Оптимизация

Как-то после Троицы, на второй день, что ли, у нас на кордоне опять новость: из района звонят – ждите, говорят, важных гостей. А кто такие, чего ради – как всегда туманно. Только и сказали: мол, серьёзные люди, по линии перспективного внедрения. Непонятно, чего именно внедрять будут, но раз уж перспективное, то тут не поспоришь. В общем, сказали, завтра с утра ждите.
Повесил я трубку, потёр поясницу – там, где у меня прогноз погоды – и говорю Николаю:
– Вот что, мил-друг, хоть оно и не внушает энтуазизма, а встретить гостей надобно честь честью. Бери-ка ты спиннинг, да на озеро – ушицы сгоношим. Коли завтра с утра обещались явиться, стало быть, ждать надобно не раньше обеда. Дороги тут сам знаешь какие.
На следующий день и правда приезжают. Без фанфар, в старенькой «буханке» с гордой надписью «Adaptive Technology Agency». Ни больше, ни меньше.
Первым из машины вылезает мужик с лицом академического направления и глазами, как у чайки, которая такую непосильную рыбу ухватила, что в горло не пролезает. Представился: Пруткин Алексей Игоревич, куратор и координатор. Чего координатор, правда, не сказал.
За ним – девица Влада, коротко стрижена, в жилете с карманами, как у Вассермана. Молчаливая, но ладная. Пока не спросишь – молчит, но если уж скажет, то как отрубит. Ну, как строевая сосна при валке: хлоп, и без вариантов.
И ещё Рома. Молодой. С бородкой козлиной, в бейсболке и узких джинсиках. Всё время в планшете своём тыкается. Объясняет: фасилитирую, мол, эмпатию у региональных сообществ. Я поскорей отошёл, даже и переспрашивать не стал, мне свои мозги дороже.
На крыльцо поднялись, улыбки натянули как ремень безопасности.
– Так что, Иван Трофимович, – говорит Пруткин, – мы к вам с проектом. Искусственный интеллект внедряем помаленьку. Как вы относитесь к такому начинанию?
– Ну-ну, – говорю. – Вы сначала внедрите, а мы поглядим. Может, какой толк и выйдет.
Я-то, конечно, толку не ждал. На всякий случай убрал с подоконника банку с пророщенным луком – интеллигенты народ творческий, не ровен час, решат, что у нас тут ботанический тест-полигон.
Зашли они чинно, озираются. Влада сразу к розетке – что-то разворачивает, шнуры там у неё, коробка как от большого пылесоса, только с надписью «нейроузловая станция автономного реагирования». Подключила. Молчит станция, как самовар на поминках.
Рома в кухню прошёл, спросил, где тут «хаб общего взаимодействия». Николай ему показал лавку у печки. Тот почему-то обиделся.
А Пруткин достал папку – солидную, кожаную, с логотипом в виде шестерёнки, наложенной на ель, – и начал это своё внедрение. Мы, говорит, сейчас выходим на фазу активной апробации, и ваша точка – как раз идеальный вариант: локация изолированная, малонаселённая, со стабильным уровнем погодных отклонений и низкой технологической обременённостью. Самое место внедрять экспериментальную комплексную ИИ-систему, чтобы метеонаблюдение, охрана природы, отчётность, а в перспективе и принятие решений, велись автоматически. Без необходимости постоянного присутствия персонала.
Я слушаю его, а в голове у меня вертится одно слово: «без». Без необходимости. Без человека. Без нас, значит. Это как?
Николай вышел на крыльцо, вытер руки о штаны, посмотрел на меня – глазами спрашивает: это всерьёз, что ли? Я молча плечами пожал. В окно вижу, как Пруткин этот на Варвару насел, выспрашивает что-то. Та ему толкует:
– Облачность переменная, ветер умеренный до сильного. Давление падает.
Пруткин кивает – мол, отлично, это всё скоро на центральный сервер передастся автоматически. Тычет пальцем на коробку, которую Влада включила: та уж гудит тихонько, светодиодами моргает:
– Вот она! Наша система, наша гордость. ИИ-модуль. Самоадаптирующийся прогнозный функционал. Учитывает всё: влажность, поведенческие паттерны облачности, маршруты перемещений воздушных масс, и – он значительно так поверх очков глянул – фактор человеческого присутствия как один из основных опциональных элементов.
В этот момент у меня в голове всё и сформулировалось, чётко и коротко: значит, полный абзац наступает. Если не хуже. Мы тут теперь – не к месту, а по желанию.
Пошёл я с горя ставить самовар. Шишек сухих накидал, сижу, слушаю, как вода зашумела, будто сам лес шепчет: мол, держись, Трофимыч. Глядь, а уха-то так и не сварена! Николай с утра на озеро бегал, судачка да щучек притащил, а тут суета эта, забегались, гостей встречали, технологии ихние распаковывали… Честно сказать, забыли. А ведь уха – дело деликатное, можно сказать, ритуальное. Не сваришь правильно – так и дальше всё пойдёт не по погоде.
– Коля, – говорю, – оторвись от розетки, хватит чужую цивилизацию ублажать. Поставь уху, как обещано. Гостям продемонстрируем, что у нас, кроме прогнозов, ещё и кухня аутентичная имеется (это я, видать, у них заразившись, слово такое научное употребил).
Пока Николай шуровал с рыбой – а он такое никому не доверяет, даже Варваре своей – я притишился в углу, на табурете под окном. Наблюдаю, как Влада систему настраивает. Собранная, точная, будто не цифровые мозги монтирует, а скворечник ладит – аккуратно так, без лишних эмоций. И в этот момент модуль пикнул. Первый раз.
– Всё,  – говорит она радостно. – Диагностика завершена, система активна. Переходим к обучающей фазе.
Довольная, вижу. И Рома тут как тут:
– Нам важно, – это он мне, – чтобы ИИ адаптировался к вашему контексту. Он будет эволюционировать, фиксируя ваши рутинные действия и речевые паттерны в отношении к погодному поведенческому коду. Впоследствии он сможет заменить… точнее, реплицировать ваше участие.
Я аж рот приоткрыл:
– Погодному поведенческому чему?!
– Коду. Ну, как вы, например, прогноз формируете? По спелости кедровых шишек, по градиенту диссипации продуктов горения из кухонной трубы, по манере пернатых сидеть относительно направления ветра? Ну и прочих влияющих факторов... Всё будет учтено и систематизировано.
– Ага, – кивнул я. – Только если твой ИИ увидит, как я утром поясницу не могу разогнуть – он что, скажет: «ожидается буря с онемением нижних конечностей»?
Рома только улыбнулся снисходительно – то ли не понял, то ли просто виду не подал.
Николай в это время доваривал уху. Пахло так, что даже техника ИИ заморгала чаще, словно почуяла что-то не по протоколу.
– Ага, – говорит Николай, видно, тоже это заметил, – пусть её учится, что без укропа – это не уха, а тоска в кастрюле.
Пока ели, разговаривали мало. Гости черпали осторожно, будто в тарелках не судак порционный, а зоологическая загадка. После снова уткнулись  в свои инструкции, методички и диагностические формы.
А я сижу с кружкой чая в руках, слушаю, как на улице тихо шумит ветер – тот самый, которому плевать на цифры давления в таблицах. И думаю: мы, выходит, теперь обучающие единицы. Нас скопируют, систематизируют и поставят галочку: присутствие воспроизводимо, участие не требуется. Занятный поворот, а? И кто ж тогда за зверями присматривать станет? Тоже роботов навезут, что ли?
После обеда все разбрелись – кто с ноутбуком, кто с ружьём, кто с метафизикой. Пруткин пытался поймать сигнал мобильной сети: стоял на крыльце, вытянув руку с телефоном, Рома ушёл за сарай – как сказал, осмысливать полевой опыт. А Влада… Влада то и дело протирала пыль на крышке своего ненаглядного модуля – словно не железяку бездушную, а лобик ребёнку. С нежностью, что ли.
Я тоже вышел на улицу. Воздух тёплый, густой как мёд – ну, если б тот был с пылью и комарами. На западе тлеет зарево – не закат ещё, а как бы размышления о нём. Где-то колотит дятел, короткими трелями. Сижу на корточках, слушаю. Хорошо...
Через пару минут выходит Варвара, в накомарнике: аллергия у неё на мошку. Стоит, руки в боки. На меня смотрит.
– Давление, – говорит. – Давление падает. Активно так. Буря будет… Ничего Пруткин не говорил про давление?
– Никак нет, – отвечаю. – У него, по ходу, в алгоритме одна стабильность. И та системная.
Она опустилась рядом. Молчим. В доме тихонько жужжит модуль. Настойчиво, будто собирается не прогноз выдать, а лекцию прочесть.
– Трофимыч… – говорит она вдруг. – Если я завтра ничего не измерю, не занесу, не отправлю… всё равно ведь улетит, да?
– А что ж, улетит, – киваю я. – Без запаха земли после грозы. Без твоего «пасмурно, но держится». Без нас. Грустно, да?
Она не ответила. Только бросила веточку крушинную – ту самую, которой гнус отгоняла. Словно проложила ею границу между собой и модулем. Тоненькую такую, символическую. А я гляжу и думаю: бывает граница между вчера и сегодня. А эта – между «нужны» и «присутствие воспроизводимо».
Буря пришла под утро – как обычно, несвоевременно. Всё равно как проверка из министерства. Началось с того, что замолчали лягушки. Потом поднялся ветер – не смерч, не вихрь, а сердитый такой, будто лес о чём-то сам с собой поспорил и не пришёл к согласию. Мелкий стук капель по крыше, а потом – шквал и ливень, будто кто на небесах дёрнул ручку сливного бачка.
И тут – здравствуйте! – модуль ожил: загудел, мигнул всеми лампочками сразу и выдал голосом Пруткина, только на полтона нервнее:
– Атмосферная активность превышает допустимую. Переход к протоколу резервирования. Просьба сохранять структурную стабильность.
Мы с Николаем переглянулись. Коля и говорит:
– Чего оно хочет? Чтоб я структурно стабилизировался? Это как?
Дальше темень, грохот, свет мигнул. ИИ чего-то вякнул и ушёл в режим скромного молчания. А наш барометр – древний, ещё со ртутью – ничего, показывает, что всё уже где-то ниже плинтуса.
А потом вдруг звон. Прямо среди грохота – бздынь! Пруткин выскочил из своей комнаты, в одних трусах и с выражением, будто у него роды начались поперёк интеллекту.
– Это что за безобразие?! – кричит. – Кто швырнул ведро в диагностический узел?
Все молчат. А что тут говорить, это стихия. Ветер не спрашивает, где тебе предпочтительней приборы держать, чтобы не дай бог не зацепило… Так что Николай продолжает этак невозмутимо потягивать чаёк, Варвара не поднимает глаз – тише воды, ниже травы. А я объясняю на понятном ему языке:
– Ведро, Алексей Игоревич, служебное, инвентарный номер такой-то. И траектория его полёта в условиях атмосферных воздействий повышенной интенсивности на современном этапе развития науки непредсказуема. А протокол ваш, видать, не выдержал-таки натурализации. Придётся дорабатывать.
В этот момент модуль выдал:
– Зафиксирована экстремальная информационная активность. Требуется эксперт... ошибка… ошибка… эксперт отменён… ошишиши… шиши…
И выключился. Совсем. Ни гула, ни огоньков мигающих. Только за окном дождь лупит, и как-то сразу легче стало. Не то чтоб веселее, но… привычнее.
Потом, когда всё кончилось, конечно, пошли проверили антенну. Вернее, еёные остатки. Молния в неё попала или что, а только связь так и не пошла. Сгорел искусственный интеллект напрочь. Пришлось нашим специалистам несолоно хлебавши домой собираться. Благо хоть машина не пострадала.
А Варвара, когда завтрак доедали, потихоньку мне шепнула:
– Знаешь, Трофимыч, он, наверно, всё правильно понял, этот ихний модуль. Должно быть, промолчать – самая точная форма прогноза. Особенно в таких погодах.
И я ей поверил.
Вот так у нас и завершилось перспективное внедрение. Искусственный интеллект уехал домой в глубоком унынии, а мы остались, как были: с самоваром, немытой посудой и прогнозом в пояснице.
С тех пор Пруткин больше не звонил. Видимо, система приняла решение оптимизировать его оптимизацию. А мы, наверно, теперь в отчётности числимся как успешно трансформированные.