Байтуганские байки у костра. Цикл первый. Байка 2

«Первая лужа, Шишкин и шулюм по-степному»

Пыль взвивалась из-под колёс, будто сама степь недоумевала: кто это мчится по её бескрайним просторам в этот закатный час? Солнце катилось к горизонту, растекаясь золотом по редким облакам. В машине пахло пылью, табаком и предвкушением.

— Секе-Сан, а где тут та самая первая лужа? — крикнул с заднего сиденья Валерка, прижимая к груди ружьё, как первокурсник — гитару на первом свидании.

— За Жана Курылысом. Ещё километров пять, — не оборачиваясь, ответил Секе-Сан. — Но вам туда рано. Охота начинается с завтрашнего утра.

— Так ведь птица-то не знает, когда у нас открытие! — захохотал Арман. — Она ж сейчас летит!

— И правильно делает, — буркнул Секе-Сан. — А вы бы голову включили, орлы.

Но молодёжь уже заёрзала. Когда лужа показалась — блестящая, живая, с утками и парой лысух — никто не выдержал. Машина встала, двери хлопнули, и вмиг трое исчезли в камышах.

Я остался с Секе-Саном. Он, щурясь, смотрел вдаль.

— Ты бы их остановил, Секе.

— А зачем? — вздохнул он. — Им надо кровь почувствовать. Пусть будет их первый селезень.

Минут через десять камыши зашевелились, и появился Валерка с гордым выражением лица и добычей в руке.

— Вот он! — воскликнул он. — Смотрите, какой красавец!

— Кряковый, жирный… — Секе-Сан кивнул. — Нарушение, конечно. Но шулюм будет.

— Да ты сам улыбаешься! — возразил Арман. — Значит, одобряешь?

— Я улыбаюсь, потому что старый, — ответил Секе-Сан. — А старый — он либо улыбается, либо ворчит. Сегодня — улыбается.

Часов в восемь вечера уже катилась по степи лиловая тень. Мы доехали до Сора — широкой глади, где вода сливалась с небом. Над головой пролетела стая.

— Гуси! — закричал Никита. — Гуси, точно!

Ружья поднялись.

— Не стреляйте! — строго сказал Секе-Сан. — Темно уже. И птица — не та.

— А что ж не та? — возмутился Валерка.

— Потом скажу, — отмахнулся Секе-Сан.

Позже, у костра, он раскрыл тайну:

— Журавли это были. Но я вам не сказал — вдруг испугаетесь, что охота не задалась. А так — дух подняли.

— Так мы и не стреляли! — обиделся Никита.

— Вот видишь, значит, гуси всё равно живы, а совесть — цела, — усмехнулся Секе-Сан.

Когда мы уже устали мотаться по степи и дорогам, будто стиральной доске, наткнулись на серебристый джип на пригорке. Из него вышел человек в камуфляже и с серьёзным лицом.

— На охоту? — спросил незнакомец.

— Только охота. Рыбу — потом, если не повезёт.

— Тогда совет дам. За тем холмом озёра. Но половина пересохла — климат шалит.

Мы поблагодарили, и он, кивнув, полез в карман. Достал какое-то удостоверение, мелькнуло слово «контроль», но тут же спрятал.

— Это что у вас? — спросил Арман.

— Абонемент в баню, — отмахнулся он. — На чёрный лёд.

— Строго у вас тут, выходит.

— А как иначе? — усмехнулся он. — Не шалите, и все будут живы.

Наконец нашли место. Меж двух озёр, под гордой табличкой: «Рыбалка без путёвок запрещена. ИП Шишкин».

— Это кто ещё такой? — удивился Никита.

— Легенда, — сказал Секе-Сан. — Говорят, в тумане появляется, путёвки проверяет. Если нет — уносит в «Шишкин лес».

— Слушай, — сказал я Арману, — тебе идёт. С сегодняшнего дня ты — Шишкин.

Тот возмутился, но, как назло, именно он начал расставлять палатки по розе ветров, делать туалет и ворчать, как завхоз. Так и прилипло.

Только палатки поставили — подъезжает чёрный джип. Выходит мужик, представляется — сам Шишкин, собственной персоной! Мы, молодёжь, снизу на него пялимся, а Секе-Сан, как всегда, вперёд выходит, беседу заводит.

Шишкин спрашивает:
— Охота? Рыбалка?

Секе-Сан отвечает:
— Только охота, уважаемый, утки да гуси — наша цель.

А Шишкин вдруг такой:
— Зря, мужики, тут плотва знатная, берш, щука! Приезжайте на первый лёд, не пожалеете.

Секе-Сан кивает, вежливо так:
— Подумаем, может, и наведаемся.

А сам потом нам шепчет:
— Рыбалка — это не наше, братцы, нам бы утку в прицел поймать.

Шишкин ещё наказал не хулиганить и не палить в сторону воды.
Секе-Сан заверил:
— Шалить не будем!

...Шишкин на своём чёрном джипе укатил, наказав не хулиганить, а мы остались на его плотине, меж двух озёр. Степь кругом, звёзды высыпают, ветерок холодит — самое время для шулюма!

Секе-Сан, наш главный по степной мудрости, командует:
— Дастан, Арман, тащите котелок, будем крякоша варить, 

Я, значит, с Арманом за дровами, Валерка с Никитой утку ощипывают, а Секе-Сан лук чистит, как генерал перед битвой.

— Шулюм, братцы, это не просто суп — это душа охоты! — говорит он.

Рецепт у нас простой, как степной горизонт: берёшь утку (крякоша нашего, красавца), разделываешь, кидаешь в котелок с водой.
Добавляешь одну большую луковицу — целиком, не мельчи, это тебе не городская кухня.
Соль, перец чёрный горошком — и всё, больше ничего не надо.
Варишь на костре, пока запах не начнёт по степи гулять, а мясо само от костей не отвалится.

Секе-Сан говорит:
— Шулюм — он как жизнь: чем меньше суеты, тем вкуснее.

Котелок булькает, мы вокруг костра расселись. Арман, тот, что потом на форуме Шишкиным станет, ложку облизывает, принюхивается:
— Дастан, а если картошки кинуть? Или лаврушки?

— Ты что, Арман, — я ему, — это ж не борщ! Секе-Сан сказал: минимум, значит, минимум. Чувствуешь, как пахнет? Это степной дух!

Секе-Сан кивает, ухмыляется:
— Правильно, Дастан, шулюм — он честный, без городских финтифлюшек.

Валерка, наш новобранец, что крякоша добыл, вмешивается, ружьё рядом положив:
— Мужики, а если туда водки плеснуть? Для аромату!

Никита ржёт, чуть с бревна не свалился:
— Валерка, водку мы внутрь принимать будем, а не в котелок лить! Смотри, Секе-Сан сейчас тебе лекцию про традиции зачитает.

Секе-Сан только рукой махнул:
— Ешьте, орлы, пока горячий, а водку — потом, по пятьдесят, за удачу.

Налили шулюм по мискам, пар идёт, запах — на всю степь! Хлебаем, тишина, только ложки звякают да костёр потрескивает.

Арман первым тишину нарушает:
— Секе-Сан, а правда, что шулюм без тоста — не шулюм?

— Правда, — отвечает тот, глаза хитро щуря. — Давайте, орлы, по пятьдесят, за степь и за охоту!

Наливаем по 50 грамм, стаканы в руках греют. Я тост беру:
— Мужики, за нашу степь, за крякоша, что сам в прицел пришёл, и за Шишкина, чтоб его плотина всегда нас ждала!

Чокнулись, выпили, крякнули.

Валерка, раскрасневшись, второй тост заряжает:
— За Секе-Сана, чтоб он нас вечно из инспекции выручал и шулюм варил, как бог!

Секе-Сан смеётся:
— Ну, ты, Валерка, загнул, но за это выпью.

Снова чокнулись, по пятьдесят ушло.

Никита, прищурившись, третий тост выдаёт:
— За Армана, нашего Шишкина! Чтоб он на форуме байки травил не хуже, чем мы у костра!

Арман чуть шулюмом не поперхнулся:
— Да ну вас, я ещё не Шишкин! Но за байки — можно!

Чокнулись, выпили, степь кругом будто подмигивает звёздами.

Шулюм доели, по третьей налили, но уже тише — за дружбу и за завтрашний гусиный лёт.

Секе-Сан последним слово взял:
— Орлы, шулюм удался, а это знак — охота будет знатная. Спать давайте, рассвет не ждёт.

Легли мы, а запах шулюма ещё долго по степи гулял.
И снилось мне, как Арман на форуме под ником «Шишкин» эту байку травит,
а мы все ржём у нового костра.