Автобиография и биография. Дети врагов народа

Продолжим знакомиться с автобиографией Юрия Борисовича Марковина.

Согласно этой части биографии, после смерти родителей Юру и его сестру Дизи берут на воспитание дядя Александр Иванович Тюлин (1894 г.р.) и тётя -  родная сестра их отца - Мария Мартирьевна Тюлина (Марковина, 1894 г.р.). 
 Мария Мартирьевна стала второй женой Александра Ивановича. В браке у них не было совместных детей - они воспитывали детей от первого брака мужа.
«Да, я знала детей дяди Алика (так его называли в нашей семье) - внесла ясность Ирина Марковина, - и я предполагала, что это дети от его предыдущего брака. У тёти Мани (это внутрисемейное имя Марии Мартирьевны) детей не было. Папа несколько раз упоминал, что по обрывкам разговоров, недомолвкам семейным, они с Дизи догадались: Тюлины отказались от рождения своего ребёнка, когда решили взять под опеку детей Марковиных».
Александр Иванович был служащим до 1917 года, таковым и остался после октябрьского переворота. Юрий Борисович отмечает в своей автобиографии, что дядя был капитаном интендантской службы Военно-Морских Сил и работал главным бухгалтером в Управлении подводно-технических работ Главного военно-речного Управления.
Тётя, Мария Мартирьевна, работала преподавателем курсов Государственного Заочного Обучения Стенографии (ГЗОС) Министерства просвещения.
Но до дяди с тётей был ещё приёмник-распределитель и детдом, о которых написать не позволял строгий характер автобиографии. Попробуем заполнить этот пробел в биографии Юрия Борисовича.
Почти в каждом городе есть своя Нахаловка - район незаконной жилой постройки. Был и есть такой район в г. Тбилиси, славившийся знаменитой криминальной средой и самовольными застройками, отдалённо напоминающими жилые помещения. Сараи - бараки. Народонаселение было весьма разношёрстным: в одном дворе могли жить грузины, армяне, осетины, русские, евреи, айсоры.
Кстати, в этом районе жила и семья ныне известного грузинско-российского эстрадного певца и композитора Сосо Павлиашвили. «Я вырос в тбилисском районе Наха-ловка, где раньше были бани» - пишет Сосо.
Известно, что в те годы всех детей «врагов народа» Тбилиси свозили в приёмник-распределитель, который располагался именно в этом районе. Здесь их сортировали и распределяли по различным детским домам.
Вот как описывается это учреждение в рукописи Л. Филиппова. «... Небольшой трёхэтажный     кирпичный     дом, стены     которого     были беспощадно разрушены и размалёваны временем, дождями и ветрами: местами они оставались ещё оштукатуренными; кое-где красный   кирпич   проглядывал   из-под серовато-грязной старой отделки; а вылупившиеся кирпичи были украшены глубокими зигзагообразными, как стрелы молний, трещинами.
Не радовали ... глаз и невзрачные окна, небольшие, грязные и без каких-либо наличников; многие оконные стёкла, собранные из   кусочков, были   с   трещинами   и   щелями.   К тусклым   и   непрозрачным   окнам   прильнули   заплаканные детские мордашки, облепившие их, как мухи, проснувшиеся в первый весенний день после долгой зимней спячки ....
... Дом окружало небольшое поле, пустое, грустное и печально-безмолвное, без каких-либо признаков жизни...»
И далее уже со слов Дизи: «... Пожалуй, единственным хорошо запомнившимся событии в Нахаловке, был неожиданно яркий случай, который внёс в наше детство такие изменения, что недооценить их было невозможно ... Меня разыскала няня детского приёмника и торопливо, шёпотом, чтобы не слышали другие дети, сказала: “Срочно найди своего брата и беги вместе с ним в комнату заведующего, там вас ожидает какой-то солидный дядя в военной форме”.
Как молнией пронзила меня догадка: “Папа, папа, это папа!” Мы стремительно бросились бегом по коридорам и лестницам ... ворвались в кабинет заведующего и застыли в оцепенении от неожиданности и разочарования: перед нами сидел незнакомый дядя, большой, широкоплечий, со строгим и хмурым лицом. Мы сразу догадались, что он - из НКВД. От огорчения ... слёзы сами собой катились по нашим щекам...
Мужчина разговаривал с нами неторопливо, ласково и, как нам показалось, вежливо. Усадил на стулья. Расспросил, как доехали, как устроились, как кормят. А когда мы немного успокоились, спросил: “У вас есть близкие родственники, которые согласились бы на какое-то время, пока ваши родители не могут за вами приехать, взять вас к себе?”
“Да - сразу ответила я, - у нас в Москве живёт родная тётя - старшая сестра нашего папы, Мария Мартирьевна Тюлина”.
С помощью этого незнакомого дяди была написана и отправлена телеграмма в Москву: “Дорогие тётя Мария и дядя Алик, ввиду ареста папы и мамы просим взять нас, временно, к себе. Дизи, Юра”».
Отправлена была телеграмма и в детский дом Арзгирского района, на случай если родственники не найдутся или откажутся.
 
..........................

Пока шёл обмен телеграммами между НКВД Грузии, НКВД СССР и семьёй Тюлиных, приёмник-распределитель в Нахаловке   переполнился.   Он   вмещал   только   23   человека детей, а аресты всё продолжались и продолжались, и каждый день в Нахаловку привозили новых и новых детей.  Для них надо   было   освобождать   места: срочно   сортировать детей, распределять и развозить их по различным детским домам. 
10 января 1938 года для Дизи и Юры подошла очередь отправки в детский дом, в Ногайскую степь Северного Кавказа, в Арзгирский район Орджоникидзевского края (ныне - Ставропольский край).
«В детском доме всё было плохо - пишет Леонид Филиппов, ссылаясь на воспоминания Дизи: - размещение, питание, обслуживающий персонал, отношения между детьми ... снаружи детский дом окружала Ногайская степь - хмурая и тоскливая ... Во всей округе не было никаких водоёмов. Возле детского дома день и ночь ходили два верблюда, которые приводили в действие какой-то подземный насос, качавший воду. Она была грязно-серого цвета с неприятным запахом ... пить её было противно ... умываться просто невозможно: жёсткая, не намыливающаяся ... не только не смывала грязь, но ещё и пачкала руки и лицо. Волосы от неё становились грязными, жёсткими, не расчёсывались и торчали в разные стороны, как пакля ...»
17 января 1938 года из Адмхозуправления НКВД СССР   заведующему   детдомом поступила телеграмма следующего содержания: «Выдайте Марковиных Юру и Дизи опекуну гражданину Тюлину А.И.  по представлению   паспорта   или   лицу   по   его   доверенности. Исполнение телеграфируйте».
После этой телеграммы дети в детском доме находились    недолго - до начала февраля 1938 года, -  пока за ними не приехала тётя, Мария Мартирьевна Тюлина. Папа и мама, видимо, ещё были живы, и находились в следственном изоляторе НКВД Грузии.
Спустя более чем шестьдесят лет после трогательной встречи в детдоме с тётей, Юра и Дизи вспоминали: «Когда нас тётя Мурочка забрала из детского дома, мы были безмерно счастливы, несмотря на трагедию. Нам очень повезло, что мы попали в один детский дом - иначе бы потеряли друг друга. И несказанно повезло, что Тюлины забрали нас вовремя - в 1941 году туда пришли немцы, и что стало с детским домом и детьми, можно только предполагать. Надеемся, что все остались живы. И ещё. Мы попали в се-мью Тюлиных - образованных и интеллигентных людей, где обрели любовь и ласку, получили достойное образование и воспитание».