Заметки в книгах как отпечаток души

Люблю красивые пометки на полях -
Как будто бы плоды срываю с ветки.
Тут радость, красота, а рядом страх -
Такие разноцветные пометки.
Пролистывая целые года,
Десятилетий отмечаю главы.
Вот фейерверки, счастье, вот вода,
А вот, осколки мимолётной славы.


Уважаемый читатель! Мы признаёмся, что этот раздел книги стал для нас едва ли не самым сложным при его изложении. Ведь оценить героя нашего повествования с позиции прочитанных им книг, сделанных пометок, заметок и закладок - равносильно чтению мыслей на расстоянии. Сверхъестественной силой для такого процесса или телепатическими способностями мы, увы, не обладаем.
В тексте одной из песен Высоцкого есть фраза, что он голове порой руками помогал, а у Канта есть прямое утверждение, что руки - это продолжение разума. Известны и более распространённые определения, что движение - это не что иное, как сама жизнь, а также чтобы стать мудрым, надо работать с помощью рук, а чтобы работа рук приносила пользу, надо уметь работать головой.
Эти на первый взгляд парадоксальные утверждения говорят о тесном взаимодействии физических движений, тех же рук и пальцев с функциями головного мозга.
И. Гёте писал: «Нет ни тени сомнения, что почерк имеет отношение к характеру и уму человека и что он может, по меньшей мере, дать понятие о его чувствах и действиях».
Его дополнил С. Цвейг: «Почерк выдаст человека, хочет он этого или нет. Почерк неповторим, как и сам человек, и иной раз проговаривается о том, о чем человек умалчивает».
Видимо, для выявления характерных признаков личности Юрия Борисовича Марковина, его внутреннего состояния, эмоций, интеллектуальных способностей и т.д., следовало бы провести графологический анализ записей, комментариев и иных рукописных текстов, сделанных им на страницах прочитанных книг или на отдельных листочках.
Но, во-первых, ни знаний, ни опыта в этой сфере человеческой деятельности у авторов нет. Во-вторых, сама графология часто вызывает споры и критику в научном сообществе, и её эффективность не всегда признаётся однозначной и научно обоснованной - в Википедии графология даже названа псевдонаукой.
Безусловно, лучший способ узнать, о чём думает человек, читая книгу и помечая прочитанное - спросить его самого. Но увы! Юрия Борисовича с нами нет - мы опоздали...
Вдохновляло нас на продолжение исследования то, что мы располагаем опытом личного общения с Юрием Борисовичем Марковиным, воспоминаниями о нём его учеников, соратников, коллег по педагогическому ремеслу. Мы уверены, что заметки и пометки - их ещё называют маргиналиями - помогут всё же нам понять, какие мысли у героя нашего повествования вызвала та или иная книга, что восхищало или удивляло, на что он обратил внимание, что посчитал важным или забавным. В этом смысле марковинские маргиналии оказались не менее интересными, чем основной текст, превратив обычные книги в настоящий артефакт.
Надеемся, что наши рассуждения в этой части книги не окажутся для вас, уважаемый читатель, трудными для восприятия.
 
.........................

Мы уже упоминали о том, что домашняя библиотека семьи Марковиных была весьма увесистой - более 2-х тысяч томов. Подробно об этом книжном мире мы рассказали в разделе «Скажи, что ты читаешь».
Достаём с полки первую попавшуюся книгу - это томик М. Булгакова «Великий канцлер». Оказалось, что под этим названием скрывается, в том числе, самая ранняя, рукописная версия будущего романа «Мастер и Маргарита».
Открываем одну из закладок и встречаем вложенный между страницами листок, исписанный мелким убористым марковинским почерком. Следующая закладка - и вновь исписанный листок, очередная... - такой же листок с текстом...
Для удобства чтения расшифруем содержимое записи первого листка: «Интересное: “Мастер и Маргарита”. Патриаршие пруды.
= Аллея - вдоль М. Бронной.
= Ермолаевский пер. - ул. Жолтовского (с 1961). Почитать о Жолтовском (почему с 1961).
“в его сторону уходил Воланд с компанией. Видимо, здесь же на углу бульвара и находился турникет. (Но как тогда здесь оказалась Аннушка, да ещё с маслом. Где, в каком магазине она покупала его).
Движение через этот турникет Воланда и Ко и Аннушки - и те, и другие шли в сторону дома №302-бис - вполне оправдано”.
= “по выезду из М. Бронной на Садовое трамвайные пути поворачивали (в сторону Тверской? в сторону Смоленского? в ту и другую?) или расходились. Но здесь-то Коровьев вскочил в трамвай №Б и поехал в сторону Тверской, а Бегемот - на трамвае №Б поехал в сторону Смоленского рынка”.
Слева от текста написано: “Найти бы карту-план этого перекрёстка (напротив музея истории Москвы??)”
= “Иванушка погнался за Воландом, свернувшим на Тверскую и вдруг оказался у телеграфа. Маршрут внутри телеграфа и выход в другую дверь”.
= “выйдя из здания, оказался в Савеловском (с 1922 Соловьёвский) переулке, где Воланд вошёл в подъезд дома №12 “обширнейший вестибюль, чёрный и мрачный, мёртвый лифт, а возле лифта швейцар” (Ю.Б. поставил знак, указывающий на заимствование из оригинального текста)”.
= “Пречистенка, 2-й Лимонный, Померанцев переулок, до 1922 г. Троицкий, с 22-го им. А.А. Померанцева. Его история”.
Слева от основного текста написано: “Найти”».
Ирина Марковина с искренним удивлением замечает: «Я не ожидала такой детальной проработки папой романа Булгакова именно в этой, ещё до цензурной переработки текста, версии.  Мне кажется, он хотел работать с наиболее близким к авторскому замыслу текстом, до того, как были внесены изменения по тем или иным причинам, до вынужденной “шлифовки” текста. Ему было интересно прочесть, как изначально Булгаков мыслил свой роман, как его составлял, на что опирался. Ведь в этом варианте романа большее значение уделялось Воланду, он был главным героем, а не Мастер и Маргарита. Это потом писатель сместил акцент в пользу последних».
 
.......................

Далее почти детективная история от Виталия Шубернецкого. «Много лет назад, в начале 1990-х годов я познакомился с ведущим сотрудником одного из региональных центров судебной экспертизы - специалистом-почерковедом. Мы подружились, общались. Но неожиданно прямо на пороге Миллениума он пропал из моего поля зрения. Более 20 лет я ничего о нём не слышал.
И вот, по удивительному стечению обстоятельств, именно в момент нашей работы над этим разделом книги, в социальных сетях ко мне обратилась женщина с просьбой предоставить номер моего телефона для, якобы, знакомого мне человека, сославшись на “потеряшку”. Я долго сомневался в искренности намерений женщины, но после длительной переписки убедился, что она действительно представляла интересы моего пропавшего товарища.
...Он позвонил мне и рассказал причину своего внезапного исчезновения. Я был рад тому, что мой товарищ жив и здоров. Просьбу, с которой он обратился ко мне, я удовлетворил сполна. И, несмотря на критическое отношение научного сообщества к графологии, у меня вдруг возникла идея: не использовать ли его, как специалиста в этой области, для того, чтобы исследовать почерк Юрия Борисовича Марковина с точки зрения отражения в нём свойств характера, способностей и других характерных особенностей его хозяина.
Мой товарищ ответил положительной реакцией. Ответ графолога лишь подтвердил верность наших прежних рассуждений. Он пишет: «Текст читается легко. Почерк мелкий, но очень стройный и аккуратный, свидетельствующий о том, что у его владельца удивительным образом развита мелкая моторика рук».
Ранее описанный нами сюжет изготовления Юрием Борисовичем пазлов, подтверждает этот вывод специалиста (смотри раздел «Талант и страсть. Штрихи к портрету»)
«Такой мелкий почерк - продолжает почерковед - говорит и том, что его автор очень наблюдательный и весьма коммуникабельный человек, но вместе с тем излишне скромный и недооценивающий себя. Почерк разборчивый, близкий к прописям, то есть к правилам письма, что говорит о гиперответственности его автора, о его социальной расположенности к людям, желании быть понятным. К тому же это свидетельствует о высокой культуре автора.
Если игнорировать некоторые факторы, в том числе скорость и цель написания анализируемого текста, то его расположение на странице свидетельствует о том, что автор обладает навыками самоорганизации, мыслит ясно, структурировано, умеет отличать главное от второстепенного.
Поскольку текст заметно смещён к правому полю (т.е. правое поле уже левого), то можно заключить, что человек направляет свои помыслы более в будущее, чем в прошлые события. У него дистанция с людьми маленькая, т.е. человек стремится к обществу, к новым знакомствам, к новым впечатлениям. Абзацы хоть и маленькие, но отчётливо выделенные, что говорит о ясности мышления, твёрдой жизненной позиции и наличии устоявшихся правил поведения.
Маленькие интервалы между строками указывают на то, что автор текста более субъективен и более вовлечён в социум - он любит быть среди людей и в гуще события.
Незначительный наклон букв вправо указывает на то, что писавший этот текст не только хорошо усвоил школьные уроки письма, но и обладает развитым умом, быстрой реакцией на смену обстановки, умением мгновенно принимать решения, высоко развитой ответственностью и силой воли. Кроме того, такой наклон письма свидетельствует о коллективном сознании автора почерка. Например, в противовес правому наклону, европейская прямонаклонная пропись говорит об индивидуализме личности.
Все буквы, несмотря на их маленький размер, написаны слитно, что указывает на хорошо развитое логическое мышление, умение глубоко анализировать то, что происходит вокруг, и высокую природную рассудительность.
С точки зрения темперамента автора текста, можно уверенно сказать, что скорее всего это комбинация из двух вариантов: холерика и сангвиника.
С одной стороны, ему свойственна высокая эмоциональность, импульсивность и быстрота реакций, он весьма энергичный и активный, хотя нередко испытывает трудности с контролем своих эмоций. С другой стороны, наряду с высокой энергией, ему свойственны оптимизм и лёгкость в общении. Вполне возможно, что для него характерна некоторая доверчивость и неосмотрительность. По всей видимости, из-за обилия идей он не всегда доводит начатое дело до конца».
Увы и ах! Нам нечего добавить к заключению специалиста в области почерковедения, кроме согласия с такими выводами. Но на этом наше путешествие в мир таинственной графологии, более века вызывающей споры у научного сообщества, не закончилось.
«Через несколько дней после получения заключения почерковеда - замечает Виталий Шубернецкий, - мне пришло сообщение от ранее упомянутой дамы о том, что мой товарищ предлагает мне для дополнительного анализа почерка обратиться в Центр графологии к его руководителю Ларисе Дрыгваль - дипломированному графологу, преподавателю графологии, кандидату психологических наук. Но надо представить другой текст.
Я выполнил пожелание своего товарища. Лариса Евгеньевна любезно согласилась помочь. Я передал для анализа одно из писем Юрия Борисовича Марковина ко мне. И вот что из этого получилось:
“Автор почерка рационален, ответственен, обладает чёткими сформированными принципами и ценностями - пишет Лариса Дрыгваль. - Самостоятелен и самодостаточен. Обладает высоким и неординарным интеллектом. Может увидеть ситуацию или предмет под необычным углом зрения, любит выделять суть, находить главное в любом изучаемом процессе. Любит разгадывать загадки, исследовать нестандартные случаи. В любом случае, его всегда привлекает что-то неординарное, как и он сам.
При внешней рассудительности и выверенности, внутренне очень пылкий, эмоциональный и чувствительный человек. Эти качества он проявляет в отношении своих целей и идей, порой зацикливаясь и, даже эмоционально застревая на них. Что делает его очень вовлечённым и неистовым в процессе работы, погруженным в своё дело.
Ему присущи скромность и социальная солидарность, он чувствует свою ответственность за начатое дело и стремится быть полезным для социума. При этом может избегать излишней многолюдности и чествования в свой адрес, отшучиваясь и переводя внимание со своей персоны на какие-то нестандартные моменты.
Довольно самокритичен. А вот к окружающим может проявить терпимость и мягкость, понимание и сочувствие, психологичность. Хотя и не потерпит излишнее пользование своей добротой и может проявить праведный гнев. За внешней мягкостью здесь скрывается сила и стержень, эмоциональная глубина и серьёзность, даже строгость.
Почерк показывает «следы тяжёлого детства», привычку ограничивать себя в комфорте, удобствах, материальном обеспечении. Для него важнее и ценнее быть нужным, приносить конкретную пользу, обязательно быть в процессе, в работе, не может сидеть без дела.
Почерк показывает способности к литературе, визуальному творчеству, эстетике, интерес к природе, исследованиям натуралиста, а также способности к коммуникациям, межличностному общению (педагогические способности). Очень выражен прикладной аспект почерка: восприятие тактильное, мог любить что-то делать своими руками, работать с различными материалами и в целом ему был важен личный контакт, возможность, тактильно ощущать предмет своего познания и интереса.
  Мог посвятить всю жизнь изучению и исследованиям, заниматься наукой или творчеством, но с обязательным условием, - передавать свои знания другим, делиться своим творчеством, результатами своего труда, помогать, так как ценности общения и взаимообмена здесь доминируют над остальными”».

...........................

Может быть на этом следовало бы и завершить наше исследование, но это было бы равносильно остановке перед финишем. Да, для многих финиш - это точка, но для нас - всего лишь запятая. Нам ведь важно понять, что скрывается под рукописными текстами нашего героя, для чего и с какой целью он делал эти записи, о чём они нам могут рассказать.
На других листках, вложенных в книгу, текст написан таким же почерком и исполнен в таком же техническом стиле.
Видимо, по таким записям наш герой легко воссоздавал свои мысли и выводы, возникавшие при прочтении книг, исходный текст которых становился своеобразным трамплином для перехода к его собственным идеям.
В первом приближении весьма сложно понять с какой целью сделаны эти записи. На конспект не похоже - роман практически не цитируется. Тогда быть может это желание уточнить детали, описанных в книге событий и фактов? Тепло, как бы сказали в игре «холодно-горячо». Может быть это план? Теплее - игра продолжается. Но план чего - пересказа содержания книги? Вряд ли! 
Зная невероятную исследовательскую увлечённость и широчайший познавательный интерес Юрия Борисовича, его страсть к передаче и обмену знаниями, с полной уверенностью можно утверждать, что эти записи ничто иное, как опорные точки для будущей тематической экскурсии по Булгаковской Москве. Предполагаем, что Ю. Марковин стал первопроходцем экскурсий по этой теме.
Было множество и других тематических экскурсий, инициатором и ведущим которых был Юрий Борисович: несколько тематических экскурсий по Москве (в частности по знаменитому священному Ваганьково), Ярославлю и области. Все они зарождались по схожему «механизму» работы над книгой. Например, несколько десятков научных и научно-популярных, публицистических и художественных книг, справочной литературы были использованы Ю. Марковиным при подготовке обзорной лекции об иконописи, которую он проводил с курсантами ЯВВФУ в свободное от службы время в Ярославском художественном музее. И точно такие же листочки, как и в случае с романом М. Булгакова, словно план задания, ложились между страниц книг, прочитанных по этой теме.
«Уже офицером я много раз бывал среди экскурсантов, влекомых экскурсоводом Марковиным в мир иконописной живописи - вспоминает Виталий Шубернецкий. - Накануне каждого выходного дня я звонил Юрию Борисовичу и интересовался будет ли очередной творческий поход в музей. Если да, то я вооружался блокнотом, ручкой и являлся за полчаса в Митрополичьи палаты, где уже находился полковник Марковин, который просматривал карточки со своими записями, оживляя в памяти сюжеты предстоящего повествования.
С началом экскурсии я тщательно конспектировал за экскурсоводом, преследуя заветную цель: освоить марковинский стиль, чтобы вместе с ним участвовать в этом культурологическом действе.
После экскурсии мы зачастую возвращались домой вместе, совершая пеший поход до остановки и далее на троллейбусе до проспекта Ленина. Времени было предостаточно, чтобы обсудить какие-то вопросы. Юрий Борисович как-то сказал, что одних записей его лекции недостаточно для глубокого освоения темы.
- Помнишь - сказал он, - я говорил тебе, что в любом публичном выступлении нет ничего важнее первоисточников. Тебе следует активнее и глубже изучать их. Чаще наведывайся в нашу семейную библиотеку и расширяй свой познавательский горизонт.
Приглашение я принял с нескрываемым восторгом... и стал завсегдатаем марковинского книжного заповедника. Благодаря этому опыту мне удалось освоить даже марковинский стиль мелкого письма, который я использую до сих пор. Но самое важное приобретение в период работы в марковинской библио-акватории - это овладение наукой работы с книгой, которую Юрий Борисович называл эстетикой общения читающего человека.
Он учил меня уходить в “книжный запой”, когда во время моих посещений марковинского семейного книжного алтаря, перефразировав В. Маяковского, иногда шутя повторял: “Читать всегда, читать везде, до дней последних донца, читать и никаких гвоздей! Вот лозунг кишинёвца!” Однажды, в попытке отшутиться, я поведал, что родом не из Кишинёва, а из северного молдавского городка Глодяны.
- Тем более - уточняюще сказал Юрий Борисович, - для глодянца.
- Не очень рифмуется, - смеясь парировал я.
- Тогда для глодонца - моментально отбил он мою словесную атаку, и мы, смеясь, отметили его победу чашечкой чая в этом своеобразном буриме.
Юрий Борисович мягко, ненавязчиво, в буквальном смысле слова по-отечески обучал меня азам работы с книжным текстом. Этот процесс он называл “ритуальным действием преподавателя”. Я вёл запись этих рекомендаций от Марковина. Вот некоторые из сохранившихся в моих записных блокнотах (стиль текста изменён мной для лучшей читабельности, понятности и привлекательности):
- Делать пометки и заметки в книге только карандашом. Не выделять много текста: максимум одно предложение на абзац. Чаще использовать закладки и выписки. Лучше сделать осмысленную выписку из прочитанного текста, воспроизведя его по памяти.
- Механическое подчёркивание текста без нахождения и определения в нём важного порождает только иллюзию, что прочитанный материал усвоен.
- Если в ходе чтения пришла какая-то мысль, необходимо записать её на отдельном листочке или же сделать короткую заметку карандашом на странице книги. Эти мысли могут послужить отправными точками для будущих статей, конспектов, планов и т. д.
- Незнакомые термины или слова, адрес, имя, названия и т. д.- всё должно стать объектом внимания.
- Не стоит полагаться на память. Обязательно записывать тезисы в виде цитат из книги или сформулированных самостоятельно, связывая их с книжным текстом и номером страницы. Комментировать тезисы, дополняя, доказывая или опровергая их суть - это поможет глубже разобраться в содержании книги...»
 
.....................

Переведя взгляд на соседнюю полку книжного стеллажа, невольно останавливаем его на той, где стояло несколько книг Б. Пастернака. Берём одну из них. Это стихи. Переворачиваем обложку и на титульном листе видим четверостишие из стихотворения «Липовая аллея» написанное рукой Ю.Б. Марковина:
На старом дереве громоздком,
Завешивая сверху дом,
Горят, закапанные воском,
Цветы, зажжённые дождём.
Почему именно это строфа привлекла внимание нашего героя настолько, что он вынес её на заглавный лист книги?
Ответ очевиден для тех, кто знает Марковина, как оратора: Юрий Борисович обладал метафорическим интеллектом, способностью мыслить образно, используя не только свою безукоризненную логику, но и творческое мышление. Сдаётся нам, что именно поэтому его привлекла чудесная метафора Пастернака о горящих цветах, зажжённых дождём и весьма органично вписавшимся, подобно храмовым свечам («закапанные воском»), в окружающую их громоздкую старину («на старом дереве громоздком»).
Замечаем в книге несколько закладок. Открываем одну из них - страница 120. Стихотворение «Весна в лесу». Лаконичная, как резолюция, пометка-поручение Марковина самому себе: «Выучить!»
Чем же так очаровало это стихотворение нашего героя, что он практически в приказном и экспрессивном тоне (!) отдал себе распоряжение? Что изумило его и какие чувства испытывал он при его прочтении?
К сожалению, точного ответа на эти вопросы мы не найдём, лишь можем только предположить, что Марковина, как тонкого знатока поэзии, привлекли в этом небольшом стихотворении великолепные средства выразительности, правдивый и неприукрашенный подход Пастернака к описанию природы.
Отметим, что Юрий Борисович, как подлинный философ, никогда не изменял своему тонкому и строгому таланту реалиста. Он воспринимал жизнь такой какая она есть - без прикрас, и чаще всего руководствовался в своей деятельности условиями реальной действительности. Некоторое эмоциональное отклонение от реального вектора, которые было в его жизни, лишь подтверждает основное правило: он был трезвый реалист.
И это предопределило его выбор в профессии, в литературных предпочтениях и пристрастиях к театральному искусству.
Очевидно, что, как и в стихотворении «Липовая аллея», Юрия Борисовича, видимо, заинтересовала метафоричность фраз («лёд сковывает дороги», «небо застряло в сучьях и не движется», «вода с солнцем пополам»), их эпитетность («отчаянные холода», «почернелая кора», «еловый мусор», «грязная вешняя жижица»).
И ещё одно предположение. Вполне возможно, что Марковин-философ увидел в обсуждаемом стихотворении особенность философской мысли поэта, или, точнее, способа её выражения, - она нигде не дана явно, открыто.
Видимо, прочувствовав это стихотворение и пройдя путь от поэтического образа к философскому обобщению, Юрий Борисович, вне всякого сомнения, обнаружил, что глубинный подтекст стиха зашифрован, что в нём спрятана парадоксальность мировосприятия поэта, его внимание к мельчайшим деталям природы и одновременно убеждённость, что все вокруг составляет огромное, плотно слитое, одухотворённое целое.
«Если суммировать наши рассуждения вокруг стихотворения “Весна в лесу” и отношения к нему героя нашего повествования - добавляет Виталий Шубернецкий, - то можно сказать, что оно для философа является ничем иным, как поэтическим описанием проявлений законов диалектики. Теперь понятен этот самоприказ «Выучить!»: Юрий Борисович велел себе выучить это стихотворение для того, чтобы воспроизводить его в ходе лекций по диамату. Я помню, что после такой лекции, одно из семинарских занятий по всеобщим законам диалектики он посвятил его философскому разбору. Была жаркая дискуссия».
 
......................
 
Post scriptum от Ирины Марковиной: «Практически все книги в домашней библиотеке прочитаны, проштудированы, проработаны. Эти пометки и записи превращались потом в лекционный материал, цитировались во время выступлений, со сцены, перемещались в папины и мои публицистические и научные статьи.
Почти во всех книгах, в первую очередь, папа тщательно прорабатывал предисловия и постраничные комментарии в конце. Теперь понимаю, откуда у меня страсть к изучению постраничных комментариев, сносок и примечаний.
Перед основным текстом представлен снимок несколько книг, которые расположены таким образом, чтобы было видно, сколько закладок сделано во время прочтения».