Мегастар Заянов Назым и Нота Бесконечности. 1

                Мегастар Заянов Назым и Нота бесконечности.

                Первая часть.

                1.

Кафе «Белиссимо» в этот полдень было наполнено привычной суетой — кто-то жевал горячую пиццу, кто-то тянулся за мороженым, кто-то неторопливо листал экран телефона. Воздух пах сладкой корицей из синамонов, расплавленным сыром и чем-то уютным, почти домашним. По динамикам играла фоновая поп-музыка, и всё казалось очень обычным.

Тимур и его спутница устроились у окна, с бумажными стаканами чая и порцией картошки фри на двоих. Он неспешно рассказывал про то, как на последнем семинаре в их группе опять всё пошло не по плану: кто-то опоздал, кто-то забыл контрольную. Спутница хихикала, перебивала его, вкидывая свои комментарии о том, кто из одногруппников как себя повёл. В общем, самый что ни на есть обычный день двух студентов.

Но тут она вдруг наклонилась вперёд и тихо сказала:

— Тимур... Посмотри вон туда... Это не он?

Он обернулся. У столика в дальнем углу сидел парень в зелёной шляпе с красным помпончиком. На нём был чёрный плащ, на пальце — зелёный перстень. Он спокойно ел синамон, запивая его горячим чаем из такого же бумажного стакана. Музыкальная колонка лежала у него рядом на стуле.

— Да это же тот самый... — прошептал Тимур. — Мегастар. Я точно видел его в каком-то видео. Он пел «Синюю вечность», и толпа прямо на улице собиралась.

Они оба уставились на него с тем трепетным любопытством, с каким случайные прохожие вдруг видят кого-то из другой реальности. Но в следующую секунду всё изменилось.

Мир вокруг них будто замедлился. Звук пропал. Люди за столиками застынули в движении — девушка с мороженым так и осталась с приоткрытым ртом, парень у кассы навсегда завис с банковской картой в руке. Даже чай в стакане перестал покачиваться.

С гулом, будто из глубины земли, зазвучал странный вибрационный бас. По лестнице с первого этажа начал подниматься кто-то, чьи шаги не просто звучали — они словно касались воздуха, заставляя всё пространство дрожать.

Это был Автотюн.

Он выглядел как нечто между человеком и машиной — высокий, обёрнутый в переливающийся металлический плащ. Его лицо светилось, вместо него был экран, на котором мерцали волны звука. Его голос, когда он заговорил, пронёсся по всему кафе, как будто исходил сразу из колонок, стен, даже из воздуха:

— Мегастар... Настал момент. Ты знаешь, зачем я пришёл. Где часть Ноты?

Мегастар, не спеша, поставил синамон на поднос. Его глаза прищурились. Он слегка повёл головой в сторону Автотюна, не вставая со своего места.

— Концерт ещё не начался, — ответил он спокойно. — А ты уже хочешь финал.

Тем временем Тимур вжимался в спинку сиденья. Его спутница схватила его за руку. Она шептала:

— Это происходит наяву?.. Кто он?..

Тимур только кивнул, не в силах оторвать взгляда от происходящего.

И в эту секунду стало понятно: всё, что они знали об обычной жизни, треснуло. Перед ними открывалась дверь в нечто большее. В мир, где пиццерия может стать ареной битвы за Вселенную.

Автотюн медленно подошёл ближе, его шаги не издавали звука, но под ногами как будто вибрировал сам пол. Пространство вокруг мерцало, как при перегрузке графики — то ли кафе, то ли уже совсем другое измерение. Его голос не повышался, но в нём звучала грозная ясность:

— Ты играешь в старые песни, Мегастар. Но Нота Бесконечности — это не просто звук. Это сила. Ты её не достоин.

Мегастар поднялся. Без резких движений, спокойно, даже лениво. Поставил чай на стол, поправил зелёную шляпу.

— Ничего ты не понял, Автотюн, — сказал он. — Песни — это и есть сила. И не только новые, а особенно те, которые все забыли. Они возвращают свет туда, где уже давно темно. А ты просто... шум.

Автотюн шагнул ближе. Его лицо стало меняться — на нём мелькали образы: то Леди Гага, то рэперы в очках, то клипы без лиц. Он говорил голосами тысяч автотюновых артистов, сливаясь в одно целое:

— Ты мешаешь прогрессу. Слишком долго ты держал часть Ноты. Я пришёл, чтобы забрать её.

В это время Тимур и его спутница уже даже не шептали. Они сидели, словно в театре, в первом ряду, где сцена — вот она, в двух метрах. Сердца стучали как барабаны. Что это? Кто они, эти двое? Как это связано со звуками, с миром, с песнями?

Мегастар подошёл к нему вплотную. Воздух между ними звенел от напряжения. Его голос стал твёрже:

— Ноту ты не получишь. Потому что ты не поёшь. Ты копируешь. Ты забыл, что такое настоящий голос. А без него ты — пустота.

Автотюн вдруг замер. Мир снова дёрнулся, как плёнка старого фильма. И в этот момент из его груди вспыхнул луч — не атакующий, а скорее проникающий, сканирующий. Он пронёсся сквозь Мегастара — и вдруг Мегастар напрягся, как будто что-то выдернули у него изнутри. Он не упал, но пошатнулся. В его взгляде на мгновение мелькнула боль.

— Что ты сделал?! — прохрипел он.

Автотюн убрал руку, и в его ладони появилось сияющее кристаллическое нечто — маленький фрагмент, словно сделанный из чистого света и звука. Он посмотрел на него и тихо сказал:

— Я взял то, что мне нужно. Скоро все услышат настоящий звук.

И он исчез. Без вспышки, без портала. Просто растворился, как будто был помехой в эфире.

Мир в кафе снова включился. Люди продолжили двигаться, как ни в чём не бывало. Кто-то надкусил синамон, кто-то уронил вилку, кто-то спросил: «Ты слышал этот треск?»

А Мегастар остался стоять. Один. В его взгляде уже не было безмятежности. Он понял — игра началась. И этот первый раунд был за Автотюном.

А Тимур и его спутница смотрели на него с широко открытыми глазами. Всё только начиналось.

Тимуру вдруг стало не по себе. Он ещё чувствовал лёгкое звенящее эхо, как будто в ушах осталась вибрация после мощного концерта. Он посмотрел на свою спутницу — она прижала руки к груди и пыталась отдышаться.

— Ты тоже это видела?.. — спросил он шёпотом, словно боялся, что если скажет громче, всё исчезнет.

Она кивнула, не отрывая взгляда от Мегастара.

Тот стоял, повернувшись к окну. Его рука медленно сжалась в кулак. Внутри него что-то явно горело — то ли злость, то ли тревога. Потом он обернулся. Его глаза задержались на Тимуре.

— Вы это тоже почувствовали, да? — спросил он спокойно, но с какой-то скрытой скорбью.

Тимур не знал, что ответить. Он чувствовал, что что-то сдвинулось. Что они больше не обычные студенты, зашедшие перекусить.

— Кто он? — спросила его спутница.

Мегастар подошёл к их столику. Сел рядом, будто просто знакомый, который хочет пообщаться. Только вот от него всё ещё веяло странной энергией, как будто он не совсем в этом мире.

— Его зовут Автотюн, — начал он. — Он раньше был певцом. Человеком. Но однажды он решил, что его голос недостаточно хорош. Он начал править его... добавлять эффекты, фильтры... пока не остался только звук без души. Он стал пустым, но идеально выверенным. Он решил, что все должны звучать одинаково. Без ошибок. Без души.

Он сделал паузу, посмотрел на Тимура.

— А потом он нашёл Ноту Бесконечности.

— Ноту?.. — переспросил Тимур.

Мегастар кивнул.

— Это не просто звук. Это частица Вселенной. Она была рассыпана, чтобы сохранить баланс. Я нашёл одну часть. И хранил её. Но сегодня он вырвал её из меня. Теперь он стал сильнее.

Тимур проглотил ком в горле.

— Почему ты рассказываешь это нам?

Мегастар вдруг чуть улыбнулся. Легко, по-доброму.

— Потому что вы это почувствовали. Вы не просто смотрели. Вы услышали.

Спутница Тимура, которая всё это время молчала, наконец заговорила:

— Что это значит?

— Это значит, — сказал Мегастар, — что вы теперь — часть этого. И вам решать, будете ли вы просто зрителями... или станете частью песни.

Тимур посмотрел на неё. Она кивнула.

— Кажется, у нас контрольная по экономике откладывается, — пробормотал он.

— Ага, — ответила она. — Похоже, нас ждёт кое-что покруче.

— Подождите… Вы же... вы Мегастар, да? Мы видели вас в видео… но это что было? Этот парень — Автотюн? И вы правда… про ноты… всё это — реально?

Мегастар кивнул. Он откинулся на спинку пластмассового стула, взглянув в окно, за которым по-прежнему лениво двигался ташкентский полдень.

— Всё очень реально, — сказал он. — То, что вы только что видели, — это не глюк. Это сбой в реальности. Автотюн нарушает гармонию. Он работает на сущность, которая давно пытается прорваться в наш мир. А Нота Бесконечности — единственное, что способно восстановить равновесие.

Тимур и Лейла переглянулись. Он наклонился чуть ближе, понизив голос:

— Но почему мы? Мы обычные студенты. У нас сессия через две недели.

Мегастар усмехнулся уголком губ.

— Иногда Вселенная сама выбирает. И поверь, если вы оказались рядом в тот момент, значит, у вас есть роль в этой истории. Может, даже важнее, чем вы думаете.

Он сделал паузу, достал из кармана своего плаща маленький зелёный кристалл — едва заметный, но вибрирующий, как будто откликаясь на что-то в воздухе.

— Один из следующих осколков где-то здесь, в Ташкенте. И мне кажется, он уже начал звать.

Лейла вдруг почувствовала лёгкий холодок, словно ветер прошёлся по спине. Её глаза расширились.

— Мне кажется... я его чувствую.

Тимур удивлённо посмотрел на неё.

— Чего?

Мегастар посмотрел на Лейлу внимательно. Его лицо стало серьёзным.

— Ты тоже резонируешь. Значит, ты можешь быть Проводником.

Он встал. Вокруг вновь всё замерло на секунду. И в эту крошечную паузу будущая судьба мира сделала шаг вперёд.

Взял свою музыкальную колонку, с которой никогда не расставался. Улыбнулся ещё шире.

— Вы со мной?

И они встали. За окнами кафе день был всё таким же ярким. Но внутри троих человек уже что-то изменилось навсегда.

                2.

Уже за порогом «Белиссимо» воздух казался чуть иным — как будто кто-то сдвинул завесу между мирами. Асфальт ещё тёплый от дневного солнца, машины проезжали, люди проходили, но всё это было как будто сквозь стекло — будто не по-настоящему.

Мегастар шагал вперёд, плащ слегка развевался, а за ним спешили Тимур и Лейла. Их сердца всё ещё колотились — от всего, что они увидели, и от ощущения, что впереди будет только страннее.

— Он где-то рядом, — прошептал Мегастар. — Я чувствую его резонанс. И ещё... кого-то.

И тут, за поворотом, в полутени переулка, они увидели их.

Автотюн стоял, будто вкопанный, в нескольких шагах от фигуры, окружённой мягким золотистым свечением. Это был человек, но не совсем. Он был и юн, и стар одновременно. Его волосы переливались цветами, которых нет в радуге. А глаза... глаза слушали даже тогда, когда молчали.

Автотюн резко повернулся, увидев приближающегося Мегастара, но фигура остановила его лёгким движением руки. Это был Слушатель.

— Стой, Автотюн. Здесь ты не властен. Сейчас — ты гость. Как и все мы.

Автотюн, колеблясь, сделал шаг назад. Его глаза метнулись к Мегастару, но тот уже знал — схватки не будет. Пока.

— Мегастар, — сказал Слушатель, мягко. — Я ждал тебя. И вас двоих тоже, — он взглянул на Тимура и Лейлу. — Пришло время кое-что прояснить.

Он опустился на корточки, провёл рукой по земле, и та слегка дрогнула. Из-под пыли и бетона показались едва заметные линии, как от нот на бумаге. Музыка была здесь, в самом городе. Она связывала всё.

— Я — Слушатель. Я существую вне вашей иерархии. Я не Стар, не Суперстар и не Мегастар. Я — наблюдатель. Хранитель восприятия. Я не создаю музыку. Я слушаю её. Я не вмешиваюсь, пока не наступает диссонанс.

Он посмотрел на Мегастара:

— Ты родился из стремления охватить всё, воскресить забытое, подарить песням вторую жизнь. Ты несёшь свет, но порой теряешься в гордости. Ты считаешь, что прав, потому что поёшь всё. Но не всегда "всё" — значит "правильно".

Он повернулся к Автотюну. Тот стоял, как статуя, сжатыми кулаками.

— А ты, Автотюн… ты тоже стремился к гармонии. Ты хотел исправить фальшь. Сгладить несовершенство. Но ты забыл, что несовершенство — часть музыки. Ты стал корректировать не ради красоты, а ради контроля. И теперь ты на стороне разрушения.

Слушатель поднялся и посмотрел на обоих.

— У вас у каждого — своя правда. Но Истина — не в одном из вас. Она между вами. В том, как вы звучите вместе.

На мгновение повисла тишина. Даже ветер, казалось, затаил дыхание.

Автотюн вскинул голову. Его глаза сверкнули, искажённые эмоцией.

— Я не позволю тебе запутать их, — прошипел он. — У меня есть первая часть. Я найду остальные. И тогда... будет только одна музыка. Совершенная.

И с этими словами он исчез, растворившись в отблеске искажённого звука.

Слушатель вздохнул.

— Он идёт по тонкой линии. Но ещё не всё потеряно.

Мегастар шагнул ближе.

— Почему ты пришёл именно сейчас?

Слушатель взглянул на него с лёгкой улыбкой.

— Потому что теперь история началась по-настоящему.

Тимур стоял, будто приклеенный к тротуару. Он пытался осознать, что только что произошло. Его взгляд метался между исчезнувшим Автотюном, Мегастаром и Слушателем, который снова стал просто человеком — будто сияние вокруг него было лишь игрой света.

— Подожди... — выдохнул Тимур. — Это… это всё реально? Мы правда... в каком-то… музыкальном конфликте?

Слушатель обернулся, его глаза снова были спокойны, как гладь воды.

— Тимур, реальность — это не всегда то, что ты можешь потрогать. Иногда она звучит. Иногда она прячется между строками песен, между вдохом и выдохом исполнителя. А ты, мой друг, теперь стал частью этой симфонии.

Лейла сжала руку Тимура. Она казалась такой же растерянной, но в её взгляде был интерес, почти восторг.

— Но почему мы? — спросила она. — Мы же обычные студенты…

Мегастар повернулся к ним. Его лицо впервые за всё время стало почти серьёзным, без привычной полуулыбки.

— Потому что вы услышали. Тысячи проходят мимо, отворачиваются, переключают. А вы остановились. Вы впитали вибрацию, вы почувствовали, что есть что-то большее. И этого достаточно.

Слушатель слегка кивнул.

— Всё в этом мире завязано на отклик. На то, кто слушает, кто слышит. Мы сейчас на пороге событий, которые могут изменить всё музыкальное пространство. Вся структура Стар — она не только на сцене. Это порядок во Вселенной. И он начинает шататься.

Он сделал паузу, провёл рукой в воздухе — и вдруг пространство перед ними чуть дрогнуло. В небе, едва уловимым контуром, замерцали образы: фигуры в сиянии, образы звёзд, одни светлые и мощные, другие — тёмные и рваные.

— В иерархии Стар всё уже давно нестабильно. Есть те, кто поддерживает Мегастара — даже среди Суперстаров. Есть те, кто боится, что он размоет границы и нарушит их статус. А есть такие, как Автотюн, кто считает, что всё должно быть стерильно, строго, математически выверено.

Мегастар хмыкнул.

— Да, и все они, конечно, очень "правы"… но петь всё равно буду я.

Лейла не сдержала улыбки, но Слушатель лишь чуть склонил голову:

— И будешь, Назым. Но теперь — не один. Вы все связаны теперь. Ты, Автотюн, они. И Нота Бесконечности. Её четыре части были разделены, чтобы музыка никогда не принадлежала одному. Но теперь кто-то хочет слить всё в один звук. И это опаснее, чем кажется.

Он вдруг посмотрел в сторону, словно что-то уловил.

— Мне пора. Пока ещё не всё готово. Но вы уже внутри. И скоро перед вами откроются другие пути.

И с этими словами Слушатель... не исчез, а как будто рассеялся, словно его звуки просто растворились в уличной тишине.

Тимур оглянулся на Мегастара.

— И что теперь?

Тот посмотрел на них и усмехнулся:

— А теперь… идём. Надо пиццу доесть. Нельзя в бой на пустой желудок.

                3.

Они снова вошли в кафе, словно возвращаясь из сна в повседневность. Всё казалось таким же: уютная музыка, запах расплавленного сыра, официантка, которая не заметила ни исчезновения времени, ни появлений и исчезновений странных фигур. Просто обычный день в «Белиссимо». Но для троих человек он уже никогда не будет прежним.

Мегастар первым подошёл к своему столику. Его синамон остался нетронутым, чай остыл, но он всё так же выглядел, как будто именно здесь и был всегда. Он бросил взгляд на Тимура и Лейлу:

— Садитесь. Мне нужно кое-что вам объяснить. Пока не начали искать вторую часть Ноты.

Тимур сел, всё ещё немного оглядываясь по сторонам, как будто боялся, что что-то вновь исказится. Лейла — рядом. Она уже будто приняла происходящее — или просто решила следовать за этим странным, зелёношляпым парнем до конца.

— Так, — Мегастар поставил локти на стол и сцепил пальцы. — Что вы уже поняли?

— Что ты какой-то супергерой музыкального мира, — сказал Тимур. — Что есть эта Нота Бесконечности, которую Автотюн хочет забрать. Что ты раньше её охранял. И что теперь… всё, кажется, рушится.

— Почти. Только я не охранял. Я не знал, что она у меня. Нота сама выбрала меня. Я её не прятал — я её исполнял. В каждом моём выступлении, даже в самых простых песнях, в этом звучал её фрагмент. Именно так она и действует — она не физическая. Она вибрация. Энергия.

— А Автотюн? — тихо спросила Лейла. — Он же раньше был другом?

Мегастар кивнул. Его глаза на мгновение стали тёмнее.

— Когда-то мы пели вместе. Я был безумным, хаотичным, он — чётким и правильным. Мы дополняли друг друга. Но потом он захотел абсолютной гармонии. Чтобы всё звучало идеально. Без фальши. Без импровизаций. Без души. Мы не сошлись.

Он откинулся на спинку стула.

— Он думает, что сможет с помощью Ноты создать идеальную мелодию, которая подчинит всё. Все голоса. Всю музыку. Всех артистов. Даже звёзды — Стар — начнут звучать одинаково. И всё… замрёт.

— А ты не хочешь идеала? — спросил Тимур.

Мегастар усмехнулся.

— Идеал скучен. Музыка — это живое. Оно должно дышать, ошибаться, меняться. Вот почему я и есть Мегастар. Я не идеальный. Я просто весь. Я пою всё, и в этом моя сила.

Он посмотрел на них по-другому, мягче:

— А вы? Вы теперь со мной. Я не заставляю. Но если останетесь, то станете частью этой гармонии, как бы она ни звучала.

Тимур и Лейла переглянулись. И Лейла сказала первой:

— Я хочу узнать, чем всё закончится.

— А я, — сказал Тимур, — не уйду, пока не пойму, кто я в этой песне.

Мегастар широко улыбнулся.

— Вот и отлично. Тогда… впереди нас ждёт следующий аккорд.

Тут вдруг в их телефонах, которые всё это время лежали на столе, заиграла короткая, тревожная нота. Экран замигал. И появился новый символ — знак, похожий на вспышку света, разорванную пополам.

Мегастар побледнел:

— Вторая часть Ноты… появилась. И она не одна.

Мегастар встал, быстро бросил взгляд в окно — словно ожидал, что увидит там след Автотюна. Но улица была пуста. Жаркий ташкентский полдень жил своей обычной жизнью: люди выходили с мороженым, курьеры доставляли пиццу, кто-то смеялся на парковке.

— Они активировались, — тихо сказал он, — остальные части. Одна из них уже отозвалась. Автотюн точно это тоже почувствовал. Значит, у нас мало времени.

— Ты можешь понять, где она? — спросила Лейла, допивая свой чай, но уже явно не в состоянии думать о бытовом.

— Я могу почувствовать направление, — кивнул он. — Но не конкретное место. Нота сама тянет к себе тех, кто готов её услышать.

— А если она окажется у кого-то другого? — осторожно уточнил Тимур.

— Тогда мы должны быть быстрее. — Мегастар улыбнулся, но в его глазах уже жила тревога. — И главное — мы не должны дать Автотюну собрать всё. Потому что тогда он… перекроет звук во всей Вселенной. Понимаете? Музыка исчезнет.

Он подошёл к двери. В этот момент раздался еле уловимый шорох за окном. Затем — гул. И на противоположной стороне улицы появился он.

Слушатель.

Он стоял в тени, почти незаметный. На нём был серый костюм, будто сшитый из старой радиоткани, лицо скрыто под капюшоном. Но вокруг него пульсировала аура, как будто звук сам искал его.

— Это он… — прошептал Мегастар. — Он вернулся.

Они втроём вышли из «Белиссимо» и пересекли дорогу.

Слушатель поднял голову. Под капюшоном виднелись уши, похожие на антенны. Голос его звучал мягко, как старый винил:

— Вы пришли. Всё встало на свои ноты. Я — Слушатель. Я не за, и не против. Я есть тот, кто слышит.

Он посмотрел на Мегастара:

— Ты — голос. Ты несёшь хаос, красоту и боль. Ты несёшь свободу.

Он повернулся к пустому месту рядом, будто всё ещё ощущая Автотюна:

— А он — порядок. Он хочет выровнять всё. Сделать идеальным. Чтобы никто больше не ошибался. Чтобы никто не фальшивил. Но в этом нет жизни.

Тимур шагнул вперёд:

— А почему вы здесь?

Слушатель посмотрел прямо ему в глаза:

— Потому что музыка идёт туда, где её слышат. И сейчас, именно сейчас, вы стали теми, кто слышит больше, чем просто звук. Вы услышали суть. Я пришёл, чтобы предупредить: вы оба правы. И вы оба опасны.

Мегастар нахмурился:

— Это ты про нас с Автотюном?

— Да. И я расскажу вам, что будет, если Нота Бесконечности окажется в одних руках.

Он поднял палец. В воздухе закружились звуковые образы: разрушенные сцены, молчащие толпы, застывшие в тишине города, где музыка больше не звучит.

— Это мир Автотюна. А вот — мир, если Ноту возьмёт лишь один голос.

Он показал другую сторону: хаос, грохот, миллионы звуков, не находящих общего ритма, всё тонет в перегрузке.

— Нота должна быть разделена. Или объединена с пониманием. И вы должны решить, как звучать Вселенной дальше.

Тимур вдохнул, и только хотел спросить что-то ещё — как вдруг Слушатель исчез. Остался лишь лёгкий эхом звук, будто последнее затухающее «ля».

Мегастар выдохнул:

— Мы должны найти вторую часть. Но теперь, зная, что мы не единственные, кто её ищет… и что нас слышат.

Он посмотрел на Тимура и Лейлу:

— Вы готовы услышать больше?

"Это было не здесь, не сейчас," — начал он, глядя вдаль. "Я тогда только начал выходить с колонкой на улицы. Помню, пел «Разговор со счастьем» у театра, и подошёл один человек — седой,необычного вида, как будто из другого времени. Он назвал себя Хранитель. Сказал, что я пою не просто песни, а активирую потоки — как он выразился — музыкальной энергии Вселенной. Тогда я, честно, подумал: чудак."

Он усмехается, качает головой.

"Но он достал странный осколок, сияющий как будто внутри. Сказал, что это часть Ноты Бесконечности — древнего, забытого аккорда, который когда-то звучал сквозь все миры. И тот, кто соберёт все её части, сможет не просто петь — он станет голосом Вселенной. Я сначала не поверил, но как только я дотронулся до неё — весь мир замер. Люди вокруг остановились, небо словно стало глубже, а мой голос зазвучал так, будто за мной стоит целый хор из тысячи душ."

Он смотрит на Тимура и его спутницу.

"С тех пор я понял — это моя миссия. И с тех пор за мной следит тот, кого зовут Автотюн. Он был изначально частью музыкального мира, но его исказила жажда идеального звучания. Он больше не слышит сердца — только чистоту волн. И теперь он хочет собрать Ноту, чтобы переписать всю музыку под себя.

                Конец первой части.