где её можно добыть.
   — Как старожилы в лагере?
   — Ну, не совсем. Старожилы — первый взвод,. а мы уже ориентируемся во всём.
   — Володя, а как Олег Долгов погиб?
   — Меня ранили в ногу и я не мог даже идти. Ребята остались со мной и перетаскивали меня в сторону леса. Я просил их бросить меня, но они остались.
Когда мы преодолевали одно место бурелома, то внезапно справа включились фары, осветив нас и раздалась автоматная очередь. Тимофей бросил меня и накрыл сверху своим телом, а Олег не успел упасть. Вернее, он упал, но от автоматной очереди.
   — Володька, отползай в том направлении, — сказал Тима, —  а я гляну что там с Олегом. Я тебя догоню, не думай.
   Когда он меня догнал, то был мрачнее тёмной ночи: «Всё, нашего друга больше нет!»
   — Как мы теперь, Тима?
   — Давай, ты проползи вперёд, а я сделаю тебе клюку и будем выбираться.
   «Мы долго хромали вперёд. Вернее, хромал я, а Тимофей мне помогал продвигаться. До самого рассвета отступали в лес, а прошли не более километра. Лес там оказался редким, деревья большие и немцы стали ездить поблизости не только на мотоциклах,но и на бронетранспортёрах. Часто приходилось прятаться в редкий кустарник. И один патруль на мотоцикле обстрелял нас, но уехал. А через некоторое время нас настигла группа фрицев с собаками. Мы заняли оборону и отстреливались, но патроны кончились, а фрицы спустили на нас собак. Так мы попали в плен».
   — Как твоя нога?
   — Мне помог военврач из 2–го плутона. Сделал операцию и вытащил несколько пуль.
   — Володя, что такое плутон?
   — Мы в плену у немецкой армии, а «капо» у нас поляки. Взвод по–немецки — цуг, а по–польски — плутон.
   — Хорошо, я запомню.
   — Попейте кипятка, нас скоро погонят на работы.
   — Хорошо, спасибо!
   Пётр набрал кипятка в баке и пристроился недалеко, отпивая горячую воду.
   «Побег отсюда возможен, но для меня он закрытая тема. Нужно организовать восстание лагеря. Но как? — Подумаем вместе».

   Achtung! Achtung! Ein Kontingent von Kriegsgefangenen wird gebaut, um zur Arbeit zu gehen!
   Внимание! Внимание! Контингенту военнопленных построиться для убытия на работу!
   Der erste Zug wird am Posten der Uhr Nr. 1 gebaut!
   (Первый взвод построиться у поста часового №1)
   Der zweite - f;nfte Zug wird nach dem ersten Zug gebaut!
   (Второй — пятый взвода построиться вслед за первым взводом!)
   Команды руководства лагеря начали дублироваться всеми «капо» подразделений.
Свисток гаупт–капо свистел постоянно. Его свисток начал движение колонны компании, менял направление движения, но чаще всего призывал к тишине. Рота охраны держалась на расстоянии, собаки бесились от беспрерывного лая и резво рвали поводки из рук своих инструкторов.   
   Колонна повернула налево и пошла вдоль бурелома по привычному маршруту на участок леса, где контингент давно уже заготавливает лесоматериалы. Задача перед узниками стояла простая: спилить стволы поваленных бурей деревьев. Они приступили к работе для чего поделились на бригады. Одни бригады пилили стволы, другие подносили и складировали их в штабеля, третьи грузили на транспорт. Работа была не трудная, но унизительна тем, что отобрали обувь, тем что травили сторожевыми собаками, ударами прикладов по почкам и прочими действиями.
   Пётр пилил с Тимофеем кругляк, а сам поглядывал по сторонам.
   — Ну, что, Тимофей, организуем в лагере восстание? Это возможно, как думаешь?
   — Если привлечь только русских пленных, то возможно, а, если  иностранцев тоже, то я не уверен.
   — Какой здесь процент иностранцев?
   — Я думаю, что не более десяти процентов.
   — А почему ты им не доверяешь?
   — Они — первые стукачи.
   — Какие национальности имеются среди плененных?
   — Здесь находятся поляки и советские люди.
   — Мне всё ясно. Спасибо.
   — Может поносим брёвна, разомнёмся и осмотрим местность? Вам же это надо?
   — Пойдём!
   Пограничники подняли спиленное бревно на плечи и пошли к штабелю.
   — Вы куда, панове?
   — Герр «капо», там, — показал рукой Тимофей, — мало осталось поваленных деревьев. Нужно найти новое место.
   — Гут, панове, посмотрите новое место, но только не лодырничать, ферштейн?
   — Гут!
   Время до обеда прошло быстро. Первый обед для Молчанова оказался лёгким перекусом перловой кашей. Первое блюдо не предусмотрено. Вместо хлеба подали чёрные сухари. Вместо компота — тёплая вода. Поесть надо было, зная, что  в следующий раз какую–то еду предложат через сутки, а утром и вечером только кипяток.
   После обеда два взвода отправили на заготовку лесоматериалов, а три — на стройку в бараке. На заготовку попали четвёртый и пятый взвода. Пётр снова пилил с Тимофеем кругляк, а параллельно изучал местность и поглядывал, вспоминая то место, где был припрятан пулемёт «Максим».
   «Интересно, найду ли я пулемёт или нет» — думал Пётр. А вдруг какая–то посторонняя бригада найдёт его раньше. Такую большую махину нелегко было надёжно спрятать, поэтому Пётр и волновался. «Нужно первым забить это место за своей бригадой и Тимофея посвятить в свою тайну». Тимофей аж заплясал, как молодой жеребец перед красивой кобылкой, когда узнал о тайне командира.
   — Вот это — да! С такой игрушкой можно начинать восстание и победить, я уверен!
   — Мы не имеем право проиграть. За нами сто человеческих жизней.
   — Так точно, товарищ командир!
   — Тимофей, нужно составить список самых надёжных людей в лагере.
   — Слушаюсь, товарищ командир!
   — Для начала, должны быть свои люди по одному в каждом взводе.
   — Я вас понял!

                3. Встреча на лагерном дворе.

   После «чаепития» по–немецки объявили построение на аппельплац. Гаупт–капо бегал со своим свистком и очень сильно старался показать немцам своё старание. Узники знали, что если не построятся до выхода на переднюю линейку «коня», то помогать строить узников прибегут «штурм–маны» роты охраны — wache-Kompanie. А это — новые синяки, выбитые зубы и переломы конечностей.
   Как ни старался Пётр не попасть в переднюю шеренгу, но попал. При помощи унтер–капо, конечно. Он что–то там болтал и предложил Петру поменяться местами с «шакалом» — небольшим хиленьким солдатиком,крайне степени истощения, которого затолкали туда, более шустрые узники.
Унтер–капо, по всей вероятности, печётся о внешнем виде правого фланга пятого взвода, поэтому вставил высокого бравого пограничника на правый фланг, хотя сам затерялся на фоне его внушительной фигуры, размазался её фоном. Поэтому ему приходилось то орать, то свистеть,то жестикулировать, чтоб командование видело его присутствие на построении.
   «Конь» появился неожиданно в окружении неизменного кортежа и приближался, не задерживаясь на профилактике улучшения реакции заключённых, комендантским кулаком, одетого в кожаную перчатку. Наверное, в этот вечер узники не собирались соревноваться с комендантом «кто кого пересмотрит взглядом» и вовремя уступали «коню». Пётр ещё не играл с комендантом в «гляделки», поэтому он не отвёл глаза.
Комендант, как примагниченный направился курсом на наглый взгляд Петра, предвкушая наказание наглеца. «Конь» остановился напротив размахнулся, но замах оказался слишком явным для опытного охотника и он сумел расшифровать его направление движения и, отступив всего на полшажка назад с поворотом головы под нужный угол и немецкий кулак провалился в пустоту, а Пётр успел поймать удивлённый взгляд боксёра и проводить взглядом растянувшуюся фигуру арийца, врезавшегося, как нож в масло в пятый взвод военнопленных узников из советской России.
   — Кто это сделал? (Wer hat das getan?)
   — Это 000 098! (Das ist 000 098!)
   — Ко мне его? (Zu mir?) — завизжал фальцетом офицер, отряхивая колени брюк.
   Петра подвели два обер-шарфюрера: один из роты охраны, а второй — переводчик.
   — Und was? (И что?)? — плевался слюной комендант. — Wer bist du? (Кто ты?
   Пётр молчал. Он не знал языка, поэтому не понимал, что требует ответить комендант лагеря.
   — Представься! (Przedstaw si;!) — шептал унтер–капо и снова повторял по–польски что–то.
   Комендант развернулся и ушёл со двора в шухауз (комендатуру), забыв о воспитательной речи для узников о счастье быть сегодня вместе с Великой Германией в одном строю.
   — Почему не представился? (Dlaczego si; nie przedstawi;e;?) — визжал «капо» пятого плутона.
   И вдруг, неожиданно для Петра, «капо» получает под дых от обер—шарфюрера и оборачивается к Петру:
   — Петер? Добрый вечер! Это ты? Архангельск... железный дорога. Бельск... Пограничная застава...(Guten Abend! Bist du das? Archangelsk... Die Eisenbahn. Belsk... Grenzposten!)
   — Ганс? Откуда ты взялся?
   — Я здесь работать...(Ich arbeite hier) Тебе здесь плохо? Потом будет карашо. (Geht es dir hier schlecht? Dann wird es Karascho geben.)
   — Мне здесь хорошо. Я живу, как на курорте.
   — Я принесу тебе кушать. (Ich bringe dir etwas zu essen.)
   — Не беспокойся, Ганс, нам здесь дают чай.
   — Чай? какой чай? (Tee? welcher Tee?)
   — Немецкий! Я тебя угощу, приходи.
   — Я принесу тебе кушать. (Ich bringe dir etwas zu essen.)
   — Не беспокойся. Я не голоден.
   — Да, да! Я понимайт! (Ja, ja! Ich verstehe!).
   Ганс отвёл, бегающие глаза в сторону, и поплёлся, сильно ссутулившись, в сторону комендатуры.
   «Нет, не все немцы оправдывают планы бесноватого фюрера» — подумал Пётр.

                4. Ты — пограничник, значит — свой.

   Тимофей работал над списком благонадёжных людей. Он общался с узниками и говорил почти открыто. «Ты где служил, "земеля?"» — и смотрел в глаза, как человек отреагирует. «А что» — отвечал "земеля?" — хочешь пригласить в «капо»?
   «Нет, я составляю список своих людей...»
   «Пиши меня, я — свой!»
   «Д-а-а?!, А если придётся пострелять?»
   «Тогда, запомни, что я в зелёные фуражки не стреляю...
   «А в чёрные со мной выстрелишь?»
   «А почему бы и нет? Они что мне родственники или друзья? Ни те, ни другие... значит выстрелю».
   «Я такой же!» — Есть ещё люди, которые выстрелят без зазрения совести».
   «Я хочу с ними дружить».
   «Ты их скоро узнаешь.— Будь постоянно готов пострелять»
   «Я отвечу привычным словом — Есть!»
   «Твоя задача: присматриваться к окружающему народу и определить среди них "Своих" понял?»
   «Так точно!»
   «Если буду нужен, то ищи меня в пятом плутоне».
   Список «Своих людей» рос с каждым днём. В него уже вошли половина узников
der Waldecke.
   — Это же хорошо, Тимофей. Ты мне здорово помогаешь. Настолько здорово, что я думаю о твоём назначении заместителем восстания.
   — Разве я справлюсь? Я даже не офицер, а старшина заставы.
   — Тимофей, а я даже не старшина, а красноармеец–связист, пулемётчик и снайпер.
   - Ого, какой у вас большой послужной список!
   — Ты удивишься, если узнаешь, что я принял на себя командование Бельской заставой, когда не осталось ни одного старшины и офицера.
   — Я всё это знаю.
   — Ладно, разберёмся, не так ли?
   — Так точно! Но о вас среди военных уже легенды ходят. Как вы «Коня» сегодня наказали!
   — Напрасно я это сделал. Он меня ещё накажет, я так думаю.
   — А я джумаю, что вы ему надолго отбили охоту проверять военнопленных на реакцию.
   — Как настроение у народа?
   — Все обрадовались, что можно, наконец–то, фрицам отомстить.
   — Хорошо, работаем, старшина.
   — Слушаюсь, товарищ командир!

                5.  Петер, я принёс тебе покушать.
      
   Свисток «капо» отдался в сознании каждого узника отзвуком преисподней. «Да чтоб ты его уже проглотил изверг душ человеческих!» — прозвучало проклятие из глубины барака. «Да чтоб ты его проглотил и он поперёк горла у тебя встал!» — добавил вдогонку ещё одно пожелание кто–то.
  «Хватит спать, ленивые отродия!» («Przesta; spa;, leniwe bachory!»)
  «Вот, лешшой!Адожной... Алырник!» — неслись ругательства из угла спящего Петрухи. Он и сам проснулся от избытка нахлынувших чувств, которые застыли надолго в его подсознании. Молчанов потянулся и спрыгнул с нар наземь. Тимофея на нарах не было и Пётр удивился: «Что бы это значило? Поискать его, что ли?» Пограничник пошёл на выход из барака; у чана, как всегда по утрам, толпилось множество узников. Пётр приготовил консервную банку и подошёл к чану за кипятком. Пётр, обжигая пальцы «немецким» чаем, разворачивался от чана вокруг своей оси, пытаясь найти куда пристроить свою жестянку, и, в это время, его кто–то тронул за руку: «Доброе утро,Петер!» — жидкость из жестянки полетела струёй вверх, а жестянка с ускорением полетела куда–то в сторону и вниз. А в полуметре от Петра скалилась красноватым пятном гансовская всклокоченная рожица.
   «Доброе утро, товарищ Ганс!» (Guten Morgen, Genosse Hans!)
   — Я тебе принёс покушать, дорогой Пётр! (Ich habe dir etwas zu essen gebracht, lieber Peter   
   — И лишил меня немецкого чая! (Und hat mir den deutschen Tee beraubt!)
   — Извини меня, Петер, но я принёс тебе хороший кофе!
     (Tut mir leid, Peter, aber ich habe dir einen guten Kaffee mitgebracht!)
   — Большое спасибо, Ганс, но как я буду один завтракать, когда для остальных узников, завтрак вообще не предусмотрен?
     (Vielen Dank, Hans, aber wie soll ich alleine fr;hst;cken, wenn es f;r die anderen Gefangenen ;berhaupt kein Fr;hst;ck gibt?)
   — Но я же не могу приготовить кофе для узников всего лагеря!?
     (Aber ich kann keinen Kaffee f;r die Gefangenen des ganzen Lagers machen!?)
   — А не надо готовить кофе для всего лагеря, но и я не могу принять твой подарок, а то меня не поймут мои боевые товарищи!
     (Ich kann dein Geschenk nicht annehmen, sonst werden mich meine Kameraden nicht verstehen!)
   — Петер, я тебя понимаю. Ты делай так, как тебе обязует обстановка!
     (Peter, ich verstehe dich. Du tust, was die Situation dir zusteht!)
   — Тимофей, у нас есть сильно больные люди? Отдайте им мой подарок.
     (Timothy, haben wir schwer kranke Menschen? Geben Sie ihnen mein Geschenk.)
   — Хорошо, Петер!
    (Okay, Peter!)         
     Ганс отправился в комендатуру, Тимофей понёс чай и бутерброды больным узникам, а Пётр снова набрал из чана «немецкий чай».

                6.  План организации восстания.

   — Тимофей! Нужно обсудить один вопрос.
   — Я вас слушаю, товарищ командир.
   — На построении, постарайся стоять ко мне ближе. А сейчас скажи мне, сколько своих людей имеется в нашем лагере?
   — Точно сказать трудно, но погранцы — это свои, 100 процентов!
   — Поверьте, товарищ командир, что у «зелёных фуражек» предателей не бывает.
   — Я никогда не сомневался в этом, но я обязан спросить, чтоб не рисковать жизнями людей, которые мне доверились.               
   Свисток гаупт–капо не дал узникам допить «немецкий чай» и привёл узников в движение. Они потянулись к месту построения. Тянуться на построении  нельзя, потому что на помощь «капо» прилетит рота охраны с собаками, атакующие узников,           прикладами оружия и специальными дубинами. Многие замешкавшиеся военнопленные лишатся зубов и получат другие увечья тел.
   На построении, Пётр сумел увернуться, чтоб не попасть в первую шеренгу строя. Но унтер–капо Анджей Дручек, распорядился по–своему и поменял Петра с  щуплым и худощавым пареньком, наверное, пытаясь обеспечить, улучшенный вид своему подразделению.
   А с правого фланга вдоль строя уже двигался комендант лагеря со своим неизменным эскортом. В это утро «Конь» двигался быстрее обычного. Он почему–то не задерживался, как обычно, как будто забыв, о своей любимой профилактике для проверки реакции контингента.
   Лично у Петра сложилось мнение, что «конь» сегодня идёт лично к нему. Первую остановку комендант сделал у пятого плутона. Он удивился, увидев мужественное лицо своего главного на данный период личного врага:
   «Что он здесь делает? — поднял руку в кожаной перчатке в сторону Петра комендант. — Убрать его немедленно — сверлил взглядом перепуганного «капо» взбешённый офицер.(Was macht er hier? —Entfernen Sie es sofort!)
   «Капо» засуетился и пытался своим тщедушной телом отпихнуть пограничника вглубь строя, но усилия поляка были напрасны и бесполезны. Только, когда «шефу» пришли на помощь верные соратники–предатели, Петра удалось сдвинуть с места и он сам ушёл вглубь строя пятого взвода. Комендант удовлетворился концом эпизода и  ускоренным шагом устремился в комендатуру. Он уже не замечал удовлетворённые улыбки и ухмылки «своих» ребят и не только из пятого взвода, но и остальных тоже.
   — Убрать его! — выкрикивал комендант — Увезти! — Расстрелять! Проочь!
(- Schafft ihn weg! - Bring ihn weg! - Erschie;en! Weg da!). Но это слушали только подчинённые коменданта и воспринимали эти реплики по–своему.

   «Может и правда перевести этого русского в другой лагерь, чтоб он не нервировал их шефа?» — думал почти каждый из них.("Kann man diesen Russischen wirklich in ein anderes Lager versetzen, damit er ihren Chef nicht nervt?») Только Ганс оставался в плену своих довоенных иллюзий. «Петера перевести в другой лагерь? Не надо! Я буду приносить ему еду. Это мой пленный!» ("Peter wird in ein anderes Lager versetzt? Nicht! Ich bringe ihm etwas zu essen. Das ist mein Gefangener!»)
   — Они могут его отправить в другой лагерь или в Германию...
(Sie k;nnten ihn in ein anderes Lager oder nach Deutschland schicken...)
   - Bald werden wieder eine Partei von Kriegsgefangenen gesammelt, um sie nach Deutschland zum Milit;rwerk zu schicken, und Peter ist f;r diese Partei geeignet: sowohl nach Alter als auch nach Gesundheit.(— Скоро снова будут собирать партию военнопленных для отправки в Германию на военный завод и Петер подходит для этой партии: и по возрасту , и по здоровью.)
   Пётр снова работал с Тимофеем в паре на распиле стволов.
   — Тимофей, какие у нас новости?
   — Товарищ командир, самая главная новость — это сокращение срока готовности строительства забора со стороны бурелома.
   — Расшифруй, что это значит?
   — Мы планировали использовать это место при восстании в лагере, а, если на этом месте вырастет забор, то это усложнит движению нашим боевым действиям.
   — Когда планируют готовность забора?
   — Не более трёх дней.
   — Это мало. Мы не успеем.
   — Мы постараемся.
   — Хорошо. Постараемся. Но есть ещё один тормоз.
   — Конкретнее, что за тормоз?
   — Формируется партия военнопленных для отправки в Германию на военные заводы.
   — В эту партию могут попасть «свои» ребята?
   — Так точно!
   — У нас нет возможности повлиять на список партии?
   — Никак нет, товарищ командир.
   — А если в эту партию попадёшь ты или я, кто будет руководить восстанием?
   — Если попаду я, то руководить будете вы, а, если я, то — вы.
   — А, если и — ты и — я...
   — ...то очередной номер в пятом плутоне и очередной номер вниз до первого плутона. Только исключаются ненадёжные военнопленные, т.е. нерусские...
   — Ты уверен, что эта концепция сработает?
   — Так точно, уверен!
   — Я пока не могу признаться в наличии у меня твоей уверенности.
   — Основа нашей силы — пограничники. Они никогда не смирятся с новым порядком — Neuordnung.
   Бригада Петра, распиливая очередной ствол, приблизилась максимально к месту схрона «Максима». Вокруг царила рабочая обстановка. Охрана, уверенная, что обстановка для охраны самая благоприятная чтоб не беспокоиться, нежилась в тени
огромных ясеней.
   — Тимофей, ты сможешь поработать какое–то время сам?
   — Если надо, то смогу, а что случилось?
   — Случилось то, что я хочу тебя познакомить с надёжным другом всех пограничников по имени «Максим».
   — Да я с удовольствием познакомлюсь. Бросай ручку, я поработаю сам. — Пётр, оглядываясь вокруг своей оси отошёл от рабочего места и направился под корни поваленных деревьев, поминутно оглядываясь в сторону Тимофея.
   — У тебя хорошо получается работа на двухручной пиле.
   — Не беспокойся, делай своё дело.
   — Ты меня видишь?
   — Так точно!
   — Считай до десяти и я подойду тебя сменить, а ты подойдёшь знакомиться, ладно?
   — Я готов!
   — Считай до десяти!
   Когда счёт дошёл до девяти, Пётр ухватился за ручку пилы и потянул на себя инструмент. Пила издала тот же звук и продолжала свою работу. Тимофей убежал в сторону буреломных корней. Вид извлечённого из схрона пулемёта вызвал у старшины прилив восторга: «Вот это — да!» Рука пограничника невольно потянулась к пулемёту и погладила холодную станину. Как хорошо, что он у нас есть, — подумал пограничник–сапёр и широко заулыбался своим самым потайным мыслям. Но нужно было возвращаться обратно к месту работы, а пулемёту на своё место в схрон.
   — Будем считать, что процесс знакомства у тебя с ним состоялся и ты запомнил, где его нужно будет искать, если со мной что–то внезапно случится.
   — Так точно, товарищ командир! Спасибо вам за доверие!
   — Мы с тобой «свои», потому что мы — пограничники и в зелёные фуражки мы не стреляем.
   — Так точно, товарищ командир!
   Пётр убрал пулемёт в место схрона и бригада продолжила свою работу.
   Когда свисток оповестил узников о построении, пленные не стали мешкаться, потому что обед — единственное время для них, чтоб утолить свой голод. Строй, подгоняемый не только чувством голода, но и окриками охраны энергично прошагал по уцелевшему лесу, сквозь хаотически искорёженные ветки и коренья, минуя открытые охраной ворота и остановился у поста часового №1.Здесь военнопленных ожидал незамысловатый и упрощённый арестантский обед — каша. А затем снова работа. Никаких предпосылок для изменения утренних планов в лагере не было. После обеда узников ожидало построение и объявление о продолжении работ на «буреломе». План имелся у штаба восстания. Не позднее трёх дней, лагерь должен будет восстать. Для этого нужно было локализовать роту охраны, ликвидировать всех «капо» и неблагонадёжных лиц, их соратников. Захватить оружие и привести в боевое состояние пулемёт бельских пограничников «Максим».
   Пограничники были в состоянии высокого подъёма и ощущали время перемен своего бытия. Казалось, что ничего конкретного никто не знает, но чувство изменения событий присутствовало. «Зелёные фуражки» молча улыбались друг другу, понимая всё, не озвучивая, и дружно ожидали необходимого в таких случаях сигналов от штаба. А то что штаб есть никто не сомневался. Они знали Тимофея и надеялись от него получить сигнал. В каждом плутоне пограничники — основная боевая сила подразделения давно уже разделили свои боевые обязанности: каждый пограничник знает задачу—участника восстания. Разделились на двойки и подстраховывали друг друга. Первым делом было уничтожение «капо» и их соратников, чтоб не оказали сопротивления и не подали сигналов тревоги. До восстания осталось не более трёх суток. А до свободы сколько осталось — никому не известно.
 
                7. Планы меняются.
               
   Спящий ночной барак советских военнопленных среди ночи разбудила рота охраны
 с собаками, лучами многочисленных фонариков и конечно же свистками «капо». Пётр проснулся и ничего не смог понять. «Где это Тимофей — пульсировала тревожная мысль, — И что это всё значит?» Шютце подымали военнопленных далеко до рассвета с деревянных нар при помощи лающих окриков, злости немецких служебных собак и конечно же прикладов винтовок–Маузер. Военнопленных выгоняли из барака наружу и строили у поста часового №1. Когда очередь дошла до пятого плутона, над лагерем забрезжил ранний рассвет. Пётр до сих пор не мог понять, что значит такой ранний подъём военнопленных, а Тимофей куда–то схоронился и пока не показывался командиру на глаза. Но Пётр твёрдо знал, что Тимофей не просто отсутствует, он что–то решает. Всё станет известным только после появлении на линии построения командования лагеря и самого коменданта. С тыльной стороны строя подошли несколько человек с «капо» пятого плутона, а с ними и Тимофей.
   — Товарищ командир, разрешите доложить!
   — Ты куда пропал, Тимофей?
   — Я подбил «капо» Дручека сходить в первый взвод, чтоб выяснить у гаупт–«капо» Петера Вильчека, почему нам устроили ранний подъём?
   — И что тебе удалось узнать?
   — Я узнал, что работ утром не будет. Сегодня будут составляться списки, счастливчиков убывающих на работу в Германию.
   — Как ты уговорил нашего «капо»?
   — Очень легко. Я просто сказал ему, что он едет в Германию в качестве гаупт–«капо» с партией пленных.
   — А как ты об этом узнал?
   — Ребята из первого плутона подсказали.
   — А он фактически едет в качестве гаупт–«капо»?
   — Так точно! Но есть ещё одна новость.
   — Докладывай!
   — В этой партии едете и вы...
   — Ничего себе поворот!
   — А я поеду со следующей партией «счастливчиков».
   — А какое количество отправляют в этой партии?
   — Семьдесят пять человек из ста военопленныых.
   — Тимофей, а как же восстание?
   — Оно состоится обязательно!
   — Ты уверен?
   — Это железно!
   — И кто будет руководить?
   — Володя Фирсов. Вы не против?
   — Нет, не против. Главное достичь цели — освободить людей из плена. Ты ему пулемёт покажешь?
   — Так точно!
   — Вот и хорошо! Комендант идёт!
   — Теперь пусть идёт. Мы обо всём уже переговорили.
   — Kriegsgefangene!Heute reisen Sie in das beste Land der Welt, nach Deutschland. Dort haben Sie die Ehre, in milit;rischen Fabriken und Minen zu arbeiten, um unseren gro;en Sieg unserer gro;en Heimat n;her zu bringen).               (Военнопленные! Сегодня вы отправляетесь в лучшую страну в мире, в Германию. Там вы будете иметь честь работать на военных заводах и рудниках, чтоб приблизить великую победу в нашу великую Родину!)
   — Hauptmann-Capo! Erstellen Sie Kontingentlisten, bringen Sie das Aussehen in Einklang und verhindern Sie, dass Kranke und Geschlagene in die Partei eintreten ( Гаупт–«капо»! Составить списки контингента, привести внешний вид в соответствие и не допустить в партию больных и избитых.
   — Nat;rlich, Herr Kommandant!
   — (Конечно, гер Комендант!)
   — Ich befehle Ihnen, das Mittagessen in die Morgenstunden zu verlegen!         
   (Приказываю, перенести обед на утренние часы!)
    — Das stimmt, Herr Kommandant!  (Так точно, гер комендант!)
    — Die Kolonne der Fahrzeuge f;r den Transport des Kontingents wird um 10 Uhr morgens ankommen!(Колонна автомобилей для перевозки контингента прибудет в 10 часов утра!)
   — Zum Parteichef wird Hauptgesch;ftsf;hrer Willi Stodt ernannt.— (Комендантом партии назначается Оберштурмфюрер Вилли Штодт!)
   — Das stimmt, Herr Kommandant!  (Так точно, гер комендант!)
   — Leiten Sie, Obersturmfurer! (Командуйте, оберштурмфюрер!)
    (Das stimmt, Herr Kommandant!)/  (Так точно, гер комендант!)
            
                8. И снова — на запад.               

   Колонна машин прибыла около десяти часов утра. Она состояла из трёх автомобилей Opel Blitz для пленных и трёх транспортных средств для охранного подразделения: самый массовый автомобиль Вермахта модели Ford и два бронетранспортёра. Двигаясь на посадку во второй по счёту Opel в строю, Молчанов сильно сомневался:
   «Правильно ли он поступает? Может, пока не поздно, рвануть к месту схрона пулемёта и встретить охрану свинцовым огнём?» — мысли Петра лихорадочно вертелись и искали правильное решение.
  Но тут же возникли и сомнения: «А успеет ли он добежать до схрона? И, если не успеет, то что будет с арестантами? Как их освободить из плена,  избавить от отправки в Германию, если в данный момент охрана удвоенна и по количеству равна числу военнопленных, планируемых для отправки в Германию. А что же будет со «счастливчиками», которых увезут за границу. Кто им поможет там выжить и вернуться на Родину?»
  Пока Пётр размышлял и копался в поиске выхода из положения, строй арестантов дошёл до откинутых задних бортов опелей, готовых принять на себя живой груз — военнопленных. Охранники направляли пленных голосом и прикладами, пока последний человек не оказался в кузове под тентом. Пётр сумел выбрать себе место на скамейке у самого борта. Двигатели опелей уже были заведены и водители прогревали их, газуя ритмично, но не громко. Пленные вполголоса обсуждали ситуацию.
  — Sei still, Schweine! (Тихо, свиньи!)
  — Nicht reden!(Не разговаривать!) — сделал замечание  второй конвойные, сидевшие на крайней от заднего борта скамейке, сжимая в руках МП–40.
  Пленные притихли и только сверкали глазами из–за спин товарищей. Не все из них знали, что охрана поедет в кузове вместе с пленными, поэтому расслабились и не проявили сдержанность в присутствии вражеских солдат с оружием.
   — Ganz ruhig! (Спокойно!)
   — Keine unn;tigen Aktionen! ( Никаких лишних действий!)
   — Ist das f;r alle klar? ( Всем понятно?)
   Пленённые пограничники мрачно молчали. Как тягостно и обидно оказаться в плену.
   «Почему не получилось с восстанием» — думал почти каждый из пленных.
   Но об этом можно было только догадываться, а планировать, что—либо, в такой ситуации — дело бесполезное.
   По характеру, изменившегося звука двигателя, все поняли, что соседняя машина двинулась. Потом двинулся их Opel. Но проехав совсем не большое расстояние,Opel
притормозил.
 «Ожидают, когда откроют ворота» — догадывались пленные пограничники.
  Движение возобновилось. Через некоторое время колёса Opel покатили мягче, как по идеальному настилу.
  «Мост» — подумал Пётр. Это наши сто десять саженей риска...Как хочется взглянуть...хоть одним глазком. Но мы под контролем охранников...»
  Колонна немецких автомобилей съехала с моста и повернула налево. Значит скоро въедут в Белосток. А что дальше — полная неизвестность. Где конечный пункт путешествия тоже не у кого спросить. Не спрашивать же охранников с лоснящимися сытыми физиономиями. В их глазах ни достоинства, ни сочувствия. И никогда нам не понять друг друга.
  Основная масса пленных спала, а если не спала, то делала вид спящих. Колонна приближалась к Белостоку, но пленные об этом ничего не знали. К тому же они могли только догадываться о направлении движения в западном направлении. И по логике, пленных на работу могут вести только в том направлении ибо не в сторону же Москвы могут вести пленных западные оккупанты.
   Пётр нашел в тенте левого борта щель и имел возможность следить за дорогой во время марш–броска. Он прекрасно узнавал деревянный мост через Свислочь, который неудачно атаковали и были разгромлены. Он узнал населённые пункты еред мостом: Михалово, Грудек и Пограничный. От знал, что от моста до города Белостока полсотни километров и догадывался, что туда их привезут — однозначно. Так и случилось. Минут через 40 появились очертания Белостока: набережная реки Бялой, дворец польского гетьмана Бронницкого и семидесятиметровый готический храм. А вот дальнейшее предвидение оказалось затруднительным. Куда могут вырулить оккупанты с советскими военнопленными трудно предугадать. Они могли свернуть в Германию через Варшаву на Лодзь и Познань или Белосток — Торунь — Познань или Щецин; третий маршрут: Белосток — Варшава — Краков — Вроцлав. Какой–то маршрут длиннее, какой–то короче, но есть возможность выбора. Право выбора у оберштурмфюрер Вилли Штодта и только он решит как ехать. В Белостоке старший колонны машин,оберштурмфюрер Вилли Штодт остановку не сделал. Наверное, он торопится домой или в лагерь, где проходит службу. Офицер ехал в кабине Форда и регулировал скорость движения колонны скоростью головной машины. Чем быстрее ехал его форд, тем резвее ехала замыкающая машина. Обстановка в пути была спокойная, препятствовать движению колонны было некому и война здесь уже не чувствовалась, потому что линия фронта подвинулась далеко на восток и партизаны были, но ближе к линии фронта.
   Наш герой из–за неудобства созерцать через узкую щель, что творится за бортом кузова, отстранился от щели обозрения и отдыхал, прикрыв глаза. Даже конвойные, опасавшиеся в первые часы движения сомкнуть веки, в конце пути осмелились отдыхать поочерёдно. Воспользовались возможностью отдохнуть пока двигались на запад, почти все пленные. Если бы планировали восстание в пути, то это было бы легко осуществить, но таких планов не было ни у кого. А время бежало по кругу всех работающих циферблатов и солнышко двигалось, меняя пору дня: утро на полдень, а полдень на вечер, ну, а вечер на ночь. Но расстояние пути было не велико, поэтому после полудня колонна, проехав последний населённый пункт Острув Мазовецкий, остановилась:
   «Офицерам ко мне!» — скомандовал Вилли Штодт. — Разрешаю вам размяться 15 минут. Остальные разомнутся в лагере. Скоро мы увидим гордый и прохладный Буг, растянувшийся более чем на 700 километров, до которого осталось около 20 км.
   — Herr Obersturmf;hrer, auf Ihren Befehl ist er angekommen!               
     (Герр оберштурмфюрер, по вашему приказанию прибыл!)— докладывали командиры взводов и другие младшие офицеры.
   — Alles ist gut, der Bericht wird angenommen! (Всё хорошо, доклад принят!)
   — Herr Obersturmf;hrer!Es gibt ein Angebot, sich heute im Salon von Theresas Panik zu entspannen! ( Есть предложение отдохнуть сегодня в салоне пани Терезы!)
   — Okay, meine Herren, Offiziere! Ich habe nichts dagegen. Wann treffen wir uns?  (Хорошо, господа офицеры! Я не против. Когда встретимся?)
   — Герр оберштурмфюрер! Ich schlage vor, mich um 17 Uhr zu treffen. 00 uhr!                (Я предлагаю встретиться в 17. 00 часов!) — предложил командир первого взвода охраны оберштурмфюрер Карл Гиммель.
   — Carl, ist es nicht zu fr;h? (Карл, а не рано?)
   — Wenn wir sp;ter kommen, sind alle Pl;tze besetzt.                (Если придём позже, то все места будут заняты.)
   — Okay, Carl! Treffpunkt ist um 17 Uhr.( Хорошо, Карл! Время встречи в 17 часов.)
   — Meine Herren Offiziere, fahren wir nach Hause?               
   (Господа офицеры, поехали домой?)
   — Auf los geht's los! (Поехали!)
   — Nat;rlich, lass uns gehen! (Конечно, поехали!)
   — Ja, es ist Zeit zu kommen!  (Да, пора уже приехать!)

                9. Треблинка

   Колона машин оберштурмфюрера Вилли Штодта из Острува Мазовецкого направилась на восток и через минут 15 достигла польской деревни Треблинка, через которую протекала одноименная река. Проехав деревню, колонна свернула в лес и через четыре километра подъехала к воротам лагеря с надписью «Аrbeitslager TRZEBINIA».
  От лагеря до столицы Польши Варшавы было около 80 км. Его организовали Ваффен СС Генриха Гиммлера в июле 1941 года. Это был трудовой лагерь. Таких лагерей на оккупированных территориях насчитывалось более 1600 штук. Сюда свозили неблагонадёжное население и военнопленных солдат,воинских частей Красной Армии которые были поражены в ходе немецкого блицкрига. Все недовольные немецким новым порядком также оказывались в Трудовом лагере №1. Пограничники Бельской заставы оказались в Треблинке, как в самом близком концлагере. Их задачей было: постройка лагеря Треблинка и отбор специалистов для работ в промышленной сфере Германии.
   Новых узников высадили на площади лагеря и повели в душевые. Перед входными дверями кабин их стригли и раздевали. Из душевых кабин узники вышли в другую дверь, где им выдавали полосатое обмундирование и обувь на деревянной подошве.
Их обслуживали узники, которыми руководили — «капо» — украинцы.
   — Що, москалi, приЇхали? ВiтаЄмо щиро у пеклi! (Что, москали, приехали? Поздравляем с приездом в ад!)
   Мовчимо? Слухайте на мене. Я головний «капо» лагеру №1 Богдан Стецюра. Я влаштовую ваше життя у лагерi. Для всiх полоненних iснують правила поведiнки.
  (Молчим? Слушайте меня. Я — главний капо лагеря — Богдан Стецюра. Слушайте правила поведения пленных в лагере:

1. Нiхто не може торкатися огородження лагеру. (Никому нельзя касаться ограждений лагеря)
2. Всi полоненнi повиннi знаходитися у своєму бараку бiля свого лiжка, або на тому мiсцi, де вiн назначений працювати.(Все пленные должны находиться в своём бараке у своих нар или на месте работ).
3. Спати всi можуть тiльки на своЇх нарах.( Спать должны только на своих нарах)
4. У полоненних нема нi прiзвищ, нi їмен, а тiльки номери.(У пленных есть только свой номер).
5. Всi повиннi бiгати, переходити повiльно забороняється.(Перемещаться на территории только бегом).
6. Якщо полоненного зупинили, вiн повинен зняти з голови кепочку та назвати свiй номер, схилити голову, не дивитися в очi та вiдповiдати на запитання.(Если вас остановили, то пленный должен остановиться, снять головной убор и назвать свой номер
7. Якщо полоненний мене не зрозумiв, то це не моя справа. Вчiть мою мову.
  ( Если пленный меня не понимает, то это меня не интересует. Учите мой язык).
8. Москалi, ви приїхали не до Будинку вiдпочинку, не до санаторiю, а у заклад по утриманню та охоронi вiйськових злочинцiв, якi намагалися протистояти Нiмецькому Вермахту та були розбитi вщент. (Москали, ви приехали не в Дом Отдыха, не в санаторий, а в предприятие по содержанию и охране военнопленных, которые пытались противостоять Германскому Вермахту и были разбиты наголову.)

   То что за двойным трёхметровым забором не санаторий поняли все, а после вводного инструктажа пана бандеровца всем «счастливчикам» стало предельно ясно.
Но что этим уродам от них надо? Если бы им нужна была только их жизнь, то её бы давно лишили. Им ничего не стоит построить контингент перед ротой охраны с МП–40, нажали на гашетки и вывози в ямы их бренные тела. Но нет! Нужно строить лагерь и трёхметровый забор, найти достойную охрану, собак воспитать в нелюбви к пленным, придумать правила содержания на территории лагеря и кормить в обед — один раз в сутки. Такие мысли беспокоили Петра Молчанова да и других узников Треблинки: и вновь прибывших сегодня из Лесного уголка, и прибывших раннее из других мест. Новая сила нужна была для строительства новых бараков. На территории были и капитальные здания кирпичные. Одно такое служило большой душевой. В лагере чтут гигиену узников? Как это странно! Немцы — культурная европейская нация. Может это часть нового миропорядка? Тогда скоро нужно ожидать выдачи галстуков к полосатой арестантской робе? Чтоб пообедать раз в сутки за европейским обеденным столом...
   В первый же день контингент разделили на бригады и отправили на работы: снова заготовка лесоматериалов, распил кругляка на пилораме, постройка новых бараков. А их нужно не мало, судя по расчистке территории и по количеству пронумерованных участков. Именно для расширения лагеря, постройки новых бараков, подсобных и новых административных зданий, рабочих рук потребуется немало. Этим объясняется то, что пленных оставили на территории Польши, отсрочив переезд их в Германию, на промышленные предприятия. Рабочий лагерь требовал расширения, хотя он занимал всего 24 гектара. Охрану обеспечивали 20—30 эсэсовцев, а им помогали 100—120 охранников, уроженцев Западной Украины. В администрацию лагеря входили такие личности, как эсэсовцы: д–р Имфрид Эберль, Макс Мёллер, Вилли Менц, Ёзеф Туск, Ёзеф Хартрайтер, Франц Сухомель, бывшие коменданты: Курт Хуберт Франц, Франц Штангль и другие. Во время прибытия в польский трудовой лагерь пограничников  Бельской заставы,администрацию лагеря возглавляли временно исполняющие обязанности коменданта. Рейхсфюрер Генрих Гиммлер был недоволен действиями своих подопечных офицеров, назначенных комендантами и периодически менял их, ожидая достойного кандидата. Гиммлер был недоволен медленным ходом строительства лагеря. Фюрер нервничал тем количеством евреев, которое оказалось на территории Генерал–губернаторства, а особенно в столице Польши. В данный момент комендантом был оберштурмфюрер СС доктор Имфрид Эберль. Раньше он работал в концлагере Берген–Бельзен, который мало кто знал. Там доктор отличился своими медицинскими изысканиями и сбором запасов крови для раненных солдат вермахта. Следующий комендант Франц Сухомель отличился организацией на территории лагеря публичного салона мадам Терезы из узниц молодых женщин для утех, в основном, администрации лагеря.
   Очень удачной оказалась кандидатура на должность заместителя коменданта лагеря Треблинка–1 унтерштурмфюрера СС Курта Хуберта Франца, который прибыл в лагерь весной со своим любимым служебным псом породы сенбернар Барри. Как ни странно, но служебный пёс оказался схож на своего хозяина. Он тоже был высок, подтянут и спортивен. Только хозяин любил бокс, а пёс любил собачью полосу препятствий и бег.
   Курт был уроженцем Тюрингии и до войны занимался самым мирным трудом, был поваром.
   Пётр Молчанов или ЗК №000 098 имел возможность разглядеть нового зам. коменданта сблизка. Молодой высокий плечистый  офицер Ваффен СС подходил со стеком в левой руке к строю и выбирал себе партнёра для тренинга.
   —Junger Mann, ich brauche dich f;r einen Spar–Kampf! "Capo", es ist 9 Uhr morgens in meinem Fitnesstudio!( Юноша, ты мне нужен для спарринг–боя! «Капо», ко мне в спортзал его в 9 часов утра!)
   Спарринг–партнёр не имел право не то чтоб сопротивляться или защищаться, но и шевелиться, чтоб гер офицер имел возможность хорошо прицелиться
   Потом Курт тренировал своего Барри. Он стеком касался одной из частей тела пленного, а Барри должен был схватить эту часть безошибочно.
   —  Barry, fas Bein (Arm)! ( Барри, фас ногу (руку)!)
   Если собака не правильно исполняла приказ хозяина, то упражнение повторялось и страдала ещё одна часть тела военнопленного. А Курт стоял и улыбался...
   «Капо» освобождал спарринг–партнёра от работ и обеспечивал прибытие молодого человека на ринг. Попробуй «капо» не обеспечить доставку спарринг–партнёра и сам «капо» может познакомиться с огромной  пастью сенбернара, а это не шутки... И Курт никогда не шутит. Он может и «капо» пригласить на «спарринг»... Но Барри страшнее своего хозяина. Это знали все.
   Однажды Курт наказал не явившегося на спарринг бойца–поляка:
   — Unger Mann, warum bist du nicht zu mir in den Ring gekommen? ( Юноша, почему ты не прибыл ко мне на ринг?)
   Поляк молчал, но пытался что–то объяснить, много жестикулируя руками и мимикой лица. Стек коснулся участка тела ниже пояса и пёс мгновенно замкнул челюсти на выступающих гениталиях. Поляк только охнул и свалился на брусчатку площади, поливая своей кровью всё вокруг... Пострадали даже глаженные сапоги эсэсовца. Он долго их разглядывал и шатал головой, показывая своё недовольство:
   —  Was hast du gesagt, junger Mann? Du hast meine neuen Stiefel ruiniert!    (Что ты сделал, юноша? Ты испортил мои новые сапоги!).
   — Russische Schweine (Русские свиньи!..)
   Треблинка–1 — штрафной трудовой лагерь. Узники работали в гравийном карьере. Он просуществовал с июня 1941 года до августа 1944г. В нём содержались поляки и евреи. Их заключали за разного рода провинности и за до лагерное сопротивление немцам, включая помощь военного сопротивления. Всего в Треблинке–1 погибло около 10 тыс. человек. Немцы считали его исправительно—трудовым лагерем для уголовников. Последней жертвой была 14–летняя полячка Ханя Залесска из ближайшей деревни за помощь партизанам.В мемориале сохранилась могилка Хани. О ней же упоминаются сведения в мемориальных воспоминаниях свидетелей. Работников лагеря постоянно травили и угрожали наказаниями за любые провинности:
   — за утайку еды;
   — за халатное содержание арестантской одежды;
   — за утайку денег или драгоценностей.
   Немцы применяли такие виды казни:
   — пороли насмерть кнутами (от 25 до 100 ударов);
   — вешали за ноги;
   — травили собаками.
   В Треблинке нужно было организовать работы по обслуживанию заключённых и по приведению наказаний и убийству их к завершению. В двух километрах от Треблинки–1, по одним сведениям участников событий и в 23 км, по сведениям других источников, но в этом районе начали строить Лагерь смерти  Треблинка–2, который строили по чертежам и по подобию известного лагеря смерти Собибор. Набранные в Треблинке работники, не только строили сам лагерь, но и обслуживали смертников. Для этого набрали 700 человек. Они сортировали одежду узников, и сопровождали через проход в двухстороннем дощатом заборе к газовым камерам. Сначала загоняли мужчин и травили выхлопными газами танковых двигателей. А женщин в это время стригли, раздевали и сопровождали в «душевые» газовые камеры.При том в одну дверь выносили мужские трупы, а в другую дверь заводили женщин и детей. Акция заканчивалась через 30 минут.И снова приступали к уборке работники из числа тех же 700 чел.
   Одной из причин строительства Лагерей смерти было раздражение фюрера при виде евреев и цыган. В Варшаве существовало еврейское гетто и А.Гитлер поручил рейхсканцлеру СС Г. Гиммлеру построить лагери смерти , где узниками будут собирать евреев и цыган. Лагерь ещё не построили, а евреев уже начали переселять из гетто Варшавы в Треблинку. Облавы, проведённые в разных странах Европы собирали огромное число евреев, которых нужно было куда–то изолировать. Лагерь смерти оказался — идеальным вариантом, но чтоб не смешивать евреев с другими заключёнными, то возникла необходимость построить Треблинку–2, ввести на территорию железнодорожную линию, построить бутафорский полустанок и продавать билеты до полустанка Треблинка. А чтоб узники не разбежались по пути следования, вагоны закрыли, лишив пассажиров воды и пищи. По прибытии поезда на конечную остановку, пассажиров отделяли и проводили по закрытому коридору сначала мужчин, а потом и женщин на дезинфекцию в душевые кабины, которые вместо воды пропускали газ танковых двигателей. Так хитрые евреи покупали билеты, чтоб выехать к месту эвакуации за свой счёт, а оказывались за дощатым с двух сторон забором по пути на небо — «auf dem Weg in den Himmel».
  Заключённым оказывалась медицинская помощь, по особому, по–эсэсовски. Многие узники нуждались в мед.помощи после спарринг–боя с Куртом Францем, который умел бить только по не движущейся цели. «Партнёр», каждый раз получал удар в лицо, падал без сознания, заливаясь кровью. Таких потерпевших было ежедневно 5—10 узников и несколько человек страдали от зубов Барри. Если у человека появлялась температура, то узник обращался к врачу из заключённых, а тот отправлял пострадавших и больных в «кранкен–штубе», где больными занимался унтершарфюрер в в обозначенном флагом с Красным крестом и рвом для больных. Там больного успокаивали выстрелом в голову и он падал в яму лазарета. За короткий период существования Треблинки, на её территории было убито около 800 000 евреев и 2 тысячи цыган. За что многие офицеры СС были награждены лично фюрером за заслуги перед фатерляндом...
 

                10. Найти достойного коменданта для Треблинки.

    В ведомстве Гиммлера — переполох. Никак не могут найти достойного кандидата на должность коменданта лагеря смерти. Фюрер приказал : представить ему на рассмотрение 5—6 кандидатов.
   На данный период сложилась такая обстановка, что в Фатерлянде скопилось много недостойных людей с недостаточно развитым строением черепа. Почему–то на немецкой земле проживает множество недостойных народностей, которые пытаются составить конкуренцию людям с арийским происхождением. То же самое можно сказать и про аннексированные земли. Куда не поверни голову, взгляд натыкается на цыгана или еврея, на славянина или грека.
   — Господа офицеры! Я приказываю подготовить и провести в ближайшее время
   Aktion Reinhard! Для чего построить новый лагерь смерти Треблинка–2. Строительство уже началось, но его темпы меня не устраивают. На данный момент там работают только три газовые камеры. Так мы растянем уничтожение недостойных людей жить с нами на одной земле на долгие годы этого столетия!
   — Приказываю! Увеличить количество газовых камер ещё на десять штук. Чтоб увеличить чистку неарийских народов до 25 тысяч человек в сутки.
   — На территорию лагеря провести железную дорогу и организовать станцию или полустанок, чтоб можно было купить билет до Треблинки-2 из любого населённого пункта Европы.
   Назначаемых офицеров СС на должность коменданта лагеря смерти повторно не представлять.
   — Хайль Гитлер! — вскочили на ноги офицеры и генералы штаба рейхсфюрера Генриха Гиммлера!
   — Оберстгруппенфюрер Далюге!
   — Слушаю Вас, мой фюрер!
   — Что, у вас так сложно с кадрами для концлагерей?
   — Никак нет, мой фюрер, мы подберём достойного офицера СС!
   — Как фамилия достойного офицера?
   — Мой фюрер, я предлагаю кандидатуру коменданта Собибора, который уже наладил службу в одном лагере смерти, а здесь он наладит службу по образцу Собибора!
   — Как его имя, генерал?
   — Его имя оберштурмфюрер СС Франц Штангель. Кстати, мой фюрер, он уроженец вашей Вены.
   — Адъютант!
   — Слушаю вас, мой фюрер!
   — Запищите, присвоить коменданту Треблинки–2 звание гауптштурмфюрера.
   — Jawol, мой фюрер!
   — А заместителей оставьте ему прежних! Пусть научатся работать, как надо!
   — Всё, я закончил! Кальтенбруннер, поехали к тебе!
   — Поехали, мой фюрер!
   — Генрих, я надеюсь ты доведёшь это дело до логического конца?
   — Jawol, мой фюрер!
   — Поехали. Эрнст!

               
               11. Новое назначение.

   Комендант лагеря смерти Собибор оберштурмфюрер СС Франц Штенгель прибыл на службу, как всегда, в 8.00 часов. Дежурный офицер по лагерю доложил о том что звонил оперативный дежурный штаба рейхсфюрера Г. Гиммлера о том, что сегодня в Собибор приедет рейхсфюрер СС с почётной миссией назначения коменданта Собибор на новую должность.
   «Что бы это значило? — думал франц. — «Ничего не понимаю! А когда нужно ждать рейхсфюрера? А какая разница? Встретим, когда прибудет... А пока нужно пообщаться с Мойшей Фoгель, а то потом кто–то другой воспользуется...»
  Франц отпустил дежурного и вышел из штаба на улицу, ноги сами направились в сторону барака №4, где содержался старый ювелир Мойша Фогель. Весь его род спокон веков проживал в Варшаве и их бизнесом было ювелирное производство. Когда Мойша попал в облаву и его арестовали, то он обратился к одному из «капо» и попросил сопроводить его к старшему начальнику. «Капо» обратился через службу охраны к коменданту.
  Когда Фогеля привели в штаб комендатуры, он на чистом немецком языке обратился к Францу:
  — Herr Kommandant, lassen Sie mich Ihnen etwas anbieten! (Господин комендант, разрешите обратиться и кое–что вам предложить!)
  — Bitte! Wie kann ich mich an Sie wenden? (Пожалуйста! Как к вам я могу обращаться?)
  — Herr Kommandant, nennen Sie mich Moisha Vogel!(Господин комендант, называйте меня Мойша Фогель!)Ich bin ein Vertreter des ber;hmten j;dischen Geschlechts in Polen, der sich seit Jahrhunderten mit Schmuck besch;ftigt. ( Я представитель знаменитого в Польше еврейского рода, который занимается несколько столетий ювелирными изделиями).— После этих слов Мойша достал какую–то тряпицу из кармана полосатой куртки, развернул её и положил на стол перед Францем великолепной работы перстень. — Das ist f;r Sie, Herr Kommandant! (Это для вас, господин комендант!) —Rette mich, und du wirst noch viele dieser Reize haben. (Спасите меня и у вас будет ещё много таких прелестей.)
  — Oh! Was f;r ein Schatz!(О! Какая прелесть!)
  — Vielen Dank f;r Ihre Bewertung, Herr Offizier!Спасибо за Вашу оценку, господин офицер!)
  —"Capo", du antwortest mit deinem Kopf f;r diesen Juwelier!  ( «Капо», отвечаешь своей головой за этого ювелира!)
  — Ich h;re, Herr Kommandant!(Слушаюсь господин комендант!)
  Так произошло их знакомство...
  ...Франц предчувствовал, что рейхсфюрер приезжает к нему неспроста и это значит, что у него с Фогелем возникнут проблемы, но коменданту очень сильно понравился этот диалог и не хотелось терять такой выгодный контракт. Во что бы то не стало, нужно было сохранить взаимовыгодную связь, а что делать он себе не мог представить, не зная намерений Гиммлера. Зайдя в барак, и, приняв доклад службы охраны, комендант рявкнул:
   — Унтершарфюрер, Фогеля ко мне, пулей!
   Привели Мойшу, который совершенно не понимая, что от него хотят, весь трясся от страха. Но, увидев коменданта, нервно вышагивающего по кабинету дежурной службы, немного успокоился:
   «Herr Kommandant, ich habe nichts mehr, aber ich kann einen Zettel f;r meinen Bruder schreiben und er wird Ihnen noch etwas Interessantes anbieten, aber ruinieren Sie mich und meine Familie nicht!»  ( Господин комендант, у меня больше ничего нет, но я могу написать записку для брата и он вам предложит ещё что–нибудь интересное, только не губите меня и мою семью!»)
   — Fogel, f;rchte dich nicht, schreibe einen Zettel an deinen Bruder und gib mir seine Adresse!(Фогель, не бойся, пиши записку брату и укажи мне его адрес!)
   — Ja, Herr Kommandant! ( Cлушаюсь, господин комендант!)
   — Vogel, wenn ich irgendwohin verlegt werde, lasse ich dich hier nicht zur;ck, okay? (Фогель, если меня переведут куда–то, я тебя здесь не оставлю, понял?)
   — Danke, Herr Kommandant. Hier ist eine Notiz f;r Ihren Bruder und die Adresse, merken Sie sich verbal.(Спасибо, господин комендант. Вот вам записка для брата, а адрес, запомните устно.)
   — Auf Wiedersehen, Vogel! Und f;rchte dich vor nichts!(До свидания, фогель! И ничего не бойся!)
   — Unterscharf;hrer! Komm rein!(Унтершарфюрер! Зайди!)
   — Aber denk dran, wenn du diesen alten Mann beleidigst, bist du mein Feind, erinnerst du dich? ( Но запомни, если ты обидишь этого старика, то ты мой враг, запомнил?)
   — Nat;rlich, Herr Kommandant!(Конечно, господин комендант!)
   Рейхсфюрер СС Г.Гиммлер приехал в Собибор в 10. 00 часов утра. Комендант отдал распоряжение построиться на площади. Когда хорх Гиммлера выехал на площадь, он вышел и направился к строю. Комендант отдал команду строю и пошёл твёрдым шагом навстречу рейхсфюреру.
   — Herr SS-Reichsf;hrer! Das Sicherheitsteam des Vernichtungslagers Sobibor ist f;r Ihr Treffen aufgebaut!(Господин рейхсфюрер СС! Команда охраны лагеря смерти Собибор для вашенй встречи построена!)
   — Meine Herren! Soldaten!(Мои господа! Солдаты!) Ich bin auf Befehl unseres F;hrers mit einer wichtigen Mission zu Ihnen gekommen Я приехал по приказу нашего фюрера с важной миссией.)Gem;; der Anweisung des F;hrers Nr.... ss-Oberst;rmfurer SS Franz Stengel wurde zum besten Kommandanten des Konzentrationslagers erkl;rt! Согласно приказа фюрера №.... оберштурмфюрер СС Франц Штенгель объявлен лучшем комендантом концлагеря! Der F;hrer verlieh ihm mit seinem Befehl den Titel Hauptsturmf;hrer der SS und ernannte ihn zum Kommandanten des neuen Lagers Treblinka–2. (Фюрер своим приказом присвоил ему звание гауптштурмфюрер СС и назначил его на должность коменданта нового лагеря Треблинка–2.) Kommandant Treblinka-2 hat sehr gro;e Aussichten im Dienst und er hat einen offenen Weg zum Oberst oder sogar zum General. Herzlichen Gl;ckwunsch, Franz!(У коменданта Треблинка–2 намечаются очень большие перспективы в службе и ему открыта дорога до полковника или даже генерала. Поздравляю тебя, Франц!)
   Рейхсфюрер подошёл к Францу и подарил ему своё крепкое рукопожатие. Строй добавил Францу громкие аплодисменты. Рейхсфюрер подарил францу ещё и свою холодную улыбку и сел в свой хорьх–901 и уехал. А что ему делать, франц не понял. Он понял только одно, что он назначен комендантом в Треблинку–2. Нужно звонить генералу Далюге с вопросом, кому передавать Собибор?
   Франц позвонил Оберстгруппенфюреру Далюге. Тот сидьно удивился:
   — Kommandant, hat der Reichsf;hrer niemanden f;r Sie ernannt?( Комендант, а рейхсфюрер не назначил вместо вас никого?)
   — Nicht bestimmt, mein General!(Не назначил, мой генерал!)
   — Nennen Sie den Namen des Offiziers, wem w;rden Sie Ihre Position anvertrauen? (Назовите фамилию офицера, кому вы доверили бы свою должность?)
   — Gut! Es w;re Untersturmf;hrer, Willi Stodt, Zugf;hrer der KZ-Wache Treblinka-1) (Хорошо! Это был бы Untersturmf;hrer, Вилли Штодт, командир взвода охраны концлагеря Треблинка–1)
   — Ich hoffe, dass er ein guter Offizier ist und Sie sich darin nicht irren (Я надеюсь, что он хороший офицер и вы в нём не ошибаетесь.) Ich stimme Ihrer Meinung zu, Herr Kommandant! (Я согласен с вашим мнением, господин комендант!)
   — Warten Sie auf den Befehl!(Ожидайте приказ!)
   — Nat;rlich! Mein General!(Конечно! Мой генерал!)

                12. А почему он?

   — KZ-Diensthabender! (Дежурный по концлагерю!)
   — Ich h;re Ihnen zu, Herr Kommandant! ( Я вас слушаю, господин комендант!)
   — Rufen Sie SS-Untersсharf;hrer Fritz Stоdt zu mir!Вызвать ко мне унтершарфюрера СС Фрица Штодта!
   — Gut! Herr Kommandant! (Хорошо! Господин комендант!)
   — Ich warte auf ihn! (Я его жду!)
   — Nat;rlich, Herr Kommandant! (Конечно, господин комендант!)
   Франц походил по кабинету и остановился у застеклённого шкафчика с зеркалами.
Он протянул руку и открыл створку, достал бутылку хорошего французского коньяка и, вернувшись к столу налил себе рюмочку:
   — Prosit, Herr Kommandant Treblinka–2!(Прозит, господин комендант Треблинки–2! )
   В дверь кабинета постучали:
   — Kommt rein! ( Входите!)
   Дверь открылась и там нарисовалась длинная сухая фигура унтершарфюрера СС Фрица Штодта! Он стоял по стойке смирно и вскинул руку для нацистского приветствия:
   — Heil Hitler!Der SS-Untersturmf;hrer ist auf Ihren Anruf gekommen! (Унтершарфюрер СС по вашему вызову явился!)
   — Heil! Komm rein, Фриц! (Заходи, Фриц!) Setz dich! (Присаживайся!)
 Du schuldest dir eine Flasche Franz;sisch! ( С тебя причитается бутылочка французского!)
   — Warum, Herr Kommandant? (За что, господин комендант?)
   — Fritz, dein Sohn Willy, dienst in Treblinka?. (Фриц, твой сын, Вилли, служит в Треблинке? Ist er der Kommandant des Sicherheitszuges? Он командир взвода охраны?)
   — Warum? Was hat sich in unserem Lager so ver;ndert? (Почему? Что такого изменилось в нашем лагере?)
   —Fritz ... Fritz! Du gibst mir nicht die M;glichkeit, dir die wichtigsten Neuigkeiten mitzuteilen ( Фриц... Фриц! Ты не даёшь мне возможность сообщить тебе главную новость.
   — Ich h;re euch zu! (Слушаю Вас!)
   — Ich habe deinen Sohn als Kommandanten von Sobibor nominiert.). (Я подал  кандидатуру твоего сына на утверждение в должности коменданта Собибора.)
   — Ja? Und warum er? (Да? А почему он?)
   — Fritz, glaube, ich habe mit dir f;r Vogel gerechnet! (Фриц, считай, что я рассчитался с тобой за Фогеля!)
   — Danke, Herr Kommandant f;r meinen Sohn! ( Спасибо, господин комендант за моего сына!)
   — Geh, Fritz, diene und erinnere dich daran, dass ich sehr gro;e M;glichkeiten auf Lager habe. (Иди, Фриц, служи и помни, что у меня в запасе очень большие возможности.)
   — Herr Kommandant, ich bin Ihnen verraten wie ein Diensthund! (Господин комендант, я вам предан, как служебная собака!)
   — Fritz, du bist frei! (Фриц, ты свободен!)

                13. Новость для Треблинки.               

   Работа коменданта Треблинки оберштурмфюрера, доктора Имфрида Эберля оценена фюрером и рейхсминистром Г.Гиммлером самым критическим образом. Как положительный успех коменданта было снабжение госпиталей кровью детей и военнопленных. Здесь доктор преуспел. Он ещё провёл несколько научных акций по испытанию медикаментов для раненных военнослужащих, а самые главные задачи — работа газовых камер доктор исполнял неудовлетворительно.
  В Треблинке работает всего три газовые камеры. Как можно было осуществлять хорошо акцию по приказу фюрера «Рейнхард»? Доктор не преуспевал в строительных направлениях акции. Когда служил в Берген–Бельзене, то там лагерь был построен и готов ко всем акциям службы. Доктор принял критику и понял, что в этом направлении его карьера не состоялась. Нужно проявить себя только на медицинском поприще. А два его заместителя: унтерштурмфюрер СС Курт Франц и Сепп Гитрайдер —  отделались лёгким испугом. Они были полными антиподами. Если Курт был высок, строен и спортивен, то Сепп — ниже среднего роста, толстенький, округлый, щекастый, красный с короткими толстыми пальцами и кривоногий.
   Курт любил бокс и воспитывал служебную собаку породы «сенбернар».
   Сепп очень любил воспитывать женщин и ненавидел, когда у женщин оказывались дети. В концлагере существовал порядок: мужчины содержались отдельно, женщины отдельно с маленькими детьми. И, если мужским контингентом занимался заместитель коменданта Франц, то женским — Гитрайдер. Сепп любил лишать женщин одежды и проводил разные экзекуции, поливая их из шлангов водой, а, плачущих детей, он мог лично наказывать или  хватал за ноги и ударял их о стену или дерево. У заместителей коменданта была договорённость, при которой на утренние мероприятия ходил Курт с собакой Барри, а на ночных мероприятиях с удовольствием работал Сепп. А после критики высшими чинами государства, доктор оказался отстранённым от работ с контингентом, нового коменданта ещё не представили в Треблинке и строительными работами приходилось руководить заместителям. Они разделили свои обязанности: если Курт занялся железнодорожной веткой, то Сепп — газовыми камерами.
    Пётр Молчанов, осваиваясь на новом месте, прежде всего искал вокруг себя старых знакомых или всех, кто имел отношение к пограничным войскам и, в первую очередь, из состава Западного пограничного округа. Как он рад был увидеть старшего сержанта связи Ваню Поморца, а также Мальцева Сергея, командира пулемётного отделения УСПЗ. С Мальцевым они обменялись взглядами и, кажется, узнали друг друга, но только издали, а с Ваней Поморцем они ещё взглядами не встречались. Уверенности у Петрухи нет, а может он ошибся. Хотя хотелось верить, что это был свой человек в другом подразделении  узников. Петруху направили работать на строительство железнодорожной ветки. Ваня Поморец привёз с бригадой песок и гравий для подсыпки железнодорожного полотна. Сергей Мальцев работал на укладке шпал, а Пётр работал на укладке и креплении рельсов. Когда удастся сблизиться с Мальцевым, то он попробует перекинуться парой слов, что должно привести их к сближению, но это потом, когда позволит обстановка.
   И всё—таки с Ваней Поморцем,земляком и дорогим человеком, Петруха пообщался раньше. Ванина бригада снова привезла песок:
   — Слушай, братишка, сколько можно возить эту дресву?
   — Что?.. Как ты сказал?
   — Дресву...
   — Ты кто? Мне твой голос знакомый.
   — Я — Петруха из деревни Кузовёрской Устьяновского повета.
   — Ты Орхангельский?
   — Так точно, товарищ старший сержант!
   — Я тоже, но сейчас я пленный старший сержант.
   — Как ты попал, Ваня?
   — Меня от взрыва контузило и я очнулся в плену. Очень обидно.
   — А ты меня не помнишь?
   — Нет! Но голос я помню.
   — Ты обещал сделать меня связистом...
   — Петруха?.. Молчанов? И ты в плену?
   — Да Ваня. Мы выходили из окружения и попали в засаду.
   — Где это было?
   — При форсировании реки Зельвянка, у деревни Золотеево на правом берегу.
   — Да вы хорошо продвинулись на восток.
   — А нас атаковали на КПП ночью. Меня контузило от разрыва гранаты, а остальные на посту погибли.
   — Мы ещё повоюем, товарищ старший сержант!
   — Я всегда готов, Петруха, ты меня знаешь.
   — Дороднё!
   — Добро! Расходимся, чтоб не навлечь подозрения! Будь здрав, дылда!
   — Будем граять (надеяться) на всё доброе!
   — Будем!
   Земляки разошлись в разные стороны, делая рабочий озабоченный вид. Ваня лопатой ровнял привезённый песок, а Петруха тащил куда–то огромный гаечный ключ.
Охрана не обратила внимание на двух пленных, сами были заняты куревом и отвлечённым разговором.
   Через несколько дней Пётр встретил на рабочем месте Сергея Мальцева. Они примеряли новые рельсы к смонтированным шпалам.
   — Привет, командир отделения!
   — А ты кто?
   — Моя последняя должность — командир Бельской заставы, а звание прежнее — красноармеец.
   — Ого, ну ты, Молчанов, даёшь!
   — На нашем рубеже
 защиты погибли все офицеры и старшины. Я принял командование на себя. Мы продержались до 27 июня и когда закончились боеприпасы и вышла из строя радиостанция, я принял решение, выходить из окружения с боями.
   — Смелое решение! А тебя не обвинят в оставлении места защиты.
   — Нет, не боюсь. Мы израсходовали почти весь боекомплект. Живыми осталось 17 пограничников. Лучше было бы поднять ручки и сдаться на милость врагам? Или то что я взял на себя: выходить с боями из окружения. Мы дошли до реки Зельвянка и форсировали её и, примыкающее к ней,  огромное болото Багна–Схеда.

          14. На первый путь полустанка Треблинка прибыл первый поезд.

   В концлагерях военнопленные строят быстро. Сама обстановка насилия ускоряла эти процессы. Там замешкался человек, тут же налетают охранники и при помощи ускорителей для тел которым, чаще всего, являлся приклад винтовки или палка из твёрдых пород дерева, а также голосовые оскорбления, унижающие человеческое достоинство. И не обязательно военнопленный должен замешкаться от своей неловкости, а даже, если не хватило человеческих сил поднять тяжесть. При работах на железной  дороге деталей, которые не под силу поднять одному и даже нескольким работающим, много. Но товарищи понимают, чем оканчивается неудачная попытка что–либо поднять и бегут на помощь. И в один прекрасный осенний день в Треблинке соединился последний стык железной дороги, а другая бригада закончила работы на строительстве перрона и полустанка. Он готовился к приёму первых своих пассажиров и, не смотря на свой крохотный зал ожидания, он располагал обязательной для всех станций помещением кассы для продажи билетов. Цинизм немецкого командования зашкаливал, но они не могли признаться даже себе, что по большому счёту, пассажиры должны в Треблинку приезжать, а выезда куда–либо, им
 не планировался. Нужно бы доложить рейхсфюреру об окончании основных строительных работ, но коменданта до сих пор в Треблинке нет. Он не может уехать из Собибора, потому что некому сдать дела. Сепп устал терпеть сложившиеся неувязочки и однажды озвучил их:
   — Kurt, denkst du nicht, dass einer von uns beiden das Reichsf;hreramt anrufen und den Abschluss der Bauarbeiten melden muss?
(Курт, тебе не кажется, что это кому–то из нас двоих нужно позвонить в штаб рейхсфюрера и доложить о завершении строительных работ?)
   — Du hast wahrscheinlich recht, aber ich bin nicht bereit, jemanden anzurufen. Ruf an, wenn du willst.
 (Наверное, ты прав, но я не горю желанием кому–то звонить. Звони, если хочешь.)
   — Gut, Kurt, ich werde das Ende der Arbeiten melden.
   (Хорошо, Курт, я доложу об окончании работ.)
   — Das interessiert mich nicht.
 ( А мне это не интересно.) Ich gehe lieber mit meiner Berry spazieren.(Я лучше погуляю со свим Берри.)
   — Geh mit Berry spazieren, so viel du willst! ( Гуляй с Берри сколько тебе угодно!)
   — Nass mit dir -v;lliges Verst;ndnis.(У нас с тобой — полное взаимопонимание)
   — Das ist wunderbar! (Это замечательно!)
   После звонка Сеппа из штаба рейхсфюрера СС прибыл приказ об организации приёма первого поезда из Варшавы. Поезд будет встречать лично рейхсфюрер.
 Время прибытия первого поезда в Треблинку около 16 часов. Состав был небольшим, всего пять вагонов. Пассажирами были семьи с детьми из Варшавского гетто, которые сами купили себе билеты с целью уехать из ненавистного гетто и найти хорошее и безопасное место. Им, бедным еврейским людям, казалось, что Треблинка такое красивое и достойное название, где им не может что–то угрожать. Поезд встречал сам Генрих Гиммлер со своей свитой. Вдоль перрона была натянута пёстрая лента. Поезд остановился. Строй солдат охраны с собаками остановился у вокзала, образовав живой коридор, который направлял пассажиров за пределы перрона. Бригада узников направилась к дверям вагонов и сбили замки, на которые были заперты вагоны, чтоб пассажиры не могли разбежаться по пути следования. Охрана отделила мужчин и женщин. Детей оставили при женщинах, а мужчин пропустили в первую очередь на дезинфекцию в душевые кабины. За вокзалом территория лагеря была ограждена новым дощатым забором, образуя коридор, который заводил мужчин в новое здание с простенками. Перед входом в небольшие кабины, мужчины оставляли свой багаж и снимали всю одежду.
   «Снимайте одежду и не думайте о ней. На выходе вам выдадут новую форменную одежду!»
   Мужчины снимали, но сомневались в правильности этой идеи.
   — Ich habe noch einen sehr starken Anzug! ( У меня ещё очень крепкий костюм!)
   — Ich kann meine guten Klamotten nicht einfach wegwerfen. ( Я не могу просто выбросить свою хорошую одежду.)
   — Панове! Но я не хочу другую одежду. Я к этой привыык! (Panowie! Ale nie chc; innych ubra;. Jestem do tego przyzwyczajony!)
   — A ja chc; do domu! Jest m;j szlafrok i kapcie.( А я хочу домой! Там мой халат и комнатные тапочки.)

   Женщин и детей с первого в Треблинку поезда недолго подержали в оцеплении охраной и направили в тот же корридор, что и мужчин, но их направили на стрижку, раздели до гола и приняли под расписку их багажные вещи.
  — Panowie! Zapomnia;am zapisa; obr;czk; w deklaracji! (Панове! Я забыла записать в декларацию своё брачное кольцо!)Prosz; znale;; moj; deklaracj;? (Найдите, пожалуйста, мою декларацию?)
  — Pani! Wszystko to zrobisz po zabiegu pod prysznicem. ( Пани! Это всё сделаете после душевой обработки.) Id;, do ci;cia! (Идите на подстрижку)
  — Herr Offizier, warum sollte ich mich rasieren? (Господин офицер, зачем мне стричься?) Meine Schwiegermutter hat am 29. Geburtstag! Wie gehe ich zum Abendessen, wenn ich meine Frisur ruiniere? (У моей свекрови 29 числа день рождения! Как я поеду на ужин, если мне испортят причёску?)
  — Sie werden nichts verderben.( Ничего вам не испортят.)Wir haben ausgezeichnete Spezialisten! ( У нас отличные специалисты!)
  — Wer bereits abgeschnitten hat und alle Aktionen gem;; der Erkl;rung abgeschlossen hat, wird gebeten, sich einer Desinfektion zu unterziehen!
(Кто уже постригся и закончил все действия по декларации, просьба пройти дезинфекцию!)
  — Wohin es geht, da ist es noch geschlossen! (Куда идти, там ещё закрыто!)
  — Wartet, ihr Sch;nheiten, es wird sich ;ffnen.(Ждите, красавицы, сейчас всё откроется.) Es gibt eine Reinigung nach deinen M;nnern!(Там идёт уборка после ваших мужчин!)
  А на самом деле, их мужчин уже ни одного нет в живых. Рабочие бригады из лагеря Треблинка –1 выносили их трупы в другую дверь и увозили в лес, где им был приготовлен большой общий ров, а командованию Треблинки ничего не оставалось делать, как только ожидать следующий состав поезда с евреями, чтоб снова их убить.

   Рейхсфюрер приехал с большой свитой сопровождающих его офицеров СС. Встречать его было некому, потому что новый назначенный комендант Треблинки–2, ещё не приехал на новое место службы. Он продолжал сдавать дела молодому коменданту унтерштурмфюреру СС Вилли Штодту и параллельно, консультируя молодого коменданта. Свита рейхсфюрера расположилась на крыльце нового вокзальчика и с интересом наблюдала прибытие первого поезда из Варшавы, высадку из вагонов и сопровождение их дом мест дезинфекции. Результаты акции свита не наблюдала, а прошла по пути их следования до душевых кабин, из которых уже были убраны все трупы. Рейхсфюрер имел только одно замечание: «Почему в составе поезда было так мало вагонов? Их количество нужно увеличить, хотя бы до двадцати».

                15.   Салон мадам Терезы.

   Второй раз после доставки военнопленных из Waldeckе собирались сегодня друзья отдохнуть в салоне мадам Терезы. Как в тот раз сбор молодых офицеров тоже в 17 час. Единственное, что сегодня изменилось, это отсутствие их друга Вилли. Он уехал принимать должность коменданта концлагеря в Собибор. Это был хороший шаг Вилли по карьерной лестнице. «А ты смог бы так? — спрашивал себя Карл, — конечно смог бы, — непринуждённо ответил Карл своему циничному голосу правды».
  — «Что не веришь?»
  — «Почему–то, нет!»
  — «А я верю! Но тебе, мой внутренний голос, я привык, что ты меня всегда строже судишь...»
  — «Это потому, что ты всегда себя жалеешь и даёшь фору...»
  — Carl! Wo bist du?Карл! (Ты где витаешь?)
  — Алло, Карл!
  — Что?
  — Du bist bei uns? (Ты с нами?)
  — Ich frage dich, und du fliegst...( Я тебя спрашиваю, а ты летаешь...)
  — Was fragst du? (Что ты спрашиваешь?)
  — Was willst du trinken? ( Что будешь пить?)
  — Ich trinke Cognac! ( Я буду пить коньяк!)
  — Und ich bin Cognac, nur Franz;sisch.( И я коньяк, только французский...)
  — Ich bin nur Bier, aber bayerisch...( А я только пиво, но баварское...)
  — Und ich bin Bier, aber nicht nur. ( И я пиво, но не только.)Ich bin noch blond... ( Мне ещё — блондинку...)
  — Ich habe eine Br;nette... (А мне брюнетку...)
  — Ich bin Russisch...( А мне русскую...)
  — Wie geht es der russischen?..( Как русскую?..)Sie sind alle Kommunisten, oder? ( Они же все коммунистки?)
  — Dort sind sie alle gleich...(Там они все одинаковые...)
  — Vielleicht hast du recht? Ich bin mir nicht sicher...( Возможно ты прав? А я не уверен...)
  — Ich bin besser als der Pole!.. ( А мне лучше полячку!..)
  — Heute haben wir den Tag der Erf;llung der unerwartetsten W;nsche.( Сегодня у нас день исполнений самых неожиданных желаний.)
  — Kellner, nehmen Sie die Bestellung an! ( Официант, примите заказ!)
  — Einen Moment! Jetzt wird alles passieren! ( Одну минуточку! Сейчас всё будет!)
  К столику молодых офицеров прибыла обслуживающая группа. Они расставили пиво, искрящееся янтарным цветом, коньяк и закуски.
  — Господа офицеры, кто заказывал блондинку?
  — Das war ich ( Это был я) — ответил розовощёкий, полненький Фридрих.— Ich mag Blondinen wirklich. Wie hei;t du, Sch;ne? (Мне очень нравятся блондинки. Как тебя зовут, красавица?)
  — Mein Name ist Madeleine! ( Меня зовут — Мадлен!)
  — Meine Herren Ofiziere, wer kan einen Tag ohne eine Br;nette nicht leben? (Господа офицеры, а кто и дня не может прожить без брюнетки?)
  — Ich liebe alle Br;netten! ( Я люблю всех брюнеток!)
  — Mein Name ist Helga. Werden wir uns anfreunden? (Меня зовут Хельга. Мы с тобой подружимся?)
  — А я хочу русскую! — ожидая реакцию друзей, улыбался Карл...
  — Was bist du, Carl? ( Да ты что, Карл?) — Sie sind alle Kommunisten! ( Они же все коммунистки!)
  — Ich versichere Ihnen, Freunde, dass sie an diesem geheimen, aber s;;en Ort alle gleich sind. ( Уверяю вас, друзья, что в том секретном, но сладком месте, они все одинаковые.)
  — Wie hei;t du, gr;ne Augensch;nheit? (Как тебя зовут, зелёноглазая красавица?)
  — Меня зовут очень просто — Наташа.
  — Наташа?
  — Да — Наташа!
  — Wie sch;n du bist! Sind die russischen so? (* Какая ты красивая! Разве русские бывают такими?)
  — Es kommt vor, glaub mir! ( Бывают, поверь мне!)
  — Ich hoffe, du entt;uschst mich nicht? (Надеюсь, ты меня не разочаруешь?)
  — Nein. Du wirst immer noch zu mir kommen wollen. ( Нет. Ты ещё захочешь ко мне прийти.)
  — Freunde, bis morgen. Ich habe meine Natascha gefunden. ( Друзья, до завтра. Я нашёл свою НFreunde, bis morgen. Ich habe meine Natascha gefunden.аташу.)
  — Carl, wo gehst du hin, und der Cognac? ( Карл, ты куда, а коньяк?)
  — Ich brauche ihn nicht mehr. ( Он мне больше не нужен.)
  —  Dass die Party vorbei ist? (Что вечеринка закончилась?)
  — Wo wollt ihr Jungs hin? ( Мальчики, вы куда?)
  — Es ist Karl's Schuld. Auf Wiedersehen! (Это Карл виноват. До свидания!)
 
                16.  Варшавское гетто.

    Комендант лагеря смерти Собибор гауптштурмфюрер СС Франц Штенгель, назначенный приказом рейхсфюрера СС комендантом Треблинки–2 решил на выходные съездить в Варшаву для отдыха. Это была официальная версия, а на самом деле, комендант решил посмотреть гетто и посетить семью Фогелей. Ему нужно было показать записку брату и получить такую же прелесть, как уже получил в лагере.
   Оставив на воскресение Вилли Штодта, без своего попечения, Франц утром выехал на служебном форде в Варшаву. Утро выдалось тёплым, тихим и, вполне подходящим для поездки. Расстояние до столицы было не большим и не могло утомить путешественника. Местность была лесистой и радовала глаз офицера своей природной красотой. Машин на дорогше было мало и движение не могло утомлять своей интенсивностью. Проехав около часа по хорошей дороге, Франц понял, что приблежается к большому мегаполису. Вдоль дороги выросло количество гостиниц и харчевень, а лес как бы расступился и отдалился от хуторов и посёлков, освободив крестьянам место для растениеводства. Офицер располагал отменным настроением и, казалось, что ничто не может его испортить. На одном из центральных участков Варшавы, Франц увидел патруль военной полиции и остановился.
   — Обер-штурмфюрер, komm her! ( Оберштурмфюрер, ко мне!)
   — Herr Hauptsturmf;hrer, der Leiter der Patrouille auf Route 7, Obersturmf;hrer der SS Commel!(Господин гауптштурмфюрер, начальник патруля по маршруту №7 оберштурмфюрер СС Коммель!)
   — Коммель, я приехал к вам в Варшаву для отдыха. Подскажите, как найти хороший ресторан и где найти гетто?
   — Herr Hauptsturmf;hrer, kommen Sie in jedes Restaurant, sie sind alle gut! (Герр гауптштурмфюрер, заходите в любой ресторан, они все хороши!)
   — Und wie kommt man ins Ghetto, um es zu sehen? (А как проехать в гетто, чтоб посмотреть?)
   — Herr Гауптштурмфюрер, fahren Sie in diese Richtung — der Offizier winkte die Richtung ab — Sie werden die Ziegelmauer und die elektrischen Leitungen von oben sehen, das hei;t, Sie sind angekommen. ( Герр гауптман, езжайте в том направлении — махнул рукой направление офицер, — увидите кирпичную стену и электропровода сверху, это значит, что приехали.)
   — Danke, Herr Offizier! ( Спасибо герр офицер!)
   Франц поехал в указанном направлении и через некоторое время издали увидел стену из коричневого кирпича с электропроводом на изоляторах, окаймлявщих сверху постройку. Ворота были постоянно закрыты, а в дежурном помещении сидели полицейские охранники.
   — Guten Tag! Добрый день!Ich bin ein SS-Offizier (Я офицер СС! Мне нужно проехать на территорию гетто с оперативной целью.)
   — Bitte, Herr Offizier! ( Пожалуйста господин офицер!)
   Дальше, Франц ориентировался по записке Фогеля и по адресу, заученному собственно Штенгелем.
   Когда франц позвонил в висячий колоколдьчик, открывший дверь престарелый еврей, от неожиданности увидев офицера СС, застыл от испуга.
   — F;rchtet euch nicht vor mir! (Не бойтесь меня!)Ich habe eine Nachricht von Ihrem Bruder mitgebracht. ( Я с запиской от вашего брата.)
   — Was? mit welchem Zettel? ( Что? с какой запиской?)
   — Lies! ( Читайте!)
   — Herr Offizier! (Господин офицер!) — брат улыбался — Danke, dass du meinen lieben Bruder gerettet hast. ( Спасибо за спасение моего дорогого брата.)
   — Herr Offizier, nehmen Sie es als Dankesch;n von unserer Familie an... das ist das Sch;ne... ( Господин офицер, примите от нашей семьи в знак благодарности... вот эту прелесть...)
   — Vielen Dank! ( Большое спасибо!)
   — Auf Wiedersehen! ( До свидания!)
   — Auf Wiedersehen!

                17.  Новые встречи.

   Пётр Молчанов продолжал жить своей жизнью в окружении самых смертельных врагов на планете Земля. Одни работы закончились, но администрация постоянно придумывала новые занятия. В этот раз Петра послали строить 8–метровые сторожевые вышки вокруг лагеря и материалы нужны были постоянно. На этом объекте работ Пётр встретил своих давних сослуживцев: Ваньку Поморца и Сергея Мальцева, которые в этот раз приехали вместе. Им всем троим повезло. Их отобрали в одну бригаду по заготовке леса. В этой бригаде насчитывалось около 20 работников. Организаторы много времени не теряли, а сразу позонили для вывоза транспорта.
Как обычно, подъехал Opel Blitz, бронетранспортёр с охраной и поехали. Русские держались кучно и много говорили, когда позволяла обстановка и отсутствовали чужие уши.
   — Мужики, — огорчился Мальцев, — евреи готовят восстание.
   — Откуда ты знаешь? — допытывался Пётр.
   — Евреи, спящие рядом, поделились, — легко открыл чужую тайну Сергей.
   — Может они преувеличивают? — недоверчиво сомневался Ваня.
   — Не знаю, но они меня спросили: «Как отнесутся к восстанию русские?»
   — Нормально и даже поддержат их. А когда вы планируете?
   — Мы не можем открыть секретные данные по еврейскому восстанию, но очень хотели бы, чтоб русские нас поддержали.
   — Как же мы вас поддержим, если ничего не знаем о восстании?
   — Мы вас предупредим сигналом и укажем, что нужно делать,
   — А почему вы называете восстание еврейским?
   — Потому что мы никому не доверяем и все исходные данные по восстанию доверяем только представителям своего народа.
   — Вы можете нам, русским, доверять, но вслепую действовать мы не будем.
   — А сколько ваших людей в лагере?
   — Если человек пограничник, то это, точно, наш человек.
   — Что, если он пограничник, то его нельзя подкупить или запугать?
   — Нет, невозможно. Пограничника нельзя ни подкупить, ни запугать, потому что это — предательство.
   — Мы очень рассчитываем на вашу поддержку.
   — Мы живём и работаем, только на основании взаимного доверия!
   — Давайте сегодня дискуссию закончим и вернёмся к этому разговору, когда подойдёт время.
   — Хорошо!
   — Но мы очень, очень надеемся на вас.
   Вот такой разговор состоялся на соседних нарах.
   — Ребята присматривайтесь ко всем кто по–соседству спит, лежит, живёт или —существует.
   — Да, будем наблюдать, кто и где встречается. Но не с целью предать их, а помочь, если они проштрафятся...
   — Мужики, я кажется снова видел погранца. — заявил неожиданно Мальцев. Правда
   я его не знаю, но его выдаёт выправка и разговор военный.
   — Покажи мне его!
   — Хорошо, Петруха! Вот сегодня на обеде я тебе его покажу.
   Бригада поработала, загрузила кругляк, а сами погрузились на свой опель и следом поехали из лесу.
   В лагере помыли руки и приготовились к построению на обед. «Капо» старались, визжа и матерясь на всех языках мира, но их никто не слушал и они бесились от бесполезности  своей работы.
   — Пётр, смотри, вот тот парень, о котором я тебе говорил. Как считаешь, есть выправка военного человека?
   — Обязательно есть! Как её не будет, если он командир отделения Бельской заставы.
   — Так ты его знаешь?
   — Так точно!
   — Подойдём ближе.Привет, Ершов!
   — Что?.. Товарищ командир... Здравия желаю!
   — Здравствуй, дорогой, не шуми.
   — Вот это встреча!!
   — А я себя ругаю, что попался!
   — Не надо ругать себя. Многие обстоятельства сложились так, что нам невозможно было извернуться, но мы то пытались, правда?
   — Правда, чистая правда!
   — Ещё кого–нибудь встречал?
   — Кажется, да, но я не уверен.
   — Но ты того человека знал раньше?
   — Нет! Но выправка нашего пограничника...
   — Ха–ха–ха!
   — Что смешного?
   — Тебя тоже вычислили по выправке...
   — А-а-а! А я думаю, что тут смешного? А теперь понимаю.
   — Покажешь мне того человека с выправкой?
   — Так точно!      
   — Хорошо. Нам нужно собирать своих в один кулак.

                18.  Семья Фогель.

   — Какой элегантный офицер, какое благородство во всём облике! — восхищался Хаим, брат Мойше, после ухода франца и от волнения затруднялся в подборе эпитетов самой превосходной степени. Его слушало всё семейство Фогелей, расположившись в удобных креслах и мило улыбаясь. Жена Хаима, бабушка Рахиль, обмахиваясь веером, едва сдерживалась, чтоб не расплакаться от хорошего известия, что Мойше, брат её дорогого мужа, нашёлся.
   — Как там Мойше живёт в этом Собиборе? Это что за Собибор?
   — Рахиль, это современная тюрьма. Она называется — концентрационный лагерь.
   — Так он — узник в тюрьме, — не стерпела больше молчать тридцатилетняя дочь Мойше полногрудая Сара.
   — Не переживайте, мои дорогие, самое главное, что наш Мойше жив и передал нам записочку. Я не устаю восхищаться немецким офицером, который приехал к нам в гетто чтоб известить нас, что Мойше жив.
   — Бывают же люди, — всхлипнула бабушка Рахиль.
   — Мой папа всё выдержит, — гордо добавила Сара.
   — Папа, а далеко до Собибора, — задал мучивший всё семейство вопрос молодой Йиона.
   — Это не важно, сынок, далеко ли близко...Всё равно нам туда нельзя, потому что у нас своя тюрьма — кирпичная стена гетто.
   — А что втихаря, ночью... нельзя выехать?
   — Можно, но обратно уже не вернуться.
   — Почему, папа, — не согласился старший сын Хаима Медад.
   — Потому что, дорогие мои, нас неспроста ограничили территорией за кирпичной стеной и постепенно ограничивают наши выходы в Варшаву.
   — А я с этим не согласен, — гневно заявил Медад.
   — И я не согласен, поддержал брата Йиона.
   — А я что согласна? — взорвалась Сара.
   — Дети, тихо, не нервничайте, а то это может закончится бедой.— разволновался испуганная мать.
   — Да, закончится бедой, а конкретнее — тем же Сабтье
ибором.
   — Почему это я раньше не слыхала о каком–то Сабиборе? — вставила и своё мнение Сусанна, жена Мойше.
   — Потому что раньше не было никакого Собибора. Эту тюрьму построили после немецкой оккупации  Польши.
   — Бедный мой Мойше! — загрустила Сусанна.
   — Я ещё раз повторяю, очень хорошо, что мой брат жив.
   — Жив, но он в тюрьме!
   — Мы подумаем, как его освободить.
   — Как ты его освободишь, дорогой Хаим? Я уже переживаю за Авиву. Уже стемнело, а её нет.
   — Сусанна, а где это она? — не удержалась спросить Рахиль.
   — Она в Варшаве. Ей нужно что–то купить из верхней одежды.
   — Нашла время для покупок! — заворчал недовольный Хаим.
   — Ей очень надо. Я сначала не отпускала, но она может любого уговорить.
   — Да ничего с ней не случится,— откликнулся улыбаясь Медад.
   — Я тоже так думаю, — с надеждой отозвалась мать — тем более, что она с Манишем, со своим женихом.
   — Ну — да. С Манишем ей можно всё: и в Варшаву, и в Берлин, хоть в Москву...
   За дверью зазвонил подвесной колокольчик.
   — Кто это может быть?
   — Я открою, — засуетилась Сусанна.
   — Нет, я — сам.
   — Моя мама у вас? — послышался голос Авивы.
   — У нас.
   — Я так и знала.А где ещё ей быть? Добрый вечер, родственнички!
   — Авива, наш папа нашёлся!
   — Правда? А где он?:
   — Он в тюрьме, но жив и здоров.
   — А чего вы радуетесь? Потому что он в тюрьме?
   — Нет, потому что он жив!
   — Как у меня обнова?
   — Поздравляем!
   — Мама, пошли домой.
   — Пошли!
   — Да, кстати. сегодня в Варшаве снова была облава на евреев.
   — Ты не попала?
   — Как видите, я с вами.
   — Это замечательно, что ты не попала под облаву, но запомни, Авивочка, что попасть в облаву, это — очень опасно. Твой папа попал, так он же — человек в возрасте и мы думаем, как бы его спасти. Но пока ничего не получается. А, как будет спасти молодую, красивую женщину? Это, вообще, невозможное дело — не спасти! Помни об этом, дорогая!
   — Хорошо, дядя Хаим, я буду об этом помнить.
   — Я вообще думаю, что нужно найти тихое, укромное место — уголок природы, где можно было бы переждать тяжёлые нынешние времена. Эту жестокую войну.
   — И что, нашли такой уголок?
   — Мне обещали устроить нашему семейству такое место. Правда, не бесплатно.
   — Не забывайте нас с мамой.
   — Что ты, дорогая, как можно, мы же семья Фогель
   — Да! Да! Дядя Хаим!
   Через несколько дней после того вечера, как Авива заставила всё семейство поволноваться после её позднего возвращения из Варшавы, Хаиму поступил незнакомый звонок на домашний телефон:
   — Hallo! Ist das Herr Vogel? Алло! Это господин Фогель?
   — Ich bin es! Mit wem habe ich die Ehre? Да это я! С кем имею честь?
   — Ihr Agent bittet um den Kauf einer ruhigen, friedlichen Ecke, um die schrecklichen Zeiten des Krieges an einem sicheren Ort zu ;berstehen. ( Ваш агент ходатайствует о покупке тихого мирного уголка, чтоб переждать в надёэжном месте грозные времена войны.)Habe ich mich nicht mit Ihrem Wunsch geirrt? ( Я не ошибся с вашим желанием?)
   — Nein, wir haben uns nicht geirrt. ( Нет, не ошиблись.)F;r einen guten Platz bin ich bereit, eine betr;chtliche Menge zu berappen, wenn sich meine ganze Familie sicher f;hlt. ( За хорошее место я готов выложить не малую сумму, если вся моя семья будет чувствовать себя в безопасности.)
   — Gut, unsere Agenten sind bereit, mit Ihnen einen Vertrag zu schliesen, Herr Vogel, um an einen ruhigen, abgelegenen Ort zu ziehen, um den Krieg zu beenden. (Хорошо, наши агенты готовы заключить с вами, господин Фогель, договор о переезде в тихое, укромное место до конца войны.)Die Kosten f;r diesen Umzug und den Unterhalt einer Familie von _5—6____ Menschen bis zum Kriegsende betragen einen Betrag in H;he von ______deutsche Marken. Sind Sie bereit, den Vertrag zu unterzeichnen? ( Стоимость этого переезда и содержание семьи из _5—6____ чел. до конца войны составит сумму в размере ______ дойчмарок.) Вы готовы подписать договор?
   — Готов!
   — Ждите агентов по домашнему адресу "___" _______ 1942 г.
   — Wir warten! ( Ждём!)
   Агенты прибыли в указаную дату и время. Договор был подписан, деньги уплочены. Агенты по льготному тарифу предоставили проездные документы на ж/д переезд от станции Гданьской в г.Варшава до станции Треблинка–2 Польша.
   Хаим Фогель оформил две квартиры в найм на один год с правом продления сроков. Медад по поручению отца заказал два легковых такси для доставки семьи на Гданьский вокзал. Когда такси прибыли, семья вышла из подъезда, оглянулись на окна своей квартиры и стали загружаться. Ехать было не далеко и семья прибыла задолго до отправления поезда. Семья расположилась в вокзальном кафе чтоб попить по чашечке кофе. Настроение у всех было сложным.Одни радовались, что уехали из гетто, другие, что есть возможность уйти от мировой войны, кто помоложе рады новым знакомствам, естественно, с ровесниками, а Хаим думал, как бы соединить с семьёй дорогого братца. Но как он узнает, где эта волшебная Треблинка? Хаим надеялся встретиться там с тем безупречным офицером, который привёз от Мойше записку. Он должен помочь семье воссоединиться. Должен! Мысли Хаима и всех остальных членов семьи прервала вокзальная радиотрансляция:
  Uwaga! Внимание!Uwaga! Внимание!Z peronu nr 5 odjezdza pociag pasazerski nr _ _ _ jadacy z Dworca Gdanskiego do stacji Treblinka 2! ( С платформы №5 отправляется пассажирский поезд №___, следующий с Гданьского вокзала до полустанка Треблинка–2!)
  — Наш поезд! Пойдём! Спокойно, но быстро! Хорошо?
  — Пойдём! А у кого билеты?
  — Билеты у папы. Правильно?
  — Да. у меня! А у кого они должны быть?
  — У тебя, успокойся, пожалуйста!
  — Авива, хватит вертеться перед зеркалом! Никуда твоя красота не денется.
  — Не надо мне завидовать!
  — Не буду, честное слово!
  — А где наш проводник?
  — Наберитесь терпения, сейчас появится собственной персоной.
  — Но нет же его. Наверноек такая же фифа, как наша Авива и тоже не может оторваться от своей красоты, отражённой вагонным зеркалом.
  — Вам больше не на чём зафиксировать своё внимание?
  — Мы все любуемся только твоей красотой.
  — Спасибо!
  — Дорогие мои, — обратился Хаим, — заходите в вагон и занимайте места согласно нашим билетам, проводника нет в нашем вагоне. Может перед отправлением появится?
Семья заняла два соседних купейных отсеков и расположили свои вещи и багаж.
  — А вагон кажется новенький.
  — Да, в вагоне чисто и прилично.
  — Ещё бы! Вы знаете, во сколько мне обошлось это путешествие?
  — Во сколько? Признавайся, дядя Хаим!
  — Нет, не буду я вас пугать цифрами с многими нулями...
  — И мне не скажешь? — улыбалась, красавица Авива.
  — А ты первая, кому я не скажу.
  — Почему?
  — Чтоб, твоя головка от нулей не закружилась.
  — Не закружится, дядя!
  — Я не буду рисковать. Не обижайся, Авивочка!      
  По соседнему пути, пыхтя своей машиной, выпуская клубы пара, с резким свистом проследовал чёрный, блестящий мазутом паровоз. Колёса вращались как гигантский часовой механизм, наводя людей на мысли о чуде–машине.
  — Вот видали? Это значит, что мы скоро отчалим от Гданьского вокзала.
  — А как же проводник?
  — А что его так и не было?
  — Нет!
  — Значит нам он и не нужен. Сколько нам ехать?
  — Я не знаю.
  — И я нет.
  — А я знаю, всего восемьдесят километров. Это 3—4 часа и мы — на месте.
  Вагонную дверь закрыл немецкий патруль снаружи и паровоз радостно засвистел своё отправление.
  — Кто закрыл дверь? — повесил в воздухе вопрос Отец. — Мальчики, вы видели?
  — Я видел, папа, сквозь окно нашего вагона. Три патрульных подошли к двери и офицер отдал распоряжение — повесить замок.
  Йиона, сходи в тамбур, подёргай дверь — проверь, сынок.
  — Сейчас, папа!
  — Я проверил, дверь закрыта, и открытию не поддаётся.
  — Ладно, сын, наверное так и нужно. Может поэтому нет проводников.
  Хаим загрустил. Ему не понравилось это дело, но он не показывал своего подозрения. Отец семейства прошёлся по вагону и обнаружил, что в вагоне сидели только люди еврейской национальности. Он у нескольких человек спросил откуда они едут и получил разные ответы, но конечная остановка была одна — Треблинка–2.
  Тревога приближалась к Треблинке вместе с составом поезда, только у одного человека, отца семейства, она бежала впереди его грустных мыслей. Всё очень не хорошо. Нужно бы оставить для Мойше условный знак, чтоб он понял, что мы здесь были. Что бы ему оставить? Он порылся во всех карманах, но ничего не смог найти.
«Нашёл!» — обрадовался старший брат и решил оставить на видном месте гайтан — шнурок, на котором у братьев висели одинаковые «звёзды Давида». Они их носили с раннего детства.Звезду оставлять нельзя, кто–нибудь позарится, а гайтан ценности не имеет для чужеродцев и Мойше поймёт мой намёк. Нужно обязательно найти таккое место, увидев которое, брат всё поймёт.
   — Папа, — вывел из грусти Хаима младший сын. — Что–то случилось?
   — Нет, сынок, что ты, всё хорошо.
   — Ты уверен, Хаим? — стояла, над печально сидевшим мужем, Рахиль.
   — Нет, что ты? Я просто задумался.
   Паровоз уже пыхтел, словно простуженный, на перроне незнакомого вокзальчика.
   — Мы, что приехали? — улыбалась радостная Авива. — Ребята, бра–ти–ки, кто понесёт мою сумочку.
   — Я! — поторопился с ответом 18–летний Йиона. Я первый успел!
   — Хорошо! — неси, я вне конкуренции — парировал брат, которому было не до детских шалостей.
   Состав остановился, а на вокзальном крылечке стоял сам комендант Треблинки–2
гауптштурмфюрер СС Франц Штенгель «самый элегантный офицер, с каким–то редким и невероятным благородством во всём облике!»
   Офицер махнул рукой и к входным дверям вагонов устремились военные люди. Они открывали замки и распахивали двери настежь.
   — Пассажиры, пожалуйста, на выход! Не забывайте свои вещи и багаж
   Хаим не стал брать свой чемодан. Он пошёл к выходу налегке.
   — Хаим, ты почему свой чемодан оставил? — заволновалась жена.
   — Он нам больше не пригодится!
   — Но там же твоё сменное бельё, зубная щётка, халат!
   — Рахиль, нам всё это уже никогда не пригодится!
   — Медад, сынок, прихвати папин чемодан, а то он так расстроился,что оставил свои вещи в вагоне.
   — Ладно, мама, прихвачу.
   Приехавшие люди, стали выходить из вагонов и выносить свой багаж. Вдоль всего перрона стояло оцепление из немецких военнослужащих с собаками на поводке. Они преграждали вход в вокзальчик, на крыльце которого, стоял знакомый Хаиму офицер в безупречно отглаженной форме.
   — Sind Sie der Kommandant des Konzentrationslagers? Du bist es "ein eleganter Offizier mit einem erstaunlichen Adel in seiner ganzen Gestalt!»? ( Это ты комендант концентрационного лагеря? Это ты «элегантный офицер с удивительным благородством во всём облике!»?) Nein, ich habe mich geirrt und habe hinter der Maske des Adels keinen blutigen M;rder von Menschen gesehen! Sei verflucht und dein ganzes Geschlecht vor dir und nach dir!( Нет, я ошибся и не рассмотрел за маской благородства кровавого убийцу людей! Будь ты проклят и весь твой род до тебя и после!)
   На перроне появился заместитель коменданта Сепп Гитрайдер. Он поднял руку, привлекая к себе внимание пассажиров:
  — Aufmerksamkeit auf mich! (Внимание на меня! (Leute!
 ( Люди!)Ich m;chte Ihnen zur Ankunft im Konzentrationslager Treblinka 2 gratulieren! ( Позвольте поздравить вас с прибытием в концлагерь Треблинка–2!) F;r Sie ist der Krieg vorbei.(Для вас война закончилась.)
Wir helfen Ihnen, eine neue Lebensform zu finden.(Мы поможем вам обрессти новую форму жизни.)
  — Danke, Sepp! Sind Sie unsere Tugend?) Спасибо, Сепп! Вы наш добродетель?
  — Ja! Wir werden uns um Sie k;mmern: Sie zu f;ttern, zu besch;tzen und so weiter.(Да! Мы будем за вас беспокоиться: кормить вас, охрнанять и прочее.)
  — Okay, Sepp, bring mich dorthin, wo ich hin muss, und beende diese Kom;die.
 (Всё, Сепп, веди меня куда надо и заканчивай эту комедию.)
  — Gut! Jetzt werden M;nner zuerst und Frauen und Kinder zum zweiten Mal in Duschkabinen desinfiziert.( Хорошо! Сейчас мужчины в первую очередь, а женщины и дети, во вторую — пройдут дезинфекцию в душевых кабинах.)
  M;nner. los, los! ( Мужчины. вперёд!)
  Хаим, вышел из толпы и направился с перрона: «В этом направлении ваши душевые кабины?»
  — Papa, wohin gehst du? ( Папа, ты куда?) — не стерпел младший сын.
  — Es tut mir leid, mein Sohn, und auf Wiedersehen! (Прости, сынок, и прощай!)
Und ihr alle, meine Lieben! ( И вы все, мои дорогие!)
  — Wache, nehmt es! ( Охрана, взять его!) — прозвучал повелительно голос комнданта, — und begleiten Sie zu den Duschen! ( и сопроводить до душевых!)
  К Хаиму подскочили два штурммана и, подхватив его под руки, повели старого еврея в направлении душевых.
"Nemietsches Vieh, ein Abschaum in der Gestalt eines Menschen, ein Dummkopf und ein Teufel» ( «Скотина немиецкая, мразь в облике человека, тупица и дьявол»)( — ругал самыми страшными для старого еврея словами старый потомственный ювелир.
 «Er sagt, er hat meinen lieben Bruder gerettet!(Он говорит, что спас моего дорогого брата!) Das ist eine unversch;mte L;ge! (Это наглая ложь!)Er hat alle betrogen! (Он всех обманул!)Er ist ein M;rder des j;dischen Volkes! ( Он убийца еврейского народа!) Er ist ein schrecklicher S;nder und ein Gottverdammter! ( Он страшный грешник и богоотступник!)Der Teufel!( Дьявол!)»
  Штурмманы ввели Хаима в дощатый коридор и продолжили сопровождение. У входа еврей рявкнул:«H;r auf, Hunde! Стоп, собаки!» Они растеряно оцепенели и отпустили старика.   «Ich werde jetzt ein Ritual durchf;hren, und Sie werden es nicht wagen, dieses Ding zu ber;hren, sonst werden Sie vor Gott S;nder sein! ( Я сейчас проведу ритуал а вы не посмеете эту вещь тронуть, а то будете грешниками перед Богом!)Verstanden, die Hunde des Teufels?» ( Поняли, собаки дьявола?)»
Молодые штурмманы закивали головами и отстранились от Хаима, а он привязал свой гайтан на ручку входной двери. «Das ist tabu! ( Это — табу!)»
   Остальных мужчин другие штурмманы пригнали следом и Сепп распорядился:
  — M;nner! Du musst dich ausziehen, aber die Kleidung wird dir nicht mehr n;tzlich sein, weil du dich in Lageranz;ge umziehen wirst. ( Мужчины! Вы должны раздеться, но одежда вам больше не пригодится, потому что вас переоденут в лагерные костюмы.)Wenn es Geld und andere Wertsachen gibt, geben Sie es der Wache unter die Quittung! ( Если есть деньги, другие ценности, сдавайте охране под расписку! )
  — Ich habe einen Vertrag ( У меня есть договор,) — обратился пожилой мужчина, — Wie kann ich es speichern? (Как его сохранить?)
  — Vertraue es mir an und ich werde es f;r dich behalten! ( Доверьте его мне и я его для вас сохраню!) — невозмутимо обязался Сепп.
  Сепп, вспомнил о цветной верёвочке на ручке входной двери в газовой душегубке.
  — Sturmman, komm her!(Штурмман, ко мне!)
  — Nat;rlich, Herr Offizier!(Конечно, господин офицер!)
  — Was ist das f;r ein Band am T;rgriff? ( Что это за ленточка на ручке двери висит?) — зам коменданта потянул за гайтан.
  — Herr Offizier, es ist besser, es nicht anzufassen, es ist ein rituelles Band. ( Господин офицер, это лучше не трогать, это ритуальная лента.) Wer sie ber;hrt, wird vor Gott ein S;nder sein!(Кто её потрогает будет грешником перед Богом!)
  Сепп испугано отдёрнул руку и больше на гайтан не смотрел.
  — Мужчины быстро раздеваемся и складываем свою одежду аккуратно.
  — Ich bin schon in die Kabine gegangen, um zu sehen. ( А я уже зашёл в кабину, посмотреть.)
  — Was k;nnte daran interessant sein? Einfach - duschen! ( Что тут может быть интересного? Просто — душ!)
  — Kann ich mich schnell ausziehen? ( Можно я быстренько разденусь?)
  — Das ist nicht mehr notwendig! (Это уже не обязательно!)
  — Und wie soll ich in meinen Kleidern zur Seelen-Gattung gehen? ( А как же я в одежде пойду под душ?)
  — Mir ist es egal! ( Мне безразлично!)
  — Alles! Schliest die T;ren! ( Всё! Закрыть двери!)Gustav M;nzberger, Dusche einschalten! ( Густав Мюнцбергер, включить душ!)
  — Nat;rlich, Herr Offizier!(Конечно, господин офицер!)
  Через 30 минут всё было кончено. Работники из Треблинки–1 приступили к выносу тел и вывозу их в лес в специально вырытую канаву.
  В это же время женщин удерживали на перроне полувзвод штурмманов с собаками на поводках.
  — Herr Kommandant, lassen Sie mich zu meinem Mann Chaim gehen. ( Господин комендант, позвольте сходить к Хаиму, моему мужу.)Hat er noch unseren Vertrag, um sich in Ihrem Lager niederzulassen? ( У него остался наш договор на поселение в вашем лагере?)
  — Das ist unn;tiger Aufwand ihrerseits! ( Это излишние хлопоты с вашей стороны!)
  — Keine Sorge, Herr Offizier, ich bin schnell! ( Не беспокойтесь, господин офицер, я быстро!)
  — Nein, ich habe es gesagt! ( Нет, я сказал!)Ich erlaube es nicht! (  Не разрешаю!)Machen Sie sich bereit, Madame, zur Desinfektion! ( Приготовьтесь, мадам, на дезинфекцию!)
  — Sepp, wie lange hat es gedauert, bis die M;nner gegangen sind? ( Сепп, сколько времени прошло после ухода мужчин?)
  — Herr Kommandant, es sind 30 bis 35 Minuten vergangen! ( Господин комендант, прошло 30 — 35 минут!)
  — Meine Frauen! ( Мои женщины!)Sie sind an der Reihe, zur Desinfektion zu gehen! ( Подошла ваша очередь отправиться на дезинфекцию!)Aber du musst dich zuerst schneiden, um dich f;r die Zukunft zu sch;tzen! (  Но вам нужно сначала подстричься чтоб обезопасить себя на будущее! )
  — Alles! Gehen wir zu den Duschdesinfektoren! Всё! Пошли в сторону душевых дезинфекторов!
  — Was ist, wenn ich mich noch nicht schneiden muss? ( А если мне ещё не пора подстригаться?) — задала вопрос красавица Авива.
  — Bedenken Sie, dass dies die Regel unseres Lagers ist! ( Считайте, что это правило нашего лагеря!)
  — Und wer wird antworten, wenn ich meine Frisur ruiniere? ( А кто ответит, если мне испортят причёску?)
  — Ich werde antworten, Sch;nheit, ich, bist du zufrieden? ( Я отвечу, красавица, я, вы довольны?)
  — Gut, ich bin zufrieden! ( Хорошо, я довольна!)
  Работники Треблинки–1 приступили к подстрижки «под ноль». Одну из первых остригли Авиву.
  — Herr Offizier, was ist das? ( Господин офицер, что это?)In einem Monat hat mein Verlobter einen Engelstag, wie werde ich ihm in die Augen sehen? (Через месяц у моего жениха день Ангела, как я покажусь ему на глаза?)
  — Ich bringe Sie morgen zu Madame Theresas Salon und es wird alles in Ordnung bringen. ( Я завтра отведу вас в салон мадам Терезы и там всё исправят.)
  — Danke! ( Спасибо!)
  — Sicherheitsdienst, berichten Sie, haben die M;nner die Duschkabinen ger;umt? (Охрана, доложите, мужчины освободили душевые кабинки?)
  — Duschen sind frei! (Душевые кабины свободны!)
  — Startet die Frauen! ( Запеускайте женщин!) Schliest alle T;ren!(Закрыть все двери!)
  — Gustav, mach das Gas an! ( Густав, включай газ!)
  Через 30 минут все женщины были готовы к новой форме жизни, загробной...

                19. Новые «зелёные фуражки».

   — Ершов, ты мне сегодня покажешь?
   — Что показать?
   — Не что, а кого.
   — А конкретно?
   — Новую «зелёную фуражку».
   — Хорошо. Я готов.
   — Куда идти надо?
   — Пойдём вместе на работу в газовую камеру. Сегодня их будут мыть. Готовить к приёму новых пассажиров из Варшавского гетто.
   — Мне вызваться туда добровольцем?
   — Когда озвучат, что на помывку душевых кабин нужно 15 человек, ты сразу подними руку, если будешь в глубине строя или сделай «шаг вперёд», если будешь на фланге строя.
    — Хорошо Ершов!
    После обеда, узников, вышедших из барака–столовой, построил Сепп Гитрайдер:
    — Achtung, russische Schweine! (Ахтунг, русские свиньи!)Ich brauche Arbeiter, um die Duschkabinen zu sp;len. ( Мне нужны рабочие для помывки душевых кабин.)Wir brauchen 20 bis 30 Leute. Gibt es Freiwillige? (Надо 20—30 человек. Добровольцы есть?)
   — Я пойду — поднял руку Ершов.
   — И я, — поддержал своего товарища П.Молчанов.
   — Ещё кто? — Спросил лениво Сепп.
   Постепенно набрались добровольцы, сколько надо.
   — Петруха, вот же он!
   — Хорошо! Но я его где–то видел, но где?
   — Я не знаю и не могу знать.
   — Па! Я его знаю. Привет, зелёная фуражка!
   — Привет! да и ты не в красной фуражке бегал по стрельбищу УСПЗ.
   — Знамо дело!
   — Я должен тебе доверять?
   — Задавай контрольные вопросы!
   — Кем был Остап Гаврилович Казанков?
   — Политруком в УСПЗ.
   — Как звали командира сапёрного отделения?
   — Ларин Михаил.
   — Где размещалась окружная школа?
   — Лесопарк «Пышки».
   — Всё! Достаточно.
   — Ну здравствуй, Петруха! Я тебя хорошо помню, снайпер и пулемётчик.
   — Здравствуй, пограничник!
   — Какие же мы нынче пограничники?
   — Я не понял, а ты что перекрасился?
   — Что значит перекрасился?
   — Пограничник настоящий,навсегда оставляет за собой зелёный цвет своего знамени. Или ты предпочитаешь ему красный цвет НСДАП со свастикой в белом круге?
   — Ничего я не перекрасился. Я остался тем же Павликом  Мотренко из Ямполя.
   — Тихо, тихо...  не горячись. Я разве тебя обвиняю. Я только вопросы задаю — ты не забыл о нашем пограничном братстве?
   — Ничего я не забыл. Пограничник это — свой в доску парень. Он не предаст.
   — Ты с Серёгой Петуховым учился?
   — Так точно! А где Сергей сейчас?
   — Он погиб на Бельской заставе в ночь нападения Гитлера.
   — Жаль.
   — Отомстить за него не хочешь?
   — Хочу. Очень сильно хочу.
   — Будь всегда готовым.
   — Петруха, я всегда готов!
   — Рад был повидаться.
   — Я тоже тебе рад, а Сергея жаль...
   — Ещё кого–нибудь из наших встречал?
   — А что, если встречал?
   — Ничего. Просто покажи мне. А вдруг и я этого погранца знаю?
   — Может  я спрошу сначала его, желает ли он пообщаться с «погранцом»?
   — Хорошо, спроси, я не против.
   — Я очень надеюсь, что наш пограничный кулак в этом долбанном лагере станет на одну пограничную силу крепче. Нужно подготовить нашу встречу, когда получится и позволят обстоятельства режима этого лагеря.
   — Петруха, так он же здесь и зачем планировать встречу в каком–то будущем?
   — Паша, так а почему же ты об этом молчишь? Где он, наш погранец?
   — В этом строю. Я пойду заменю его в шеренге, а он встанет на моё место и вы сможете пообщаться.
   — Давай, не тяни резину, как кота за хвост.
   — Даю!
   — Привет, Петруха!
   — Сержант Михаил Ларин?
   — Так точно, только старший сержант, а остальное всё правильно.
   — А ты, Петруха, наверное старшиной войну закончил?
   — Нет, Миша, ошибаешься, я, как был в звании красноармейца, так и остался, а вот по должности подрос очень высоко.
   — И как ты подрос?
   — Так что могу тебе замечание сделать.
   — За что?
   — За неточность выражения об окончании мной войны. Я её ещё не окончил, просто я и ты и эти ребята, которые нас окружают на время остановили своё противодействие германской военной машине.
   — А что с высокой должностью у тебя?
   — Всё произошло в бою. Когда погибли все офицеры и старшины, то командование Бельской заставой принял на себя красноармеец Молчанов. А на переднем крае обороны некому было издавать приказы о присвоении звания согласно занимаемой должности, потому что не было ни связи, ни штаба пограничного округа на обычном его месте.
   — Ого, ну ты даешь, Петруха Молчанов! Извините, товарищ начальник заставы, я не знал.
   — Повоевали мы до 27 июня в полном окружении и воевали бы ещё, но от заставы осталось 17 человек и заканчивались боеприпасы.
   — Повоевали вы героически. Я могу только восхищаться вашим подвигом.
   — Зато по–дурацки попали в засады: сначала в одну, потом во вторую...
   — Расскажешь потом, ладно?
   — Надеюсь, что наш пограничный кулак стал сильнее на одного старшего сержанта.
   — И не сомневайся, товарищ командир.

                20. Записка для брата.

   После окончания работ в душевых кабинах рота охраны сопроводила тридцать, задействованных работников, в первый лагерь (Треблинка–1). Ершов позвал Петра в укромное место барака, где их никто не услышит и подал ему несколько листов, вырванных из записной книжки.
   — Что это Ершов?
   — Почитай, а я покараулю, чтоб не застукали нас чужие глаза.
   — Ладно.
   Листки были исписаны торопливым почерком и, как ни странно, на русском языке.
Может автор опасался чтоб никто не читал чужой, но он очень хотел чтоб его брат прочитал эти записки, обязательно.
   «Дорогой мой брат, Мойше! Мы всей семьёй купили путёвки и уехали из опостылевшего Варшавского гетто. Агенты фирмы "Waldrand" (Лесная опушка) предложили нам тихий лесной уголок в восьмидесяти километрах от Варшавы.
Путёвки не дорогие, но и не дешёвые. Квартиры мы сдали в аренду на год.
Я не знал, как тебя об этом известить, но возможности совсем не было. А когда я понял, что нам всем грозит опасность, то я повесил свой "гайтан" на ручку двери из которой мы живыми не выйдем, а ты обязательно поймёшь, где мы, если когда–нибудь будешь нас искать.
   Офицер, спасший тебя, приходил к нам и я его отблагодарил, подарив ему "Симфонию". Однако, если этот офицер и произвёл на тебя хорошее впечатление с первого взгляда, как и на меня, когда посетил нас, но ты ему не верь. Он убийца людей и комендант концлагеря Треблинка–2. Ты уже знаешь, что это такое.
   В Треблинку мы приехали поездом — 20 вагонов. На перроне нас встретили солдаты с собаками. Мужчин сразу увели на дезинфекцию в душевые кабины и нас раздели (я не посчитал нужным раздеваться, поэтому у меня сохранился блокнот и чернильная авторучка). В кабине теснотища и я едва могу писать. Кто рядом стоит, старается создать мне условие для того, чтобы я описал то, что с нами произошло.
Прощай брат. Любящий тебя Хаим Фогель. Из душевой лейки пошёл вонючий газ. Я зажимаю нос, а газ быстро наполняет помещение. Прощай брат...»
   — Что скажешь, товарищ командир.
   — Я скажу, что мы живём в концлагере смерти и никто отсюда живым не выйдет.
   — Поэтому напрашивается мысль о восстании, не так ли?
   — Только восстание спасёт.
   — А как тебе нравится идея «еврейского восстания»?
   — Идея не нравится, потому что руководить будут евреи, а они не смогут грамотно распределить, имеющиеся силы.
   — Тогда, что нам делать?
   — Будем помогать! У нас другого выхода нет и готовить своё ...
   — Теперь всё ясно, товарищ командир..
   — Ершов, меня беспокоит последний вопрос, если готов, то ответь мне сразу, где нашли записку?
   — Записку нашли на теле под рубахой. Видимо, бедняге было худо от газа и он спрятал её за пазуху под рубашку. Старик таким образом решил сохранить записку и прятал её от охраны. Он хотел чтоб честные люди помогли чтоб она попала брату.
   — Мы сохраним её для адресата, будь уверен, Хаим Фогель.
   — Я верю вам, товарищ командир.
   — Ершов, но есть ещё один вопрос, который нужно решить, подумай, что можно сделать.
   — Слушаю вас.
   — Как ты думаешь, можно организовать всех наших погранцов на собрание в каком–нибудь укромном местечке? Тема собрания: Организация восстания в концлагере «Треблинка».
   — Попробуем решить.
   — Я буду ждать обоснованное решение.
   — Есть, товарищ командир!
   — Ты мне ещё честь отдай! Ершов, давай договоримся и упростим наши отношения.
   — Слушаюсь, товарищ командир.
   — Составь список наших ребят и запомни наизусть.
   — Слушаюсь. Я могу доложить. Мы нашли 6 (шесть) пограничников: Пётр Молчанов, Ваня Поморец, Сергей Мальцев, Ершов, Павел Мотренко и Миша Ларин.
   — Хорошо. Не забывай о строгой конспирации и не хранить никаких записей и списков.
   — Так точно! Будем заучивать наизусть.
   — Договорились. Жду готовность собрания.
   — Слушаюсь, товарищ командир.

                21. Собрание.

   — Товарищ командир, разрешите обратиться, — шептал кто–то у Петра над головой
в полной барачной темноте.
   — Кто здесь?
   — Сержант Ершов.
   — Что–то случилось?
   — Приглашаю вас на собрание. Идите тихонько за мной.
   — Веди, Ершов!
   Однополчане–пограничники крадучись, безмолвно, направились в дальний угол барака. Ершов оглянулся и прошептал:«Товарищ командир, следуйте за мной!»
«Хорошо, веди!»
   Ершов залез на верхние нары под потолком, отодвинул в потолке доску и шепнул Молчанову: «Следуйте за мной!» Пётр повторив все егоровские движения, оказался на чердаке барака. Там вокруг огарка свечи сидели силуэты людей.
   — Здравствуйте, бойцы–погранцы!
   — Здравия желаем!
   — Товарищ командир, я буду поочерёдно представлять! — предложил Ершов.
   — Хорошо, только тихо!
   — Слушаюсь!
   — Ст с–ты: Поморец и Ларин, с–т Мальцев и красноармеец Мотренко! Товарищи, разрешите представить вам и.о. командира Бельской заставы красноармейца Молчанова.
   — Товарищи! Вы все, наверное, понимаете для чего фашистами устроены концентрационные лагеря. А после того как на Треблинку проведена железная дорога и привезена вторая партия узников—евреев, становится ясно, что этот лагерь построен не для содержания военнопленных, а для убийства людей и этот лагерь является лагерем смерти. Когда я прочёл записку одного из убитых стариков, то понял, что евреи целыми семьями покупают путёвки, чтоб пережить войну в укромном тихом уголке Польши. Германо–советскую войну... Люди купили железнодорожные билеты чтоб приехать и принять свою смерть.
   А что это значит? А значит это то, что никто из узников и даже из охраны не имеют шансов остаться в живых. Нацисты будут скрывать свои преступления, убрав всех свидетелей убийства и свидетелей, обслуживавших это убийство.
   В их число входим и мы. И что нам делать? Смириться со злой судьбой? И ожидать очереди отправиться в лесную канаву, в которую мы отвезли пассажиров 20–вагонного поезда из Варшавы? Или мы должны готовить какое–то сопротивление нацистской администрации? Я выбираю сопротивление и, если вы со мной согласны, то прошу меня поддержать. Прошу вас высказаться каждого.
   — Я Ваня Поморец, поддерживаю мнение командира Бельской заставы и выбираю сопротивление.
   — Я Сержант Мальцев, поддерживаю и.о.командира Бельской заставы, которого знаю лично.
   — Я сержант Ершов, командир отделения Бельской заставы, знаю Молчанова Петра по совместной обороне Бельской заставы и по выходу из окружения, а также по сражению, попав в засаду. Поддерживаю его, как мужественного человека и грамотного военнослужащего.
   — Я Павел Мотренко учился вместе с Молчановым в Окружной Школе младшего начальствующего состава. Он всегда был на передовых позициях в учёбе и стал связистом, снайпером и пулемётчиком. Поддерживаю его во всех его планах.
   — Спасибо, ребята, за поддержку. Нам ещё стало известно, что узниками готовится еврейское восстание. Они просили нас поддержать их, хотя планами с нами делиться не хотят, не доверяют. А вот поддержать мы им будем должны, но параллельно нужно готовить своё восстание. А вы, если поддержали меня, должны будете присматриваться к узникам, узнавать среди них наших погранцов и других русских или советских людей, на которых можно будет положиться. Нужно изучать распорядок службы охраны и искать их изъяны, которые могут пригодиться при восстании. А теперь, давайте не будем злоупотреблять ночным распорядком в бараке. Если кто–то ушёл со службы в салон мадам Терезы, то запомните, что у всякой службы имеется контролирующая служба. Не будем преждевременно светиться.
По местам!

               22.  Лёд тронулся.

  — Товарищ командир, всё — лёд тронулся! — не шептал, а скорее шипел у уха Петра сержант Ершов. Не спите, послушайте!
  — Что случилось, Ершов? Гитлер сдался... или Берлин взяли?
  — Да нет! К нам евреи вышли на связь и предлагают встретиться с руководителем лагерного подполья.
  — Да-а? Ин–те–рес—но! — протянул по слогам Молчанов, поворачиваясь к Ершову лицом. — И что теперь?
  — Значит, что они нам поверили.
  — Кто они? Ты знаешь?
  — Они называют себя: «Подпольный комитет восстания».
  — Вот, хорошо! Значит у них есть своё имя.
  — Так точно!
  — Есть руководитель или организатор?
  — Организатор.
  — Как его величать?
  — А это, товарищ командир, ты узнаешь, когда сходишь на их сходку сегодня ночью.
  — Очень интересно! Если надо, передай им, что я готов встретиться.
  — Нам всем интересно. Наберёмся терпения.
  — Хорошо!
   Перед рассветом в русский барак прибыл посыльный. Он точно рассчитал, где отдыхает Ершов и разбудил его: «Эй, русский, передай своему старшему, что его ожидают на сходке (der zitsung)».
   «Когда?»
   «Прямо сейчас, я проведу».
   «Подожди его в тёмном месте».
   «Хорошо. Я подожду».
   «Товарищ командир, за вами пришли!»
   «Проводи меня до места и вернёшься обратно».
   «Слушаюсь, товарищ командир!»
   «Пойдём до того тёмного угла!»
   «А где этот их "зитцунг"?»
   «Сейчас узнаем.»
   Посыльный крадучись пробирался в соседний барак, выжидая моменты, когда патрулировавший часовой находился в движении и обернётся своей тыльной стороной фигуры к месту продвижения крадущихся». Продвижение заняло минут 30—40, но места всё же достигли.
   — Ершов, а где же внутренняя охрана бараков?
   — Бардак процветает. Они все развлекаются у мадам Терезы.
   — Спасибо ей за игру в нашу пользу!
   — Место очень популярное...
   — Я предполагаю, что собрание состоится снова на чердаке барака?
   — Вполне возможно и я не удивлюсь.
   — А если охрана вернётся внезапно?
   — Тогда дождётесь подъёма и смешаетесь с местными узниками. Но такого не бывает. Их никак не оторвать от салона. Плевать им на службу.
   — Я понял.
   — Идите, а мне пора возвращаться назад.
   — Давай, действуй!
   Пётр догнал посыльного и удивился, что тот сносно разговаривает по–русски. Пётр хотел ещё спросить, не на чердаке ли собрание, но не успел, потому что еврейский юноша знаками показывал на потолок и дальний угол барака.
   Когда проводник достиг цели, Пётр увидел знакомую картину, напоминавшую ту, которую для него приготовил Ершов. Люди с затенёнными лицами сидели вокруг огарка свечи и говорили на иврите. Одни выступали с пафосом, а другие или отвечали на вопросы или отмалчивались.Старший представился: «Меня зовут — Руди Мазурик. Я — организатор подпольного восстания и очень надеюсь, что русские друзья помогут нам победить, потому что у нас нет другого выхода выжить, как и у вас, русские друзья. Нам известно, что свои злодеяния, нацисты будут прикрывать нашими смертями. Они уберут всех свидетелей, даже «форарбайтеров», «капо» и «вахманов».
   — Мне ясно!
   — Вы не опасаетесь «стукачей»?
   — У нас их нет!
   — А у нас есть! Потому что евреи очень сильно любят жизнь.
   — Наши люди тоже её любят, но предателями становятся редко и очень малый процент. А пограничники предателями не бывают никогда.
   — Смелое утверждение!
   — Я очень уверен в своих людях.
   — Это приятно слышать. И я вам верю. Как вас называть?
   — Просто — Петруха!
   — Хорошо! Обсудим техническую сторону задачи.   
   — Пожалуйста! Я готов!
   — Мы должны определить дату восстания, что сделать пока невозможно из–за  неготовности Подпольной Организации Еврейского Сопротивления (ПОЕС). Отложим этот срок на ближайшее будущее.
   — Хорошо. Определим срок восстания по готовности добычи оружия, по готовности боевых групп и прочее.
   — Я согласен с вами, Петруха, и могу уточнить: первое — нужно сформировать боевые группы — «пятёрки», которые могли бы оказать сопротивление охране лагеря;
второе — произвести подкоп под арсенал лагеря и изъять оружие и боеприпасы;
третье — спланировать, как блокировать 30 человек охраны, 100 вахманов и неизвестно сколько стукачей. Исследовать и определить количество;
четвёртое — подать сигнал взрывом цистерны с бензином;
пятое — блокировать вышки часовых;
шестое — проделать в ограждениях лазы для пропуска через них беглецов;
семь — уничтожить коменданта лагеря, его заместителей и остальных эсесовцев.
   — Какое количество восставших потребуется для решения боевых задач?
   — Я подсчитал, что не менее 700 человек.
   — Ясно, будем работать, объединив наши усилия.
   — Ваша помощь нам очень сильно нужна. Хотя бы для блокировки вышек. Спасибо вам за участие!
   — Я могу возвращаться в свой барак?
   — Да! И будьте осторожны!   

                23. Поезд с молодыми ребятами.

   Треблинка встречала очередной поезд. К полустанку подтягивался поезд из трёх товарных вагонов. Почему так мало вагонов никто не понимал, потому что уже более года в Треблинку прибывают поезда из двадцати вагонов с евреями из всей Европы.
Когда открыли распашные вагонные двери, то все встречающие на перроне вахманы, эсесовцы и форарбайтеры увидели, что пассажирами оказались юные мальчики школьного возраста. А что не изменилось в этом потоке, так то, что пассажиры были евреями.
Они затравленно выглядывали из глубины вагонов и боялись выходить.
   — Kommt raus!( Выходите!) — орали эсесовцы на перроне, но юноши только плотнее прижимались друг к другу.
   Только когда несколько вахманов запрыгнули с кнутами в вагон и постегали передних мальчиков, выгрузка началась.
   — Sie handeln richtig, Wahmane!(Правильно действуете, вахманы!)
За действиями своих цепных псов следила администрация концлагеря Треблинки в полном составе: комендант и два его заместителя. Неудержался, поощрил вахманов Курт Франц. Он сильно раздражался, когда свою работу выполняли с оглядкой или слишком сдержанно.
   — Dass Sie sie babysitten? (Что вы их няньчите?)— распалялся Курт сам прозванный за глаза «Куклой». — Was ist das f;r ein Kontingent?(И что это за контингент?)Wir haben junge, starke und sportliche «Vorarlberger" gefragt) ( Мы просили молодых, сильных и спортивных «форарбайтеров»). Курт спустился с крыльца на перрон и скомандовал:«Die jungen M;nner wurden in zwei Reihen gebaut!» (Юноши, построились в две шеренги!)
  Но юноши застыли в оцепенении
  — Die jungen M;nner, der dritte Wagen, wurden in zwei Reihen gebaut!(Юноши, третьего вагона, построились в две шеренги!)— повторил команду «Кукла».
  — Was ist das f;r ein Kontingent?(И что это за контингент?)Sie sind alle krank!) (Они же все больные!)
  — Bist du krank?(Ты больной?) Bist du krank?(А ты — больной?)— обратился к другому худощавому и сутулому юноше в чёрном пальто Курт, зная, что администрация лагеря внимательно за ним наблюдает, и «Кукла» расстегнул кобуру медленно, как на театральной сцене достал свой «вальтер» и выстрелил в обеих юношей.
  — Warum sollten Sie leben, wenn Sie krank sind? (Зачем вам жить, если вы болеете?)— Курт расстрелял ещё несколько юношей и распорядился:
  — Scharf;hrer, ;berpr;fen Sie das Kontingent aller drei Waggons und erschissen Sie die Kranken.) (Шарфюрер, проверить контингент всех трёх вагонов и больных расстрелять.)
  — So richtig, Herr Offizier!(Так точно господин офицер!)
...Шарфюрер СС выполнил приказание заместителя коменданта концлагеря Треблинка–2 оберштурмфюрера СС Курта Франца и расстрелял лично ещё 30 юных еврейских мальчиков, состояние здоровья которых, ему показалось не на должном уровне.
Как легко воевать с таким слабым противником у которого нет ни кобуры, ни «вальтера».

               24. Расправа.

   Как свидетельствовали уцелевшие участники восстания в лагере смерти Треблинка–2, все узники обязаны были строго выполнять правила поведения, установленные лагерной администрацией. Они мало чем отличались от правил, по которым существовали подневольные люди Вальдэке. Только здесь не практиковался свисток гаупт–капо, зато здесь был сенбернар Барри, а там не было газовых камер и лазарета. Пётр постоянно сравнивал условия этих лагерей. В белорусском лагере пленных травили служебными собаками и били прикладами винтовок, а в польском лагере вахманы стегали узников кнутами и резиновыми палками — гумами. А перемещения осуществлялись одинаково только бегом. Там пленные существовали не в дружественной обстановке, но в более менее терпимой, а в Треблинке, почти во враждебной. За каждую провинность пленных избивали, а иногда до смерти. Эсэсовцы могли убить любым предметом. Так однажды рабочая команда возвращалась с работы в лесу и несколько пленных молодых людей повздорили. Началась драка, нарушившая строй, и в ход пошли шанцевые инструменты. Это нарушение порядка в лагере через окно заметил заместитель коменданта Сепп Гитрайдер он произвёл несколько выстрелов из пистолета в сторону дерущейся толпы и побежал на выход из шухауза
 (комендатуры). Подбежав к дерущимся, Сепп схватил лопату из рук, застреленного им только что пленного узника, и с размаха рубанул ближайшего невысокого человечка ребром лопаты по голове. Голова неожиданно раскололась и лопата вошла в трещину головы до самой ключицы. Пленник вскрикнул и повалился в пыль, окровавив всё вокруг себя. Офицер не успел отпрянуть от кровавого фонтана, и окрасился алым цветом от лица до хромовых сапог. Пленные резко забыли о своих разногласиях и отпрянули от заместителя коменданта, как можно подальше.
   «Es wurde gebaut, j;dische Schweine!»(«Построились, еврейские свиньи!» )
   Пленные построились и застыли в тревожном оцепенении.
  "Oberscharf;hrer"! F;hre das Geb;ude in die Baracke und melde die Wahmanen, damit sie die Leichen entfernen k;nnen!» («Обершарфюрер»! Веди строй в барак и доложи обервахману чтоб убрали трупы!»)
  — So richtig, Herr Offizier!(Так точно господин офицер!)
  Строй ушёл, подобрав шанцевые инструменты, а на дороге остались лежать, построенные в лежачем строю молодые парни, которых нацисты постепенно стремились уничтожить.

                25.  Помогите, русские друзья!

   — Товарищ командир есть информация.
   — Хорошо. Подожди зайдём в барак и доложишь.
   Строй узников завели в барак и распустили. Арестанты ускоренно разбежались по своим укромным уголкам и улеглись на нарах.
   — Что у нас случилось?
   — «Гелб» или Руди Мазурик приглашает от нас одного человечка чтоб показать, как идут дела с подкопом под лагерный арсенал. И заодно просят помочь вынести выбираемый песок из подземелья наружу.
   — И что об этом думает мой боевой заместитель?
   — Я думаю, что нужно кого–то послать, чтоб посмотреть и помочь...
   — Какие будут предложения?
   — Я хочу сам сходить, чтоб оценить ситуацию.
   — Я поддерживаю твоё предложение, но будь предельно аккуратным.
   — Слушаюсь, товарищ командир!
   — Когда приглашают?
   — Завтра суббота и почти все эсэсовцы будут у мадам Терезы, а мы воспользуемся этим и окажем помощь нашим боевым друзьям.
   — Хорошо, Ершов. А сейчас мы будем спать.
 
                26.  Подкоп.               

   В субботу, когда наступили фиолетовые сумерки, в барак Молчанова прибыл связной от ПОЕС. Он передал просьбу «Гелба» сопроводить агента Русской подпольной организации. К нему вышел Петруха с затенённым лицом и, послушав приглашение, спросил: «Как обстановка в лагере, связной? Нашему человеку ничего не грозит?»
   Связной — совсем ещё молодой юноша сконфузился и смущённо ответил: «Господин русский друг! Я не знаю, как будет, но риск в лагере неизбежен. Мы живём во враждебной среде. У самых главных наших врагов имеются свои слабости и мы используем иногда их халатное отношение к службе. Русский товарищ, представьте мне своего человека и мы с ним убудем в подполье, чтоб вынести выкопанный песок на поверхность! А заодно покажем вам, как мы вам доверяем».
  Пётр взвесил всё что знал, послушал речь совсем юного друга и решил отправить с ним Ершова: «С вами, мой юный друг, пойдёт мой человек и вы убедитесь, как мы вам доверяем и, как надёжен наш союз».
  Ершов слыхал весь разговор со связным, но лицо его было надёжно скрыто ночным мраком.
  — Желаю вам удачи в нашем опасном, но благородном деле!Порато!
  — Я не понял смысла вашего последнего слова.
  — Это хорошее и смысловое слово, но очень редко употребляемое в русском языке и вы его не можете знать, даже если бы были филологом.— встрял в диалог Ершов, но поверьте мне, своему союзнику, что оно имеет положительное значение.
  — Хорошо, союзник, я вам верю.
  — Благодарю. Мы идём?
  — Однозначно.
  Союзники отошли от нар Молчанова и крадучись в затемнённых углах пошли наружу,
но не через центральный вход, а в одном из углов отодвинули половые доски и соскользнули вниз, убрали ещё одну доску, стенную и выскользнули наружу. На ближнем столбе освещения была разбита сегодня лампа и освещение от соседнего столба не доставало чтоб осветить секретный лаз. Союзники полежали без движения несколько минут, поделив сектор наблюдения, пока патрулирующий часовой не скрылся за углом барака. Потом переползли к тыльной или задней стенке барака. От угла барака проводили взглядами часового, который отдалился на достаточное расстояние, чтоб не увидел союзников борьбы. Связной ПОЕС отодвинул каменную плиту, лежавшую в срединной части тыльной стены и юркнул вниз, в траншею.
  — Друг, надвинь плиту до половины на траншею и ползи за мной.
  — Хорошо! А как тебя зовут?
  — Зови меня — Сеня. А тебя как называть?
  — Юра.
  — Хорошо, Юра! Давай за мной!
  — Ползу, куда скажешь.
  — Мы сейчас поползём немного ниже, видишь, траншея стала глубже. Там, впереди находится оружейный арсенал, который мы должны захватить, когда поступит сигнал от «Гелба». Нам осталось прокопать несколько метров, но действовать приходится очень осторожно, потому что здесь проходит маршрут часового, которого мы с тобой сегодня видели.
  — Ясно!
  — Мы накопали много песка, а вытащить одному человеку очень трудно. Поможешь?
  — Да, друг Сеня, но как ты это делал?
  — У меня там есть один мешок, если бы был второй, то мы бы два мешка вынесли.
  — Я сниму рубашку и вынесем два мешка.
  — А, как же ты останешься голышом?
  — Это не важно, зато задачу выполним быстрее.
  — Давай загрузим песок и начнём движение пока не возвратился часовой.
  — Хорошо, Сеня.
  — Вот наша куча песка.
  — Откуда ты знаешь русский язык, Сеня?
  — Я жил в лучшем городе мира, в Одессе.
  — Да–а–а?
  — А как Сеня оказался в Треблинке?
  — Я приехал летом к бабушке в Варшаву, а здесь попал в облаву.
  — Бедный мальчик. Ты школу–то закончил?
  — Два года назад.
  — Это хорошо, а что попал в облаву — хреново.
  — Да. хреново, Юра. А вот и мой мешок. Работаем?
  — Вперёд! За нашу Победу!
  — За нашу Победу!
  Десяти минут молодым союзникам хватило чтоб наполнить свою тару. Минуту—две ребята передохнули и двинулись  в обратный путь.
  — Сеня, ты мне не сказал, куда вы ссыпали песок.
  — Скажу, когда дотащим.
  — Я потерплю.
  Когда союзники приблизились к лазу, Сеня отодвинул плиту и выглянул наружу. Наверху было тихо. Часового в поле зрения не было.
  — Поднимаем мешки наверх, берём на плечо и бегом за мной.
  — Я готов, товарищ Сеня.
  — За мной!
  Союзники взвалили ношу на плечо и побежали до первого столба у барака. Сеня опустил свой мешок на земь и подал знак Юре.
  — Смотри, Юра, здесь женщины–узницы сажали недавно цветы. А мы с тобой поправим грядки.
  — Логично.
  — «Гелб» лично попросил их разбить новую клумбу.
  «Halt! Was machen Sie hier?» Стой! (Что вы здесь делаете?») — Раздалось из–за спин союзников голос патруля.
  — Wir folgen dem Befehl des Kommandanten.( Мы выполняем приказ коменданта.)   Ein Blumenbeet an den Baracken einrichten. (Устроить клумбу у бараков.)   
  — Gut gemacht, junge M;nner!( Какие молодцы, юноши!)
  — Wo habt ihr die Erde her? (А где вы землю брали?)
  — Dort aus dem Graben, wo heute Arbeiter gegraben haben. (Там с канавы, где сегодня работники копали.)
  — Sie singen gut!(Хорошо поёте!)Scharf;rer! Bringen Sie die Verhafteten in eine Wache! ( Шарфюрер! Доставить арестованных в караульное помещение.)
  — Das stimmt, Herr Offizier! (Так точно, господин Офицер!)
  Как хорошо начиналось, а финал оказался провальным. Ершов спать не вернулся.
Молчанов не знал что думать. Это случайный провал или провокация. Он не спал до утра, а утром решил встретиться с «Гелбом».

                27.  Допрос.

   Пока шарфюрер СС и два вахмана доставляли «союзников» в караульное помещение, Ершов успел потаённо проинструктировал своего молодого сообщника: «Сеня, если ты выдашь откуда мы набрали песка для грядки, то эсэсовцы тебя будут истязать до тех пор пока не услышат правду. А, если услышат правду, то они продолжат истязать тебя, пока не узнают цель переноса песка и кто за этим стоит».
   «А ты не выдашь?»
   «Я нет!»
   «А почему?»
   «Потому что я пограничник, а пограничник своих друзей не выдаст никогда».
   «Как это?»
   «Нужно думать не о боли и о себе, а о друзьях, которые готовятся совершить восстание и выйти из этого лагеря смерти на свободу».
   «А что будет с нами?»
   «А нас уже не будет».
   «А я хочу жить!»
   «Все хотят жить, но мы совершили просчёт и попались».
   «Но что же делать?»
   «Набраться мужества и бороться за жизнь своих друзей. Сейчас только от нас зависит состоится ли восстание и выйдут из лагеря наши друзья чтоб рассказать всему миру о том, что здесь творили нацистские изверги».
   «Но как терпеть боль? Они же будут пытать?»
   «Да, будут пытать. Но нужно занять свой мозг хорошими мыслями или приятными воспоминаниями. Так делают пограничники».
   «Я постараюсь так сделать и тоже буду пограничником».
   «Сделай так и все ребята, которые вырвутся из этого лагеря смерти, будут гордиться дружбой с тобой и назовут своих сыновей красивым именем Семён».
   «Нет! Ещё и Юрием!»
   «Это вряд ли, потому что Юра не моё имя»
   «А как же твоё имя?»
   «Я не имею права его озвучить. Его знал только мой командир, который отправил меня на специальное задание».
   «Да вы же герой!»
   «Так вот, запомни, если восстание состоится, о нашем боевом поступке узнает вся наша страна, а, если подпольную организацию разгромят, то мы погибнем также. как и все остальные узники».
   «Я это запомню».
   «Я тебе верю! Держи "пять"!»
   «Держу...»
   В дежурной части караулки послышалась какая–то шумная возня и басовитый лай собаки.
   — Что это? — не сдержался Сеня.
   — Это зам. коменданта Треблинка–2 оберштурмфюрер СС Курт Франц и его знаменитый сенбернар Барри.
   — И что сейчас будет?
   — Ничего нового — допрос.
   
                28.  Ершов не сдаст.

   — Diensthabender! Wer hat die Verd;chtigen verhaftet?( Дежурный! Кто арестовал подозреваемых?)
   — Obersturmf;rer Karl Himmel!(Оберштурмфюрер Карл Гиммель!)
   — Wo ist er? (Где он есть?)
   —  Ich bin hier Herr assistent des Kommandanten.(Я здесь господин заместитель коменданта.)
   — Haben Sie die Ordnungsh;ter festgenommen? (Карл это вы задержали нарушителей порядка?)
   — Jawohl! (Так точно!)
   — Wie ist das passiert? (Как это произошло?
   — Wir haben uns heute f;r den Schutz des Lagers eingesetzt. (Мы сегодня заступили на дежурство по охране лагеря.)Gegen 17 Uhr gingen wir zum Salon von Madame Theresa, um zu Abend zu essen. (Около 17 часов пошли в салон мадам Терезы, чтоб поужинать.) Es gab sehr nette M;dchen, mit denen die Jagd entspannt war.(Там были очень милые девушки, с которыми охота было расслабиться.) Jeder wei;, dass ich russischen M;dchen gegen;ber nicht gleichg;ltig bin, obwohl sie alle Kommunisten sind, aber sie haben mich ignoriert und Friedrich und Hans bevorzugt. (Все знают, что я неравнодушен к русским девушкам, хотя они все коммунистки, но они мной проигнорировали и отдали предпочтение Фридриху и Гансу.)Ich wurde beleidigt und ging ins Lager, um im Dienst zu sein. (Я же обиделся и ушёл в лагерь дежурить.) Als ich an Baracke Nummer 3 vorbeiging, sah ich zwei Gefangene, die in einem Blumenbeet arbeiteten. (Проходя мимо барака №3, я увидел двух узников, работавших на клумбе.)
   — Carl, sind Sie sicher, dass sie im Blumenbeet gearbeitet haben? (Карл, вы уверены, что они на клумбе работали?)
   —  Nein, ich bin mir nicht sicher, Herr stellvertretender Kommandant!(Нет, я не уверен, господин заместитель коменданта!)
   — Zum  Officer, verhren und alles herausfinden!) (Офицеру–следователю, допросить и всё выяснить!)
   — Jawohl! Herr Offizier!(Так точно!Господин офицер!)
   — Und verbinden Sie mit der Untersuchung von Wahman Bogdan Stecuru. (И подключайте к расследованию вахмана Богдана Стецюру.) Die Befragung ist seine Besonderheit der Arbeit. (Допрос — это его специфика работы.)
  — Jawohl! Herr Offizier!(Так точно! Господин офицер!)
  — Carl, ruf seine Baracke an und rufe Bogdan zum Verh;r an. (Карл, позвони в его барак и вызови Богдана на допрос.)
  — Das stimmt, Herr stellvertretender Kommandant! (Так точно, господин заместитель коменданта!)
  — Bringt diese Partisanen in den Verh;rblock. (Забирайте этих партизан в допросный блок.)
  —  Das stimmt, Herr stellvertretender Kommandant.(Так точно,господин заместитель коменданта!)
  — Das ist gut!Arbeitet, ihr M;sigg;nger!) ! (Вот и хорошо! Работайте, бездельники!)
  — Jawohl! Herr Offizier!(Так точно!Господин офицер!
  Нарушителей нового порядка (Neuordnung) конвоировали в допросный блок и разделили в разные помещения: Cеню увёл следователь, а Ершова завели в техническую пыточную комнату и подвесили на блочок.
  Ершов хорошо понимал, что его ожидает и стал настраиваться морально и физически, как учили в спецшколе. Ему иногда удавалось победить боль, может получится и сегодня.
  Следующим в пыточную зашёл зам. коменданта Курт Франц - симпатичный молодой человек, высокий, стройный и спортивный. Ему, наверное, в жизни сильно повезло, в том что он попал служить в концентрационный лагерь, а не не передовую. Он лично знал, что его ангелом–спасителем был его дядя по материнской линии старый полковник инженер–строитель. И хотя Курт не сумел отучиться в строительном австрийском ВУЗе, но дядя его вовремя наставил на путь истинный и он даже получил офицерское звание. Это была заслуга лично обаятельного молодого человека и кое–каким спортивныМ успехам в боксе, на первенстве города.
   Курт остался один–на–один с висящим на блоке Ершовым и, посмотрев на «партизана», он смутился слегка от отсутствия своей группы поддержки — своих  сослуживцев.
   — Guten Tag! (Добрый день!) — невпопад пролепетал суровый лагерный офиц.Wie geht's?    (Как дела?)
   — «Какой ты ещё мальчик?» — подумал Ершов и прикрыл глаза.
   — Hast du keine Angst vor mir? (Ты меня не боишься?)
   Ершов молчал, показывая, что ему не знаком иностранный язык.
   Молчание узника выводило из себя офицера и он закричал: — Du bist ein Guerilla! Und du wirst mir alles erz;;hlen! ( Ты партизан! И ты мне всё расскажешь!)
   — Du wirst gefoltert! (Тебя будут пытать!)
   Ершов услыхал, что кто–то ещё зашёл и он открыл глаза. В пыточном помещении находился невысокий мешкообразный человечек с короткими руками и ногами, с отвислыми щеками и с метровой гумой в руках. Этот резиновый инструмент усиливали свинцовым стержнем и засыпали песком. Гума была готова к пыткам
  — Herr Offizier, lassen Sie mich mit der Vernehmung des Gefangenen beginnen!)      (Господин офицер, разрешите приступить к допросу узника!)
  — Разрешаю, вахман!(Ich erlaube es, Wahman!).
    Богдан обошёл вокруг висящей фигуры «партизана», настраиваясь на длительные упражнения с гумой. А Ершов пытался угадать, какую область тела изберёт для истязаний его палач.
  — Ну шо, москалику, злякався? Правильно робиш: чим бiльше боїшcя, тим краще для тебе. Я не буду тебе довго бити, бо вiддаси богу душу, а я що завтра буду робити?
  Ершов молчал. Он игнорировал это ничтожество и не хотел, чтоб тот подумал, что напугал пограничника какой–то гумой. Богдан понял, что начало допроса затянулось и стал нервничать. Он подбадривал себя мысленно, как будто терпеть придётся ему. Он несколько раз замахивался, но вовремя останавливал себя, избегая фальшивого удара. Если удар смажется, то потом до конца пыток будет испорчен. Удар должен получиться с оттяжкой и все удары одинаковой силы, чтоб истязаемый получал ровное удовольствие.Первый свой удар Стецюра направил на спину узника, хотя ему было высоковато дотягиваться, но он приноровился и делал это с небольшим подскоком. А мастерство, которое приобрёл западный украинец в Карпатах истязая комсомольцев и присланных из Киева врачей и учителей, позволило ему похвастаться перед самим собой о качестве ударов от первого до последнего десятого. Узник ни разу не вскрикнул, не говоря о мольбе о помощи, которая радует палачу душу побольше чем стенания и завывания слабаков.
   «Эот не слабак,— думал Богдан, — этот попьёт из меня кровушки...закрыл глазки, терпит... волевой боец. Но и мы видали такое, что тебе мало не покажется. Долго геройствовать не будешь!»
  «Wo haben sie den Sand her?  (Где брали песок?») — неожиданно резко задал вопрос господин офицер. — Ubersetzen Sie ihn! (Переведите ему!)
  «Jetzt, moment mal!»  (Сейчас, минуточку!») — засуетился палач, нервно обдумывая, как это сказать. Он знал, что с произношением у него большая проблема и боялся, что господину офицеру оно может не понравиться.
  «Wie entsetzlich!  (Какой ужас!) — взвизгнул зам. коменданта, — das ist keine deutsche Sprache, sondern eine Art Abrakadabra!» ( это не немецкий язык, а какая–то абракадабра!»)
   — Мы брали песок в канаве.— ответил Ершов.
   — ;bersetzen Sie, was er gesagt hat, (Переведите, что он сказал),— повернулся к палачу офицер.
   —...im Graben (...в канаве), — коротко перевёл палач.
   — Noch zehn Schl;ge! (Ещё десять ударов!) — распорядился зам коменданта.
   Богдан торжествовал всем своим видом и готовился к новой экзекуции.
   Во время второй серии ударов, офицер–дознаватель ввёл в пыточную камеру второго узника, Сеню. На пятнадцатом ударе Ершов стал постанывать, а на семнадцатом он потерял сознание. Но экзекуцию не остановили, а довели её до конца.
   — Wirst du den jungen Mann zum Helden machen oder mit der Untersuchung zusammenarbeiten? (Юноша будешь геройствовать или сотрудничать со следствием?)
   —Ich werde alle Ihre Fragen beantworten, die ich beantworten kann.  (Я отвечу на все ваши вопросы, на которые смогу.)
   —F;nf Schl;ge!  (Пять ударов! — распорядился зам коменданта.
   Сеня готовился, но он ужасно боялся. Он удивлялся, как держится Юра. После первого удара юноша вскрикнул, после второго, он молчал, а после третьего мальчик заплакал. Когда всё закончилось ему задали вопрос:
   — Где вы брали песок?
   — В канаве!.
   Ночью Ершов умер и его тело подвесили на аппельплац, а Сеню отправили в ревир (в санчасть). Распоряжение гаупт–капо. Все строи, проходя мимо трупа Ершова должны останавливаться и хором произносить речёвки:
   — Das ist ein Partisan! Er ist ein Feind des Dritten Reiches!  (Это партизан! Он враг третьего рейха!)
   "Гелб" установил слежение за траншеей, ведущей к арсеналу.

                29.  После провала союзников.
 
   Первый подъём без Ершова оказался грустным для Петрухи. Он ходил темнее тучи  и корил себя за его гибель. «И почему я его отпустил, — ругал себя Молчанов. — Лучше бы я сам сходил со связным...» Пётр решил, что нужно срочно встретиться с союзником «Гелбом», но как это организовать без Ершова, никак не мог придумать.
Ясно, что нужно Ершова кем–то заменить, но кем? Где найти такого толкового заместителя, который хорошо ориентировался в лагере? Пострадав в течении дня без Ершова, Пётр к концу дня решил побеседовать с каждым из Ершовского списка.
   Вторым пунктом сегодняшнего плана дня у Петра была встреча с «Гелбом» и узнать подробности провала  «союзников». Почему Ершов висит на браме на аппельплац, а Сеня отделался одним испугом и отдыхает сейчас в ревире. Хотя, разве можно сравнить пограничника сержанта Ершова со вчерашним школьником Сеней из Одессы?
   Так же оценили этих двух нарушителей Нового порядка (Neuordnung) палачи, допрашивавшие этих бойцов. К Ершову применили самую жёсткую форму устрашения, а молодого бойца оставили созерцать и показали ему, что его ждёт... если он не согласится сотрудничать. Интересно узнать, Сеня пошёл на сотрудничество с администрацией концлагеря или выдержал пытки, как Ершов? Одно ясно, что его не пытали, а только устрашали, а пытки ещё впереди. Если он не выдержит их, то аресты продолжатся. Что остаётся делать? Только надеяться на то, что пример мужества Ершова повлиял на юношу Сеню и он сможет стойко перенести тяжёлые испытание допросов. Нужно ограничить встречи советских военнопленных с Сеней. И будем надеяться, что этот юноша не видел никого в лицо. Но администрация должна что–то предпринять чтоб не допустить в лагере смуту. Планируемое ПОЕС восстание оказалось угрозой для администрации концлагеря в Треблинке.
                Продолжение следует.



                Часть четвёртая. Германия.

                1. Эшелон.

   Августовское солнце поднималось над польским лесом. Занималась утренняя заря.
Красные солнечные блики поднимались над елями и соснами всё выше и выше, но красные его кровавые оттенки плыли над концлагерем и кроме часовых их никто  не видел. Весь лагерь спал, расслабившись от повседневных дневных трудов. Тела отдыхали после тяжёлых, напряжённых работ со строительными инструментами: лопатами,  кайлами, двуручными пилами и строительными носилками. Проснулся гаупт–капо, разбудивший своих «блоковых», для исполнения своих лагерных обязанностей. Они отвечали за побудку узников и их построение. Никто не знал о планах администрации лагеря на сегодняшний текущий день. Построившись в колонну по–десять капо начинали утреннюю перекличку на аппельплац, потом завтрак — немецкий чай, кипяток из огромного бака и следование на работы. Уже несколько дней строи узников останавливали у тела сержанта Ершова для обязательной речёвки:
   «Das ist ein Partisan! Er ist ein Feind des Dritten Reiches!»  (Это партизан! Он враг третьего рейха!)
   Кто в это верил, трудно сказать, но были и такие, которые отказались от борьбы и принимали оккупационную власть нацистов, как единственную чтоб сохранить свою жизнь. Но только не русские. Они продолжали надеяться на хороший исход восстания и на своё спасение, и на возвращение на Родину.
   Но сегодня, по всей видимости, завтрак отменялся и после переклички, зачитывали номера узников и выводили их из строя, окружённого шарфюрерами с собаками. Пётр Молчанов тоже оказался в этом списке и все его знакомые ребята–пограничники тоже. С одной стороны хорошо, что их не разделили, а с другой было непонятно, почему не выводят никого из евреев. Вероятно, что Сеня не сдал своих из ПОЕС. А это — хорошо. Может восстание состоится и кто–то останется жив.
На железнодорожную платформу заехал поезд из трёх вагонов, а узников повернули и строем отправили на перрон. Пётр передал погранцам, что нужно держаться кучно вместе. Загрузившись в «товарняк» узников оправили куда–то, о чём никто ничего не знал. До темноты ехали без остановки. Единственное, что могли определить погранцы — направление движение, на запад. Кто мог спал, устроившись на деревянных нарах, кто не мог, сгруппировался посреди вагона и обсуждали свои догадки. А что их ожидало впереди не знал никто.
   В августе, хотя лето и короче, но это ещё тёплое, климатическое лето и ночь проходит быстро, а солнечные блики прокрались в их вагонную камеру и заиграли рыжеватыми зайчиками на противоположной стенке и на напряжённых лицах спящих узников. Пётр не сомкнул глаз. Уже второй раз не получается реализовать восстание в лагерях: сначала в Вальдэке, а потом в Треблинке. «Это совпадение,— думал Молчанов,— или умелая работа администрации лагеря? Кто поможет разобраться — никто, нужно самому думать.

                2. Приехали. Куда?

   Целый день узников в вагоне куда–то везли. Наблюдать не было возможности, потому что два вагонных окна находились под самым потолком. Немногие ребята, подтянувшись на руках, могли наблюдать, что происходит снаружи вагона. Но они быстро уставали и, смирившись с происходящим, отказывались от этой идеи. Только на остановках, Пётр объявлял режим тишины и можно было подслушать разговор прохожих мимо. И это был разговор на польском языке, что подтверждало движение поезда на запад. Молодой спортивный юноша–поляк снова подтянулся под вагонным окном, когда поезд остановился и выглянул наружу:
   — Panie, prosz;, powiedz mi, gdzie zatrzyma; si; nasz poci;g?(Пан прошу Вас, скажите, где остановился наш поезд?)
   — Пан, скажите вы первый!Откуда и куда вы едете? — Sk;d i dok;d jedziesz?)
   — Nie, ty pierwszy powiedz! (Нет, вы первый скажите!)
   — Dobrze! Przyjecha;e; na stacj; ;;d;. ( Хорошо! Вы приехали на станцию Лодзь.
   - Wtedy te; ci powiem. ;e jedziemy z obozu koncentracyjnego Treblinka, a gdzie, nie wiem. (Тогда и я вам скажу. что мы едем из концлагеря Треблинка, а куда, я не знаю.
   — Bo;e pom;;! (Помоги вам Боже!)
   —  !Dzi;kuj;, Panie! (Спасибо, пан!)
   — Опиши мне кратко собеседника, — попросил юношу Молчанов.
   — Wujek jest kolejarzem, w ;rednim wieku i w mundurowej czapce. (Дядька–железнодорожник, средних лет и в форменной фуражке.)
   — Dobrze! Dzi;kuj;! (Хорошо! Спасибо!).
   — Panowie-Polacy! Jaka jest nast;pna stacja i kiedy, kto wie?(Паны—поляки! Какая следующая станция и когда, кто знает?)
   — Wiem, Panie Rosjanie! (Я знаю, пан русский!)
   — Nast;pna stacja mo;e by; Berlin.(Следующая станция может быть Берлин.)
   B;dziemy wieczorem za 5-6 godzin (Будем вечером через 5—6 часов.
   — Bardzo dzi;kuj;!(Большое спасибо!)
   Поменяв паровозную бригаду, короткий эшелон, добавив пару товарных вагонов, поезд продолжил путь на запад. Узникам–пассажирам, хотя они оказались невольными пассажирами, но всё же в пути воспринимать дорогу легче, чем стоя в тупике.
   Летний вечер быстро подошёл к концу, а тёплое солнышко приблизилось к западу.
Горизонт покраснел, но узники его видеть не могли, но, если бы кто–то решил подтянуться на руках, то был бы вознаграждён, а кто нет, тот мог только догадываться, что вечернее солнце хочет попрощаться до утра и с узниками тоже. Но вслух об этом никто не произнёс и солнце уплыло за горизонт, не попрощавшись.
   Узники набрались терпения и стали ждать темноты и утреннего рассвета. Одни, как и вчера располагались спать, а другие заняли место в кругу своих новых друзей по несчастью, рассказывая свои довоенные истории, басни об охоте и рыбалке, свои любовные приключения и анекдоты.
   Без солнца в вагоне быстро стемнело и в воздухе слышались только голоса рассказчиков. А когда ночь утомила, то ещё половина рассказчиков удалилась на деревянные нары.
   — Куда нас везут? — гадал Молчанов, но ответить никто не мог. И всё же один из проснувшихся узников, услыхав беспокойство русского, тихонько поднялся со своего лежбища и подошёл.
   — Не знаю, насколько это правда, но я слыхал диалог двух людей на перроне, которые осматривали тормоза. Один задал ваш вопрос, а второй ответил, что поезд едет в Кёльн, везёт на работу на рудники и на военный завод, контингент из концлагеря Треблинка.
   — Это очень интересно. Кёльн находится на севере Германии?
   — Нет, мне кажется, что он на западе.
   — Да трудно ориентироваться по памяти, без карты, но полезные сведения нам нужно будет собирать по крупицам.
   — Хорошо. Но что нас ждёт впереди трудно предположить.
   — Почему же? Можно, логично рассуждая, построить ожидаемую модель.
   — Но для этого нужно иметь хорошее образование.
   — Если вы доверите профессору кафедры естественных наук и культурологии Варшавского университета, то получите логичную модель нашего будущего.
   — У меня нет основания не доверять учёному человеку.
   — Спасибо. К вашим услугам профессор Варшавского факультета естествознания и культурологии Мойше Фогель. Но это в прошлой жизни — профессор, а сегодня я узник из концлагеря «Собибор», которого отправили в эшелоне военнопленных работать на рудники в Германию. Не знаю смогу ли я быть для вас полезным на 100%, но Германия с её бесноватым фюрером от меня пользы не получит.
   — Я, Пётр Молчанов — командир пограничной заставы «Бельская» которая приняла бой 22 июня и продержалась в укреп районе до 27 июня. Потеряв больше половины личного состава и, израсходовав почти весь боевой комплект, а при выходе из окружения ещё потеряла часть личного состава и была окружена превосходящими силами и пленена.
   — Я знаю из истории о героизме русских людей и о их фантастической стойкости. Уверен, что вы никогда не смиритесь со своим положением и продолжите борьбу где бы–то ни было.
   — Это точно. Я горжусь подвигами своих предков и буду достойно себя вести, где бы ни оказался по воле судьбы.
   — Я уважаю, как ваших предков, так и вас, уважаемый Пётр Молчанов.
   — Спасибо! А вы не могли бы сделать для меня экскурс в страну Германия, куда мы едем, чтоб немного её узнать?
   — Я с удовольствием это сделаю, может мои познания принесут вам и другим узникам пользу. Особенно тем, кому будет интересно послушать.
   — Итак мы едем на запад Германии, предположительно в город Кёльн. Эта часть Германии очень богата на полезные ископаемые, где нам придётся трудиться на шахтах, в рудниках, на промышленных мероприятиях или в сельском хозяйстве. Кому как повезёт.

         3.  Чем богата Германия. Экскурс профессора Варшавского университета.

   Полезные ископаемые Германии. В стране есть месторождения нефти и газа, кам. угля, железных, свинцовых и цинковых руд, калийной и каменной солей, плавикового шпата, урановых руд и руд цветных металлов, стройматериалов и др. Нефть и газ в  нефтегазоносном бассейне, а также в Предальпийском и Рейнском нефтегазоносных районах. Предальпийский нефтегазоносный бассейн...мой небольшой экскурс в прошлое страны.
   Среди всех рудников Германии в нем больше всего найдено самородков чистого серебра». Наиболее доходчивым и образным является описание самородка, приведенное в первом источнике...Из шахты двадцатитонную глыбу(!) вынуть в то время было невозможно: не выдержали бы канаты и вал ворота...Добыча серебра здесь в широких масштабах началась в 1492 г...1496 гг., а город был заложен  в 1505 г., т.е. построен горный городок Аннаберг. Первоначально он носил название той горы, на которой был построен, и именовался Шреккенбергом...Мансфельдские рудники сейчас дают 14 полезных компонентов: медь, окись цинка, свинец, серебро, селен, ванадий, кобальт, молибден, рений, платиноиды, сульфат никеля и др.

                Природные условия и ресурсы. Их экономическая оценка.

Природно-ресурсный потенциал страны на данный момент довольно истощен. Главным богатством Германии является каменный и бурый уголь(Рурский и Саарский бассейны). Рурский бассейн по запасам занимает первое место в Западной Европе, однако, условия добычи сложные.
 Есть также большие запасы калийных солей (между реками Везер и Заале).

   В Северном море, неподалеку от побережья, находятся такие острова, как Боркум, Нордерней, Зильт, а также Гельголанд. В Балтийском море расположены острова Рюген, Хиддензее и Фемарн. На балтийском побережье встречаются как пологие песчаные, так и скалистые обрывистые берега. Между Северным и Балтийскими морями раскинулась низменная холмистая местность - Гольштейнская Швейцария.
   Средневысотный горный порог служит границей между севером и югом Германии. Долина среднего Рейна и гессенские котловины служат естественными ориентирами для транспортных магистралей, связывающих север с югом. В центре Германии расположен горный массив Гарц. На востоке Германии, в частности, - Баварский Лес, Фихтельгебирге и Рудные горы./
На краю Верхне-Рейнской низменности находятся Шварцвальд, Шпессарт и Швабский Альб. Рейн, важнейшая транспортная артерия между севером и югом, прокладывает себе дорогу по узкой долине сквозь Рейнский Сланцевый массив.
Облик Южно-Германского альпийского предгорья определяют холмы и крупные озера на юге, а также щебнистые равнины, Нижне-Баварская холмистая местность и Дунайская низменность. Для этого ландшафта характерны также торфяные болота, цепи куполовидных холмов с озерами и небольшие деревни.
Германская часть Альп между Боденским озером и Берхтесгаденом совсем небольшая. В окружении альпийских горных вершин расположены живописные озера, например Кенигсзее под Берхтесгаденом, и популярные туристические места, в частности, Гармиш-Партенкирхен и Миттенвальд./
   Климат. Наряду с другими западными областями Европы Германия отличается умеренным морским климатом. Зимой температуры уменьшаются к востоку: средняя изотерма января 0° С проходит по линии Любек – Бонн. На юге страны температуры понижаются за счет больших высот. Снежный покров обычно держится 20–25 дней на севере, более 40 дней в южной Баварии и свыше 100 дней в Альпах и на вершинах Шварцвальда.
  Летом ситуация противоположная. Температуры повышаются в южном направлении, и самые высокие показатели отмечаются на Верхнерейнской низменности. Средняя температура июля там 19° С. Летние температуры на Северо-Германской низменности повышаются к востоку и юго-востоку. Средняя температура июля в Берлине 18,5° С.
Средние годовые суммы осадков на Северо-Германской низменности достигают максимума порядка 750 мм на побережье Северного моря и постепенно уменьшаются к востоку. К югу от низменности в условиях расчлененного рельефа распределение осадков осложняется: в горах выпадает свыше 1000 мм, а иногда до 2000 мм осадков, тогда как в некоторых изолированных котловинах за год выпадает не более 500 мм. Столь же малые суммы осадков выпадают в полосе, находящейся к северу от Среднегерманских гор, в их дождевой тени. Повсеместно максимум осадков приходится на лето, хотя северо-западные приморские районы получают большую часть осадков зимой в условиях мягкой погоды.

                Водные ресурсы.

Самая большая река Германии – Рейн, питающийся от огромного веера притоков в предгорьях Альп. Между Бингеном и Бонном эта река прорезает глубокое ущелье в Рейнских Сланцевых горах, далее выходит на Северо-Германскую низменность и впадает в Северное море. Почти половину стока Рейн получает из Альпийской области. В начале лета происходит бурное половодье, обусловленное таянием снега в горах. Горы Средней Германии, откуда поступает вторая половина стока, имеют совершенно иной режим с максимумом стока зимой, когда испарение минимальное. Сочетание этих двух источников обеспечивает Рейну не только обильный, но и регулярный сток, что весьма благоприятно для судоходства. Большинство других рек страны начинается в горах Средней Германии. В основном это притоки Рейна, но есть и самостоятельные реки, например Везер и Эльба, которые несут свои воды в Северное море. Поскольку питание от снегов Альпийской области отсутствует, на этих реках в конце лета и осенью наблюдается межень. Одер и его основной приток Нейсе тоже берут начало в горах Средней Германии. На юге страны в Шварцвальде начинается Дунай, который течет на восток. Его водный режим формируется в основном под влиянием берущих начало в Альпах правых притоков...

  — Я бы здесь сделал пару глоточков воды, — улыбнулся профессор.
  — В рейхсканцелярии фюрера не предусмотрена жажда вагонных лекторов, как и какое–то другое питание пленных пассажиров...
  — Бурый уголь.— Продолжил профессор лекцию... Первое место среди местных энергоносителей в Германии занимает бурый уголь. Крупнейшие залежи бурого угля имеются в прирейнской местности, на юге земли Бранденбург и в Саксонии. Кроме того, значение имеют месторождения в Саксонии-Ангальт и на востоке Нижней Саксонии. Объем месторождений, считающихся пригодными для разработки, составляет 43 млрд. тонн. 85 процентов добываемого бурого угля идет на производство электроэнергии. Вместе с каменным углем и атомной энергией он является важнейшим источником электроэнергии в Германии. Бурый уголь был важнейшим источником энергии. Но односторонняя ориентация энергоснабжения на бурый уголь привела к массивному загрязнению окружающей среды и его добыча в новых землях упала на 70 процентов. Несмотря на это, бурый уголь, пусть на более низком уровне, все же сохранил роль основного энергоносителя.
                Каменный уголь.
 Важнейшими каменноугольными бассейнами являются Рейнско-Вестфальский и Саарский регионы. Залежи каменного угля оцениваются в пределах 24 млрд. тонн. Однако его добыча нерентабельна.
В последние годы доля каменного угля в потреблении первичной энергии в старых землях составляла 73 процента, позже она снизилась до 14,1 процента.
                Нефть.
Доля нефти в обеспечении энергией также сократилась из-за резко подскочивших в последние годы на нее цен. С 55 проц.  эта доля в потребляемой энергии снизилась до 38,5 проц. в ХХ веке. Что касается доли в потреблении первичной энергии, то нефть в Германии остается важнейшим энергоносителем
                Природный газ.
В средине ХХ века запасы природного газа в Германии составляли значительную часть экономики . Источники импорта газа сильно диверсифицированы, снабжение им обеспечено на перспективу вперед. Доля природного газа в потреблении первичной энергии в ХХ в. имело перспективу развития будущего страны
  Туризм. Это самый новый вид экономики.  Ежегодно Германию посещают много туристов. Самые популярные среди зарубежных туристов немецкие города - Берлин, Мюнхен, Гамбург и Баден-Баден. Отрасль туризма занимает второе место после автомобилестроения. Следует отметить, что Германия становится все более популярным туристским направлением. Города Берлин, Гамбург, Бремен и Баден-Баден – участвуют в развитии городского туризма и могут похвастаться неплохими показателями. В городах отмечается рост числа, как деловых поездок, так и немецких и иностранных туристов, которых привлекают мюзиклы, культурные события типа крупных межрегиональных выставок или спортивные мероприятия. Например: Чемпионаты мира или Олимпийские игры. Отмечаемая повсеместно тенденция к коротким отпускам делает городской туризм еще более популярным.

                Общая характеристика хозяйства.

  Германия - одна из ведущих промышленных стран Европы мира. К 1941 г. ее
ВВП составил самые высокие показатели в Европе. Тем самым по совокупному показателю экономической мощи она занимает третье место в мире.
Для экономики Германии, где к концу 30-х годов центральное место занимала проблема безработицы теперь на первое место выходит проблема содержания аннексированных земель. Относительно неплохо с уровнем занятости обстоят дела в экономически благополучных Судетах и федеральных землях, таких как Бавария и Баден-Вюртемберг. Северные же и особенно восточные земли имеют безработицу на уровне 16-18%, что заставляет правительство субсидировать значительные средства на пособия и социальную защиту населения, кроме того, отторгает значительные массы людей от участия в производственном цикле. В ближайшие несколько лет существует реальная возможность снизить уровень безработицы за счет увеличения объемов производства в промышленности.

                Промышленность.

   Промышленность остается опорой германской экономики, в экономической жизни она играет роль «поворотного круга». Ее доля в ВВП - по сравнению с другими странами Европы и США - сравнительно высока. Более трети произведенной продукции идет на экспорт. Почти на всех предприятиях работали менее 500 человек работников, т.е. это мелкие и средние предприятия. На их долю приходится почти 40% рабочих мест в промышленности и 33% оборота в этой отрасли. За последние годы удельный вес промышленности в экономике заметно сократился. В результате долгосрочных структурных изменений ее доля в ВВП за последние 30 лет (западные земли)  снизилась с 51,7 проц. до 23,8 проц. При этом в ВВП резко возросла доля услуг, предоставляемых государством и частным сектором. Доля услуг, предоставлена государственным и частным секторами, составила 20,2% ВВП. Доля услуг, предоставленных торговлей, гостиничным хозяйством и транспортом - 18,7% . Доля финансовых, арендных и предпринимательских услуг составила 31%. Такие переживающие большой подъем промышленные отрасли, как производство новой коммуникационной техники или авиационная и автомобильная промышленность не смогли компенсировать свертывание "традиционных" промышленных отраслей, например, текстильной и сталелитейной промышленности. Более 2 млн. человек из всех занятых в промышленности работают на предприятиях, насчитывающих свыше 1.000 работников. Во всем мире известны, а часто также имеют свои филиалы, производственные или научно-исследовательские мощности такие фирмы, как автомобильные концерны Опель, Форд, построенный в Германии в 20-х годах, химические концерны Aventis, Bayer, BASF, электротехнический концерн Siemens, энергетические концерны E.ON и RWE или группа Bosch.               
               
                Энергетика.

 Каменноугольная промышленность, в прошлом составлявшая основу энергетики и обеспечивавшая сырьевой базой химию органического синтеза, находится со второй половины 30-х годов в состоянии глубокого структурного кризиса из-за неконкурентоспособности, поскольку на мировом рынке уголь в 3–4 раза дешевле германского. Общая добыча каменного угля уменьшилась до 30 млн. т в год (в середине 40-х годов – около 150 млн. т). Из крупного нетто-экспортера каменного угля Германия превратилась в его нетто-импортера. Большие количества угля ввозятся из Колумбии, Польши, ЮАР. Относительно более стабильно развивалась буроугольная промышленность, причем до начала 40-х годов Западная Германия занимала по добыче бурого угля первое место в Западной Европе.

               
                Металлургия Германии.

  Черная металлургия – в прошлом одна из важнейших отраслей специализации промышленности. Черная металлургия сейчас использует привозное сырьё, поэтому, новые центры черной металлургии расположены на берегу моря, то есть в портовых городах. Практически весь выплавляемый чугун используется в самой Германии. Почти вся сталь выплавляется кислородно-конвертерным и электроплавильным способами.
  Основные центры черной металлургии – это Рурский промышленный район, Саарбрюкен и его окрестности, Бремен, Франкфурт-на-Майне, Бранденбург. Заводы полного цикла есть также в Саарской области, Бремене, Зальцгиттере и Оснабрюке. Центров предельной металлургии и прокатных заводов намного больше.
Цветная металлургия работает, главным образом, на импортном первичном сырье, а также собственном и импортном ломе цветных металлов; в связи с этим размещение ее предприятий определяется главным образом удобствами и дешевизной подвоза сырья и обеспеченностью соответствующими энергоресурсами. Поэтому сейчас появились новые промышленные центры на побережье морей. Основные центры: Галле, Райнфельден, Гамбург, Рурский промышленный район. Выплавка черновой меди сосредоточена почти полностью в Гамбурге и Люнене, рафинированной – в них же, а также в Оснабрюке, Любеке, Хеттштедте.

                Машиностроение Германии.

  Машиностроение в Германии является наиболее развитой отраслью промышленности в Германии. Оно состоит из нескольких частей. Наиболее развито автомобилестроение, станкостроение, производство оборудования для предприятий, вычислительной техники, электротехники.
  Основные центры автомобилестроения – Вольфсбург, Ганновер, Рурский промышленный район, Штутгарт, Мюнхен, Кассель, Мангейм, Нюрнберг. Автомобили производятся такими фирмами как «Фольксваген», «Ауди», «Опель», «Мерседес – Бенц», «БМВ».
Также развито в Германии электротехническое машиностроение. Основные центры – это Берлин, Гамбург, Бремен, Дрезден, Лейпциг, Мюнхен, Рурский промышленный район, Франкфурт-на-Майне, Штутгарт, Нюрнберг, Эрфурт, Мангейм, Карлсруэ.

                Химическая промышленность.

  К числу основных отраслей специализации Германии относится также химическая промышленность. Химическая промышленность Германии характеризуется производством пластмасс и красителей, а также производством продуктов органической химии.
Главный район химической промышленности – Рейнско-Вестфальский, где в пределах земли Северный Рейн-Вестфалия вырабатывается более 2/5 всей продукции отрасли. Район сохраняет ведущую роль в производстве как продуктов основной химии – органической и неорганической, так и многих продуктов тонкого органического синтеза.
               
                Лёгкая промышленность.

  Лёгкая промышленность, как и другие отрасли промышленности Германии, высокоразвита, хотя сейчас значительно сократился рынок сбыта, поэтому темпы роста значительно снизились. Страна вынуждена ввозить ткани и обувь в большом количестве. Продукция старинных текстильных районов и центров вокруг Рура (Крефельд, «Бергешис Ланд», Мюнстерланд) и на юге (Аугсбург и северо-восток Баварии) оказались под давлением тканей «из реторты» – химических, и, прежде всего синтетических волокон. Основные центры лёгкой промышленности – это города запада Германии, Рурский промышленный район, юг Германии, восток Германии, Берлин.
  Пищевая промышленность базируется на продукции сельского хозяйства и её переработке, поэтому она представлена такими отраслями как пивоварение, виноделие и др. Виноделие развито в долине Рейна и к западу от него. В Германии производится около 4000 сортов пива; пивоваренные заводики есть во многих мелких городах. Однако треть пива идёт на экспорт.

                Сельское хозяйство.

  ФРГ обладает высокопроизводительным сельским хозяйством. Около 70% товарной продукции сельского хозяйства дает животноводство, нуждам которого во многом подчинено растениеводство: площади под кормовыми культурами значительно больше, чем под продовольственными. Большое количество кормового зерна, особенно кукурузы, импортируется.
  Германия – страна преимущественно мелких семейных ферм. В последние периоды  доля земельных участков сельскохозяйственных предприятий, превышающих 50 га, возросла с 11,9 до 14,3%.
  В районах с высоким естественным плодородием почв главными культурами являются пшеница, ячмень, кукуруза и сахарная свекла. Более бедные почвы Северогерманской низменности и средневысотных гор традиционно используются под посевы ржи, овса, картофеля и естественные кормовые культуры
  Из кормовых зерновых наиболее велико значение ячменя; некоторые сорта ярового ячменя выращиваются специально для использования при производстве пива, считающегося в Германии национальным напитком (потребление на душу населения – около 145 л в год). Крупнейший в мире ареал хмелеводства Халлертау расположен в Баварии.
  Теплый климат речных долин, межгорных котловин и низменностей юго-западной Германии благоприятствует возделыванию таких культур, как табак и овощи. Фруктовые насаждения особенно характерны для горных склонов Южной Германии.
Виноградарство превосходит по товарной продукции плодоводство и овощеводство, вместе взятые. Виноградники расположены в основном в долинах Рейна, Мозеля и других рек южной Германии, а также в долине Эльбы под Дрезденом.
  Своими садами славятся долины Верхнего Рейна, Майна, Неккара и Нижней Эльбы.
Скотоводство – основная отрасль животноводства в Германии, оно дает более 2/5 всей товарной продукции сельского хозяйства, причем основная часть приходится на молоко. Второе место по значению занимает свиноводство. Самообеспеченность страны по молоку и говядине систематически превышает 100%, но по свинине составляет менее 4/5.
  Скотоводство молочно-мясного направления наиболее характерно для хорошо увлажняемых приморских, альпийских и предальпийских районов, богатых лугами и пастбищами, а также для периферии городских агломераций. Из-за довольно холодной зимы распространено стойловое содержание скота. Свиноводство развито повсеместно, но особенно в районах, близких к портам ввоза импортных кормов, районам возделывания сахарной свеклы, картофеля и кормовых корнеплодов. В агропромышленном комплексе сельское хозяйство играет подчиненную роль. Забой скота осуществляется на 95% на промышленных бойнях. Бройлерное производство, производство яиц, телятины, а также свиноводство концентрируются в крупных животноводческих хозяйствах, размещение которых мало зависит от природных факторов.
  По объему сельскохозяйственного производства, производства зерна и продукции животноводства Германия уступает лишь Франции, а по производству молока занимает первое место в рамках Европы.

                Транспорт.

  Поскольку Германия расположена в самом центре Европы, ее густая транспортная сеть не только обслуживает потребности ее собственной высокоразвитой, передовой экономики, но и обеспечивает связи с соседними странами. В связи большой интенсивностью хозяйственных связей с соседями в общем грузообороте всех видов транспорта велика доля трансграничных перевозок.
  Рост автомобильного транспорта в пассажирообороте объясняется ростом числа легковых автомобилей индивидуального пользования, которое превысило в Германии в сравнении с другими европейскими странами а в грузоперевозках – экономичностью и удобствами доставки грузов.
  Государственные органы в Германии с 30-х годов традиционно уделяют большое внимание развитию сети автодорог высшего класса – автострад, не имеющих пересечений на одном уровне, общая протяженность которых приблизилась к 12 тыс. км. Из общей протяженности железных дорог приоритетным было направление Север – Юг, обеспечивающее связи морских портов с глубинными районами.
  Западногерманские автобаны напрямую, через государственную границу связаны с аналогичными сетями автострад в Дании, Нидерландах, Бельгии, Франции и Австрии; пограничный контроль на границах между странами Европы был постепенно минимизирован, а позже и вовсе ликвидирован.
  Рейн является главной водной транспортной артерией Германии, отличающийся ровным и спокойным течением. Он судоходен вплоть до Рейнфельдена (чуть выше Базеля). На Рейне находится ряд крупных портов, в том числе Дуйсбург – крупнейший в мире речной портовый комплекс с большим грузооборотом т в год, Кёльн, Карлсруэ, Людвигсхафен, Мангейм. Мозель судоходен на всем протяжении до Лотарингии (Франция), связывая ее с Саарским индустриальным районом в ФРГ. Неккар судоходен до Штутгарта и чуть выше по течению.
Общая протяженность внутренних водных путей на территории Германии – около 6,8 тыс. км. Густота их больше в Восточной Германии, но пропускная способность больше в Западной.
  Морской флот Германии по общему тоннажу находится в мире в третьей десятке, но по тоннажу контейнеровозных судов уступает только США, Панаме и Тайваню. Крупнейший морской порт Германии – Гамбург, с годовым грузооборотом в 60 млн. т в год и более. Главный нефтяной порт – Вильгельмсхафен. Прочие крупнейшие морские порты – Бремен с аванпортом Бременхафен, Эмден и Росток.
  Авиационный транспорт во внешних сообщениях играет большую роль, чем во внутренних. Все крупнейшие ярмарочные центры располагают поблизости аэропортами. Из 16 имеющихся в Германии международных аэропортов важнейшие находятся во Франкфурте-на-Майне, в Дюссельдорфе, Мюнхене и Гамбурге.
Крупнейший во всей континентальной Европе и основной в Германии аэропорт, находится во Франкфурте-на-Майне. Крупнейшими после Франкфуртского являются аэропорты Дюссельдорфа и Мюнхена. Ведущая авиационная компания Германии – «Люфтганза». И Берлин, и Франкфурт – многофункциональные города с преобладанием непроизводственных функций, и развитие их аэропортов связано, прежде всего, с ростом «третичной сферы», возрастанием роли в общей иерархии городов Германии и всей Европы.
В Германии общая длина железнодорожных путей достигла 44 тыс. км. Это играет особую роль, как для внутреннего туризма, так и для внешнего.
Важным нововведением для железных дорог стало расширение географии использования железных дорог.

                Региональные различия хозяйства страны.

   На территории страны можно выделить следующие экономические районы: Северная Германия, Северный Рейн-Вестфалия, Прирейнский Юго-запад, Бавария, Юг Восточной Германии и Бранденбург с Берлином.
Северная Германия (земли Нижняя Саксония, Шлезвиг-Гольштейн, Мекленбург; Передняя Померания, Гамбург и Бремен) занимает большую площадь, выходит к морю, в хозяйственном отношении имеет развитые аграрные и торгово-транспортные функции.
  Северный Рейн-Вестфалия, земля, имеющая важные промышленные, финансовые и сельскохозяйственные функции, развитые металлургию, химию, машиностроение, текстильную и пищевую промышленность. Здесь находятся Рурский каменноугольный бассейн и промышленная агломерация Рура.
  Прирейнский Юго-запад (земли Гессен, Рейнланд-Пфальц, Баден-Вюртемберг, Саар; наиболее развитый и самый крупный по своему экономическому потенциалу район Германии ( 30% промышленного и 25% сельскохозяйственного производства). Это основное сосредоточие наукоёмких отраслей промышленности выделяется производством машин и химических товаров, а в сельском хозяйстве, выращиванием овощей, винограда и табака.
  Бавария — самая большая по площади земля Германии, занимает третье место в стране по промышленному и сельскохозяйственному потенциалу. Выращивают пшеницу, хмель, ячмень. Развито пивоварение. Промышленность представлена новейшими отраслями, прежде всего электротехнической отраслью и автомобилестроением.
Юг Восточной Германии ( земли Саксония, Тюрингия, Саксония-Ангальт); наиболее экономически развитая территория восточных земель. Именно благодаря этому району восток Германии входила в десятку самых крупных машиностроительных и химических районов мира. В настоящее время здесь происходит так называемая деиндустриализация: реконструкция устаревшей структуры, ликвидация неконкурентоспособных предприятий и отраслей.
  Бранденбург с Берлином. Бранденбург — ядро Пруссии, земля, вокруг которой образовалось Германия, а Берлин — главный экономический и политический центр этой земли. С 1871 г. Берлин провозглашён столицей страны, что дало толчок к его развитию.Он стал символом с мировым значением и разнообразными хозяйственными функциями.

                Внешнеэкономические связи.

Внешние связи играют ключевую роль в экономической жизни Германии. С самого начала она выступала за тесные межотраслевые связи в мировой экономике и принцип международного разделения труда. В соответствии с этим строится и внешнеторговая политика Германии. Федеративная Республика выступает за дальнейшую либерализацию мировой торговли с более сильным учетом экологических и социальных аспектов в духе устойчивого развития. Открытость по отношению к внешнему миру привела к тому, что Германия – после США – имеет второй по объему внешнеторговый оборот в мире.
В настоящее время примерно 24,3 % всех занятых в немецкой экономике прямо или косвенно работают на экспорт. Это означает, что примерно каждое четвертое рабочее место в Германии зависит от экспорта. В обрабатывающей промышленности эта зависимость еще выше: четверть всей ее продукции идет на экспорт. Важнейшие экспортные товары: автомобили, станки, изделия химической и электротехнической промышленности.
  Тесное переплетение немецкой экономики с мировым хозяйством влечет за собой и определенную зависимость. Германия чутко реагирует на все помехи в мировой торговле и на изменения мировой конъюнктуры: это затрагивает рабочие места, капиталовложения, доходы и уровень жизни. Для позитивного непрерывного развития немецкого народного хозяйства важными предпосылками являются стабильная мировая экономика, свобода торговли и упорядоченная валютная система.
Важнейшими торговыми партнерами Германии являются промышленные государства Запада. Благодаря продолжающемуся процессу экономической интеграции стран Европы стремительное развитие получила внутриевропейская торговля.
Франция по-прежнему остается важнейшим торговым партнером Германии. Вторым по величине рынком сбыта продукции Германии – после Франции – стали США.

                Где мы?

   Как итог проделанной работы, можно сказать, что на сегодняшний день Германия является одной из самых динамично развивающихся Европейских государств, которое позволяет играть основную роль в Европе. Её экономика, наука уже много лет стабильно развивается. ФРГ достигла огромных успехов практически во всех сферах жизни и заслуженно является мировым лидером в экономике, политике, культуре.
  — Уважаемый профессор, я тоже могу вам сказать, что наша встреча была не случайной и я являюсь носителем информации, которую провидению было угодно совершиться. Я являюсь источником информации, которую передал для вас ваш брат,
Хаим Фогель. И не только информацию я передаю вам, а и записку. Надеюсь, вы узнаете почерк своего брата, когда, конечно, представится возможность разглядеть написанное... Вот, примите. А я выполнил свою миссию, данную клятвенно у тела покойного человека.
   — Да? Какая неожиданность! А где он был всё это время?
   — Он и всё ваше семейство были обмануты немецким командованием и купили путёвку в тихий уголок природы,чтоб переждать тяжёлое время войны, а на самом деле,они купили путёвку в концентрационный лагерь смерти — Треблинка–2, где все были отравлены угарным газом. А мои люди, убирая их тела, обнаружили эти записки на теле, спрятанные под одеждой и адресованные лично вам.
   — О, бедный мой брат! Я плачу...
   — Профессор, если когда–нибудь поедете в Польшу, то найдёте на ручке двери при входе в душевую кабину (газовую камеру) гайтан от звезды Давида, которую он носил на теле. Брат его оставил для вас. Запомните навсегда Треблинку–2.
   — Я запомню, Пётр Молчанов, спасибо. У–уродец бесноватый... Адольф Гитлер!
     (Zapami;tam, Piotr Milczanow, dzi;kuj;. U-Brzydal jest op;tany... Adolf Hitler!)... Профессор плакал, не стесняясь слёз, которых никто не видел во мраке ночного вагона. Их только чувствовал русский пограничник Пётр Молчанов, стоя в непосредственной близости, в шаге от страдавшего человека, узнавшего совсем внезапно, что его родных людей больше нет.
   — Господин Фогель, как вы себя чувствуете?
   — Спасибо, пан русский. Мне уже всё равно, что будет дальше. Я потерял смысл жизни, смысл борьбы, смысл существования.
   — Зачем вы так? А смысл отомстить разве не остался?
   — Кажется остался. Вы такой ответ ожидали?
   — Так точно!
   — Вы, русские, не сгибаемы!
   — Есть такое дело... Но кажется, что скоро придёт рассвет.
   — Да небо стало голубее. Скоро проснётся Солнце. Но мы не построили модель, которую я вам обещал.Я пришёл к выводу, что нацизм нужно победить, потому что он заряжен изначально уничтожить весь мир людей. Нам нужно сопротивляться и организовать борьбу с этим злом в своём незавидном положении плена, помогая всем силам сопротивления.
   — Спасибо за такой вывод. Я другого не ожидал. Это и есть та модель, которую мы пытались построить.
   — Я с вами согласен, уважаемый русский, и уверен, что мой брат Мойше поддержал бы меня на сто процентов.
   — Судя по скорости поезда и по внешним шумам, мы куда–то подъезжаем.
   — Где наш спортивный юноша?
   — Янек, ты где? Тебя хотят видеть.
   — Я хочу поспать. Что вы ко мне привязались.
   — Ты Янек?
   — Хорошо, сослужи нашему братству последний раз и мы от тебя отстанем.
   — А что нужно сделать? (A co trzeba zrobi;?)
   — Подтянись к окошку и выгляни наружу, куда мы подъезжаем? (Podci;gnij si; do okna i wyjrzyj Na Zewn;trz, dok;d jedziemy?)
   — Хорошо!( Dobrze!)
   — Что видно?  (Co wida;?)
   — Ого! Я вижу огромный мост через реку с тремя металлическими фермами.
     ( Wow! Widz; ogromny most na rzece z trzema metalowymi kratownicami.)
   — Ещё я вижу на мосту две конные статуи.(Widz; te; na mo;cie dwa pos;gi konne.)
   — Что, конные статуи? А река широкая?(Co, pos;gi konne? Czy rzeka jest szeroka?)
 Мы приехали в Кёльн. А мост с конными статуями, это мост династии прусских императоров Гогенцоллернов через Рейн, на восточном берегу находится вокзал Кёльн–Мессе/Дойц.
   (Przyjechali;my do Kolonii. Za most z pos;gami konnymi, to jest Most Hohenzollern;w nad Renem.)
   — Значит, скоро будет остановка. (Oznacza to, ;e wkr;tce nast;pi zatrzymanie.)
   — Спасибо, Янек! (Dzi;ki Janek!)
   — Товарищи, приготовьтесь к высадке. Наверное, мы приехали.
   — Русские товарищи, — повысив голос, обратился Мойше Фогель, — Мы приехали в Кёльн и я думаю, что нужно ожидать высадки, а потом будет распределение всех нас на заводы, в шахты и в рудники. Кёльн это огромный промышленный центр Германии.

  Паровоз замедленно пыхтел на мосту, максимально замедлив скорость движения. Узники потонули в ожидании чего–то неизвестного, но чётко догадывались все, что ничего хорошего для себя ожидать не стоит. Наконец состав замер,противно скрипнув железными тормозами. На перроне забегали, резко топоча подошвами обуви по асфальтированной поверхности. В соседнем вагоне слева тяжело отворили дверь вагона и сразу раздались команды на польском и немецком языках. Через некоторое время открыли дверь правого вагона. Потом подъёхали автомобили и кто–то скомандовал: «Польские свини! На погрузку в кузов автомобиля, бегом марш!»
   «Polnische Schweine! Zum Laden in die Karosserie, lauf los!»
  — Товарищи! — обратился Пётр повышенным тембром голоса — Прошу Вас, соблюсти 30 минут абсолютной тишины. Мы должны узнать, что ожидает нас! Неспроста нас не открывают.
  Тишина длилась долго. Но узники были вознаграждены за своё терпение. Неожиданно два немца остановились поблизости и весь второй вагон оказался свидетелем такого диалога:
  — Фридрих, ну что там решили с нашим вагоном?(Friedrich, was haben Sie mit unserem Wagen beschlossen?)
  — Что–то трудно понять.(Etwas ist schwer zu verstehen.)
  — Почему? (Warum?)
  — Потому что его хотят загнать в тупик. (Weil sie ihn in eine Sackgasse treiben wollen.)
  — И что? (Und was?)
  — Что, что? Будет ночевать в Кёльне, а мы будем его охранять, а в 6.10 пойдёт в Гамбург.(Was, was? Er wird die Nacht in K;ln verbringen, und wir werden ihn bewachen und um 6.10 Uhr nach Hamburg gehen.)
  — Да? Неожиданно, а почему туда? (Ja? Pl;tzlich, und warum dorthin?)
  — Потому что это русский вагон и их нельзя оставлять на американском заводе.
  (Weil es sich um einen russischen Wagen handelt und sie nicht in einer amerikanischen Fabrik stehen gelassen werden k;nnen.)
  — Они будут работать в Гамбурге? (Werden sie in Hamburg arbeiten?)
  — Вряд ли! Я слыхал, что они будут работать на острове. (Ich glaube nicht! Ich habe geh;rt, dass sie auf der Insel arbeiten werden.)
  — А на каком, знаешь? (Und auf welchem, wei;t du?)
  — Нет, Отто, не знаю! (Nein, Otto, ich wei; es nicht!)

                4. Едем в Гамбург?

   Узники проснулись до рассвета. Большинство из них беспокоила  необходимость справить естественную нужду. Несколько узников уже продолжительное время барабанили охране в дверь, требуя открыть её для выхода из вагона наружу. Охрана не продумала обстоятельство естественной нужды, заключив полторы сотни военнопленных людей под замок.
  Охрана реагировала отрицательно, громко ругаясь в ответ на требования. Единственный вагон с военнопленными стоял в ограждённом из колючей проволоки дворике, охраняемый вооружёнными часовыми. Дворик находился в дальнем от вокзала тупике и рассчитывался на кратковременную функцию отстоя концлагерного вагона.
Часовые с рассветом всё чаще поглядывали в сторону вокзала, ожидая появления командования. Оно появилось за полчаса до отправки. К дворику прибыло подразделение охраны со служебными собаками. Старшим в подразделении охраны был
белобрысый и долговязый оберштурмфюрер СС. Он командовал резким фальцетом своим подразделением. Штурмманы, выполняя распоряжения своего командира, выстроились в две шеренги, образовав подобие живого коридора, по которому направили поток военнопленных из открытого вагона.
   — Dreckige Schweine, kommen Sie vorbei, um Ihre Not zu erf;llen!(Грязные свиньи, проходите справлять свою нужду!)Und denken Sie daran, dass Sie diese M;glichkeit nach Hamburg nicht mehr haben werden.( И запомните, что больше такой возможности до Гамбурга у вас не будет.)
   — Вот и рассказал, куда нас везут, — проворчал Пётр. Спасибо за новость.
   Узники подымались в вагон, оглядываясь на рвущих поводки немецких собак и, убедившись, что возможностей для побега не предвидится. Дверь снова захлопнулась и щёлкнул характерный механизм огромного замка. Многие вернулись на свои нары, а кто–то разминал застоявшиеся мышцы. За окном вагона промелькнул замасленный корпус паровоза, окутанный белым паром и сизым углевым дымом. Затем щёлкнули швартовые замки и вагон поплыл куда–то. Посреди вагона, в тесном кружке снова собрался народ, который не умел носить в себе свои мысли и щедро делился с собеседниками, которые страдали таким же недугом. Пётр стоял на своём месте и наблюдал за Фогелем. Тот слегка улыбнулся русскому узнику и поднял руку для приветствия.
   — Профессор, как для вас прошла ночь?
   — Прошла... и — ладно,— скривил Фогель губы для улыбки.
   — Извините меня, что я оказался для вас переносчиком негативной информации.
   — Вы ни в чём не виноваты. Зато я знаю из надёжных уст, что моя бедная семья не существует на земном шаре, а я остался совершенно один.
   — Уважаемый профессор Мойше Фогель, не расстраивайтесь, пожалуйста, потому что вас окружают люди и они не все фашисты. Среди них много хороших и добрых людей. Нам не фашистам нужно держаться вместе и добиваться общей победы над фашистами всех стран.
   — Спасибо за добрые слова утешения и за справедливое мнение. Извините, но мне нужно немного прилечь.
   — Пожалуйста, профессор!
   — Кто знает, сколько нам ехать до Гамбурга?
   В вагоне стояла тишина.
   — Никто, — грустно заключил Пётр и оглянулся на нары, куда ушёл профессор.
   «Он ответит, если не уснул, — подумал Пётр — и снова обернулся к профессору».
   «Три с половиной сотни километров» — ответил Фогель не оборачиваясь к Петру.
   «И на том спасибо, — улыбнулся Молчанов» — хорошо зная, что профессор ответит.
   — А вот сейчас и я немного отдохну, — произнёс пограничник, устраиваясь на свободные нары.
   В вагонном дискуссионном кругу осталась одна молодёжь, которая никогда не любила рассуждать о политике. Они с удовольствием заменяли серьёзные темы на флирты, любовные приключения и анекдоты. Там стояли и пограничники, но они больше слушали, иногда хмурясь, или молча переглядывались между собой. А поезд мчался вперёд,сначала на по течению Рейна,а затем на северо–запад к Северному морю, оглашая окрестности душераздирающими сигналами паровоза и, унося советских военнопленных всё дальше от Родины, вглубь промышленной Германии.
  Германские ландшафты чрезвычайно разнообразны. Вспоминая рассказы профессора,Пётр вникал в те картины, которые рисовал для него и других слушателей пленённый профессор Варшавского университета. Низкие и высокие горные цепи перемежаются с плоскогорьями, холмистыми, гористыми и озерными ландшафтами с широкими плодородными равнинами. С севера на юг Германия делится на несколько больших ландшафтных зон.
 
  Поезд резво катился по железным дорогам Германии и делал это легко и даже весело, радуясь, наверное, тому, что состав был коротким и не обременённым большим количеством вагонов. Поезд был литерным транспортным средством и поэтому у него не было длительных и многочисленных остановок, как у обычных пассажирских составов, не было движения пассажиров с разнообразным багажом и не было особенных забот для обслуживающего персонала. Раздвижные двери товарных вагонов были глухо задвинуты и не скрипели на остановках. За ними было тихо и глухо. Если и разговаривал кто–то за их массивными стенками, то никто их не слышал.

                5. Концлагерь в Нойенгамме.

   Утро скрылось за солнцем в зените. Расстояние от Кёльна до Гамбурга незначительное и, когда юноши, даже без посторонней просьбы, снова подтянулись на решётках вагонных окошек, проснувшийся Мойше Фогель, неожиданно спросил:
  — Co tam zobaczyli, ch;opcy? ( Что там увидели, пацаны?)
  — Там большая река с притоками, мосты... —ответил польский юноша...— и очень большой город.
  — Кажется мы приехали, — ответил второй парень, в котором Пётр узнал своего пограничника.
  — Привезли нас, как котов в мешке... проворчал Молчанов.
  — То что довезли нас живыми до Гамбурга, лично для нас — это хорошо...А брата моего Хаима давно убили... Это плохо...
  — Ребята, приготовьтесь к выходу и не забудьте свой багаж!.. — задорно улыбался Пётр.
  — Особенно зубные щётки и порошок, — поддержал шутку Молчанова профессор...   
  Молодые узники заулыбались, приняв шутки старших товарищей и тормошили своих товарищей, которые ещё не проснулись, не подозревая, что их путешествие заканчивается. За вагонными окошками замелькали металлические конструкции мостов и потянуло речной свежестью.
  «Вот бы сейчас окунуться в прохладную речную воду!» — подумал Пётр.
  — Профессор, прости, пожалуйста, моё невежество и скажи, какая река протекает через Гамбург?
  — Эльба, Пётр, Эльба! — впервые назвав по имени русского пограничника профессор.
  — Обещаю запомнить это до конца жизни.
  — Я очень хотел бы, чтоб нас не разлучали в новом лагере.
  — Я тоже хотел бы этого.
  — Поживём — увидим.
    Поезд медленно тянулся за паровозом, скрепя всеми соединениями механизмов, а колёсса подпрыгивали на стыках рельсов и задавали такт движению. Узники притихли, думая каждый о своём, и пытались угадать, как сложится их жизнь на новом месте. Судя по увиденным городам Германии, ребята понимали, что Германия — серьёзная в промышленном отношении страна. Размеры, увиденных городов: Берлин, Кёльн и Гамбург внушают своей грандиозностью восхищение в глазах людей не видевших, ничего подобного на своей Родине. Поезд остановился на правом берегу Эльбы, как–будто отдыхая от длительного путешествия, как только съехал с рельсов моста. Вдали виднелись грандиозные строения железнодорожного вокзала. Но всё это узники не видели, а только ощущали своим воображением. Это могли видеть только люди, находившиеся на воле и, передвигавшиеся по привокзальной территории, гонимые своими заботами. Они не могли не увидеть странно короткий товарный состав, который неспешно приближается почему–то к вокзалу, а не отправлен в дальний тупик.
  На привокзальную площадь подъехала колонна военных грузовиков, которая состояла из «Опелей» и «Фордов» Из крайних автомобилей колоны на привокзальную брусчатку спрыгивали служебные собаки и  штурмманы СС какой–то зондеркоманды. Тут же расхаживали старшие офицеры, наблюдая, как младшие офицеры строят свои подразделения. Когда построение состоялось и в строю шевелились только молодые собаки, перед строем остались только два старших офицера.
   — Солдаты, смирно!(Soldaten, dem;tig!) Господин Штурмбанфюрер! Зондер команда
готова для сопровождения колонны военнопленных в концлагерь Нойенгамме!
(Herr Sturmbanf;hrer!Sonderkommando bereit f;r die Begleitung der Kriegskolonne im KZ Neuengamme!)               
  — Конечно! Господин Майор!Это хорошо!(Nat;rlich! Herr Major! Das ist gut!)
  — Солдаты! На право! Шагом марш! (Soldaten! Auf rechts! Schritt marschieren!)
  Подразделение направилось в сторону товарного состава, а старшие офицеры запрыгнули в подъехавший «хорьх–108» и, обогнав строй, вырулили к «товарняку». Раздвижные двери вагонов были ещё закрыты и офицеры спокойно прогуливались по перрону, скрипя новенькими хромовыми сапогами.
  Через несколько минут подразделение остановилось на перроне.
  — In zwei Reihen, steh auf!(В две шеренги, становись!Waffen zur Herstellung!)
  — Waggons
Оffnen!(Открыть вагоны!)
  Раздвижные двери вагонов распахнулись и в проёме показались сначала тела в форме цвета «хаки», затем измождённые дорогой лица людей славянской внешности.
Они не смогли удержаться от междометий, которые непроизвольно срывались с уст людей, как–будто они облегчат чью–то жизнь.
  — Грязные свиньи! На выход марш! (Dreckige Schweine! Marschiert raus!)
  — Vorw;rts! Vorw;rts!(Вперёд! Вперёд!)
   Военнопленные узники стали спрыгивать с вагонов на асфальт перрона и, сохранив равновесие, собирались в кучку. Собаки, реагируя на движение, подняли лай и рвались из рук своих вожатых, натягивая максимально поводки...
  — Bauen! Sch;ndliche Shayzets!(Строиться! Гнусные Шайзе!Bauen!)
   Узники стали занимать своё место в строю внутри двухшереножного строя штурмманов СС, опасаясь оказаться слишком близко от высоко прыгающих собак.
  — Werde! Hab keine Angst! Slawische Shaise!(Становись! Не бойся! Славянское шайзе!)
  — Achtung! (Внимание!) — скомандовал старший офицер, — Zum Laden, marschieren!(На погрузку, шагом марш!)
  Колона двинулась от вагонов прочь. Собаки продолжали рвать поводки, подгоняя строй людей в форме «хаки». Не стеснялись грубить и штурмманы. Они с огромным удовольствием находили прикладом чью–то спину и широко улыбались своим друзьям.
Погрузив пленных на голые платформы грузовиков колонна двинулась с вокзальной площади на северо восток.
  «Интересно, — думал Пётр, — далеко ли нам ехать?»
Из–под тента ничего не было видно, поэтому, — «...зачем напрасно терять время. Лучше бы уснуть и проснуться, когда колонна остановится».
Сколько спал Молчанов трудно сказать. Ему показалось, что совсем немного. А проснулся он на территории лагеря. Спрыгнув с платформы на брусчатку аппельплаца, Пётр, оглянулся на солнце. «Оно почти не изменило своё положение в сравнении с тем, которое занимало на вокзале в Гамбурге. А это значит, что лагерь недалеко от места высадки».
  Узников снова строили, а ПЁТР крутился вокруг своей оси и успел разглядеть вокруг какие–то строения лагеря. Ровными рядами выстроились бараки. Их стены состояли из красного кирпича по два блока в ряд. «Построили бараки в колонну по два» — почему–то подумал Молчанов. «А сколько их, трудно посчитать: то ли 10, а то ли 20...» Бараки были двухэтажными. Это подсказывали белые рамы окон. С торца зданий находились входные широкие двери, покрашенные невзрачной серой краской. С одной стороны от двери на одинаковой высоте от земли были прикреплены круглые кугели номеров. Аккуратно подстриженные газоны окружали все строения. Периметр охраняли высокие заборы из колючей проволоки и сторожевые вышки с пулемётами.
   — Бойцы, кто видел въездные ворота? — негромко пробормотал Пётр.
   — Я видел, — ответил профессор.
   — А я проспал этот момент. Что там было?
   — Не сожалей. Ты так сидел, что ничего бы не увидел.
   — А что увидел ты, Мойше?
   — Я увидел то что и нужно было увидеть. Над воротами висела вывеска, написанная крупным шрифтом: «Neuengamme». Поздравляю вас всех. Мы приехали в концлагерь «Neuengamme»!
   — А может это, Мойше, не всё что ты заметил.
   — Совершенно верно, я ещё прочёл нацистский циничный девиз: «Arbeit macht frei!» (Труд делает свободным!) Такой девиз висел и на воротах Собибора, — заключил Мойше Фогель.
   — И на браме Треблинки, — добавил Пётр Мочанов.
  Пётр продолжал рассматривать строения немецкого лагеря, но двухэтажные корпуса бараков скрывали своими кирпичными стенами все Schutzhaus лагеря Neuengamme. Только поэтому Молчанов не смог сориентироваться, где находятся ривер–блок, комендатура, блок охраны и где шайзерай.
   Старший офицер приказал зондеркоманде дождаться на аппельплацу коменданта и, отдав честь, уехал на своём «хорхе».
   Комендант лагеря гауптштурмфюрер СС Максимилиан Берт не заставил себя долго ждать. Он выскочил из комендатуры и почти бегом  прибыл на плац. Младшие офицеры не теряли зря время, успели построить команду новичков и изучали их внешность. Они уж были наслышаны, что русские везде создают проблемы, особенно на Западном фронте.Офицеры успели провести перекличку и доложили коменданту. А тот обошёл строй заключённых и указал куда поселить новичков и, какая форма одежды должна быть у новичков. На этом путешествие для узников закончилось  и началась новая эпопея жизни.
 
                6. Новый лагерь и новые условия.            

   Комендант лагеря гауптштурмфюрер СС М. Берт приказал сегодня переодеть узников в полосатую робу — «рябчик» и распределить по блокам, дополнив комплект
узников во всех блоках до тысячи. Комендант объявил: Aufgrund der ;berf;llung der Bl;cke m;ssen Sie mit »Sardinen" schlafen («В связи с переполненностью блоков, спать придётся «сардинами»). Anf;nger wissen noch nicht, was das bedeutet, aber ich denke,(Новички ещё не знают, что это значит, но я думаю, — улыбнулся комендант, — capo wird ihnen gezeigt (капо им покажут).In der Zwischenzeit m;ssen sie sich auf das Mittagessen vorbereiten. Es ist kurz vor 12 Uhr und die Sirene ert;nt. ( А пока им нужно приготовиться на обед. Скоро 12 часов дня и прозвучит сирена. Когда сирена просигналила время обеда, новичков привели в столовую отдельным строем и они имели удовольствие отведать немецкого супа. Привёл помощник капо в жёлтом жилете, поляк по национальности. Кое–кто из русского вагона ощутил сладость прикосновения к своей спине туго набитой резиновой «гумы». После обеда русских раскидали по блокам и всех одели в полосатую робу и напялили на себя полосатую шапку (M;tze).
   — С этого момента, каждый узник, к которому обращается офицер или охранник или при своём личном обращении к офицеру, должен снять шапку(M;tze).
   — Всем ясно?Jawol? (Nat;rlich?)
   В русском строю повисла тишина. Все молчали. Капо попытался ускорить нужный ответ своей «гумой», но русские так глянули на своего надзирателя, что «капо» почему–то передумал опустить свой инструмент на тело виновного:
   — Psyakrow! (Пся кров!);ono Bosca! Матка боска! — запричитал обладатель жёлтого жилета...
   Это было первое столкновение советских военнопленных с пособниками лагерной администрации концентрационного лагеря смерти в Германии. И что характерно, оно состоялось в самый первый день приезда новичков. Помощник капо сильно удивился, что узники так смело и грубо с ним обошлись. Они же должны его бояться. А эти даже пригрозили и нисколько не побоялись. Но он же помощник капо и обязательно ещё отомстит всем им за неповиновение администрации лагеря. Вот сегодня вечером он и огреет по спине воспитателем — «гумой» всех тех, кто посмел ослушаться. Они даже не догадываются, что сегодня вечером их ожидает — укладка спать на матрац без нар «сардинкой». «Я — Казимир Стыцький, дождусь вечера и отыграюсь на всех врагах Третьего рейха, когда укладываться будут...» Казимир заулыбался своим щербатым ртом, обнажив свою верхнюю поредевшую челюсть. Но думать так ему было приятно и лестно, потому что он был, как и его покойный отец, сторонником Адольфа Гитлера, который был самой реальной силой в Европе. А большевики бегут на восток со всех ног и ничего не стоят против нацистов, только зря грозились.
   Попав вовнутрь своего барака, Пётр сильно удивился, не обнаружив привычную для лагерей «мебель» — нары. А где спать? «Что–то мне ваш «курорт» сильно разонравился...» В этом лагере администрация активно использовала услугу «лагерьэльстера», который был слишком назойлив. Он препятствовал каждому узнику оставаться со своими мыслями. Он вторгался ежеминутно в мозг человека и своим противным голосом направлял его действия и помыслы на исполнение чего–то, что планировала администрация лагеря. В данный момент администрация лагеря не могла спокойно созерцать, как прибывшая группа новичков слоняется без дела по бараку — блок №28 и запланировала им поработать на кирпичном заводе — Ziegelei, о чём и проорал «лагерьэльстер»: Russische Kriegsgefangene, bauen Sie sich am Appelplatz auf, um zur Arbeit in der Ziegelei zu gehen!(Русские военнопленные, построиться на аппельплаце для убытия на работу на кирпичный завод!)
   Первыми проявили себя «капо». Они вылезли из своей штубы и, поигрывая метровыми «гумами», стали сгонять узников в свободный от матрацев угол. Узники, гремя по деревянному полу своими пантинами собирались в плотную кучку, не понимая ещё что от них требуется. Когда угол оказался заполнен, «гаупткапо» что–то сказал своим по–польски и те, открыв входные двери, направили узников на аппельплац.
   — Rosyjskie ;winie! Ustaw si; w kolumnie po dziesi;;! (Русские свиньи! Построиться в колонну по десять!)
   Военнопленные организованно выполнили указание «капо» и ожидали развития дальнейших событий. Через какое–то время на плац прибыл оберштурмфюрер с командой охраны и задал несколько вопросов «капо». Тот ответил, но не совсем точно и офицер разнервничался и нагрубил «капо» за то, что тот до сих пор плохо понимает немецкий язык:«Du dummes polnisches Schwein!»(Ты тупая польская свинья!)
   Охрана перестроила узников в колонну и, поставив в строй всю службу «капо», направила строй в направлении кирпичного завода. Он находился на территории лагеря, но в дальнем углу за отдельным колючим ограждением. Часовые открыли ворота и пропустили строй на территорию. Пленных ожидали кары — тележки, где тягловой силой они должны были быть сами.
   — Rozproszeni! Dziesi;; os;b na kart;!(Рассосредоточились! По десять человек на кару!) I zacz;li eksportowa; ceg;; z piec;w do magazynu! (И начали вывозить кирпич от печей на склад!)
   Работа пошла напряжённая, «капо» командовали, махали своими «гумами» и орали, где надо и не надо. Пот лился по лицу и глазам, но такой труд не мог приносить удовольствие. Это был рабский труд, который угнетает человека, а советский человек не привык быть в таком состоянии и чувствовал себя униженным. Но время медленно но истекает, приближая всё к концу. Вот и первый день заключения на немецкой земле и в немецком плену заканчивается. Солнышко ушло сначала за городские многоэтажки, затем за промышленные сооружения и, наконец, за горизонт. Сумерки скрыли все подробности и русские заключённые привезли свою последнюю сегодня кару с кирпичом. Люди от устали едва передвигали свои ноги в пантинах,
живот сводило от голода, а сознанию хотелось отдыха. А что ждёт их в блоке №28 не знал никто, кроме Бога. В бараке было многолюдно и суетно. Возвратились с работ  «старики» — узники, прожившие в лагере более трёх лет. «Может найдутся знакомые и сослуживцы?» — подумал командир заставы.
   Зайдя после работы в умывальник, он увидел, что включили воду, которая медленно бежала по желобку и кое–как можно было умыться. Пётр освежился слегка и ему удалось смочить натруженные ноги.
   — Товарищ командир, — услыхал тихий шёпот Пётр, убирая влажную горсть от лица.
   — Кто это, — подумал удивлённо Молчанов.
   Напротив него, с другой стороны желобка стоял с чужой улыбкой на измождённом лице Славик Костин.
   — Разведчик?
   — Так точно, товарищ командир!
   — Ты как здесь оказался?
   — Ошибочку допустил ваш разведчик.
   — Давно ты здесь?
   — Два годика.
   — Тяжело?
   — Очень.
   — От голода я шакалом стал.
   — Что такое «шакал»?
   — Это узник крайней степени истощения.
   — Нет, Славка, нет! Отставить! Так нельзя! Будешь держаться за меня. Мы вместе будем держаться. Ты, наверное забыл, что мы погранцы? Мы победим!
   — Хорошо, победим, если выживем.
   — Обязательно победим, слышишь?
   — Так точно!
   — Кушать хочешь?
   — Постоянно.
   — Держись!
   — Слушаюсь, товарищ командир!
   — Славка, погранцы здесь есть?
   — Есть, товарищ командир!
   — Познакомишь?
   — Так точно!
   Диалог пограничников неожиданно прервал голос «лагерьэльстера»:
  — Die H;ftlinge von Block 28 gehen zum Appelplatz f;r einen abendlichen Appell! (Узникам блока №28 выйти на аппельплац на вечернюю перекличку!)
  — Ну. что, Славик, пойдём?
  — С вами я пойду, куда угодно.
  — Хорошо, вперёд!
  Узники направились на выход, а «капо» достали из своих загашников «гумы», готовясь руководить пленными, а молодые помощники изнывали от удовольствия и радости, что им повезло управлять людьми в концлагере.
  — М;tzen ab!(Шапки снять! — проорал взволновано Лагерэльстер.
  Узники поспешно сдёрнули свои полосатые кепки и приготовились к перекличке.
   — Zweiundneunzig tausend einhundertsechsundf;nfzig! (Девяносто две тысячи сто пятьдесят шестой!)
   — Ich!
   — Zweiundneunzig tausend einhundertsiebenundf;nfzig!(Девяност две тысячи сто пятьдесят седьмой!)
   — Ich!
   — ...
   Перекличка ещё долго звучала из уст офицера, а узники терпеливо ожидали её окончания и команды («Auflegen!»(«Отбой!»)
  «Нужно со Славиком пообщаться»,— подумал Пётр и стал прогуливаться по спальному помещению. Оно резко преобразовывалось за счёт выстроенных матрасов. Днём их перемещали под стенку и даже некоторые складывали друг на друга. А к отбою их возвращали на место отдыха, организовав широкую «лагерьштрассе» посреди барака, а справа и слева расположили ряды матрацев.
  — Товарищ командир!
  — О, Славик, а ты мне нужен, кстати.
  — Я вас слушаю.
  — Расскажи мне, что будет дальше?
  — А дальше нам предстоит УКЛАДКА.
  — А можешь подробнее?
  — Могу. Всё дело в том, что матрацев не хватает. И спать ложится «Кто успел».
  — А ты где ложился?
  — Я уже год не успеваю...
  — Как это?
  — Меня укладывали «капо» «гумой» сверху на спящих.
  — И так и спал?
  — Нет. Ночью, когда подавали команду «Сменить позу!» меня скидывают и я спал рядом с матрацем.
  — А сегодня ещё и мы прибавились. Осмотрись, матрацев прибавилось или нет?
  — Так точно!
  — Нужно сегодня успеть.
  — Я буду с вами, хорошо?
  — Хорошо.
  — «Приготовиться к укладке!» — прозвучала команда голосом «лагерьэльстера».
  Разобрались «по–четыре!» — продолжал командовать укладкой голос.
  Пётр нашёл своих погранцов и проинструктировал, как действовать на укладке.
  Поморец, Ларин, Мальцев и Мотренко занимаете один матрац, а мы с Костиным и
  двумя новичками займем другой отдельный матрац.
  Разобрались по–четыре! — командовал голос.
  Пётр подобрал двух человек из новичков, которые растерянно слонялись по бараку: «Вы матрац себе забили?»
  — Нет!
  — Держитесь нас со Славой! Слава, смотри, где есть свободный матрац!
  — Есть, товарищ командир! Я уже присмотрел и буду его стеречь.
  — Контингент! КОНТРОЛЬНАЯ УКЛАДКА!
  Славик лёг на охраняемый им матрац и махнул командиру.
  — Что, мне тоже ложиться?
  — И побыстрее, а то кто–то сейчас займёт ваше место.
  — Не займёт!
  — Новички!— позвал Славик,— а теперь вы ложитесь в другую сторону, а ноги кладите на нас.
  — Как?
  — Обыкновенно, не рассуждая.
  — И что так и будем спать до утра? — удивился Пётр.
  — Нет! Почему до утра? В полночь будет команда помощника лагерьэльстера: «Подъём!», «Сменить позу!». Тогда и развернёмся на другой бок.
  — Очень интересная история со сном в концлагере «Neuengamme», который всего в 30 км от Гамбурга.
  — Такие у нас условия. Не дай Бог такое никому. Ничего хужего чем у меня я не пожелаю никому...— пожаловался Славик немного повеселев.
  — Слушай, Славик, у меня это уже третий лагерь, но такой укладки я ещё не видел.
               
               7. «Утро вечера мудренее...» Всегда ли так?

   Когда Пётр открыл утром глаза, то по Славиному дыханию он понял, что тот не спит.
  — Ты что не спишь, разведчик?
  — Давно. Как спалось, товарищ командир, в «Neuengamme»?
  — Если бы мне кто–то раньше сказал, что в Германии для узников не хватает матрацев, я бы не поверил. В старой просвещённой Европе у узников нет матрацев: прямоугольного куска тряпки, набитого столярной стружкой.
  — А я за последний год, впервые спал хорошо, — признался тихо Славик — правда, я боялся ночью пошевелиться, чтоб не нарушить ваш сон. Как давно я не спал без побоев! Как—то непривычно.
  — Привыкай! Теперь у тебя есть матрац.
  — Теперь у меня есть вы, товарищ командир.
  — И мы есть, — отозвалась хором вторая пара, — приподняв с матраца две головы.
  — Ребята, скоро будет подъём.
  — А что будет потом, Слава, просвети, пожалуйста.
  — Потом будем умываться, сводят нас строем в «шайзерай», на «аппель» и на работу на «цегеляй» до ночи.
  — Славик, можно так вас называть? А что такое «шайзерай»?
  — Сначала скажите, как вас называть.
  — Гоша и Тоша.
  — А то некрасивое слово означает — туалет.
  - О, очень было бы кстати туда сходить.
  — Скоро сходим, им тоже туда надо.
  — Администрация гарантирует посещение туалета два раза в сутки.
  — А самостоятельно сходить нельзя? — удивился Гоша.
  — Нет, ребята, нельзя.
  — А почему, поддержал друга Тоша.
  — Потому что такие их правила.
  - Das Kontingent soll aufgebaut werden f;r den Besuch der "Schaiserai"!
 (Контингенту построиться, — прозвучал внезапно голос лагерьэльстера, — для посещения «шайзерай»!)
  Узники засуетились и стали собираться у выхода. Опоздать в строй нельзя, потому что последует наказание от службы «капо», а ещё придётся терпеть до следующего специального построения, которое по расписанию после обеда или после ужина. А следующее построение — утренняя перекличка и убытие на работу.
  — Братики–кролики, обратился Пётр к новым товарищам. Перед убытием строя на цегеляй, выбирайте место в строю поближе ко мне. Нам нужно познакомиться ближе.
  — Слушаюсь, товарищ командир, — чётко ответили Гоша и Тоша.
  — Порато, парни!
  — Что?
  — Да это я так...
  При следовании на работу на кирпичный завод у братцев–кроликов получилось оказаться поближе к командиру. Скорее всего, что никто больше не стремился там оказаться и все отступались, когда те просили отступить.
  — Вижу, ребята, что вы постарались. Молодцы! Как мне показалось, что вы успели немного повоевать, но вы не погранцы, правильно?
  — Так точно!
  — Мы повоевали, но не в укрепленном районе вашей заставы, а в предполье, перед третьим дзотом. Там были наши окопы и блиндажи.
  — А как попали в плен?
  — Наша рота отбивала танковые атаки и больше половины личного состава погибло в танковых дуэлях, когда наши ребята шли с гранатой один–на–один с танком.
  — Какие молодцы ваши ребята!
  — Когда ваша застава стала выходить из окружения, наш ротный, единственный из офицеров роты, оставшийся живой, тоже предпринял попытку вывести нас 22 солдата из окружения. Мы с боями отступили на Гродно. В город мы не входили потому что он был уже оккупирован. Мы встречали отдельные колоны немцев и давали им бой. Отступали лесами, но боеприпасы заканчивались и мы их добывали в бою. Несколько раз попадали в окружение, но выходили из них с победой. А когда наш капитан Асов погиб, погибло ещё много бойцов и мы из окружения не пробились, а попали в плен.
  — Ясно, братцы–кролики. Я вам верю и сочувствую.
  — Спасибо. Если бы наш капитан был жив, то мы бы в плен не попали.
  — Да. Он знал, что делать.
  — Я не сомневаюсь, что ваш ротный умел вести бой и сохранить личный состав.
  Рассказ братцев–кроликов слушали все, кто шагал поблизости. Многие бойцы посочувствовали и пожалели толкового командира роты. Наверное, у многих бойцов остались добрые воспоминания о своих командирах. Но у кого–то и наоборот.
  Зайдя за ограждение кирпичного завода, узники постарались распределиться по–бригадно. Пограничники предпочитали работать вместе на одном каре. Казимир Стыцький всё норовился обслужить «шакала» Славу Костина своей «гумой»,которого многократно охаживал раньше, но напоролся на недружелюбный взгляд пограничников и воздержался.
  — Юноша, я тебе порекомендую: к нашей бригаде не приближаться.
  — А то что будет?
  — Может кара наехать, невзначай.
  — На меня?
  — На тебя.
  — Не надо.
  — Меньше своей «гумой» маши.
  — Так я же «капо»!
  — Было бы чем гордиться...
  — Мой батя мои бы действия оправдал...
  —...и не только батя...
  — А кто ещё? — выпалил Ванька Поморец.
  — ... ну... допустим...— мучил свою мысль Казимир.
  — ... администрация лагеря...— закончил за Казимира мысль Поморец.
  — Пусть будет и так! — согласился вслух Казимир, а сам затаил на русских пограничников злую обиду и несмело закинул свою удочку в огород самого гаупт–капо.
  — А что у тебя случилось? (Was ist mit dir passiert?)(Co si; sta;o?)
  — Гер гаупт–капо, дело в том, что Славик Костин ещё вчера был «шакалом» и я ежедневно охаживал его «гумой» сколько мне было угодно, а сегодня откуда–то появились эти пограничники и они мне запретили использовать воспитатель.
  — А что значит запретили? (Co oznacza zakaz?) Кто нам может запретить использовать «гуму»? (Kto mo;e nam zabroni; u;ywania "Gum"?)
  — Не знаю, гер гаупт–«капо».
  — Тогда им нужно устроить экзоцирк!(Nast;pnie musz; zorganizowa; egzocyrk!)
  — И можно будет «гумой» поработать?  (I b;dzie mo;na" Gum " pracowa;?)
  — Можно! (Mo;esz!)
  — Это же хорошо! (To dobrze!)
  На вечернем аппеле, строй не увели в блок №28, а внезапно прозвучала команда
«лагерьэльстера»: — За нарушение внутреннего порядка в лагере, контингент блока №28 наказывается пробежкой по периметру аппельплаца — 20 кругов!
  — Так это же «экзоцирк»?
  — Так точно!
  — Ребята, собрать всю волю в кулак и терпеть... и победить!
  — Расшифруйте, ребята, что это значит?
  — Всё очень просто. Бегать будем не 20 кругов, а пока последний не свалится с ног.
  — Напряглись! И нужно победить!
  — И победим!
  — Так точно!
  — Держаться, пацаны!
  — Держаться, друзья!
  — Колонна, бегом марш! (Kolumna, biegnij Marsz!)
  Узники побежали по периметру, экономно расходуя свои силы. После тяжёлой работы экономить силы было трудно, но нужно было победить. На пятом круге потерял сознание Костин. На следующем круге ещё десять узников. На каждом следующем круге теряли сознание 2 — 3 узника. На двадцатом круге осталось бежать 30 узников. На двадцать пятом круге, бежавшие едва переставляли ноги.
  «Капо» активизировали свои действия и стали чаще поощрять бежавших ударами «гумами». «Капо» ликовали! Их удары становились чаще, а лица сияли счастьем. На тридцатом круге сознание потеряли последние бойцы и среди них Петруха.
  Всех потерявших сознание «капо» погрузили на кары и отвозили в свой блок. Петруха очнулся в своём блоке на полу, в кромешной тьме, головой, как и Слава в сторону штубы «А». Силы не возвращались, всё тело болело, а конечности не слушались. Встать не смог, поэтому к матрацу подполз. На матраце тихо лежал Славик, а в другую сторону Гоша и Тоша. Пётр положил руку на лицо Славе, но дыхания не ощутил. Тоша тоже не дышал, а Гоша застонал.
  — Гоша, ты как?
  — Голова раскалывается...
  — Тоша дышит?
  — Не знаю...
  — Проверь!
  — А чего проверять? Я его сейчас разбужу...
  — Не разбудишь. Они отмучились.
  — Разбужу... Как это не дышит?
  — Не трогай ты его. Оставь его с Богом.
  — Как это не дышит? Почему?
  — Какие вы ещё дети! А сколько вам уже досталось?..
  «Двадцать восьмой блок — Подъём!— прокричал ауфзер — Сменить позу!
  — Гоша, давай подвинем наших ребят... Пусть полежат рядом с матрацем с Богом...
  — А им там не будет жёстко?
  — Им уже нигде не будет жёстко.
  Славу и Тошу друзья подвинули и они тихо и безразлично лежали рядом с матрацем в нескольких сантиметрах от уснувших пограничников. После подъёма многих друзей недосчитались узники двадцать восьмого блока. Когда служба «капо» увела узников в «шайзерай», покойники оставались лежать возле своих матрацев, а когда все вернулись обратно, покойников на месте не оказалось. Узники умывались, убирали
помещение, готовились к завтраку и обсуждали предстоящую сегодня работу. Никто не вспоминал Славу, Тошу и остальных покойников, как–будто их никогда здесь не было, а эти сволочи в жёлтых безрукавках никогда не устраивали себе развлекуху, называемую ими «экзоцирком». Служба «ауфзеров» (надсмотрщики) старались не показываться сегодня на глаза узников. Один только «лагерьэльстер» своим противным голосом оглашал всё то, что полагалось по распорядку дня лагеря.
  После завтрака и аппеля отдельных узников вывели и отправили в новый ещё строящийся барак. Там оказалась вся группа Молчанова. У входной двери выставили часового с автоматом, а в бараке находился всего один «ауфзер», который следил за исполнением распорядка дня. А новые узники продолжали прибывать.Пётр заметил,
что в этот барак администрация лагеря собирает контингент, имеющий хоть какое–то отношение к СССР, Красной Армии или Восточной Европе. Среди прибывающих в барак «цугангов», выделялись и погранцы, но знакомых среди них не оказалось. Знакомясь с ними, Пётр узнавал, что многие из них служили в Западном Белорусском округе, но на других заставах.
  От работ сегодня освободили всех. Писаря шелестели бумажками, отбирая новый контингент. Прошёл слух, что контингент собираются куда–то отправлять, но куда пока никому не было известно. Список пополнялся и прошёл слух, что служба «капо»
готовит к выдаче сухой паёк — булку хлеба на четверых. После лагерного ужина подъёхали машины–грузовики и началась погрузка. И куда ещё нужно ехать? Кто ответит на этот вопрос? Никто. Если и надо ехать, то не узникам, а военной власти.
  Колонна из шести автомобилей выдвинулась строем и поехала на вокзал. Снова поезд? Значит ехать придётся далеко. Сколько узников с нами будет? Если рассуждать логично, в наш грузовик поместилось 24 чел. умножим на 6, получится около 150 чел. Такое количество людей поместятся в одном — двух вагонах. На запасных путях ж/д вокзала стояли два одиноких вагона. Значит поедем мы не в тесноте, а с комфортом. Посадка произошла, как всегда, ускоренно, с применением оружия, спецсредств и служебных собак. Паровозная бригада тоже не заставила себя ждать и сигнал пропел свои обязательные ноты отправления. Выехали из Гамбурга перед заходом солнца и, кажется покатили снова на запад.
  Никому не было покоя, куда нас везут. А самым обеспокоенным оказался Пётр Молчанов. Пользуясь опытом переезда от Варшавы до Гамбурга, командир Бельской заставы установил порядок переезда из Гамбурга на запад. Первая задача была установить конечный пункт поездки. Поэтому на остановках установили строгий режим тишины. У двух вагонных окон под потолком установлено два поста дежурства.
На эти посты назначались по два сменных дневальных на сутки. Они должны были поочерёдно подтягиваться на оконной решётке и следить за наружной обстановкой за окном. На эти посты назначались спортивного склада молодые люди. Они должны были запомнить отдельные слова и фразы, услышанные от людей, находившихся снаружи вагона. Должны были читать надписи на дорожных знаках и станционных вывесках, которые могли дать полезную информацию.
  — Товарищ командир, разрешите обратиться?
  — Ваня, ты что так официально?
  — К вам у ребят, как к командиру, особое отношение.
  — К тебе это не относится, ты мой земляк и мой лучший командир отделения связи. Поэтому прекрати мне выкать и соблюдать субординацию не обязательно.
  — Я вот что хотел попросить.
  — Говори, не стесняйся!
  — Здесь, — Ваня махнул на вагонное окно, — установили дежурство, а меня не задействовали. Я готов послужить Родине.
  — Я приказал тебя не задействовать, потому что рассчитывал использовать тебя по–другому.
  — Я всегда готов. Разреши мне тебя называть по–отчеству.
  — Хорошо, если считаешь, что это будет полезным для нашего общего дела, называй меня «Иванычем», а наедине только на «ты».
  — Хорошо и спасибо, Пётр Иваныч.   
  — Ваня, а вот тебе задание персональное.
  — Слушаю тебя.
  — В новый лагерь, как я понял, отбирали только русских людей или ребят из Восточной Европы. Нужно найти, кровь из носу, переводчика немецкого языка. Может затаился в нашей среде хоть один еврейчик. Они почти все знают языки.
  — Я задачу понял, готов к исполнению!
  — Хорошо, постарайся найти до утра.
  — Слушаюсь, товарищ командир!
  Не прошло и часа, а Поморец нашёл трёх носителей языка великого Гёте. Это был судетский чех, Варшавский поляк и житомирский еврей, маскировавшийся под кавказского чеченца.
  Спасибо, Ваня. Какой ты молодец! Не ожидал, что так быстро найдутся толмачи. Проинструктируй их, что они должны работать в паре с дневальными по вагонным окнам. А на остановках слушать разговоры на перроне или на станциях.
  — Слушаюсь!
  — Пётр, подготовь мне, данные о переводчиках.
  — Разрешите исполнять?
  — Давай!
    Поморец принял на себя руководство переводчиками, понимая, что те не должны соприкасаться с руководителем сопротивления. Вероятнее всего, что и переводчики это понимали и лишних вопросов Ване не задавали. Связист умело распределил переводчиков на дежурство, одному из них совместил дежурство с дневальством на вагонном окне. Этим совместителем оказался судетский немец двадцатилетний Петер Гремек, фельдшер по специальности и спортсмен по призванию.
  Второй переводчик — Варшавский юрист, Ян Шульцер, рыжий еврей, притворившийся поляком.
  А последний знаток языка Гёте и Маркса, председатель сельпо из Житомира Яков Фудем, умело замаскировавшийся под чернявого чеченца и ингуша, умело и ловко использовавшего несколько языков при общении.
  Изучив всю подноготную переводчиков, Ваня Поморец подошёл с докладом к Петру Молчанову:
  — Пётр Иванович, разрешите доложить по переводчикам?
  — Слушаю с интересом.
  Ваня подробно доложил всё что узнал о переводчиках, добавив от себя оценку каждому специалисту немецкого языка.
  — Я знал, что ты станешь самым достойным моим помощником.
  — Спасибо за высокую оценку моей скромной деятельности.
  — Задача тебе и твоим переводчикам узнать на какие острова или конкретно остров везёт нас немецкая администрация?
  — Слушаюсь, товарищ командир! Но откуда такие подозрения про остров.
  — Таким же способом мы узнали, что нас везут на остров, подслушав разговор охраны, когда нас везли в Гамбург. А когда повезли дальше, то я понял, что тема острова была правильной.
  — А сейчас и я понимаю, откуда эта тема взялась.
  — Вот и постарайтесь узнать, куда нас везут.
  — Слушаюсь, товарищ командир!


   
                8. Что узнали толмачи.

   Говорят что в Гамбурге более двух тысяч мостов, но поезд узников никак не мог
проехать их все, выезжая из Гамбурга, но один из них толмачи определили. Это был мост Hamburg Bahnhof. Об этом свидетельствовала табличка, прочитанная судетским немцем, ехавшим в вагоне вместе с советскими военнопленными. Как он среди них оказался не пояснит никто. Только Пётр Молчанов оказался прав, когда поручил Ива ну Поморцу найти среди узников, затерявшихся еврейчиков, знающих немецкий язык.
Какое отношение имел к Советскому Союзу или к Красной Армии судетский чех, немец или еврей Петер Гремек, что оказался в вагоне с русскими узниками концлагеря
«Neuengamme»? Может он был заподозрен в симпатии к Советской стране или отец был коммунистом? Всё это предстояло выяснить старшему сержанту Поморцу, который продолжал курировать переводчиков. Гремек доложил не только название моста, который переехали узники, но он подслушал, куривших охранников, на короткой остановке, которые обсуждали проблему с предстоящим переездом на пароме. Если переводчик ничего не перепутал, то поезд узников планируется переправлять через неизвестную водную среду.
   — Дневальный, вызови мне, Ваню Поморца!
   — Слушаюсь, товарищ командир!
   — По вашему вызову, явился!
   — Хорошо! Что у нас нового?
   — Наш поезд шестой час в пути, проехали Бремен и Мюнстер. Следующая станция Дортмунд.
   — Кто из переводчиков дежурит?
   — До Дюссельдорфа дежурит Ян Шульцер.
   — Что о нём можешь рассказать?
   — Ян молодой юрист из Варшавы. Жил в гетто.После встречи с клиентом попал под облаву в городе. Содержался в концлагере Собибор и носил жёлтый венкиль. Участвуя в уборке штубы, поменял еврейский жёлтый треугольник на красный венкиль, политический. А когда отбирали заключённых в Германию, красный венкиль сыграл свою роль и Ян Шульцер попал с русскими в «Neuengamme».
  — Хорошо, Ваня! Но с этим толмачём нужно быть предельно осторожным. Он всё же чужой: то ли чешский немец, то ли немецкий чех. Используем его только как переводчика и связь с ним только через Ваню Поморца.   
  — Я согласен, Иваныч, работать и с судетским немцем, и с житомирским чеченцем. Спасибо за доверие.
  — В Дортмунде мы будем, по всей вероятности,ночью, а утром поезд может оказаться во франции. Проследи, пожалуйста, куда приедем утром.
  — Слушаюсь!   
  После полуночи Молчанов разрешил всем пограничникам «отбой», кроме дежурной службы...
  Когда немецкий небосвод из тёмного окрасился в тёмно–синий, а затем прибавил нежной голубизны, Пётр проснулся. Из вагонных окон струилась утренняя свежесть.
Пётр потянулся и начал выполнять упражнения физической зарядки, а когда разогрел все мышцы, то подпрыгнув к окошку и подтянулся, достав подбородком нижнюю часть рамы. За окном рождалось утро, правда не родное,домашнее, а чужое, далёкое и немецкое. Их поезд стучал на стыках колёсами, выводя знакомую всем пассажирам музыку. Только не веселила эта музыка своих пассажиров. Их везли по чужой земле на запад всё дальше и дальше от родных мест.
  — Товарищ командир! — прозвучало где–то внизу, — вы что лично будете наблюдать за курсом движения нашего поезда?
  Пётр расслабил свои мышцы и спрыгнул на пол.
  — Доложите, какие населённые пункты мы проехали и куда мы едем, если что–нибудь об этом известно.
  — Наш поезд проехал Дортмунд, Дюссельдорф, Кёльн и пересёк государственную границу Франции. Ожидаем станцию Льеж.
  — Ясно. Какие есть предположения?
  — Сложив крупицы информации, добытые в пути за эту ночь, можно сделать вывод, что наш поезд,скоро проедет Париж и повернёт на север на полуостров Котантен, а там загрузится на паром и через два часа зайдёт в Гавань залива Брей.
  — Кто мне доложил?
  — Дневальный пограничного отряда ефрейтор Яков Фудем.
  — Уроженец житомирской области?
  — Так точно!
  — Спасибо, ефрейтор! Ваню отпустил отдохнуть?
  — Так точно!
  — Правильно сделал, тем более, что с задачей ваше подразделение справилось на отлично!
  — Служу Советскому Союзу!
  — Тихо... тихо. Здесь не весь контингент свой. Есть и случайные люди.
  — Я вас понял, извините.
  — Пётр Иванович, извините, я отключился...— раздался знакомый голос за спиной Молчанова.
  — Всё нормально, Ваня. Ожидаем станцию Париж.Подключайся.
  — Слушаюсь. А вы не будете отдыхать?
  — Какое там? Когда я ещё Париж увидел бы? Но лучше, век его не видать, чем таким образом...
  — Так точно! Но до Парижа ещё далеко, где–то часа четыре ехать.
  — Яша Фудем доложил, что дневальный на заднем окне задал такой вопрос старушке–француженке на перроне. И та ему так ответила.
  — Спасибо, Ваня! Если хочешь спать, поспи. Я всё равно уже спать не буду.
  — А я, Иваныч, ещё бы поспал... Хоть немножко.
  — Ладно, Ваня, поспи.
  Паровоз протяжно засигналил, извещая кого–то о своём приближении и подкормленный свежей порцией угля ускорил своё движение, выпуская в трубу, новую порцию густых клубов угольного дыма. Спавшие на нарах узники, лишь улыбались во сне, находясь вне суровых реалий жестокого плена. Пётр разглядывал молодые худощавые лица ребят и качал головой: «Как судьба этих мальчишек наказала и так сурово наказала, назначив им самые жестокие испытания: войну, сражения и плен... А что их ждёт впереди — полная неизвестность». Вагонные колёса стучали на стыках, играя свою железнодорожную музыку.
   «Как был прав Ванька когда отпросился поспать, — думал Молчанов и ноги сами привели его к спальному месту, — полежу полчасика и встану». Веки отяжелели и Пётр задышал сонным дыханием, присоединившись к остальной сонной братии вагона.
А поезд трудился топкой и колёсами по железной французской дороге, удаляя узников от родины, от своей оккупированной и многострадальной страны.
   Когда поезд приехал в знаменитый и многокультурный город Париж, ни Пётр Молчанов, ни остальные военнопленные не ощутили ничего возвышенного в своих сердцах, потому что их положение не позволяло восхищаться самым великолепным городом Европы. Всем было всё равно. Узникам было одинаково, находятся они в великолепном Париже или в более скромных местах: Монсе, Льеже или в Бремене.
Единственное чем отличалось это место, что здесь освежили запасы питьевой воды и очистили бочку шайзерая. А судетский немец, чех или еврей Петер Гремек напрямую спросил на немецком молодого эсесовца, куда мы едем. И тот, как ни странно, но ответил, что последняя их железнодорожная точка, это Шербург–ан–Котантен,а дальше путешествие продолжится, куда–то морем, но куда, он ничего не знает.

                9. Остров.
   
   По всем признакам было похоже, что железнодорожное путешествие пограничников подходит к концу. Поезд убавил скорость и едва двигался в объятиях двухэтажных сереньких домиков на краю французского света — полуострове Котантен. Скоро покажется ж/д вокзал, на котором нам всем зажгут красный свет семафора и дальше не то что сигнал не допустит наш проезд, но и берег суши закончится. Если куда–то нужно будет проехать, то только морским путём. Правда мыс ещё тянулся своим скальным берегом куда–то в открытое море, но далеко ли? Узники впервые столкнулись с таким фактом, что дальше ехать некуда, называется — приехали!
 Узников встретило не раннее шербургское утро, ветер порывами рвал ветки и устилал ими не только подъездные дороги и тротуары, а ломал толстые ветки деревьев и кустарника, не жалея экзотические мальвы, что мускусную, что и лесную, которыми были украшены места отдыха граждан Шербурга. По всей вероятности море штормило и доносило свой шум в ограждения вокзала.Больше всех старался ветер, а волны ему помогали дополнить симфонию шторма и придать картине не только мелодию, но и композицию.
   Неужели узников вывезут в штормовое море? Обычно от штормовой погоды руководство прячет не только людей, но и все суда:большие и маленькие, убирают их в тихие гавани, где волны гасят свою силу и не ломают их корпуса. А узников разве кто–нибудь жалеет? Они отработанный материал. Если погибнут эти, пришлют других. А пока старшие военные начальники прятались в тихих уютных местечках в районе ж/д вокзала и в припортовой зоне Шербурга. Прятались от непогоды, а узниками занимались самые младшие должностные лица, которым пришлось и помокнуть под дождём и стерпеть хлёсткие порывы штормового ветра. Только узникам никто не завидовал и не сочувствовал. Они всегда оставались открытыми и для дождей и для самых колючих штормовых ветров. Только крыши и стенки могли пощадить тела узников и укрывали, когда того требовал распорядок дня или воля начальника положения. А сейчас охрана, выгрузив узников из—под тёплых вагонных крыш, под единственное перронное укрытие — навес, который прикрывал совсем минимально сверху от дождя, но нисколько не защищал от ветров. Узники сбились плотно в кучу и ждали решений и действий службы охраны. Но их не было. Те кто принимал решения отсутствовали... Уже не одного посыльного отправляли в близлежащее кафе, но результатов не было. А день пасмурным небом потушил все яркие тёплые солнечные отражения дня, заменив их на вечернюю вокзальную иллюминацию, дополнив скудным освещением привокзальных кривых улочек и уютным теплом оконного света.
   Появившиеся тени, только увеличили неразбериху движений, а кучка узников продолжала нетерпеливо ожидать чего–то от немецкой охраны на французском краю света. Даже сторожевым немецким собакам неохота было лаять и они жались к своим инструкторам и проявляли полное безразличие к скученным людям, одетых в яркие «рябчики».
   Когда компания старшего офицера вернулась к своим обязанностям и узники продолжили свой путь, на этот раз пеший, и в направлении Шербургского порта, все узники поняли, что их путешествие продолжится и, кажется, точно морским путём и
точно в штормовое море. В порту строй узников остановили на причале парома МF–40. Он был изготовлен из двух корпусов понтона с настеленной на него палубой. В одном углу устроена надстройка для рулевого и небольшой команды, где и расположился старший пьяный офицер со своей пьяной компанией. Охрана заняла все углы палубы с пулемётом для охраны, а посреди палубы, продуваемые всеми ветрами Северного моря, расположились все 150 узников концлагеря «Зильт». Паром взял курс на остров «Олдерни».
   «Боже, помоги нам выжить» — промолвил вполголоса Пётр Молчанов.
Ветер работал порывисто, но когда он солировал, казалось что с воздухом на палубу поднимается вся вода дождя и моря. А на теле узников нет ни ниточки сухой.
   «Терпите, мужики» — повторял Пётр. — У нас нет другого выхода.
   Хорошо что остров от Шербурга не далеко. Морем шли не больше часа—полутора.
А как радостно светились лица узников, когда они поняли, что морское путешествие закончилось. Им казалось, что на берегу и дождя нет и ветер теплее. Да и море спокойнее.
              Продолжение следует.