Наследница

Собралась погулять. Уронила ключи на пороге - квартира сегодня грустная, не хотела меня отпускать. Я погладила дверь, сказала, что ненадолго. Закрыла замки, дернула ручку. Захлопнула коридорную дверь правой рукой, как всегда.

Поблагодарила лифт, что довез. На улице древняя бабка с 11-го этажа шла, закрыв рот концом шали. Наверно, опять плевала кому-то вслед, кто ей не нравится. Я перекрестила пальцы в карманах, отвернулась и быстро прошла. В детстве я упала, расцарапав себе полноги об асфальт, после того как она поплевала на этом месте, - моя бабушка все видела. С тех пор показываю таким фигу в кармане. Может, тоже поплевать?
Снег осел от оттепели. Стволы деревьев черные, сырые, в парке темно-серый свет. Ломаные веточки на снегу - был сильный ветер из-за тепла. Дошла до пруда - хорошо, промоина есть, утки скопились в ней. Черная вода бежит, сливаясь в узкую речку. Лед пожелтел.
Покормила уток и голубей нарезанным шпинатом и блинами. Насыпала семечки в кормушки для синиц.
Ветер сырой и нехолодный, мне даже стало жарко в зимней куртке.
В этом году все спешит и перемешивается. В начале ноября было явное ощущение приближения нового года, морозы, сильный снегопад. Потом - праздник, потом - будто бы усталость от зимы, она ощущалась затянувшейся. Предвесеннее настроение. И вот сейчас 2 февраля - а зимы так и не было, и уже теплеет совсем по-весеннему. Снег скоро побуреет и уйдет в землю.  Природа словно бы экстерном пережила зиму, и хочет уже весну. Может, наши старые календари становятся неактуальными?
.


Мысли вызревают. Они лежат в рядок на солнечном подоконнике, в форточку дует свежий весенний ветерок, все радуется вокруг, хотя на самом деле радуюсь только я, про других я не знаю. И небо не может радоваться, и птицы не могут весело щебетать. Я перекладываю свое состояние на весь мир. Весна ведь не везде, и солнце где-то закрывают облака, а где-то вообще ночь. Но обычно для нас весь мир - это только то, что я вижу сейчас, сколько могу окинуть взглядом. Остального мира нет, или он заморожен, пока я не посмотрю на него. Ведь всегда кажется, что люди, которых сейчас не видишь, где-то стоят застывшие там, где ты их видел последний раз, и оттают, когда ты подойдешь, не изменившись ни на миг.
А оказывается, что дети растут, старики стареют, пока их не видишь, кто-то меняет прическу, ходит в магазин и делает какие-то дела. Сложно поверить.

Но мне так нравится одушевлять все вокруг, наделять своим настроением. И ветер у меня поет, и солнце улыбается, и капель звенит звонкими ребячьими смешинками.
И мне так нравится думать, что все дорогие люди ждут меня, и ни на секунду не постареют. Что бабушка с дедушкой такие же, какими мы их оставили в последний раз, уезжая из деревни и не зная, что это последний раз. Когда-то мы в последний раз целуем их, когда-то последний раз идем гулять во двор с друзьями, последний раз мама берет нас на руки, последний раз садимся за парту, гладим любимого кота.
Нельзя об этом думать, но я это не выбираю. Поезд мыслей сцепляется вагонами все длиннее, все дальше.
Я слушаю фугу Баха, на окне зацвел гиацинт. Обожаю его аромат, такой горьковатый, не похожий на обычную цветочную сладость. Я ставлю фугу фиалке на окне, по часу в день. Скоро она зацветет - в розетке листьев, в самой глубине, я разглядела крошечные бутончики. Откуда они взялись, вот вопрос? Их не было с осени. То есть из корня выползает некий зачаток, сначала он одинаковый, но фиалка решает, будет он листом или цветком. И как она решает? Вообще, нравлюсь ли я ей? Судя по тому, сколько она цветет в год, а делает она это обильно и много, ей определенно у меня нравится. Я крайне редко что-то слушаю, телек почти не включаю. Может, она любит тишину?
.

Сегодня 1 марта - переходное время. Грань тонкая, можно перескочить, перейти, заглянуть не сюда, в иное.
Я поехала к реке, там много воздуха, свежести и движения. Ветер, машины летят по шоссе. Хочется, чтобы во мне тоже сдвинулись какие-то глыбы, которые нагромоздились еще с осени, чувствую. Лежат и лежат, мне уже трудно дышать.
Если они ни для чего не нужны, пусть проваливают.
 
Льдины как грязные куски стекла сложены друг на друге. Утки сидят на этих квадратах, поджимают то одну лапку, то другую. Солнце никак не может пробиться сквозь облачную  пелену, будто его закрыли слоями целлофана. Странное время.

Скорей бы поехать за город.
В этом году не буду ничего сажать, пусть земля сама вырастит, что ей хочется. А я буду просто сидеть в деревянном кресле у крыльца и ни о чем не думать.
Дом принимал меня тяжело. Или даже не дом, а сама земля. Я сразу почуяла, что она дикая.
Дом я купила задешево, знакомые знакомых сказали, что там жил дедушка, один, отшельником, а когда умер, дом оказался никому не нужен, и несколько лет стоял опустевший.
Дедушка не сажал огород, никаких построек, кроме дома и сарая, не было. Только несколько берез в углу участка и четыре сосны вразброс.

Покопавшись в интернете, я нашла старые карты этого места, и выходило, что хоть рядом есть старая деревня, в которой давно и до сих пор живут люди, и впритык к нашему есть СНТ, начавшее застраиваться годах в 70-х, но именно это место всегда было лесом. Застроили его только в 2000-х, целый новый поселок, там никогда не было жилья, росли деревья, много сосен и елок, которые часть людей срубили, а часть оставили на участках.

Я захотела его сразу, как только увидела. Прямо с фото на меня поползло приятное жутковатое чувство, что придется договариваться, но оно того стоило. Уж я вряд ли стану разводить там бурную деятельность, которая так претит этому месту. Веками оно спокойно себе стояло, выращивало грибы, деревья и хвощ, а теперь тут люди, ковыряют и бурят землю, галдят, суетятся. Когда я приезжала смотреть участок, за ним уже не ухаживали, и море одуванчиков покрывало его полностью. Как сказала мне когда-то бабушка, сама земля выращивает для людей те травы, которые им очень нужны. Что ж, считается, что одуванчики много чего лечат, например суставы, печень и сахарный диабет, вот земля и пыталась помочь. А может, она слишком закисленная, потому что здесь много хвойных и хвощей, поэтому одуванчики восстанавливают ее.

Сначала я просто находилась там. Бродила, слушала, смотрела. Прилетали сороки, качались на верхушках деревьев. В кормушки наведывались синицы, воробьи, даже сойки и зеленушки.

Ночью мне плохо спалось, что-то тревожило, как будто я не одна. Я боялась смотреть за окно.
Там темная земля и черное небо, словно в воздухе висел пепел, и нечем дышать, и не на что смотреть, а по черной земле будто сейчас пробежит страшное костлявое нечто, скрюченное и колченогое, и увидит меня за окном, застывшую от ужаса.
Мир словно умер, из него выпили все краски, засыпали пылью и тяжелым душным пеплом, и мне было жалко мир, я не узнавала его. Как могла эта чернота быть разноцветной при свете солнца? Почему я не пугалась этих чудищ днем, когда вспоминала ночь и смотрела на ярко-зеленую траву и голубое небо?
Как-то, приехав, я нашла на крыльце мертвую синицу. Плохи дела. До этого прилетала лазоревка, долго сидела на крыльце, нахохлившись, не хотела есть и не улетала. На несколько часов я ушла, а когда вернулась, ее уже не было, только белые следы помета на досках. Эта лежала здесь уже какое-то время - по ней ползали муравьи, выев глаза. Я завернула ее в салфетку и закопала в углу участка под забором. Дурной знак. Нужно налаживать соседство.

Выбирая угощение, я думала, что полезнее будет, хлеб или булка с джемом? И кто вообще их съест? Заяц, собака? Водятся ли там вообще зайцы? Понятно конечно, что угощение не только и не главным образом для них. С напитком особых проблем не было, все равно я собиралась вылить его в землю. Почему-то хотелось ягодный сок или морс. И две халвы в шоколаде.

Выбрала большую ветвистую сосну, до которой пришлось лезть под забором, огораживающим наш поселок. Зато там был густой лес и не было тропинок, и вряд ли кто-то помешал бы мне.
Сделав работу, я ушла, не оглядываясь, и остаток вечера сидела на крыльце, пила травяной чай и ела крошечную землянику, собранную на поле по дороге.
В этом году я оставлю всё еще более диким.



Нагулявшись по набережной и надышавшись ветром, я поехала домой.
Поднимаясь по лестнице на свой этаж, я почему-то вспомнила соседку, картинка зажглась в голове, мелькнула и погасла. Наверняка зайдет сегодня.

Дома было сумрачно. Я решила напечь оладий, зачем-то получилась целая гора. Иногда я просто делаю и только потом понимаю, зачем.
Насыпала в них много ванилина, и теперь не только вся квартира пропиталась сладким запахом кондитерской, но и наверняка весь коридор и этаж. Соседские дети придут из школы и почуют, а потом, повзрослев, будут с теплом вспоминать наш дом, наш подъезд и уютный аромат выпечки. Я создаю людям воспоминания, а они - мне.
Соседка, например, часто готовит фаршированный перец. Я ненавижу запах мяса, но этот аромат теперь неотделим от моих воспоминаний, как запах курева из вентиляции в ванной и запах кошачьей мочи от одной квартиры на третьем этаже. Ее дверь оббита потрескавшимся бордовым дерматином, там конечно же живет старушка божий одуванчик, котов у нее вроде немного, но вряд ли она покупает им специальный наполнитель и часто чистит лоток, поэтому вот вам еще нотка к воспоминаниям.

Нажарив оладьи, сижу смотрю в окно. Небо синющее, солнце наконец-то светит в полную силу. Открываю форточку, чтобы послушать свою любимую весеннюю музыку - теньканье синиц, порывы ветра, голоса, редкое тявканье собак. Даже не хочется раскладывать на ноты эту мелодию, пусть будет так. Колокольный звон поплыл издалека. Детские голоса. Звоночек велосипеда.
Вдруг - стук в дверь. Она всегда почему-то стучит, а не звонит. Соседка.
Я на аромат пришла, говорит. Посидим?
Конечно, посидим. Рассказывай.


Говоря с людьми, я понимаю, что они на своем месте. Сейчас все так, как только и могло быть. Все в балансе. Захочешь сдвинуть - надо быть готовым, что сдвинется все остальное. Готовься к долгим переделкам и перестройкам. Как в карточном домике, все может рухнуть. Ищи новый баланс. Или не жалуйся. Сейчас все идеально. И потом тоже будет.


Пока она уминает оладьи, я смотрю, откуда она говорит. Вещает ее ум, автоматически заведший ту же шарманку, что и три года назад, и пять. Он попал в петлю и будет по ней гонять бесконечно. Я знаю лазейку, но Галя пока не готова. Еще не время. И я пока не решила, нужно ли говорить ей то, что я вижу. Она ведь не спрашивала. А пока послушаем старую песню.

Бабушка про таких говорила "стрекотуха". Мне было смешно и немного стыдно, что я так ее про себя называю.


Мы перемещаемся в комнату. Окна моей квартиры выходят на две противоположные стороны дома - кухонные окна смотрят на соседний дом и двор, а комната и балкон - на пруды-болота, шоссе и лесополосу. На болотах уже начинают гнездиться чайки, горланя целый день. Летом я люблю слушать их, представляя, что приехала на море. Тянет болотной сыростью и речной водой. Мы зажгли свечи и пьем по пятой кружке чая.
Галя говорит. И не потому, что ей надо выговориться. Она может рассказывать одно и то же десятки раз. Если бы человек хотел что-то выразить и выговориться, ему бы хватило пары-тройки. Потом эмоции утихают и мусолить тему нет смысла и не хочется.
Здесь другой вариант - мысли-шарманка, которым всегда будет мало, которые будут заводиться при малейшей возможности, стоит только дать им ключ в виде знакомого слова или фразы, которые запускают эту шарманку, вызвав ассоциации. И поезд поехал по привычному маршруту.
Я не могу это изменить. Иногда я говорю, что она уже это рассказывала, и она пытается как-то урезать рассказ, но не всегда получается. Потому что хочется упомянуть все подробности.

Она смотрит вдаль расфокусированным взглядом. У нее длиннющие густые волосы пепельно-русого цвета, сейчас они сплетены в косу и свернуты на затылке в пучок. Большие глаза с сонными веками, как говорила бабушка; она никогда не красится. В волосах уже пробилась седина, но их она тоже не красит. Ходит в основном в джинсах и кроссовках.

- Мне уже 36, вроде бы хочется, чтоб муж был. Детей не знаю, боюсь, у меня плохая генетика и слабое здоровье. Ох, не знаю, что там эти мужья, им надо готовить, надо как-то делить пространство. Стирать там для них и так далее.. Я уже привыкла одна. Сижу по ночам, смотрю свои сериалы, тиктоки, нашла тут музыкантов классных, я тебе потом скину. Вчера полночи смотрела видео. Такие виртуозы! Все мне пеняют работой, мол, устраивайся. А я что, устроилась бы! Но ничего не подходит! У меня столько нюансов, мне надо вовремя есть, извиняюсь, в туалет ходить, мочевой слабый, ходить и стоять долго нельзя из-за ног, операцию надо делать, нужны перерывы. Опять же, вставать рано я не буду, я сова. Надо что-то удобное найти. Я тут одну нашла вакансию, месяц на нее смотрела, собиралась с силами, аж устала от этого. Еще желудок опять прихватило, потом простыла. Какая тут работа? Опять долговую бумажку прислали, квартплату я просрочила. Опять разбираться. Не до работы было, а тут прикинь захожу, а вакансия закрыта! Блин, только я хотела! Придется снова долго искать. Ненавижу блин. В прошлый раз с соседкой разбиралась два месяца, они кутежи устраивали, дымили чем-то непонятным, я не могла дышать, приходилось со своими больными ногами ходить гулять все время, дома я кашляла ужасно, я аллергик. Менты меня не слушают, только отмахиваются. Наверно их уже давно подкупили. Не знаю что и делать. Не могу из-за вечных проблем ничего найти! От мамы оставшиеся накопления давно закончились. У сестры занимаю, уже двадцатку ей должна. Зубы вот хорошо немного подлечила, подруга помогла. Сказала не надо ничего отдавать. Как хорошо. А то хочешь занять - ни у кого нет! А мне брекеты надо ставить, все работают, а у них нет! На морюшко они каждый год ездят, ишь ты! Люди с зубами мучаются, можно было бы помочь, нет возможности! Ну не поехали бы в отпуск разок!

Тут она делает наконец глоток чая.

Я просто слушаю. Давать советы нет смысла. Комментировать тоже, потому что это вызовет или новую лавину воспоминаний или рассуждений, или попытки защитить себя и свое мнение. И все к этому подгрести. Причины, оправдания.
Я не психолог. Наверно, они с этим работают, тонко подводят человека к истоку его искаженных рассуждений. К развилке, откуда что-то идет не так. И показывают ему, что есть другой вариант.
Я не сужу ее. Это ее правда, и она так живет. Это для нее реальное положение вещей. Так сложилось. Иногда мы говорим на отвлеченные темы, и мне интересно с ней. А в душу я не лезу.

Когда-то я влезла в душу своей лучшей, ближайшей подруги, и это обернулось таким крахом, что теперь всю оставшуюся жизнь я наверно не скажу никому ни единого совета.


- Поехали со мной покормим кота моей знакомой, - предложила Галя, когда мы прощались в дверях. - Одной скучно, аж в Царицыно переться. Можем на электричке.

Я согласилась.

Вечером я раскрыла балкон и сидела в темноте, слушая чаек. Иногда их крики складывались в музыку. Кто зарядил их на это? Искать место для гнезда, суетиться, бороться? Мне кажется, вопрос "зачем" придумали люди. Потому что больше ни у кого нет этого вопроса. Ни у птиц, ни у животных, растений или насекомых.
Даже у бога.

Например, зачем мне эта огромная сухая ветка, которую я притащила с болота и поставила в углу комнаты? Хочу и все, а почему, мне недоступно знать.
Бабушкин древний комод из старого потемневшего дерева - он настолько старый, что дерево уже почти превратилось в камень, твердый и отполированный множеством прикосновений. Темный, громоздкий, но такой красивый. Даже ручки оригинальные сохранились. В одном из ящиков - бабушкины нитки, брошка с разноцветными крупными камнями, бусы из жемчужного бисера, платки и флакон с потемневшей последней каплей духов. Этикетка давно стерлась. Эти духи наверно годов 50-х. Она их хранила всю жизнь и раз в год по капельке наносила в день рождения. А еще у нее была помада, со спичкой внутри, чтобы выковыривать остатки. Ей она подкрашивалась тоже по праздникам. У нее была яркая внешность - темные глаза и волосы, длинные черные ресницы, и краситься ей и не требовалось. А я вот родилась блекловатой, краситься стала рано, в юности перебарщивая с подводкой и тенями, потому что иначе глаз вообще не было видно - лицо как блин, без оттенков и видимых черт. У бабушки была смуглая кожа и длинная черная коса, которую она всегда закалывала шпильками на затылке. Мне ее яркость не передалась совсем, внешностью я получилась в маму. Дедушку я не знала, но всегда заочно любила его, воспринимая их с бабушкой единым неразделимым целым.


Целый шкаф занимали книги. Их начала копить еще бабушка, потом мама вносила свою лепту, покупая мне детские книжки и что-то по тем временам дефицитное, что удавалось достать, неважно, было оно интересно лично тебе или нет. Я продолжила это дело. Огромный шкаф от старой стенки был моим другом с детства. Я люблю подходить к нему, долго любоваться на ряды книг, выбирать одну и сидеть с ней весь вечер.

Беру книжку со сказками из своего детства.
Включаю ночник и устраиваюсь в кровати.


Бабушка говорила, что раньше сказками навевали детям сны. Наверно, чтобы у них в голове устоялись разные понятия - добра и зла, справедливости и чести. Чтобы во сне они обработались и усвоились. И отложились страхи - не ходи в темный лес, не лезь в воду, не зная брода, не верь чужакам.
Но мне всегда казалось, что сказки больше похожи на чьи-то еще сны, странные, нелогичные истории, где одно превращается в другое, и непонятно, в чем же мораль.

Устав читать, я заворачиваюсь в холодное одеяло и слушаю чаек, думаю о норвежских фьордах, студеном море и бескрайних зеленых равнинах под серым небом.

.

В выходные мы с Галей поехали кормить кота.

Я не хотела ехать в этот район, но не стала ей говорить. Очень хотела посмотреть котика, она давно показывала мне его фотографии.
Я старалась ничего не сканировать, но не заметить это было невозможно. Недружелюбный район. Страшное ощущение в квартире, как будто там портал во что-то чуждое и жуткое. Мертвые стены будто бы со слоем грязи или пыли, но не в привычном понимании. Не физическом.
Кот все время смотрел на эту стену. Диван, над ним висят фото со свадьбы. Я несколько раз подходила к ним и пыталась рассмотреть лица хозяев, но у меня не получалось. Перед глазами плыло, и будто магнит тянул отвернуться. Я никак не могла запомнить их лица и впоследствии, когда пыталась вспомнить как они выглядят, не смогла. Что с этим местом? Оттуда веяло или какой-то любовной магией, или защитой, чтоб не смотрели на них и отводилось внимание. Кот явно что-то чуял. Он подолгу сидел с расширенными зрачками, глядя в эту стену, а когда я подходила, Галя несколько раз предостерегала меня, так как кот хотел на меня прыгнуть. У него был такой период, его пока не кастрировали, поэтому приходилось быть осторожными, опасаясь агрессии. Но почему он все время пялился именно на эту стену? Почему он реагировал на нас, только если мы подходили именно туда?
Мы сидели за столом, ели пирожки, и я все время бессмысленно уставлялась на то фото, оно было напротив. Я хотела разглядеть, но одновременно с этим впадала в транс, и мы на пару с котом сидели и таращились туда. Не знаю, заметила ли Галя. Очень странная бурда из ощущений.
Еще этот район. Целый микрорайон в чистом поле, где никогда не было застройки. Дома начали строить, вырубили лес, поставили стены и бросили. Лет 15 стоял долгострой. Представляю, как всполошили местную хтонь, да еще и дали ей время обозлиться и занять эти дома. А теперь они злы не только за землю, но и за костяки домов, которые они вроде отвоевали обратно, но тут пришли люди и достроили их окончательно, заселили и пытаются обживать. Вот только не удивлюсь, если живется им там мягко говоря не очень. Это жуть. Мертвое место. В квартире жили лет десять уже, но такое чувство, что я зашла в голый бетонный бункер. Там жили двое детей, но ни следа не оставили. Люди там самые слабые существа. Там царит другое. Недружелюбное, холодное, вытесняющее тебя вон. Как склеп. И не надо грешить на кладбища или старые снесенные деревни. Если бы дома были на их месте, это была бы полнейшая благодать и покой в отличие от этого. Вы всколыхнули огромный пласт, ребята. Я еле дождалась вечера, чтобы унести оттуда ноги.

.
В новом ЖК недалеко от меня открыли симпатичное маленькое кафе. По ощущениям там, среди новых домов, немного диковато, но агрессии нет. Просто пусто и спокойно.
Иногда я прихожу туда, чтобы немного починить себя.
Алгоритм прост - я вспоминаю и пропускаю через себя ощущение, что я ничем не обделена, что никто ни от чего меня не удерживал, ничего плохого не делал, я не обижена и за все благодарна, и грех жаловаться именно на свою жизнь. Никто ничего мне не делал. Меня достаточно. Разблокирую это ощущение и сижу свечусь в нем. За окном новые дома, сухое черное дерево стоит на фоне серых стен. В кафе захаживают офисники, берут что-то навынос и уходят, кафе остаётся пустым. Я пересаживаюсь на диванчик у окна. Букет мимозы в кувшине. Низкий голос девушки-бариста. Стены цвета какао. Иногда надо просто смотреть вокруг. И вспоминать, что этого достаточно. Чтобы было от чего оттолкнуться.


.

Наконец-то я доехала до дачи.
Теперь ко мне приходит поесть кот. Хороший знак. Да какого красивого мне послали кота, сибирского! Зеленоглазого! Он лазит под крыльцом, цепляя на шерсть паутину и стружки, смотрит дикарем, тонко и высоко мяукая. Ест и постоянно оглядывается, прижимаясь к земле. Откуда ж ты такой, бедолага. Надеюсь, хозяева у тебя все же есть, и неплохие.

По утрам еще прохладно, прошлогодняя трава хрустит под ногами; солнце встает в дымке, но к 10 утра яснеет.
Сходила в лес. На поваленном дереве в слое мха словно капли яркой крови краснели эльфийские чашечки - саркосцифы. Говорят, они съедобны, но не очень вкусны. Я совсем не грибник, поэтому просто любуюсь на их яркий цвет и бреду дальше.
Лес пахнет осенью, сырым мхом и хвоей. Но яркое бледное солнце уже весеннее. Все вокруг как будто в пыли, но скоро лес наполнится ярко-салатовыми листочками и расцветет.
Я сажусь на свежий пенек, пока не заросший мхом, пью травяной отвар из термоса. Вокруг что-то хрустит, шелестит, ветер шумит в верхушках сосен. Лес живет, и я забываю себя, врастаю в него и становлюсь его частью.
Когда я гуляю, я включена, осознаю, что вижу и слышу, чтобы потом вспомнить.
Но в такие моменты созерцания я становлюсь наблюдением без наблюдателя. Я не вспомню потом, что было, потому что некому вспомнить. Воспоминание начнется только с того момента, когда я встала и пошла дальше. Но все это время, что сидела, я была лесом, деревом, землей, мхом и птицами. Может и остается маленький кусочек сознания, который знает, что придется рано или поздно вернуться и начать снова осознавать, чтобы идти и жить дальше. Но однажды он не вернется, и останется там, всем сразу и ничем. Может, если я не забуду себя, я продолжу там такую же жизнь. Но можно вернуться к истоку и раствориться...
Бредя среди прошлогодней листвы, разгребая ее ногами, я думаю о посмертье. Я не спешу туда, потому что так или иначе не избегу этого. Мне нравится моя жизнь, не потому что я бесконечно счастлива, а потому что все просто есть так как есть, и мне этого достаточно. Мне нравится просыпаться утром и жить. Я никогда не забываю, что все не навсегда. Что печаль пройдет, что уныние может накатывать, что-то может не складываться, заканчиваться и ранить, но оно проходит. Это помогает не отчаиваться. И не ждать каких-то особенных смыслов.
На земле столько сухих семян. Но мало что прорастает. Я родилась в эту жизнь, и кто знает, может это огромная удача. Может, есть другие миры, и кто-то оттуда хочет прорваться сюда, получить шанс посмотреть через тело человеческим восприятием, замедлить материю с помощью мозга и посмотреть это кино.
Возможно, мы счастливчики, что можем это делать.

Полдня я приманивала кота. Насыпала кучки на крыльце, потом на пороге дома. Он зашел в дом, поел в прихожей. Дошел почти до комнаты, каждую секунду озираясь и пригибаясь к полу. Я стояла, выглядывая из-за двери, не шевелясь и почти не дыша, но предательская половица скрипнула от моего неосознанного микродвижения, и кот тут же пулей вылетел из дома обратно под крыльцо. Еще полдня приманивать его уже не было желания. Да и так быстро не приручишь. Если бы я жила здесь постоянно, то еще был бы шанс.

Остаток дня я сидела на крыльце, наблюдая за переменой света. Ближе к сумеркам все выцвело, будто ярко-синюю акварельную краску неба, плеснув на нее водой,  разбавили до едва уловимого оттенка. Оно стало почти белым, потом начало темнеть. Краски постепенно выцветали, наползала серость. Как яркие солнечные лучи медленно вытягивают цвет из вещей и трав, так и вечер выпивает его, заставляя все покрываться слоем сумеречной пыли. Какая чудесная иллюзия - цвет. Это чудо, что мы способны видеть все в цвете, различать миллионы оттенков.
Потянуло сыростью, и я пошла в дом, чтобы взять ватное одеяло и налить горячий чай. Слушая ночь, я смотрела в небо, пока оно совсем не почернело. Стали видны звезды. В конце концов я ушла в дом, немного почитала и легла спать. Кот пока больше не приходил.

Ночью мне снилась бабушка. Мы гуляли в каком-то месте, которое казалось знакомым, но я никак не могла понять, где оно. Она была вся в черном, с кроткой улыбкой смотрела на меня и всё спрашивала, как дела, все ли хорошо? Как я живу? Есть молодой человек? Я до сих пор не знаю, верить ли снам, что это приходит и правда этот самый человек, или некто может принять его облик, потому что он есть в твоей голове? Потом мы вдруг оказались на балконе нашей квартиры, я стала звать бабушку зайти в дом, посидеть, но она упорно отказывалась, упиралась и совала мне какой-то перстень, навязывала немедленно взять его. Мне это не понравилось, я стала отпираться, потом проснулась.
Мне снится много жути, я уже привыкла. Я просыпаюсь в три, в четыре утра, долгое время мне страшно, будто все вокруг поменялось, что-то сдвинулось в реальности, в самой ткани бытия, я чувствую тревогу и неуютность. И страх. Я зажмуриваюсь и читаю "Отче наш" - единственную молитву, которую знаю.
Скоро Пасха. Ни мама, ни бабушка никогда не пекли куличи, не светили ничего в церкви, не соблюдали никаких постов и правил. Они могли раз в несколько лет зайти в церковь за святой водой, но с годами и эта традиция сошла на нет. На полке в шкафу, в уголке, у нас всегда стояли иконки, маленькая бумажная с Иисусом, и три наши маленькие именные, красивые, деревянные. Мы не рвали вербу, не купались в проруби, не стояли службы. Мама варила яйца в луковой шелухе, и на этом все.
Молитва меня всегда успокаивала, если читать ее много-много раз подряд. В конце концов ты и не помнишь, как засыпаешь.


Когда я вернулась в город, все замел снег.
Такой апрель.
Эта зима все никак не отпустит.
Как будто она говорит "подожди, ничего не делай, пусть завершится внутри, что надо".
Но для других ведь она сейчас тоже такая.
И каждый наделит ее своим смыслом.
Мы создаем миры.
.

Я поехала на кладбище навестить бабушку.
Всегда привозила ей ее любимые шоколадные конфеты - "южная ночь", мармеладные в шоколаде.
Никогда не говорю здесь вслух, даже если вокруг пусто. Только мысленно. Или просто гляжу на ее портрет.

Бабушка всегда зажигала сигарету на кладбище и клала на край дедовой могилки, чтоб он там покурил, говорила, что даже самые дешевые сигареты там для них как забористый отборный табачище. И водка тоже, но водку дед не пил, сладкое не любил, но мы и их оставляли, вдруг друзей там надо угостить. Для меня все это было сказками, как русалки и баба яга, я никогда не верила, что можно их встретить в реальности, в отличие от ребятни во дворе. Один мальчик из класса очень долго мне доказывал, что дед мороз есть, он сам видел как подарки появляются под елкой из ниоткуда, вот просто есть он и все, потому что есть, какие тебе нужны еще доказательства?! Но для меня сказки были отдельно, а жизнь - отдельно. Сказки жили в моей голове, на изнанке век, за закрытыми глазами, и в жизнь никак не просачивались. Мне было страшно думать, что там после смерти, что я увижу и куда мы уходим, поэтому я старалась вообще не размышлять на эту тему.
Но бабушка так умело вплетала в канву обыденности какие-то волшебные, нездешние правила, знания, что я и не замечала, что принимаю их как должное и запоминаю, используя в жизни.

Иногда к нам заходила соседка, тараторила как пулемет, пересказывая все дворовые сплетни. Я всегда удивлялась, откуда она все знает? Она помнила все числа, даты, суммы, дни рождения, имена и биографии. Странная сеть из ассоциаций была сплетена у нее в голове. Обычно она приходила без звонка и часто невовремя, когда бабушка готовила или убирала, но она всегда принимала ее и сидела на кухне, пила чай или продолжала готовку.
Когда соседка уходила, бабушка, закрывая за ней дверь, стреляла взглядом ей вслед и шепотом восклицала - ууу, ведьма! И улыбалась, а я живо представляла, как соседка приходит домой и варит травы в огромном чане, из которого валит дым, а на полках в кухне у нее расставлены банки со всякими сушеными тварями, связки грибов и трав свисают с потолка.
Бабушка прожила долгую жизнь. В последние месяцы стала говорить, что скоро уйдет. Ляжет и специально умрет, потому что время пришло. И она так подготовила меня, что печаль моя была светлой. Я не убивалась, не рыдала, слезы тихонько плыли по щекам, и я благодарила судьбу, что у меня была такая замечательная бабушка, ведь не у всех они есть.
Однажды она легла в кровать и уже не проснулась. Нет, мне не было легко.
Но я почему-то знала, что там она ничего не забудет. Что все у нее будет хорошо, и она не попадет в страшный сон.

.

Галя прислала сообщение, что познакомилась с каким-то иностранным музыкантом в интернете. Общалась с ним полночи - у него другой часовой пояс, и теперь в восторге не может уснуть, хоть уже 9 утра, а она обычно ложится не позже шести.
Представляю, как она нафантазировала себе счастливую жизнь, свадьбу, много денег, пикники в обнимку с ним, и наверняка уже выбрала имена для детей. Я не иронизирую, нет. Женщины так устроены. Она хочет любви, хочет романтики, это понятно.
Но она не может повзрослеть.
Она до сих пор 14-летняя восторженная девочка, у которой никогда не было отношений, бытовухи, которая понятия не имеет, как строить общение и жизнь с мужчиной, с чужим по сути человеком. Договариваться, ссориться, искать компромиссы. Как отношения меняются, как люди сами меняются, какая это ежедневная сонастройка и так далее. Ты можешь обчитаться информацией откуда угодно, но если не проживешь это на собственном опыте, у тебя так и останется подростковое представление из фильмов и сериалов.
Потому что так хочется верить им, а не скучным бывалым теткам, курящим на кухне с задумчивым видом и рассказывающим, что они вообще не хотели замуж и жизнь сложилась не так.

Я медленно готовлю чай. Расправляю пакетик-фильтр, зацепив за края чашки. Насыпаю травы деревянной ложечкой. Тонкой струйкой проливаю кипятком.
Сажусь у окна. Трогаю лепесток фиалки - он ярко-сиреневый и переливается на солнце блестками.

Галя-Галя... Она все знает, но пока не может по-другому. Наверняка ей все твердят про работу, и я ничего нового не скажу.
Она убеждена, что все делает правильно. От этого строятся все самовнушения, ожидание и вера в чудеса. Ведь она свято уверена, что ничего не может сделать.
Все советы она будет воспринимать как осуждение, и они заставят ее только больше защищаться и искать доказательства, что она права, что она всегда отличалась от других, была особенной, у нее звездная душа и ей просто нужно дождаться лучших времен. Она чувствует, что они уже грядут.
Однажды я уже аккуратно прощупала эту почву, это минное поле под названием "посоветуй ей, как лучше", и слушать - это пока максимум из того, чем я могу помочь.
Задумавшись, смотрю расфокусированным взглядом за окно, в утреннюю солнечную муть.



Мелькают перед глазами те старые, истертые многочисленными просмотрами воспоминания. Сейчас это только мерцающие хаотичные кадры, почти не вызывающие эмоций.
Но много лет они были больными до тошноты.

Концерт. Вспышки света - розовый, сиреневый. Блестки на лицах девушек. Черная помада, заклепки, мощные биты. Неоновая темная романтика. Подруга, извивающаяся рядом, чересчур откровенное декольте. "Ты же пойдёоошь со мной? Ну пожааалуйста! Я так хочу познакомиться с ним! Мы встанем в первый ряд, растолкаем всех баб, а потом еще в гримерку пройдем! Катька проведет, угу?"
Да, мы пойдем. Конечно.
Вспышка - его взгляд, серые глаза, смотрит на меня не отрываясь.
Вот уж нет. Я не буду отвечать. Я здесь за компанию, и вообще.
Песни мне нравились. Я смотрела на яркие огни, цвета, сменяющие друг друга - они всегда меня завораживали. От вокалиста шел мощный поток определенной атмосферы, она меня буквально окружала и сбивала с ног. Вот это воздействие на зрителя.
Во время одной из медленных песен я решила просканировать его. Уже болели ноги, но Ирка не отпустила бы меня пойти посидеть с такого удачного места, поэтому, чтобы отвлечься, я стала смотреть на него.


Есть ощущение разрозненных кусков, из которых он состоит. Противоречивость. Не связанность их между собой. Противоположные качества. Странная энергия, идущая от него, как будто его там уже нет. Немного ощущение бесполости. Неуловимость, будто вихляет в мнениях туда-сюда, сложно его понять и хоть как-то определить, сложно предугадать, что скажет и сделает. Как на своей волне, что-то изнутри им движет, и все в точку, чуйка, но будто и сам не знает, как это происходит, личность там не участвует, что-то водит его рукой и сразу как надо. Наитие. Проводит что-то через себя. И пишет гениальные песни, которые неизменно становятся хитами. За короткое время он стал настоящей звездой, которую знает весь андеграунд всех жанров и мастей.
Я видела его интервью, поэтому имела представление, как и о чем говорит этот человек. Теперь смотрела на него вживую. Странный. Как будто... как будто его душу давно заменили на кого-то еще, и того изначального, который родился в этом теле, там нет. Может и осталась еще тоненькая привязка, с волосок толщиной, но и она со временем исчезнет.
Да, подруга, интересного персонажа ты выбрала.
Вдруг из колонок полилась мрачная музыка, будто весь зал залили черной тяжелой смолой. Здорово, я иногда под такую музыку впадаю в особенное состояние, и если бы меня попросили его описать, я бы не смогла подобрать слов.
Это как другой мир с другими органами восприятия, картинками и физическими законами.
Я словила это состояние и стала черным вихрем. Воронкой, поглощающей все, что вокруг. Иногда я слушаю свои особенные песни в метро, вхожу в этот транс, и со мной сразу кто-нибудь знакомится, вот буквально мимо проходящий парень. И такое чувство, что он как зомби решил это сейчас, секунду назад, и сам не понимает, что делает.
Я будто бы становлюсь суперсконцентрированным сгустком энергии, сжимаю в точку не только себя, а весь мир, вбираю его, и все становится мной. Это не транс, а наоборот некая гиперосознанность, будто я кремень, скала, неуязвимая и самодостаточная, совершенная. Пока не разобралась, что это.
И вот видимо в этом состоянии я стояла, упиваясь этой энергией и вперившись взглядом в него. Может, его утянуло. Знала бы я, каким жизненным уроком мне это аукнется.

Вспышка - мы сидим в баре после концерта.
Я не люблю много участвовать в разговорах, только слушаю. Больше мне нравится быть сразу всей собой в этом месте - слушать голоса и звон посуды, ловить запах кофе и вишневого пива, смотреть за окно, на ярко блестящую под дождем ночную улицу, на огни, на хрустальные капельки люстры, горящей под потолком темно-желтым светом. Мы сидели у огромного окна, лил дождь, и каждая дождинка, оседая на стекле, светилась стеклянной бусиной, отражая свет фонарей и светофоров.
Склейка, следующий кадр - он подходит ко мне, пока все прощаются, пьяные и полупьяные, обнимаются, как закадычные друзья. Говорит, что добавится ко мне в соцсети - есть дело.
Кадр: сижу в гостях у Ирки.
Приходит от него сообщение - приезжайте на квартирник.
Старая большая квартира в центре. Люди, курящие на кухне. Он поет под гитару песни другого своего проекта.
Я пробираюсь среди гомонящих людей, оказываюсь в пустой темной комнате. Балкон. Дышу, слушаю город.
Вспышка - он стоит рядом, что-то объясняет мне.
Она мне не нравится. К сожалению, у нее нет шансов. Я заметил ее внимание. Ничего не могу поделать. Не в моем вкусе. Я хотел бы пообщаться с тобой.
Шок. Что делать?
Ирка, полупьяная - ха, обо мне говорите? Вешается на него, словно они уже вместе.
Она ничего не замечает.
Он много пишет мне, настаивает на встрече.
Я не знаю, что делать.
Мне 21, на носу госэкзамены и диплом, круговерть из дел и событий. Что решать? Зима, какие-то концерты... лекции, метро, мороз, смс-ки от него.
Помню, стояла на остановке, уворачиваясь от промозглого ветра, и пыталась поймать интуицию, точно зная, что она никогда не повторяет. Ее не уговоришь, не заключишь с ней сделки. Один только раз она еле слышно шепчет тебе на ухо свой единственно мудрый совет, и улетает. Не хочешь - не слушай. Но последствия ты можешь разгребать всю оставшуюся жизнь.
Пальцы дубеют от мороза, когда я пишу и стираю. Пишу и стираю текст смс. Как давно это было.
Давай встретимся и поставим все точки над и.
Приезжай.
Заледенелый сквер, яркое солнце и снег по пояс на газонах. Мы долго ходим, все больше замерзая и избегая главной темы.
Тату-студия в полуподвале. Какая-то комнатка, пахнущая сыростью. Концерт the smiths на видеокассете. Пытается поцеловать.
Эй, стоп! Я же тебе объясняю, что мы не можем быть вместе! Ты нравишься Ире! У тебя девушка есть!
С ней мы давно как соседи! А Ире я ничего не должен. Только эти причины?
Нет, извини. Я не могу ответить тем же.
Неловкое прощание вечером у метро.
Ир, знаешь, тут такое дело. Ты не нравишься ему.
Кто сказал??
Он. Я с ним виделась. Подожди. Подожди! Ты не так поняла! Я хочу как лучше, я сейчас объясню! Да подожди ты!..

Вот в целом и всё.
Она посчитала, что он мне понравился и я специально сказала ей, что она не в его вкусе, чтобы забрать его себе. Никакие объяснения не действовали.
Мне видимо нужно было дальше наблюдать, как она вертится вокруг него, преследует, втирается в друзья его друзьям и его бабе, предлагает заниматься его группой и так далее. Смотреть и молчать, зная правду. Обманываться рада? Добьется силой? Дождется, что понравится?
Ах, это наше женское племя. Без романтики, без любви и внимания мы чахнем, и готовы на многое.
Больше мы с ней никогда не виделись.


.

По утрам до обеда мы с бабушкой обычно гуляли. Все дворы, все детские площадки принадлежали мне в это время, потому что дети были в школе или в саду. Я не ходила в сад. Я качалась на качелях, подолгу, запрокидывая голову, и солнце пускалось в пляс, и небо закатывалось куда-то за спину. Бабушка обычно читала какую-нибудь книгу и позволяла мне кататься сколько хочу. Потом я лепила куличики в песочнице или искала интересные камушки. Как-то рядом с бабушкой сидела на лавке совсем древняя бабулька из нашего дома. Мы собрались уходить, и увидев в моей руке горсть камней, она сказала - милая, лучше не носи камни в дом, играй с ними на улице. Я возмутилась, но бабушка послушала ее и запретила мне их брать. Они были такие красивые, блестящие и переливались на солнце. Я немного покапризничала, потом спрятала их в траву за песочницей, и больше про них не вспомнила.
Мы гуляли в парке и в нашей любимой березовой роще. Частые тонкие деревца росли в окружении старых берез. Некоторые из них были с почти полностью темными стволами, и  не скажешь, что береза, только по листьям можно было определить. Иногда на их ветках я замечала повязанные ленточки. Бабушка объясняла, что кто-то загадывал желание, и ленточки трогать нельзя. Говорила, что в давние времена по березе в рай лазали.

Мне нравилась их белая кора и черные рисунки на ней - похожие то на глаза, то на ромбы или звезды с четырьмя лучами.

Мы всегда много смеялись с ней. Некоторые вещи она называла смешными словами, и я всегда была убеждена, что она в шутку сама их придумала. А когда повзрослела и узнала про диалекты, поняла, что это были устаревшие слова из тех мест, откуда она родом. Что ты ешь как дютка, говорила она, когда я вгрызалась в кусок арбуза, сок тёк до локтей и перемазывал щеки. Когда я спотыкалась, она называла меня куковякой, а мамины бусы - жерёлками.
Могла и похулиганить. Соседского деда, вечно шаркающего ногами и бурчащего матом на всех мимо проходящих, называла за глаза "п**дюк малосольный", а налепив пирожков на целый полк и поставив первую партию в духовку, садилась на табуретку, обмахивалась "утиркой" и говорила - всё, умаялась! титьки по пуду - работать не буду!
Мы вместе хохотали, и она приговаривала - ну вот, чуть-чуть посмеёшься и здоровья наберёшься.

.

Пришла настоящая весна.

О, как я люблю это время! Уже не холодно, но еще не совсем тепло. Эти весенние дожди, буйство стихии, потом цветущая сирень, ветки рвет дождь, сиреневое облако цветов колышется. Ветер все еще пахнет талой водой, щеки горят от прохлады.
Белые мокрые цветы, хризантемы и каштаны, дорожки, серое небо.
Я очень люблю белые хризантемы, несу их под дождем домой, мы впитываем эту силу, эту мощь воздуха, воды и земли.
Гиацинт давно отцвел, и я спрятала его в шкаф, обрезав до луковицы. А фиалка на кухне расцветает с каждым днем все больше. Я часто прикасаюсь к ее листьям, поливаю ее водой из своего стакана. Когда-то листик фиалки бабушке принесла знакомая. Бабушка укоренила его в стакане и посадила в глиняный горшок. Фиалка всегда пышно цвела. С годами нижние листья обрезались, ствол становился все длиннее, цветы все мельче и неказистее. Когда бабушка ушла, фиалка совсем почти зачахла. Я успела укоренить листок. Старое растение засохло, и я закопала его в роще под березами - выбросить в мусор не поднялась рука. И сейчас у меня буйно цветет потомок (или клон?) той самой фиалки, в том же самом горшке.

К бабушке приходили разные гости. Много из нашего дома, я их знала. Из соседних домов. Иногда незнакомые.
Они сидели в кухне и о чем-то тихо говорили. Потом бабушка что-то шептала, много и долго. Иногда она варила кофе в турке, и они с гостем пили его из маленьких чашек. Я всегда удивлялась, зачем бабушка сидит с какими-то чужими людьми, приглашает их к нам домой, о чем с ними говорить? Они всегда были грустные, долго прощались с ней, благодарили. Ладно там соседки зашли поболтать, но эти чужаки? Сколько бы я ни спрашивала, бабушка никогда не говорила прямо, зачем они приходят. Она отвечала что-то размытое, и мне казалось, что вроде бы она объяснила, но при этом все равно ничего не понятно. Когда человек уходил, она всегда подметала пол, сначала посыпав его солью. Мела начиная с кухни, в прихожую, на порог. "Всегда сметай мусор в совок по направлению к двери, к выходу. Не внутрь дома! И не на себя!" - наставляла она. Сметенную соль она всегда сразу выносила в мусоропровод. А я бежала разглядывать чашки от кофе - у них на дне оставались разводы от кофейной гущи, и можно было рассмотреть разные фигуры и картинки. Бабушка обычно прогоняла меня, но иногда все же садилась рядом и вместе со мной смотрела в чашку, вертя ее так и сяк и показывая мне проступающие символы.


Может, я тоже стала думать, что должна всем помогать? Так же как думала, что когда вырасту, тоже буду закалывать косу шпильками в пучок, краситься малиновой помадой? Или носить сапоги на шпильках, как мама?


Я смотрю на цветы и весеннее небо, дышу ветром, но становлюсь ли я сильнее от этого? Ветер остается ветром, и я не могу стать им, не могу примкнуть к нему как симбионт или паразит. Цветы цветут не для того, чтобы радовать нас. Они просто проявляются, живут, они намерены продолжать дальше. Но оттого, что они не намерены украшать собой мой подоконник, они не теряют своего очарования, и все равно радуют меня. Они раскрашивают мой день своими цветами и ароматом, и хорошо, что я способна это оценить.


.
В последнее время не отпускает ностальгия.
Прошлое всплывает картинками из разных лет, и я не пойму, что надо с этим делать. Что подсознание пытается мне сказать?

Галя заходит почти каждый вечер. А я и рада - разговоры с ней помогают отвлечься от вязкого состояния апатии.

Галя говорит - вот ты, что, не хочешь что ли быть с мужчиной? Свидания там, цветы-прогулки, поцелуи, все дела? Семья?

Пытаясь почувствовать свое настоящее отношение к этому, а не придумать красивый ответ, я зависла в замешательстве.
А правда, хочу ли я? Или эти желания ежедневно меняются?

Мама и бабушка были одиноки, и им это нравилось, но они не могли на 100% насладиться этим, так как общество осуждало и так далее. А я... и сама не знаю. Может, мне хочется семью, дом, хочется свои правила, шум, пианино, картинки на стенах, пластилин и прыгать в лужах. А может, быть одной, сидеть на даче и провожать закаты.
Есть эта принадлежность роду, и кажется, что я предаю их, поступая иначе.
Есть перед глазами готовая схема, вот, повторяй. Но это ошибка. Если у них так сложилось, то не потому что они действовали так. Это не формула успеха. Может, они вообще мечтали о другом, а я сижу додумываю... я ведь ничего не знаю. Ни их мыслей, ни их побуждений. Принимая решения, они и сами не знали, к чему все приведет. Мы никогда не знаем, но вынуждены выбирать. Легко смотреть из будущего в прошлое и оценивать, как и что надо было сделать. У тебя есть все данные, все результаты и итоги. Но там, в начале, в исходной точке, ты еще ничего не знаешь. Последствий еще нет, и будущее не прочитаешь. Можно уловить интуитивно, но нет никаких гарантий. И интерпретировать сложно, к лучшему все же или нет. Ты можешь увидеть, что через пять лет потеряешь работу, и решить что это плохо - по логике. Но если посмотреть еще через пять лет, окажется, что это к лучшему. О чем тут тогда судить? Только делать вслепую, как получается, насколько можешь предугадать.
Скорее всего, мама и бабушка хотели, чтобы я была счастливее их, чтобы у меня все сложилось...
Галя вырвала меня из этих рассуждений. Видимо, я все это время сидела, уставившись в одну точку.
- Ну так что, как с мужчинами-то обстоят дела? Нет никого на примете? - спросила она.
- Да нет, нет, никого. Не знаю, хочу ли я семью и вообще отношений. Сложно сказать. У меня нет примера перед глазами, ни хорошего, ни плохого. И я сама не знаю, как к этому отношусь. Опереться не на что.
- Есть же естественные потребности, в конце концов, тут и примеров не надо, - усмехнулась она в ответ.
Я криво улыбнулась, но вопрос так и повис липкой паутиной у меня перед внутренним взором, и пришлось потом долго размышлять об этом, полночи глядя в темно-оранжевое небо, освещенное маревом городских огней.

Может, это кризис среднего возраста подкрался? Семьи нет, карьеры тоже, и все, что я игнорировала многие годы, начало стучаться в сознание, пытаясь выбраться на поверхность и подуматься сознательно.

Может, это мне пора взрослеть? А ведь Галя меня отражает. Я вижу со стороны свои сомнения, страхи. Ведь я так же себя веду, а еще хочу что-то ей советовать.



Я подолгу смотрю в окно, пока не опустятся сумерки. Дети идут из школы, раскручивая пакеты со сменкой. Бабульки, укутанные в цветастые платки, еле перебирая ногами, бредут из магазина. Голуби пасутся вокруг мусорок, время от времени веером взлетая к небу.
Я намыла окна. Помыла все верха на шкафах, выгребла пыль, постирала занавески. Убрала теплую обувь и куртки. Выбросила тонну ненужных тетрадок и блокнотов, сапоги на каблуке, которые надела один раз. Перечистила всю посуду. Легче не стало.
Залезла в верхний шкаф, вытащила архивы. Пересмотрела старые фотографии, поплакала, повспоминала.
Черно-белые бабушкины фото, единственная карточка с дедом.
Я иду в первый класс, банты, цветы, розовый рюкзачок. Мама в длинном джинсовом платье, худая, с короткой стрижкой и крашенными хной волосами. Босоножки на каблуках, стройная, как модель из журнала. Я с игрушечной собачкой сижу в кресле. Мы с мамой на море - людный пляж, наши сощуренные глаза улыбаются, плечи обгорели.
Старые документы. Инструкции. Какие-то справки. Групповые фото с классом. Складываю все в одну большую коробку, чтобы еще на десяток лет запихнуть это все поглубже на самый верх. Туда же кидаю свой школьный аттестат и бесполезный диплом бухгалтера. Я хотела поступать на психолога, но мама отговорила, сказала, что на него сейчас все идут учиться, кому не лень, и что я потом не найду работу. И я, как и многие, поддалась на эту уловку "просто отучись на кого попало, корочку получишь, потом пойдешь устроишься куда хочешь". Интересно, как я пойду устроюсь куда хочу, если я на это не училась? Упаковщицей или кассиром я конечно устроюсь, тут выбора навалом, но ведь мы говорим не об этом? Тогда можно было вообще не оканчивать вуз. А переучиваться уже, как правило, нет ни денег, ни времени.

Бросаю туда же свой несбывшийся призрачный диплом психолога, закрываю крышкой.

Люди еще какое-то время приходили тогда, без звонка, как в старые времена, и мне приходилось каждый день произносить это - извините, бабушка умерла. Они охали, некоторые плакали, жалели, удивлялись, вздыхали. Говорили мне, какая она была хорошая, как она помогала им. Некоторые даже приносили пирожки, какие-то вышитые полотенца, конфеты.
Иногда я думаю - она была для них хорошей сама по себе, или потому что помогала? Нравилась ли она им своим характером, своей самостью? Знали ли они ее, как знала ее я? И как она им помогала? Это осталось для меня главной загадкой, потому что пока она была жива, я так и не удосужилась спросить. Она так ловко маскировала от меня свои дела, или я была настолько бестолкова, что поняла это только позже, когда уже не у кого было спросить. Мама наотрез отказалась мне что-то объяснять, как я ни умоляла. От бабушки не осталось ничего, что говорило бы о ее деятельности - ни записей, ни специальных книг или атрибутов. Все было в ее голове. А соль, свечи и сушеная мята нашлись бы в каждом доме.


Есть ли у меня что-то свое, или я состою из них? Из всего, что слышала, видела, из всего, что и так существовало вокруг, просто я собрала это в новые комбинации.
Я продолжаю маму, продолжаю бабушку, ведь их слова звучали рядом, когда я только училась жить в этом мире и жадно впитывала схемы, как здесь выживать, что надо делать, что работает? Я смотрела на бабушку, как она кипятит чайник, берется за его раскаленную ручку и резко дергается, зажав мочку уха, чтобы остудить пальцы. Значит, надо тоже так делать. Она режет картошку для супа соломкой, и я удивляюсь, почему в школьной столовой всегда она порезана неправильно, какими-то неровными кубиками? Они что, не знают как надо? В ванной у нас стоит стаканчик, чтобы наливать в него воду для полоскания, когда чистишь зубы. Ночуя у подружек, я всегда удивляюсь, где же стакан? Так неудобно набирать воду в ладонь, как будто я в каких-то походных условиях! Как они живут так? Как телефон может стоять в комнате? В прихожей же удобнее. Пельмени с майонезом! Фу, боже, что за извращение?! Животные в доме? Никогда! Грязь, шерсть и испорченные обои.
Все это сформировало меня. Но мое ли оно? Если я не хочу копировать маму, то я все равно скопирую, только кого-то другого. Вряд ли я могу придумать что-то абсолютно новое. Образ и подобие. Их - это их черты, или они тоже это когда-то скопировали? Есть ли в нас что-то "наше"?

Тренькает телефон. Опомнившись, понимаю, что все еще сижу у закрытой коробки, так и не убрав ее наверх. Спина болит от скрюченной позы на полу. В комнате потемнело.
Галя прислала сообщение. "Привет. Как дела? Ой, у меня столько новостей! Голова кругом."
Как у меня дела, ей обычно неважно. Она это и не скрывает, спрашивает чисто для проформы. Мой ответ не требуется. Сейчас она пришлет несколько длинных полотен текста. Плетусь на кухню, включаю свет, завариваю чай. Буду читать.

.
Все-таки сбежала на дачу.
Иногда меня одолевают запахи. Мне сложно ездить в метро, потому что люди в толпе пахнут кровью. Это как парфюм, сладкий, тяжелый и замутняющий голову.
Иногда я чую что-то, но не носом. Это не реальный запах, а как бы воспоминание о нем, и не всегда понятно, к чему он относится.
Однажды я целый месяц чуяла запах помойки и мусора. Но нигде рядом его не было. Он был в мыслях, как бы глубоко в голове, и сопровождал меня везде. Потом выяснилось, что умер мамин дядя и оставил ей квартиру. Мы ездили смотреть ее на другой конец города, и рядом оказалась свалка строительного мусора в окружении редколесья и пустырей.
Не знаю, зачем мне эта суперспособность.
Парень в электричке был похож не на человека. От него веяло опасными низами, чуждыми энергиями, чем-то порочным и нездешним. Этот запах схож со смертью, есть общие нотки, но не совсем. У него были большие черные глаза, и я изо всех сил старалась на него не смотреть, но моя чуйка прилепилась к нему намертво и не хотела отпускать. Он сидел, беспокойно вертя головой, потом стал смотреть на меня. Я уставилась в пол. Самое дурацкое, что я не могу проверить. Не будешь же подходить к каждому и говорить - вы знаете, у меня в голове сейчас вспыхнула картинка-атмосфера-ощущение, хочу проверить. Вы живете в старой квартире? У вас есть большой аквариум и зеленый светильник? Вас чмырили в школе? Вы ссоритесь с мужем? У вас дома ремонт, бетонные стены и пыль? У вас есть бежевое платье с толстыми лямками и на пуговицах? Когда я нахожусь рядом с людьми, это спонтанное сканирование иногда невозможно сдержать. Образы обрушиваются со всех сторон, и я пропускаю все это через себя. В основном настроения, эмоции и переживания - они ярче всего.
А на даче приятная пустота. Там все энергии нечеловеческие, и если они и одолевают меня, то я ничего не понимаю. Просто сижу в этом океане, он затопляет мысли, заглушает звуки, расфокусирует зрение.

Я конечно могу засесть в своем доме и ни с кем не общаться.
Дом постепенно зарастет соснами и плющом, земля вокруг превратится в болото, я закрою ставни и стану местной ведьмой, о которой все только слагают легенды, но никто не общался лично.
Я почти избавилась от груза ответственности за жизнь других, и теперь просто живу. Спрашивают - советую, нет - так нет.
Но что-то все равно гложет меня.

Вечером я пошла к реке. Ее журчание приятно опустошало голову.
Путь назад лежал через поле. Холодные травы, потемневшие в сумерках.
Я тонула два раза, и теперь боюсь, что вода не любит меня, что я обидела ее. И не объяснишь, что мы делаем это не специально, что нам и самим плохо в этот момент.
Духи воды самые опасные, поэтому я лишний раз не касаюсь воды и никогда ничего туда не кидаю. Мама однажды сказала мне, что третий раз может быть последним. И зачем такое говорить ребенку?..
Плавать я училась восемь лет, приезжая летом на море. Я не могла преодолеть этот барьер, что надо повиснуть, довериться воде, не держась за дно.
До сих пор плохо плаваю, но все же могу кое-как. Речная вода всегда больше всего пугала меня. Темные, тяжелые глубины, без звука, света и воздуха. Запах реки всегда казался мне опасным, предостерегающим. С виду такая легкая, прозрачная и текучая, она поглотит, придавит тебя глыбой стекла, утащит на дно. И будешь русалкой вечно горевать в ее водах, петь и грустить о земле.

В последнее время я чувствую тяжесть, будто кто-то умрет, но это не относится ни к кому конкретному, кого я знаю.
Будто мир сдвигается, и огромный атлант, держащий его на плечах, с великим усилием тащит его на другое место, с вселенским грохотом, ревом и рокотом. Наверно, надо просто подождать, когда передвижки закончатся, и мне полегчает.
Заодно что-то уложится и в моей голове.
Старый мир умрет, чтобы родился новый.

.

Весна мрачная и дождливая.
Я поздно встаю с тяжелой головой, и день уже не хочется начинать.
Забросила книги.
Не помню, какое сегодня число; были ли у меня какие-то дела?
Подолгу сижу в потемневшей комнате, закутавшись в черную бабушкину шаль, смотрю на болота и птиц.
А мир живет, обновляется. Дождь смывает вчерашнее, и все снова бегут куда-то, снова придумывают дела и решают их.
Мне не для кого вставать. Всё время мотивироваться только собой невозможно. Ты сжимаешься в точку и перестаешь существовать.
В голове раздается далекий бабушкин голос. Она всегда говорила "иди хоть солнечный свет посмотри", когда я залеживалась в кровати по выходным.
Я забыла все свои секреты, все методы самопомощи.
Сейчас они кажутся нелепыми, потому что мое состояние набросило на все полог бессмысленности и тоски.

Я ставлю таймер на 60 секунд и начинаю медленно крутить шеей.
Может, кровь, прилившая к голове, разгонит болотный туман.
Если не хочется что-то делать, просто поделай это минуту, потом бросишь.
Как правило, ты втягиваешься, и хочется продолжать.
Звенит таймер, я останавливаюсь и слышу шорох в прихожей.


Галя поскреблась в дверь, принесла пирог.
Мы долго говорим, сидя в сумерках.
Я просто беру и выкладываю ей все, что меня гложило, все страхи и боль, и мне все равно, интересно ли ей, и что она подумает, потому что мне очень, очень нужно, чтобы меня просто послушали.
И она слушает.





- И теперь ты никому не советуешь?
- Да... глупо, да?
- Перфекционистка? Или идеально или никак? Собираешься с мыслями по много лет, пока другие делают и разбираются по ходу?
- Хаха, да. Именно так. Лучше и не скажешь.
- Да, знаешь.. я много думаю о жизни. Мы все напичканы информацией, знаниями о психологии. Мы копаемся в себе, многое понимаем. Но не факт, что можем изменить. Надо принять все что есть, смириться. И только потом захочется двигаться дальше.
Я вот знаешь, вчера ночью сидела в комнате. Подошла к окну. Оно такое старое, деревянная рама, которую никогда не меняли с постройки дома... У нас с мамой не было денег на ремонт. Краска облупилась. Я даже покрасить их не могу. Все время не до этого. Смотрю на двор... другие дома, окна. У кого-то пластиковые новые, у кого-то тоже старые. Кто-то живет во дворце, кто-то в хижине, в полуразвалинах. Стало вдруг так спокойно. Прям, знаешь, почувствовала любовь ко всему, что у меня есть. Что есть - все мое. Понимаю, что могу воодушевиться на минуту, запланировать кучу всего - как завтра ошкурю рамы, побегу за краской, она стоит-то не заоблачно. Все подновлю, заживу припеваючи. И знаю, что завтра встану днем, пока раскачаюсь, пока позавтракаю ближе к вечеру, опять куда-нибудь не успею и так далее... и настроение уже будет совершенно другое. Но вот это принятие. Оно как почва, которая подпитает в конце концов росток чего-то нового.
Из злости, зависти, усталости ничего не создашь. Ни мотивация, ни сравнение с другими, ни поджимающие сроки и кончающиеся деньги не подстегивают меня.
Только когда любишь то, что есть. Хочется о нем заботиться и сделать лучше.
Кстати, у меня завтра первый рабочий день. Буду на дому работать в колл-центре. Попробую. По отзывам вроде нормальная контора. Сказали обед есть, перерывы можно будет делать, правда по графику, но все честно.

- Галь, я так рада за тебя. Правда, здорово. Мне очень нужно было все это услышать, спасибо. А то я как в болоте каком-то последнее время. Так здорово иногда поговорить с кем-то по душам.

- Обращайся, я рядом, - усмехнулась она.
Потом мы молчали и смотрели в окно на сумерки и силуэты чаек, кружащихся над болотами. Деревья и земля почернели, и только зеркальца открытой воды светились гладью отраженного розового неба, по-летнему теплого и обещающего еще много таких ярких неповторимых закатов.