Половодье

Белкины жили спокойно и размерено. Глава семьи Лев Григорьевич (профессор, врач) много работал. Супруга Галина Сергеевна занималась хозяйством, подрабатывала переводами. Лишь единственный сын Борис как-то выпадал из этого порядка, - ничем не увлекался, ни к чему не стремился. Нельзя было назвать его хулиганом, но определённая доля разгильдяйства явно присутствовала в его характере. Отец иногда сажал сына напротив и пытался вести с ним воспитательные беседы – о труде, об ответственности, о том, как правильно жить. Боря слушал, не возражал, не задавал вопросов, но складывалось ощущение, что мысли его где-то далеко. Лев Григорьевич, внутренне страдая, отпускал Борю и шёл заниматься своими делами. Галина Сергеевна тоже была не очень довольна сыном, но бесед не вела. Она считала, что с возрастом всё образуется, поэтому тайно отслеживала всех возможных девушек, входящих в круг общения сына.

Борис Львович Белкин, не ощутив в себе никакой склонности к медицине, поступил в педагогический институт (как мама) на факультет иностранных языков. Учился. Был умным, всё нормально осваивал, звёзд с неба не хватал, но был хорошистом. Мама подыскивала достойных девушек для знакомства, но как-то получалось всё не так. Боря не вдохновлялся, - девушки хотели в театры, в рестораны, а он - нет. У Бориса появился друг. Однокурсник Валера был старше, отслужил в армии (Боря был признан негодным к службе, - мама уговорила папу, и он помог). Валера неожиданно открыл Борису новый мир. Он таскал его в походы, на рыбалку, учил навыкам выживания на природе, - поставить палатку, разжечь костёр, поймать рыбу, найти грибы и пр…

На взгляд Бори, Валерка был настоящий мужик, всё умел, с таким нигде не пропадёшь. Боря понимал, что причина – разная стартовая база, ему всё доставалось достаточно легко, Валерке – трудно. Вот и теперь, проучившись вместе 2 курса, Валерка перешёл на вечернюю форму обучения и устроился на работу, - у него не было таких заботливых и обеспеченных родителей, как у Бори. Они общались, но немного реже. Боря запомнил, как Валерка позвал его поплавать в половодье на лодке. Они пришли к Лесопарку, накачали лодку и поплыли. Вернувшись, Боря долго вспоминал свои ощущения. Ему казалось, что он попал на другую планету, - кругом вода, залившая всё – дороги, кусты, деревья, постройки. Сплошная водная гладь, никакого течения. В тот год Ока разлилась сильно. Лодка у Валеры была старая, вся в заплатках, через 2 часа пришлось вернуться, потому что их судно дало течь. Боря пришёл домой мокрый и замёрзший, но какой-то необычно счастливый. Ему казалось, что он знает о мире что-то такое, что другим неведомо. Он купил надувную лодку и спрятал её в антресоль.

После окончания ВУЗа Боря уехал по распределению преподавать английский в деревенской школе. Галина Сергеевна хотела вмешаться, но Лев Григорьевич неожиданно проявил твёрдость: «Нет, Галя. Пусть будет, как все. Нужно же ему взрослеть.»

В деревне Борис скучал, ходил на почту звонить Валерке и маме. Валеры обычно не было дома. Галина Сергеевна интересовалась в основном здоровьем сына, питанием и бытом. С этим было всё нормально. Боря снимал комнату в доме у Марьи Степановны, работавшей в школе уборщицей и заодно помогавшей по кухне. С ней вместе жила дочь Надежда. Когда-то она в районном центре закончила кулинарное ПТУ и теперь заведовала школьной столовой. Надежда была симпатичная крепкая незамужняя брюнетка, ей исполнилось 27. Обе женщины относились к Борису тепло, почтительно и заботливо.

Перед новым годом школьный коллектив устраивал вечеринку для сотрудников. Выпивали, закусывали, обсуждали уходящий год, делились планами на будущий. Борис с Надеждой возвращались вместе, по узкой тропинке между высоких сугробов. Трещал мороз, снег искрился в лунном свете. Мария Степановна осталась убирать после праздника. Дома посидели, выпили ещё. Утром Борис, проснувшись, обнаружил рядом в постели Надежду. В дверях комнаты стояла Мария Степановна со скорбным лицом и руками, сложенными под грудью. Голова болела и отказывалась думать. Надя встала, принесла Боре рюмку самогона и миску квашеной капусты. Произнесла: «Вот, подлечись» и начала одеваться. Мария Степановна, буравя Бориса взглядом, сказала: «А ещё интеллигент! Учитель! Совести у тебя нет! Опозорил девку… Тьфу…» и вышла… На следующий день Боря и Надя подали заявление на заключение брака в администрацию совхоза. Их расписали быстро. Борис не поставил в известность родителей, поэтому свадьбу играли без них.

Через год Галина Сергеевна начала предпринимать попытки вернуть сына в город. Льву Григорьевичу пришлось уступить. Он озаботился.   Боря вернулся в семью, но не один. Представил спутницу: «Знакомьтесь, моя супруга Надя». Галина Сергеевна готова была увидеть симпатичную селянку, юную пастушку… Но увидела коренастую широколицую брюнетку, явно старше сына. Что делать? Она только потом тихо сказала мужу: «Видишь? Сыном нужно было заниматься, а ты всё хотел, чтобы он, как все. Чтоб стал взрослым. Вот стал, радуйся!» Заметив растерянность свекрови, Надежда улыбнулась: «Да вы не переживайте, мама! Я у вас на шее сидеть не буду.» И действительно, быстро устроилась на работу в столовую. Женщина она была работящая, хозяйственная, домашняя. Всё бы хорошо, но загрустил Лев Григорьевич: «Галя! Я не могу, как-то её слишком много, везде ходит, стучит, шуршит, разговаривает. Мне работать тяжело, сосредоточиться трудно. Давай, может, отдадим им квартиру, что мне по наследству досталась? И машину мою в придачу. Пусть отдельно живут!»

Галя согласилась. Боря сначала обиделся, - квартира была хоть и близко к центру города, но в старом одноэтажном доме на две семьи. Однако, узнав про машину, даже обрадовался. За домом был небольшой закрытый дворик, с сараем и подобием гаража. Молодые переехали. Борис преподавал в школе, Надежда трудилась в столовой, не покладая рук. Это было оценено руководством, и уже через пару месяцев её называли не Надей, а уважительно – Надеждой Митрофановной. После работы Надя то клеила обои, то стирала, то вязала, то занималась чем-то ещё по хозяйству, Боря же лежал на диване перед телевизором, иногда с книгой. В выходные он сажал супругу в машину и катал по городу, иногда водил в кино.

Как-то в начале осени зашёл Валера. Они давно не виделись, обнялись. Вечер только начинался, Надежда ещё не вернулась с работы, на улице было тепло и тихо. Боря накрыл во дворике столик, Валера достал вино. Они сидели и спокойно беседовали, вспоминали молодость. Было немного грустно и неловко, хотелось поделиться своими печалями, но никто не решался начать первым. Тут появилась Надежда с большими сумками. Лицо её лоснилось от пота, жакет обтягивал складки на талии, тёмные прямые волосы гладко зачёсаны назад и собраны в пучок. Боря встал и произнёс: «Знакомьтесь. Мой друг – Валерий Николаевич. Моя супруга – Надежда Митрофановна.» Валера потерял дар речи, вежливо поклонился, но руку целовать даме не стал. Глаза Нади сузились и сверкнули. «Ну что, пьёте? И не закусываете. По какому поводу? Давайте, хоть котлет принесу? Сегодня у нас очень вкусные были.»

Боря и Валера быстро собрались и отправились в кафе. За столиком под коньяк Валера не выдержал:

- Борь! Ну как же так?

- Да вот так…

Ночью Боря вернулся домой. Надя не спала. Вышла навстречу пьяному мужу, руки в бока упёрла и произнесла речь:

- Я так и знала. Ты – сволочь неблагодарная, ленивая. Я вкалываю, как проклятая, а ты, скотина, ничего не делаешь. Учитель? Дрянь ты, а не учитель. Нахлебник ты. И друг твой – такое же дерьмо. Чтоб его в этом доме больше не было!

- Надя! Что ты себе позволяешь?

- А ты мне запрети, скотина пьяная!

Надежда Митрофановна взяла в руки старый сапог и отходила им мужа весьма основательно. Проснулся Борис на диване одетый, Надя уже ушла. Он встал, напился воды и поехал к родителям. Смущённо изложил ситуацию. Лев Григорьевич вздохнул:

- Семейная жизнь – штука сложная, сын. Ты сам виноват, сам выбрал. Теперь напился. С кем хоть пил-то?

- С Валеркой.

Галина Сергеевна вмешалась:

- Мне твой Валерка всегда не очень нравился. И раньше тебя всё время куда-то таскал, и теперь вот… Но Надежда тоже с ума сошла. Здесь не деревня. Я поговорю с ней.

- Я развестись хочу.

- Нет, это не хорошо. Научись решать свои проблемы не так радикально.

Всё более-менее наладилось. Галина Сергеевна поговорила с Надеждой наедине, пристыдила, пригрозила разводом и возвращением в деревню. Надя всё поняла, но у неё тоже было, что предъявить свекрови. Боря – лентяй, палец о палец не ударит, всё на ней. А ему ничего не нужно, ничто не интересно. В голове у него ветер. Хочет купить палатку и ездить летом на природу. Какая радость – кормить комаров где-нибудь у озера? Надо бы дачу, - и природа, и труд, и польза. Может, тогда бы и образумился, а то так и будет пить с друзьями. Галина Сергеевна обещала помочь с дачным участком.

Зима прошла как-то нудно, Борис скучал. Потом умер Валерка, - несчастный случай. Боря совсем отчаялся. Ему не давало покоя ощущение, что жизнь прошла, так и не начавшись. Никому он не нужен, никто его не понимает, не любит по-настоящему. Впереди только тоска.

Весна случилась дружная. Пришло половодье. Ока опять разлилась очень мощно, затопив весь Лесопарк до самого Торгового Городка. После обеда Борис нашёл надувную лодку, купленную ещё давно, собрал кое-какие вещи в рюкзак, сел в машину и поехал к Лесопарку. Там накачал лодку, бросил в неё рюкзак и поплыл. Светило солнце, облаков почти не было. Боря работал вёслами, уплывая подальше от города мимо голых деревьев, по верхушкам которых перелетали с карканьем вороны. Вода казалась немного мутной и очень спокойной. Он плыл над дорогой, по которой летом ходили троллейбусы к пляжу. Встретились парень с девушкой на лодке, возвращавшиеся в город, они улыбались и приветливо помахали руками, - он позавидовал их молодости и радости. Боря продолжал усиленно грести, пока не почувствовал течение. Лодка теперь плыла сама среди бескрайнего водного простора. Город стался далеко позади. Боря положил вёсла и достал из рюкзака коньяк. Потом начало темнеть. Он пил коньяк и плыл по течению. Ему было хорошо, вспомнились строки Есенина «Не жалею, не зову, не плачу…» Неожиданно в памяти всплыло всё стихотворение целиком, вызвав чувство покоя и счастья. С этим чувством он и уснул.