Будни молдавского стройотряда-3

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
... Физики - Виталий, Валера и Мустафа с Серегой работать не хотели.
И не работали. Жизнь в Молдавии у них протекала спокойно: в 11 подъем,
завтрак, коллективное посещение магазинов, приобретение спиртного и
сигарет, футбол с молдаванами (играли классно, что и сблизило с ними
Женю, тоже заядлого футболиста), выпивка по случаю наступления
очередного вечера и сон в 3-4 часа ночи. Но все хорошее кончается,
когда кончаются деньги. Физики с бюрократической точностью вели
подсчет всех сортов выпитого вина, водки, коньяка и когда цифра с
сортами перевалила за 20, а денежные запасы и переводы иссякли, то
Виталий выразил готовность отправиться домой, в Казань. Только Сергей
не поддержал эту идею. Он так удачно сошелся с Лидой, да и в кармане
еще оставались кое-какие дензнаки, что Сергей подавил в душе тягу к
возвращению в родные пенаты. Вместе с ним остались Ринат и Марина. Но
и 26 палата понесла тяжелые, невосполнимые потери. Паспарту в один из
вечеров ощутил в себе вековую тоску русского крестьянина от
подневольного труда. Вместе с Гномом они увильнули о работы,
спрятавшись за забором. Вернувшись с поля, Женя обнаружил Паспарту,
терроризировавшего гитару: "В траве сидел кузнечик, совсем как... В
траве сидел... огуречик... В траве..." Кузнечик так и не успел вылезти
из травы, как в палату ввалилась, дышащая гневом, Катя. - "Паспарту,
Гном, почему вас не было на работе?" - задала она риторический вопрос
для завязки разговора. Паспарту посмотрел на нее с чувством
собственного достоинства и послал очень-очень далеко. - "Что?" -
опешила Катя, не то, чтобы никогда не слышавшая этого выражения, но
как-то не сообразившая, что же ей ответить взбесившемуся подчиненному?
- "Гандуй отсюда" - добавил Гном из другого угла. - "Ну, Паспарту..."
- "Я тебе не Паспарту". Я Шурик. Шу-у-рик".

На следующий день их отчислили из отряда и приказали вернуться домой,
в Казань.

Женя на прощанье выяснял планы Паспарту относительно своей судьбы.

- Ну, как Паспарту, будете меня убивать в Казани? Адрес я тебе с
Гномом сказал. Факультет знаешь - с улыбкой допытывался он у своего
мстителя.

- Хитрый ты, Женя. Я уже сейчас все забыл, а в Казани-то тем более.
Тебе нужно было сразу нам врезать, чтоб мы тебя боялись и не рыпались.

- До свиданья, Паспарту - попрощалась проходившая мимо Нэлли.

- До свиданья - ответил он и смущенно улыбнулся. - Я ж еще маленький.
Я девушек стесняюсь.

... Следующий день Женя был дежурным и остался в палате. Он поехал в
Кагул, город, расположенный в получасе езды от лагеря, именем которого
весь район назывался соответственно Кагульским. Надо было
отправлять посылку с книгами, зашитую по его просьбе, а точнее с
помощью шантажа, Филимоном. Потом съездил в Кишинев, где чуть было не
заблудился и не опоздал к автобусу. Попутно, он на ломаном английском
объяснил какому-то иностранцу. что таксист выдал нему на сдачу не
фальшивый полтинник, а самый, что ни на есть "окей", с папашей Лениным
на свету. Вернувшись в лагерь, он обнаружил, что там, оказывается,
есть уборщицы - три страшноватые старухи в засаленных, грязных
халатах. Можно было подумать, что снимается кинофильм с тремя ведьмами
в главных ролях. Они выискивали пустые бутылки, окурки, в общем
занимались тем, что занимаются старухи во всех уголках Советского
Союза, ну и, попутно, убирались. Справедливости ради, надо сказать,
что стройотрядовцы предпочитали бутылки сдавать самим, а окурки
докуривать, так что на долю старух перепадало немного.

Женя решил убить свободное время в бане. Работая на поле, он завидовал
тем, кто остается в лагере, но выяснилось, что здесь просто нечего
делать.

Он шел по гладко асфальтированной улице "Образцового порядка".
Одноэтажные коттеджи из дерева, так называемые мазанки, стилизованные
под белокаменные дома. По улице расположились аллеи с деревьями. Скота
здесь не держали, зато было много птицы. Не удивительно, что в меню
столовой ни разу не появилось молоко, хотя неподалеку от лагеря
находилась ферма, и когда ветер дул с ее стороны, можно было понять,
что находишься, все-таки, в деревне. Об этом напоминал еще и книжный
магазин, вечно закрытый, из-за своей нецелесообразности.

- Парень, иди сюда - услышал Женя от какого-то мужчины лет сорока. Он
внутренне напрягся, убрал с лица выраженье заинтересованности и надел
маску суровости. - Что?  - Целый день жду, никого из ваших не вижу.
Проходи в дом.

Женя удивился, что его ждали целый день.  - Вино выпьешь?

- У меня... нет денег.  - Зачем деньги. Так выпей.

Отказываться было глупо, и Женя прошел в дом. Оказалось, что сегодня
какой-то национальный молдавский праздник и вследствие этого Женя ушел
из гостеприимного дома с литром вина, булькающим в желудке и пачкой
сигарет, взятых им для изголодавшихся по куреву товарищей.

... Когда укатила троица физиков, Серый надеялся, что он останется в
29 палате с Лидой, отправив Марину и Рината в 26-ю. Но ожидания не
оправдались и остатки 26-ой перебрались в 29-ю. Женя впервые вошел в
эту палату. На стене висели две картины, стянутые из столовой, в углу
стояли 4 стула, принесенных из Красного уголка, у окна - стул, взятый
неизвестно откуда, на нем - магнитофон, работавший, пока не включали
свет. В общем, Женя, Санек, Гоша, Филимон и Искандер поменяли свою
жилплощадь на такую же по величине, но со всеми удобствами.
Естественно первое, что делают в подобных случаях - это устраивают
новоселье.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В стройотрядовских неписаных законах праздников было немного, поэтому
студенты сами стремились создать праздник из каждого дня. Вначале
прошло 23 июля (23 февраля - День мужчин). Лагерное начальство
устроило конкурс " А ну-ка, парни", после которого произошла небольшая
стычка с молдаванами. Стройотрядовцы выломали деревяшки из скамеек и
уже готовились обломать эти деревяшки об молдавские спины, но двум,
серьезно настроенным толпам, схлестнуться не удалось. Откуда-то явился
деревенский участковый и разогнал молдаван. Казанцам драться было не с
кем и они разошлись сами. Вообще, недоразумения с молдаванами после
дискотек возникали частенько и скамейки, выламывавшиеся для
предстоящих драк, и просто так, для поддержки тонуса, быстро облысели.
Следующей запоминающейся гулянкой стало 1 августа (Новый год), на
которой, никогда не бравшая в рот спиртного Рая, выпила стакан вина.
После этого она лунатически гуляла по лагерю. Потом пошли слухи. Будто
бы она встретила местного, который предложил ей нечто. Кажется, она
его отбрила. Вроде бы он ее ударил. Короче, было ясно, что ничего не
ясно, когда Санек, прибежав в палату, сообщил: "После отбоя свет
вырубим, но спать не будем. Молдаване чуть не изнасиловали Райку". Так
и сделали. Пролежав в темноте, в ожидании, более часа стало понятно,
что молдаване опять избежали справедливого возмездия и крутая разборка
откладывается. Самое интересное, что "чуть не изнасилованная Райка"
сама потом не смогла объяснить, что же с ней произошло. Потом
случилась "комсомольская свадьба". Жениха и невесту выбирать пришлось
недолго - Серый и Лида. Физики и гопотята плодотворно использовали
очередной повод напиться, после чего пробили тонкую стену в соседнюю
палату и стащили со стола, стоявшего поблизости, банку сгущенного
молока. Женя был на этой свадьбе попом, за что получил в подарок от
новобрачных пачку индийских презервативов. "Попу тоже пригодится" -
намекнул жених. Следующей вехой в жизни лагеря стал КВН. Самой
запоминающейся шуткой был вопрос "Булгара" - что бы это значило? Гоша
в трусах, завернутый в простыню, с надутым в виде шарика презервативом
и цветком в руке. Ответы были разные - набор джентльмена, пожар
случился и взял самое необходимое... Но значило это: Лето на исходе. С
каждым днем повышается половая активность масс. С приближающимся
бабьим летом вас, товарищи!"

... Алкоголь сделал свое подлое дело и Женя шел в баню покачиваясь.
Выяснилось, что сегодня омовение платное - 15 копеек, но и этой мелочи
у него в карманах не наблюдалось.

- У меня там товарищ - сказал он женщине, сидящей на входе. - Я должен
передать ему мочалку.

Через полчаса он вышел и билетерша сделала вывод - все-таки помылся.
- Да я товарища искал. Не нашел. И в женском классе его нет.

Хмель, играющий в голове, заставлял его быть излишне разговорчивым. Но
вскоре стало тоскливо. Он знал эту особенность своего характера -
пьянеть и замыкаться в себе. Вдруг жутко захотелось домой, в Казань.

В палате сидели Гоша, Искандер, и две гостьи - Катрин и Люда. Лето
прямо заставляло пролетариев объединяться в парочки, так и сложились
два дуэта: 17-ти летние Гоша с Людой, и Катрин, которая была на 4
года старше и на полголовы выше своего избранника. Гоша вечно
ревновал свою подругу: к Виталию, к Валерию, к Искандеру, к фонарному
столбу. Сейчас он отчитывал ее за то, что она как-то очень ласково
посмотрела сегодня на тракториста Кирилла. Через каждые два слова в
свою гневную речь он вставлял: "Баз-заришь". В одном из своих писем
его мать-завуч советовала ему - не водиться с нехорошими девочками и
мальчиками, и не дай Бог, не научиться курить и пить. Как признался
Гоша - курил он уже полтора года, а то, как он пьет, Женя видел и сам.
В общем, он наверстывал все, что упускал в городе. Особенно тепло
относились к нему Катя и Лида. Лида называла его Домовитым, а командир
прозвала Зайцем, и чаще других парней ставила Гошу на погрузку. Оттуда
он наблюдал за остальными работягами своими, монголоидного типа,
глазами.

- Эспандер, тебе перевод пришел - обратился Женя к Искандеру. - Не
забывай, ты мне червонец задолжал. Кстати, Гоша, за тобой тоже должок.

- Баз-заришь. Отдам я тебе, не волнуйся.

- Я бы не волновался, если бы одолжил тебе под проценты. Тогда бы ты
волновался.

Когда он выходил из палаты, его остановил незнакомый парень.

- Ты Римму не знаешь? - спросил он с акцентом.

- Римму - протянул Женя и сердце его екнуло. Он нахмурил брови и
принял позу задумавшегося человека.

- Понимаешь, позавчера познакомились, а мне повестка в армию пришла -
объяснял юноша.

- На червонец - протянул купюру, подошедший Искандер.

- О, ты как раз. Тут человеку Римма нужна. Помоги товарищу - и Женя
выскочил, оставляя их наедине.

... Санек бросил Раю и подцепил какую-то девушку из "тормозов". Это
стало скандалом в благородном семействе. Женя узнал об этом одним из
последних, но зато стал первым свидетелем самого интересного. Как-то
возвращаясь с прогулки по виноградникам, он услышал из беседки,
находившейся рядом со столовой, голос Санька и девичий смех. Беседка
являлась прибежищем влюбленных и Женя уже хотел пройти мимо, но уронил
ключ от палаты, а пока он его искал из беседки начали доноситься
стоны, взвизгиванье и тяжелое сопенье. Видно шла напряженная работа.
Женя как-то смутился, как будто его застали за чем-то неприличным и
тихо-тихо ушел. "Один из них Санек, а вот кто с ним?" - размышлял он и
зашел в 27-ю палату. Рая сидела на кровати и рассматривала в зеркало
свои губы. С его приходом все разговоры в палате прекратились, зато
Маня Старшова, глядя в потолок, затянула на мотив песни Владимира Маркина
"Знает каждый на Цветном бульваре"" - "Я плевать хотел на эту Раю. Я
се гопотушечку найду". Жене ничего не оставалось, как съесть хлеб с
колбасой, лежавший на столе, выпить стакан чая, и удалиться. Когда
Санек вернулся, Женя спел ему эту песенку, на что и рассчитывала Маня.
Санек, недолго думая, прохрипел на тот же мотив "Проходил он даже мимо
Райки. Ну, самой тормознутой во дворе".

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Маня Старшова, рыжеволосая, как лисица, отличалась остротой языка. Не
отставала от нее Элла с мехмата, успешно следовавшая заветам Маугли:
"У меня накопилось много колючек под языком". Но пара подруг - Дина и
Надя являлись профессионалами в этой области.

Не случайно, Дина находилась не то в положении вдовы, не то
разведенки. Ее муж через месяц после свадьбы исчез, не выдержав
совместной жизни, прихватив магнитофон и оставив записку, чтоб его не
искали. С тех пор прошло полгода, но о месте его расположения не
догадывались даже его родители. Надя отставала от подруги по части
отточенности языка и поэтому судьба ее несколько отличалась. Надю
бросил парень и ей пришлось сделать аборт. Товарки частенько
матерились, а Надя делала это по заказу Мани. "Наденька, ругнись,
пожалуйста. Я не люблю, когда матерятся, но ты это делаешь так
музыкально". Этот "квартет мушкетеров" - Дина, Маня, Надя, Элла,
терроризировал все начальство лагеря.

... Упорный молдаванин дождался-таки свою пассию и Римма, одетое в
платье с оборочками, улыбаясь, прошествовала мимо Жени.

- Привет - бросила девушка на ходу.

- Привет, привет - ответил он и следил за ними, пока они не скрылись
из виду. - Ай-люли, ай-люли, волки телку увели - вспомнилась ему,
подходящая к этому случаю, русская народная песня. На душе было гадко.
Молдаванин увел девушку, стремительно действуя в плане обольщения.
Хуже могло было быть только, если бы в качестве удачливого соперника
выступил эстонец. Зайдя в палату, он развалился на кровати,
размышляя: "В принципе, кто она мне? Ну, понравилась. Так ведь
она об этом даже не знала. Черт..."

- Пошли ужинать - пригласил Искандер.

- Не хочу.

Женя попробовал отвлечься и начал читать, купленную в Кагуле книгу,
Агаты Кристи. Его одиночество нарушил Филимон: "Чо читаешь?" Женя
молча показал заглавие.

- Пьесы? - фыркнул Филимон - Я не люблю пьесы.

- Тебя никто не спрашивал. Ты цену не любишь - пять рублей. За рубль
бы ты ее полюбил.

Помолчали. Женя не выдержал первым. - Как ты в этих джинсах не боишься
ходить? Ведь дорогие, наверное?

- Нет, я их за двадцать рублей купил. Уже два года ношу.

- Хм. Другой бы сказал, что джинсы двести колов стоят. Похвастал бы
этим, а ты скупостью своей хвастаешь.

Женя взял гитару, подергал за струны и вспомнил песню, написанную в
память о Викторе Цое.

Снег растаял, тот, что выпал вчера. До состоянья воды.
Город спит, великий город Петра забыл дневные труды.
Взгляд луны пронзает землю насквозь, фонари, как печать
Эта ночь забирает всю злость, но оставляет печаль.
Звезды шепчутся о чем-то своем. Похоже на крестный ход.
Никто не знает - зачем мы живем. Но каждый просто живет
Я в тоске выхожу за порог  и смотрю на луну.
Я предчувствую свой краткий срок. И уже не усну.
Можно жить, если пусто в руке, но не пусто в глазах.
Мы приходим в этот мир налегке, а уходим в цветах.
Все яснее для меня красота, кем-то сказанных слов,
что весь мир должна спасти красота. Красота и любовь.

... Вообще, молдаване были какой-то отдушиной для казанских девушек,
страдавших от отсутствия внимания своих парней. К их услугам
прибегали Калерия, Нэлли, Элеонора, Катя, Лида. Но самая крутая дружба
была у Нади. Ее воздыхатель приносил виноград из своего сада, брал ее
вещи на хранение, а когда он стал ей не нужен, она просто послала его.
Это напоминало вероломство, но жалеть местных донжуанов, как-то не
хотелось. Однажды один из них подошел к Ринату, приняв его за самого
главного в отряде, и напрямик предложил: "Давай так - вы нам даете
двух ваших баб, мы вам даем двух наших. Они будут жить с вами в
палате, что хотите с ними, то и делайте". А в ночь перед отъездом, в
лагерь пришел бармен, о котором речь пойдет дальше, и искал Катю и
Лиду. Ему хотелось устроить прощальную ночь любви, но это не входило в
планы девушек, отключивших свет в палате и проведших всю ночь под
кроватью. Катя до этого частенько шутила "Мужчина, я вас боюсь".
Оказалось, что это правда, но их девичья честь в эту ночь не
пострадала.

А песню в память о Цое, Женя спел еще в годовщину его гибели. В лагере
хотели развести "поминальный костер", но прибежало лагерное начальство
- Вера энд Надежда Николаевны и от этой идеи пришлось отказаться. А
небо не выдержало горечи этой ночи, и заплакало редким для Молдавии
дождем. Зайдя в палату, Женя спел свою песню "на бис". Он вспомнил,
что услышав год назад о смерти Виктора, он не поверил. "Боярского раз
пять "хоронили", когда он был популярен". Однако эта страшная весть
подтвердилась и на душе у него стало пусто. Он почувствовал себя
обманутым. Хотя в уме он понимал, что этот уход оправдан. Высшие силы
призвали Виктора, пока он не успел скатиться на конъюнктуру, не начал
клепать поделки. Ушел в небытие, но не в забвенье. И стал легендой.

Впоследствии Надежда Николаевна занесла в актив проведенных
мероприятий "Вечер памяти о Цое".
(Продолжение следует)