Три возраста понимания...

В восемнадцать лет ты живёшь в зеркалах. Каждый взгляд — это приговор, каждое слово о тебе — либо кинжал, либо нимб. Ты строишь себя из отражений в чужих глазах, дрожишь, когда тебя не замечают, и паникуешь, когда замечают слишком пристально. Ты уверен, что все видят твои недостатки, все обсуждают твои шаги, все ждут твоего провала или триумфа. Ты — главный герой в своей драме, но почему-то режиссеры все вокруг.

В сорок ты сбрасываешь кожу. Тебе вдруг становится смешно от того, сколько сил ты тратил на чужое мнение. Ты понимаешь: люди думали о тебе куда меньше, чем ты предполагал. Они были заняты собой — своими страхами, своими счетами, своими неудачами. А ты — лишь фон в их кино. И это освобождает. Ты начинаешь жить так, как хочешь, а не так, как ждут другие. Иногда это называют «кризисом среднего возраста», но на самом деле это просто трезвость.

А в шестьдесят приходит последнее откровение: никто никогда о тебе и не думал. Не в жестоком смысле, а в простом — у каждого своя жизнь, свои раны, свои радости. Ты был для них эпизодом, штрихом, случайным попутчиком. Даже те, кто, казалось, судил тебя, забыли свои же слова на следующий день. И тогда ты понимаешь, что единственный, кто действительно думал о тебе всю жизнь — это ты сам.

И вот тогда начинается настоящая свобода.