Отпуск 2 часть

Катя готова была лопнуть от ярости! Она уже взрослая, и сама может принимать решения! А родители всё запрещают! Как посуду мыть, так она уже, видите ли, большая. А как к друзьям с ночёвкой–  маленькая! Достали! Вот исполнится 18 лет, и сразу же уйдет от них. И даже навещать не будет. Ещё этот Егорка противный.
Нет, брата она любит, конечно. Но выносит с трудом. У всех братья как братья, а у неё— сплошное вредное недоразумение.

С такими мыслями девочка и уснула.
Её разбудил шорох за окном. Катя открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Вот уснула так уснула. Шорох, что её потревожил, повторился вновь. Катя вздрогнула. А звук  тем временем превратился в стук, а после — в противный, громкий скрежет. Нечто со стороны улицы скреблось в окно!  В лунном свете чудовище казалось диким, страшным.  Огромное существо с длинными руками и острыми когтями пыталось прорваться в дом!

От испуга  девочка не могла пошевелиться. Ноги вросли в пол и отказывались ей подчиняться. Перехватило дыхание, парализовало горло.
Из ступора её вывел пёс. Он подбежал к Кате, ища защиты. Попытался запрыгнуть на кровать,  залезть под одеяло. И, когда ему это  удалось, с ильный, храбрый, отчаянный карликовый чихуахуа по кличке Гром сделал лужу. Описался прямо на босые ступни хозяйки.

Катя вздрогнула и завизжала изо всех сил! Шевелиться она всё ещё не могла. Мокрый Гром тихонько подвывал.

Из коридора донёсся топот,  дверь распахнулась и грохнула об стену, выбив кусок штукатурки. Включился свет. В комнату влетел Герман , вооружённый шваброй. Со всклокоченными волосами и помятым со сна лицом, в клетчатой пижаме с Микки Маусом.Из-за его спины выглядывала Лера. Она прижимала к себе бледного, напуганного Егора.

Увидев, что дочь вроде бы цела и никто её не убивает, отец отбросил швабру и принялся судорожно тормошить и ощупывать Катю.

— Котенок, что случилось? Кто тебя обидел? Кошмар приснился? Почему ты кричала?

Катя только и смогла ткнуть пальцем в сторону окна.

— Кать, что там? 2 этаж, высокий. Катенька, это берёзка. Тебя напугало дерево?

Герман облегчённо вздохнул.
Катя отмерла окончательно. Чудовище, так отчаянно ломившееся в комнату, оказалось простыми ветками безобидной старой берёзы. В лунном свете, да спросонья, девочке привиделось невесть что. Это оказалась просто игра лунного луча с тенями.

— Да, глупо вышло, простите.
— Ну, Катька, напугала,—проворчал брат, хватая на руки пробегающего мимо Грома, — я тут с вами останусь, посторожу.
И юркнул в тёплую постель под бочок к сестре.
Катя от шока не нашла, чем возразить.

Герман погладил  сидящую на кровати  дочь по спине, пожелал добрых снов и уже почти вышел из комнаты, когда его остановил оклик девочки:
— Пап, а как ты дверь открыл? Я же запиралась.
— Она была не заперта, котёнок. Ты, наверное, забыла её запереть.
— Наверно... Пап, давай не поедем в этот дурацкий лес, а? Пожалуйста. Мне страшно.
— Всё будет хорошо, не переживай. Я же с вами.

Герман подмигнул дочке и вышел из комнаты.
Остаток ночи прошёл спокойно.

Ранним утром семейство погрузилось в большой внедорожник и двинулось в путь.

Погода радовала ярким слепящим солнцем и пронзительной голубизной июньского неба. Машина неслась вперёд по трассе на огромной скорости, оставляя позади душный, серый город. Мимо пролетали деревни и поражающие изумрудной зеленью поля с пасущимися на них овцами.

Дети дремали. Лера и Герман наслаждались музыкой, плавно льющейся из динамиков и обществом друг друга. Навигатор голосом Алисы подсказывал, куда ехать, предупреждал о коварных камерах на дороге.

— Ещё пару часов— и мы на месте.

Наконец машина остановилась у придорожного кафе. Дети проголодались, а водителю нужно было размять затёкшее от долгой езды тело. Гром отчаянно хотел в туалет.

— Куда путь держите, молодежь? — поинтересовалась пожилая женщина за прилавком.
— На базу отдыха, в 200 километрах отсюда.

— На какую такую базу? Нет там ничего, не слышала.
Лера занервничала.
— Как нет? Вот же у нас, путёвки. Вот, всё же написано!

Женщина взяла в руки яркий листок. Вчиталась.
— Это кто же над вами так подшутил, дочка? Она давно закрыта, почти заброшена. Один только сторож и живёт. Не знаю только, что охраняет.

— Вот это новости...

Дети завозмущались, Лера недовольно поджала губы, а Герман решил:

— Ну, заброшена и заброшена! Так даже веселее! Кто хотел приключений? Егорка, ты как?
Палатка есть, провизию купим. Со сторожем я договорюсь.

— Герман, я против! В никуда с детьми? А если там маньяки и хулиганы? Там же никаких условий. Нет-нет, возвращаемся!

— Я согласна, мам! Сеть ловит еле-еле, я хочу домой! — поддержала Леру Катя.

— Поехали, пап, а девчонки пусть домой едут, — пробурчал Егорка. Он уже настроился на отстрел комаров.

—Лер, нам до базы ближе, чем обратно. В любом случае сегодня нет смысла возвращаться.

Лера подняла вверх руки:
— Ладно, ваша взяла! Поехали.

— Э, народ, а моё мнение вообще учитывается?

— Твой голос 1 против 3, садись в машину.

Настроение испортилось. Путь продолжили в молчании.
Вскоре асфальтированная дорога сменилась ухабистой грунтовой. Интернет пропал, навигатор завис. Радио ловило одну единственную глюченную волну с песней, которую безалаберный ведущий поставил на повтор и уснул, похоже.
«Будь как дома путник, я ни в чём не откажу, я ни в чём не откажу...»
Радио гоняло по кругу Горшенёва, Гром подвывал, видно, воображая, что он популярный певец.

Скоро со всех сторон путников окружил густой, высокий лес. Дикий лес. Валёжник плотным ковром укрывал землю. Сквозь него пытались прорасти чахлые молодые деревья. Безуспешно. Ели заслонили собой небо, берёзы пышными кронами закрыли солнечный свет. У малышей не было шансов вырасти.

Запахло прелыми листьями и грибами. Густой лесной дух клубами пара проникал в открытые окна машины. Герман снизил скорость до предела. Вскоре земля под колёсами запружинила, захлюпала. Пейзаж сменился на чахлые берёзки и заросли камыша. Закатные лучи заходящего солнца отражались от лужиц. Они безобразными кляксами сочились из прелой почвы, как гной из необработанных ран бездомного пропойцы.

Машину окутал густой туман. Послышался треск, и надёжный, большой внедорожник провалился  по самый бампер в глубокую яму. И заглох.

Вдали послышался вой. Волки?!

Герман поворачивал ключ в замке зажигания снова и снова, но машина не подавала признаков жизни. Заплакал Егор, прижимая к себе притихшего пса.

— Я же говорила, что не нужно ехать! Вы меня никогда не слушаете! Что нам делать? Мы все умрем!!! — запричитала Лера. У неё начиналась истерика.

— Заткнись!—неожиданно резко оборвал её муж, —детей напугаешь. Что толку от твоих причитаний? Надо разобраться с машиной.

Лера притихла, молча глотая слёзы.
Герман выбрался из машины и открыл капот. Нужно попытаться найти причину поломки.

А туман всё сгущался. Он обволакивал  внедорожник, словно заключая в ватный кокон. Заглушая звуки. Вскоре наступила тишина. Настолько всеобъемлющая, что в ней можно расслышать дыхание и биение сердца сидящего рядом человека.

— Мам,— Катя понизила голос до шёпота, который показался раскатом грома,— что это за звук?
— Не знаю,— так же тихо ответила женщина.

Хлопок закрывшегося капота ударил по барабанным перепонкам, закрутился спазмом боли в животе напуганной девочки.

Вой раздался совсем близко. Герман запрыгнул в пока ещё безопасное нутро автомобиля и заблокировал двери.

Удар извне заставил содрогнуться лобовое стекло. Рубиновыми огоньками мелькнули и тут же исчезли глаза хищника. Зверь —если это был он— затих  и словно растаял в тумане.

Герман вспомнил всех существующих богов в очередной попытке завести двигатель. Машина, дернувшись пару раз, завелась!
Утопив педаль газа в пол, мужчина заставил железного монстра двигаться. Рывок, ещё рывок. Вперёд, назад. Раскачка. Колёса проскальзывали по болотной жиже, разбрызгивая вокруг комья смердящей грязи. Она безобразными кляксами оседала на стёклах, закрывая и без того практически нулевой обзор. Последний рывок— и машина рычит, готовая выплюнуть двигатель через выхлопную трубу. Ещё немного.
Да, получилось!

Не сбавляя скорости, Герман трясущимися руками вцепился в руль, боясь потерять управление.

Туман исчез, как не бывало. «Тойота» мчалась по лесной дороге, ломая тонкие ветви деревьев, попадающиеся на пути, словно  пытаясь остановить обезумевший автомобиль.

На черничном небе в алмазной россыпи звёзд плыла в облаке-лодке полная луна, глядя на путников сверху.
Она наблюдала, как крохотный, словно игрушечный, автомобильчик колесит по закольцованной вокруг полуразвалившегося забора дороге. Забор  прятался за деревьями. Он скрывал от людских глаз старые, потемневшие от времени дома. Их крыши были покрыты мхом, а местами и вовсе провалились. Между домами бродили высокие тени. Эти порождения тьмы жили сами по себе под лунным небом. Голодные, злые, они  находятся в заточении уже много десятков лет.

Ждут своего часа. Ждут освобождения.

— Герман, тебе не кажется, что мы тут уже проезжали? Я определенно помню этот пень! Смотри, какой он необычной формы. Как уродливый карлик с кривыми руками! Фу. Пора признать, что мы заблудились.

Герман молча крутил баранку. То, что они потеряли все ориентиры, он понял уже давно.
Ещё до того, как их окутал странный плотный туман.

Дети, умаявшись, уснули. Гром тоже спал, тревожно поскуливая. Дергая во сне лапками, он убегал от известных ему одному кошмаров.

Герман почти отчаялся, когда увидел просвет между деревьями. Лунная тропинка вывела их на поляну, к забору со старой, покосившейся калиткой.
Миг, и калитка преобразилась в довольно крепкие бревенчатые ворота с вывеской, на которой проступили буквы — название базы.

Добрались.

От усталости разум помутился и играет с ним. Так решил мужчина. Нормальные ворота.

Разбудил жену и детей. Верный пёс проснулся сам, неудачно повернувшись во сне, шмякнулся с сиденья.

Измотанные, в надежде на горячий ужин, душ и тёплую постель, путешественники постучали в ворота.

Никто не отозвался. Постучали громче ,теперь и ногами. Гром занервничал и остался верен своим привычкам. Заскулил и описался.

— Кать, угомони своё недоразумение,— проворчала Лера. Она всегда ворчала от усталости.
— Это недоразумение ты мне подарила, если что,— огрызнулась дочь, поднимая на руки питомца,— да, маленький? Не бойся, тебя никто не обидит.

Наконец За воротами раздались тяжёлые шаги, послышался звук с трудом отодвигаемого запора.

Створка ворот открылась на ширину ладони. Тусклый свет свечи озарил угрюмое лицо мужчины.

— Кого черти принесли? Чего надо? База закрыта, убирайтесь прочь!— скрипучий визгливый голос не мог принадлежать человеку, настолько он не вязался с обликом обладателя.
— У нас путёвки...— неуверенно промямлила Лера.

— Ааа... ну раз путёвки, тогда добро пожаловать.

Мужчина улыбнулся. Улыбка больше походила на оскал, но никто не обратил на это внимания— все уже просто валились с ног.

Гром вдруг соскочил с рук юной хозяйки и с громким лаем убежал в сторону оставленной у забора машины. Спрятался за колесо. Катя поторопилась за ним— ещё потеряется, маленький.

— С псиной не пущу. Нельзя с животными,— прокаркал, видимо, сторож. А кто же ещё? Ведь бабка в кафе говорила, что он один тут живёт.
— И куда же мы его денем?— вяло поинтересовался Герман.
— Куда хотите, туда и девайте, а с псиной нельзя. Хотя...можете оставить его в сарае с курами.

— Пап, Грома нельзя в сарай. Я без него никуда не пойду!— запротестовала Катя.— Вы что, совсем бессердечный? Он же маленький, испугается!

— Иди, Кать, я с ним в машине останусь.Лера, идите с ребятами. Утром что-нибудь придумаем.

— Пааап...
— Идите, идите. У нас ещё осталось печенье и чай в термосе. Не пропадём. Да, боец?
Гром в ответ важно тяфкнул, посмотрел в сторону ворот и снова жалобно заскулил.

Лера с детьми зашли за ворота. Протоптанная тропинка вела через двор к крепкой на вид избе с совершенно тёмными проёмами окон.

— Нам бы ужин и помыться. Мы заблудились, дети очень устали,— просительным тоном произнесла Лера.
— Заблудились? Это где же? Тут от трассы одна дорога. Прямая, как стрела, буквально два километра. Как вы могли заблудиться?— улыбка мужчины стала совершенно издевательской, — сейчас, будет вам и душ, и ужин. Проходите в дом.

В сенях их встретил холод. Как в пещере. Он обволакивал тело, вытравливая из него остатки тепла, вызывал дрожь, заставлял зубы отбивать чечётку. Ледяное пространство пытался осветить маленьким огоньком огарок парафиновой белой свечи.

— У вас прохладно,— Лера пыталась сохранить остатки вежливости.
— Мам, давай вернемся к папе и Грому, я не хочу тут,— заныл Егор.
— Хочу спать,— припечатала Катя.

— Заходите, не стесняйтесь,— мужчина вдруг подобрел,— я Иван. Вы не пугайтесь моей угрюмости, я привык жить один. Вы приехали неожиданно, тут давно не было гостей. База заброшена, я слежу за порядком. Переночуете и уедете. Сейчас истопим печь, и станет хорошо. На ужин хлеб и каша, уж простите, у меня всё скромно.
Комнаты наверху, их всего две, но, я думаю, разместитесь. Деток положим вместе, вас отдельно.

— Нет-нет, спасибо, я лягу с детьми.
— Располагайтесь, я пока воду нагрею.

Иван ушёл, оставив их в тёмной, неприветливой комнате. Очевидно, кухне.
Ужинать дети отказались, у Леры тоже пропал аппетит.
Решили укладываться спать, хватит с них на сегодня.

На второй этаж вела скрипучая, шаткая лестница. С такой легко оступиться и свернуть шею.
Осторожно, шаг за шагом молодая женщина с ребятами продвигались вверх, пытаясь осветить себе путь затухающей свечой.

Где-то за забором вновь завыли волки. «Надо проведать Германа», —промелькнула мысль.Но оставить детей одних Лера побоялась.

Добрались до маленькой комнаты с крохотной кроватью. Дети поместятся, а она уж как-нибудь. Неужели этот бесконечный день закончился?
Егорка, сладко зевнув, засопел. Закрыла глаза Катюша.
На Леру тоже напала дрёма.

Лунный луч, пробравшись в окно, снова играл тенями. Это его любимая игра. Тень погладила по щеке Катю, ткнула призрачным пальцем в кончик Егоркиного носа,взъерошила Лерины пряди на макушке.

Иван молчаливым призраком стоял в дверном проёме, наблюдая за незваными гостями  красными угольками мёртвых глаз.