Библия. Царствъ 1-я. Глава 22, ч. 1. История Руси

БИБЛИЯ. ВЕЧНЫЙЪ ЗАВЕТЪ.

АРИ НА РАДИО НОВА.

ЦАРСТВЪ 1-я.

ГЛАВА 22.

ЧАСТЬ 1. История Руси.

        Эта глава параллельно съ военными событиями, охватившими современныйъ Ближнийъ Востокъ, уводитъ насъ въ глубокую историю Древнерусского царства, какая неразрывно связана и съ событиями, связанными съ Давидомъ ветхозаветного прошлого, и съ современными событиями, въ какихъ принимаетъ участие давидъ, какъ человекъ русского утверждающего вида.

        Синодальныйъ переводъ:
22:1 И вышел Давид оттуда и убежал в пещеру Одолламскую, и услышали братья его и весь дом отца его и пришли к нему туда.

        Церковнославянскийъ текстъ:
22:1 И отъиде давидъ оттуду, и спасеся, и прiиде въ пещеру Одолламску: и слышавше братiя его и домъ отца его, прiидоша къ нему тамо.

        И отошёлъ давидъ оттуда, и спасся, и придётъ въ пещеру Одолламскую: и услышали братия его и домъ отца его, и пришли къ нему тамъ.

        Давидъ не «убежалъ», какъ это написалъ синодальныйъ переводъ, а «спасеся». А слово «спасеся» буквально показываетъ: «спасе-ся» - «спасётъ себя». То есть, темъ, что давидъ – человекъ русского утверждающего вида – отошёлъ оттуда (изъ зоны разгорающегося конфликта на Ближнемъ Востоке, о какомъ шла речь въ предыдущейъ части), этимъ же онъ спасъ себя. Не нужно пока русскому человеку вмешиваться туда, а нужно отойти отъ этого.

        И пришёлъ онъ въ «пещеру Одолламску». Слово «Одолламску» составлено изъ несколькихъ словъ и фразъ. Первая раскладка слова: «О-дол-лам-ску» показываетъ фразу: «о долю ломающую». Согласно этому образу человекъ русского утвержающего вида войдётъ въ некое скрытое въ твердыни пространство (что показываетъ слово «пещеру»), о какое будетъ ломаться доля – судьба. А вотъ далее следуетъ «ску» - Слово Како Устои. То есть, тамъ будетъ ломаться судьба, зависящая отъ того, какимъ будетъ Слово, и такими же будутъ устои жизни. И въ такое пространство придутъ все услышавшие его братия его, и домъ отца его. А домъ отца его – это весь русскийъ родъ Иессея Ефрахвеева (какъ это произносится съ учётомъ буквы «фита» въ фамилии»). Ибо именно такую древнерусскую фамилию носилъ ветхозаветныйъ давидъ. А по мере трансформации русского языка и манеры произнесения эта фамилия превратилась въ фамилию «Ерофеевъ». Этотъ родъ известенъ по древнерусскимъ летописямъ со времёнъ государя, великого Князя Московского и всея Руси, венчанного царя всея Руси Ивана IV Васильевича (Грозного), какъ приближенныйъ къ царю родъ. Поэтому вотъ какойъ была братия его и домъ отца его, что пришли къ нему – къ ветхозаветному Давиду, и сквозь века пришли къ его же потомку, современному человеку русского утверждающего вида и времёнъ царя Ивана Грозного, и даже нынешнихъ времёнъ. Ибо это показываетъ вторая раскладка слова «Одолламску» - «Одолла-мск-у», то есть, «одолеетъ московское время устоевъ».
        Читаемъ и понимаемъ далее.
 
        Синодальныйъ переводъ:
22:2 И собрались к нему все притесненные и все должники и все огорченные душею, и сделался он начальником над ними; и было с ним около четырехсот человек.

        Церковнославянскийъ текстъ:
22:2 И собрашася къ нему всякъ иже въ нужде, и всякъ должникъ, и всякъ печальный душею, и бы ими обладаяй, и бяше съ нимъ яко четыреста мужей.

        И собрались къ нему всякийъ, кто въ нужде, и всякийъ должникъ, и всякийъ печальныйъ душою, и былъ ими обладающийъ, и было съ нимъ около четыреста мужейъ.

        То есть, давидъ (во всехъ смыслахъ слова и во всехъ временахъ) собралъ вокругъ себя всехъ обездоленныхъ, нуждающихся, опечаленныхъ своейъ жизнью, и обладалъ ими. А вотъ, фраза «и бяше съ нимъ яко четыреста мужейъ», кроме обычного понимания, какъ «и было съ нимъ какъ (около) четыреста мужейъ», имеетъ ещё другое, более глубокое понимание: «И были (бяше) съ нимъ какъ (яко) четы говорящие (четы реста) мыслящие уже (м-ужейъ)». А «чета» - это два лица или предмета, рассматриваемые какъ единое целое. Это можетъ относиться какъ къ людямъ, такъ и къ предметамъ. Напримеръ, въ социальнойъ структуре «чета» часто применяется для обозначения пары супруговъ. Но въ более широкомъ смысле «чета» можетъ означать любойъ комплектъ изъ двухъ элементовъ – двоица, пара. Это могутъ быть инструменты, обувь, предметы одежды и такъ далее. То есть, это  - два элемента, какие связаны другъ съ другомъ и поэтому составляютъ единое целое. Но, что более важно въ нашемъ случае, въ русскомъ языке существуетъ особое разговорное определение слова «чета» - обозначение обстоятельствъ, когда люди равны, ровня или союзное другъ дружке равное единое целое. Какъ, напримеръ, говорятъ: «Ты – не чета мне», что значитъ, «ты – не ровня мне». А слово «реста» означаетъ «говорятъ, говорящие». Ну, а слово «мужейъ» раскладываемъ, какъ «м- мыслять ужейъ» - не ужейъ въ образе змейъ, а Уже, чемъ есть на самомъ деле. Такъ говорили въ древнерусскомъ наречии – ужейъ, то есть, Уже. Напримеръ, говорили: «Чавойъ-то ты отмерила ткани ужейъ?», то есть, это означаетъ: «Чего это ты отмерила ткани Уже, чемъ надо?». 

        Поэтому, принимая во внимание раскрывшиеся значения этихъ словъ, стихъ 22:2 приобретаетъ следующийъ смыслъ:

        «22:2 И собрались къ нему всякийъ, кто въ нужде, и всякийъ должникъ, и всякийъ печальныйъ душою, и былъ ими обладающийъ, и были съ нимъ какъ единое целое, какъ ровня говорящая, (но) мыслящая Уже».

        И такъ было во все времена, где былъ давидъ – человекъ русского утверждающего вида, ибо русскийъ человекъ никогда не оставитъ того, кто въ нужде, кто попалъ въ должники, и всякого, кто печаленъ душою, и все эти люди были съ нимъ (съ давидомъ) единымъ целымъ, какъ ровня говорящая, только мыслящая несколько Уже. Этотъ стихъ говоритъ о томъ, что давидъ всегда мыслилъ намного шире, нежели все эти обычные, бывшие съ нимъ люди. Во все времена. То есть, люди иныхъ народовъ мыслять несколько уже, чемъ мыслятъ русские. По широте размаха русскойъ мысли, русскойъ души, имъ, русскимъ, и дадена такая огромная территория для жизни.
        Следуемъ далее.

        Синодальныйъ переводъ:
22:3 Оттуда пошел Давид в Массифу Моавитскую и сказал царю Моавитскому: пусть отец мой и мать моя побудут у вас, доколе я не узнаю, что сделает со мною Бог.
22:4 И привел их к царю Моавитскому, и жили они у него все время, доколе Давид был в оном убежище.

        Церковнославянскийъ текстъ:
22:3 И отъиде давидъ оттуду въ Массифафъ Моавитскiй и рече къ царю Моавитску: да будутъ ныне отецъ мой и мати моя у тебе, дондеже познаю, что сотворитъ мне Богъ.
22:4 И умоли лице царя Моавитска, и пребываху у него по вся дни, сущу давиду во области той.

        И отошёлъ давидъ оттуда въ Массивъ, охватывающийъ мову витающую, и рече къ къ царю, мовойъ словомъ приветствующего устои (Моа (мова)-вит(витае, приветствуетъ)-ску – Слово Како Устои): да будутъ ныне отецъ мойъ и мать моя у тебя до техъ поръ, пока не познаю, что сотворитъ мне Богъ.
        И упросилъ льющееся это царя Моавистского, и пребывали у него во все дни, какие существовалъ давидъ въ тойъ области.

        То есть, говоря иными словами, этотъ стихъ 22:3 показываетъ, что прямые предки русского Давида – его отецъ и мать съ техъ давнихъ поръ жили въ области, где русские устои царства охватывались витающейъ тамъ мовойъ – то есть, украинскойъ мовойъ, какъ однойъ изъ ветвейъ разновидностейъ изменённого древнеславянского языка. И все дни, какие существовалъ давидъ (человекъ русского утверждающего вида), его прямые предки были на этойъ земле, въ этойъ области. Такъ было тогда, такъ есть и сейчасъ. И на всехъ земляхъ, охваченныхъ украинскойъ мовойъ, испоконъ вековъ жили предки человека русского утверждающего вида.

        Но это – не только рассказъ о древнейъ истории русского народа. Ведь у любойъ фразы есть и иное понимание, ибо многие слова и фразы имеютъ двойное, а то и тройное построение въ своёмъ составе, а, соответственно двойное или тройное понимание образовъ. Такъ и въ этомъ стихе, фраза «въ Массифафъ Моавитскiйъ» можетъ показывать совсемъ иное. Въ слове «Моавитскiй» есть такая раскладка слова: «Моав-итс-кiйъ». А это – очень показательная раскладка слова, формирующая, кроме событийъ прошлого, события современности, но уже не касающиеся только украинского языка, своейъ мовойъ охватывающего пространство. Эта раскладка показываетъ современную американскую фугасную авиационную бомбу спутникового наведения, самую мощную изъ всехъ неядерныхъ бомбъ, какая такъ и называется «МОАВ». Она ещё называется «Матерью всехъ бомбъ», поскольку отличается особойъ мощностью, ибо разрабатывалась специально для ликвидации глубоко защищённыхъ подъ землёйъ целейъ, такихъ, какъ бункеровъ и иныхъ секретныхъ военныхъ объектовъ.
        А следомъ стоящее слово «итс» въ русскомъ звучании даётъ несколько английскихъ (въ томъ числе и американскихъ) значенийъ:

Its – притяжательное местоимение, что используется для обозначения принадлежности чего-либо. Это – аналогъ русского слова «его», «её», «ихъ» и такъ далее. Напримеръ: The cat is licking its paws – «Кошка облизываетъ свои лапы». 

It's – сокращение отъ «it is» или «it has» (въ контексте настоящего времени). Используется въ качестве сокращения формы глагола «быть» или «иметь» и местоимения «it». Пример: It’s a beautiful day – «Это прекрасныйъ день».
 
        Такимъ образомъ, its означаетъ «принадлежность», а it's – «это есть» или «это является» въ настоящемъ времени.

        А «кiйъ», какъ я уже много разъ говорила, показываетъ жезлъ, въ томъ числе царскийъ указующийъ жезлъ.

        И такимъ образомъ, фраза «въ Массифафъ Моавитскiйъ» (съ учетомъ буквы «фита» въ первомъ слове) показываетъ: «Въ Массивъ, охватывающийъ американскую авиационную неядерную бомбу – мать всехъ бомбъ, что является царскимъ указующимъ желзомъ». А массивъ написанъ съ большойъ буквы, что показываетъ большойъ охватъ территории – огромныйъ по размерамъ Массивъ пространства, где действуютъ эти бомбы по указанию царского жезла.

        И теперь читаемъ стихъ 22:3 въ нашейъ съ вами современности июня 2025 года:

        «22:3 И отойдётъ человекъ русского утверждающего вида оттуда въ огромныйъ по размерамъ Массивъ, охватывающийъ американскую авиационную неядерную бомбу – мать всехъ бомбъ, что является царскимъ указующимъ желзомъ и скажетъ къ царю, къ устоямъ какого принадлежитъ эта бомба (Моавитску): да будутъ ныне отецъ мойъ и мать моя у тебя, пока не познаю, что сотворитъ мне Богъ».

        То есть, фактически русскийъ человекъ отошёлъ въ некийъ большойъ массивъ пространства и передалъ американскому бразды правления этими бомбами до техъ поръ, пока не познаетъ, что Богъ сотворитъ человеку русского утверждающего вида. Почему я написала «этими бомбами»? Да потому что МОАВ – это, такъ называемая, мать бомбъ, но есть и, такъ называемыйъ простонародно, «Папа всехъ бомбъ» - авиационная вакуумная бомба повышеннойъ мощности (АВБПМ), какая тоже можетъ считаться наиболее мощнымъ неядернымъ зарядомъ въ мире. Вотъ этими «мамойъ» и «папойъ» русскийъ человекъ передаётъ бразды руководства американскойъ принадлежности МОАВ въ событияхъ на Ближнемъ Востоке, ибо именно объ этомъ шла речь выше, въ предыдущихъ главахъ. Но и даже на Украине, ибо образомъ «въ Массифафъ Моавитскiйъ» охватывается и массивъ пространства, где веетъ украинскойъ мовойъ. И поэтому следующийъ стихъ звучитъ именно такъ:

        «22:4 И умолилъ льющееся это (лице) царя Моавитска (кому принадлежитъ эта бомба - американского), и пребывалъ у него во все дни, пока человекъ русского утверждающего вида былъ въ тойъ области».

        Это называется Божийъ промыселъ. Именно такъ: американские бомбы теперь будутъ помогать человеку русского утверждающего вида, пока онъ отойдётъ въ сторону отъ ведущихся войнъ въ Массивъ того пространства, где теперь будутъ действовать именно американские бомбы, и пока познаетъ то, что сотворитъ ему Богъ. То есть, русские пока отойдутъ (какъ бы въ сторону), предоставляя американцамъ свои бомбы («да будутъ ныне отецъ мойъ и мати моя у тебе»), и будутъ ожидать того, что имъ сотворитъ Богъ, пока своими бомбами будутъ действовать американцы.

        Следуемъ далее. 

        Синодальныйъ переводъ:
22:5 Но пророк Гад сказал Давиду: не оставайся в этом убежище, но ступай, иди в землю Иудину. И пошел Давид и пришел в лес Херет.

        Церковнославянскийъ текстъ:
22:5 И рече гадъ пророкъ къ давиду: не сяди во области сей: иди, и да внидеши въ землю Иудину. И иде давидъ и пришедъ сяде въ граде сарихъ.

        И сказалъ гадъ пророкъ къ Давиду: не оставайся (не сяди) въ этойъ области: иди, и войди въ землю иныхъ устоевъ добра (Иудину). И пошёлъ давидъ – человекъ русского утверждающего вида – и пришёлъ осесть въ граде со речами иже утекающими въ пересечение путейъ Бога (са-р-и-хъ).

        Обратите внимание, кто сказалъ давиду – человеку русского утверждающего вида – не сидеть въ тойъ области, где веяло украинскойъ мовойъ и американскими бомбами въ современномъ времени, и где веяло украинскойъ мовойъ, но испоконъ вековъ съ далёкойъ древности жили его предки (отецъ и мать), а идти въ землю иныхъ устоевъ добра. Это сказалъ «гадъ пророкъ». То есть, тотъ кто это сказалъ – гадъ. А такимъ словомъ русские испоконъ вековъ называютъ не только древнего змея, но и плохого, гадкого человека – человека съ гадкими мыслями, съ гадкими словами и гадкими поступками. И въ жизни любого человека, поройъ, встречается, вотъ такойъ «гадъ», из-за какого потомъ, если человекъ его послушалъ, то и вся жизнь можетъ пойти наперекосякъ. Такъ и здесь рассказывается эта же история, когда человеку русского утверждающего вида, чьи предки жили въ русскойъ земле, но охватываемойъ веяниемъ украинскойъ мовы, какъ искорёженного русского языка, или даже охваченнойъ веяниемъ американского (английского) языка, встретился по жизненнойъ судьбе гадъ, какойъ сталъ своими речами увещевать русского человека не сидеть въ этойъ земле, а идти дальше, туда, где веютъ совсемъ иные речи, и где установились иные устои добра. А сделано это всё было именно для того, чтобы русские речи утекали бы въ пространстве, не задерживаясь въ нёмъ надолго, словно сливались бы въ канализационную трубу. И, къ сожалению, человекъ русского утверждающего вида послушался этого гада, и пошёлъ селиться въ иныхъ земляхъ – на территорияхъ, где веяли восточные устои ислама, на территорияхъ, где веяли иные устои иудаизма, буддизма, индуизма и всяческихъ иныхъ верованийъ, а, соответственно, и устоевъ бытия. А где нетъ русскихъ? Да они есть практически во всехъ странахъ. То есть, речь идётъ о русскихъ, кто уехалъ въ другие страны, поселившись тамъ жить постоянно, и приняли для себя эти иные устои бытия.

         А почему эти устои были иными? Да потому, что человекъ русского утверждающего вида пришёлъ осесть на земле, где речи утекали въ Х – точку пересечения путейъ Бога: «сарихъ – са-Реци-Иже-Х». Этимъ показано, что русские речи здесь утекали въ некую точку въ пространстве, какъ вода утекаетъ въ точку водоворота, поглощающего всё внутрь полости земли, когда водоворотъ крутитъся съ утекающейъ внизъ водойъ. То есть, эти русские речи тамъ, среди иностранныхъ речейъ, не задерживались въ пространстве, поэтому и устои были иными, и добро было инымъ. А не задерживались русские речи тамъ, потому что тамъ разговаривали на иныхъ языкахъ, и русскийъ человекъ пришедшийъ на такую землю, тоже начиналъ разговаривать на языке народовъ этихъ земель. Вотъ, примерно такойъ образъ представленъ этими словами. А у синодального переводчика здесь образовался «лесъ Херет». Какъ говорятъ русские: «Закусывать надо». Такъ вотъ, и синодальному переводчику закусывать надо было во время написания перевода. Ибо представленное синодальщиками слово «Херетъ» есть явно выраженныйъ русскийъ глаголъ «херетъ – херитъ». Такъ говорятъ, когда хотятъ «похерить» всё, что написано или сделано. Вотъ синодальщики и «похерили» всё въ лесу – а чтобы любойъ заблудился бы въ нёмъ и ничего не нашёлъ, даже самого себя. Какъ не нашли самого себя все те русские люди, кто уехалъ жить въ чужие земли въ поискахъ лучшейъ жизни, и кто забылъ свойъ роднойъ языкъ, ассимилировавшись на чужойъ родине, начавъ разговаривать, какъ чужие ему люди, начавъ одеваться, какъ чужие ему люди, начавъ жить по правиламъ чужихъ ему людейъ и веровать въ ихъ боговъ. Вотъ такая история Древнейъ, да и, къ сожалению, современнойъ Руси. Ибо послушались русские люди гада – древнего змия, сбивающего человека съ пути истинного, и каждыйъ такойъ уехавшийъ русскийъ человекъ послушался въ своейъ жизни повстречавшегося ему гада – гадкого, мерзкого человечишка, убедившего его уехать изъ роднойъ Руси за лучшейъ жизнью. Только вотъ, послушавшись гада, можно и душу потерять, а душа – это важнее всего на беломъ свете, ибо, потерявъ душу, ты теряешь вечную жизнь. Ни много, ни мало.
        Читаемъ далее.

        Синодальныйъ переводъ:
22:6 И услышал Саул, что Давид появился и люди, бывшие с ним. Саул сидел тогда в Гиве под дубом на горе, с копьем в руке, и все слуги его окружали его.

        Церковнославянскийъ текстъ:
22:6 И слыша Саулъ, яко познанъ бысть давидъ, и мужiе иже съ нимъ: и Саулъ сидяше на холме подъ дубравою яже въ раме, и копiе въ руку его, и вси отроцы его предстояху ему.

        И слышалъ Саулъ, что опознанъ былъ давидъ, и мужи его съ нимъ: и Саулъ сиделъ на холме подъ дубравою, что въ раме, и копьё въ руку его и все отроки его предстояли передъ нимъ (окружали его).

        Этотъ стихъ относитъ насъ въ далёкие времена ветхозаветного Саула, какойъ услышалъ, что появился давидъ въ его земляхъ иныхъ устоевъ добра и иного слова. Ибо, если вы помните изъ предыдущихъ главъ повествования, Саулъ набрался тьмы въ своёмъ сознании и поэтому, какъ и все тёмные люди, сталъ приветствовать именно иные устои добра. Вотъ только синодальныйъ переводчикъ вновь извратилъ Слово Божие, написавъ, что всё это происходило «под дубом на горе». А церковнославянскийъ текстъ указываетъ, что никакими горами тамъ и не пахло, ибо ясно сказано «на холме подъ дубравою», что указываетъ на густойъ лесъ (дубрава), что росъ на холме, а не на горе, ибо въ церковнославянскомъ тексте много есть местъ, где чётко стоитъ слово «гора». Поэтому тамъ, где есть горы или есть холмы – это абсолютно разные местности, ибо это разные по высоте образы. Подъ такойъ дубравойъ на холме и расположился Саулъ.

        Но въ нынешнемъ времени этотъ же стихъ показываетъ другие события современности: «И слыша Слово заблудившихъ людейъ въ ауле, что опознанъ былъ давидъ, и мужи его съ нимъ: и Слово заблудившихъ людейъ въ ауле сидяше на холме подъ дубравою, въ раме, и копьё въ руку его и все отроки его предстояли передъ нимъ (окружали его)».

        А этотъ современныйъ смыслъ стиха показываетъ, что слово о давиде русского утверждающего вида дошло до людейъ, проживающихъ въ своихъ аулахъ съ иными устоями добра, о чёмъ шла выше речь, и какие своимъ словомъ заблудили въ этойъ жизни. Ибо слово «Саулъ» въ себе содержитъ и тотъ самыйъ восточныйъ аулъ, въ какихъ поселившиеся люди заблудили словомъ, ибо тамъ нетъ русского слова.  Ибо сидятъ они въ своихъ аулахъ на холме подъ дубравою, а всё это есть «въ раме» - то есть, вроде бы, «рама» показываетъ основу всего и вся, но на русскийъ слухъ-то это явно воспринимается, какъ «вра ме», то есть, врётъ мне. Всё это ихъ слово и все ихъ установившиеся восточные устои бытия на самомъ деле врутъ имъ, ибо на слухъ словосочетание «въ раме» слышится, какъ «вра ме». А это значитъ, что весь ихъ инойъ языкъ, отличающийся отъ русского, все ихъ устои бытия, тоже отличающиеся отъ русскихъ – всё это ВРАЛО И ВРЁТЪ ИМЪ. И все эти восточные устои, установившиеся на Ближнемъ Востоке, и какими такъ гордятся и даже «кичатся» жители восточныхъ городовъ и ауловъ, на самомъ деле врутъ имъ. Ещё въ томъ далёкомъ ветхозаветномъ времени эти люди считали всё это правильнымъ, но на самомъ деле всё это врало имъ, именно поэтому они заблудили въ своёмъ слове, въ своихъ устояхъ и во всейъ своейъ жизни. Такъ и сейчасъ мусульмане, живущие въ аулахъ по своимъ восточнымъ устоямъ бытия, считаютъ только такойъ свойъ образъ жизни единственно правильнымъ и поэтому готовы даже поднимать копьё противъ всехъ, кто будетъ говорить обратное, и окружающимъ ихъ отрокамъ говорятъ то же самое, готовя ихъ къ вотъ такимъ своимъ устоямъ бытия. Но на самомъ-то деле все они не понимаютъ, что они все и въ те ветхозаветные времена Саула находились, и находятся сейчасъ «въ раме» - въ томъ, что «вра ме», врало  и врётъ мне – каждому «мне», и тому, кто читаетъ эту Книгу. Ибо до сихъ поръ никто и никогда не объяснялъ народамъ, разговаривающимъ на иныхъ, кроме русского, языкахъ, что все ихъ веками укоренившиеся устои бытия и весь ихъ языкъ, на самомъ деле врётъ имъ. Верите вы сейчасъ въ это или нетъ, но Библия въ Книге Царствъ 1-я продолжаетъ это утверждать въ следующихъ же стихахъ. Читаемъ.

        Синодальныйъ переводъ:
22:7 И сказал Саул слугам своим, окружавшим его: послушайте, сыны Вениаминовы, неужели всем вам даст сын Иессея поля и виноградники и всех вас поставит тысяченачальниками и сотниками,
22:8 что вы все сговорились против меня, и никто не открыл мне, когда сын мой вступил в дружбу с сыном Иессея, и никто из вас не пожалел о мне и не открыл мне, что сын мой возбудил против меня раба моего строить мне ковы, как это ныне видно?

        Церковнославянскийъ текстъ:
22:7 И рече Саулъ ко отрокомъ своимъ предстоящымъ ему: слышите ныне, сынове Венiаминовы, аще воистинну всемъ вамъ дастъ сынъ Иессеевъ села и винограды и поставитъ васъ всехъ въ сотники и тысящники:
22:8 яко вси согласистеся на мя, и несть открываяй во ухо мое, егда положи заветъ сынъ мой съ сыномъ Иессеовымъ, и несть от васъ ни единъ боляй о мне и возвещаяй во ушы мои, яко воздвиже сынъ мой раба моего на мя врага, якоже день сей?

        А теперь сравните эти два текста дословно. Видите, что въ синодальномъ стихе 22:8 нетъ дословного перевода «во ухо мое»? Тамъ просто написано «и никто не открылъ мне». А ведь важно понять именно это «во ухо мое». Ведь это говоритъ о томъ, что никто не открылъ именно то, какъ это звучитъ и какъ это слышитъ ухо человека. А ведь каждое человеческое ухо съ самого малого возраста слышитъ языкъ, на какомъ общаются люди. Каждыйъ человекъ воспринимаетъ эту жизнь на слухъ – какъ кто услышалъ, такъ и понялъ. Именно поэтому малейшее изменение языка и сказанного слова другому уже доходитъ извращённымъ, и, соответственно, врётъ ему, перевираетъ сказанное, и какъ следствие – изменяетъ языкъ общения, въ томъ числе, изменяя и устои жизни. Именно такъ и происходила трансформация языка и устоевъ жизни человека. И, чтобы лучше понять всё это, читаемъ, что же на самомъ деле написано въ этихъ двухъ стихахъ:

        И рече Саулъ ко отрокамъ своимъ предстоящимъ ему: слышите теперь, сынове, обвиняющие аминь, если воистину всемъ вамъ дастъ сынъ Иессеевъ села (земли и людские поселения) и винограды и поставитъ васъ всехъ въ сотники и тысячники:
        такъ все согласитесь на меня, и нетъ открывающего въ ухо мое, когда положилъ заветъ сынъ мойъ съ сыномъ Иессеевымъ, и нетъ отъ васъ ни одного болеющего обо мне и возвещающего въ уши мои, что воздвигнетъ сынъ мойъ раба моего на меня врага, такъ же, какъ этотъ день?

        Итакъ, ветхозаветныйъ Саулъ говоритъ молодымъ юношамъ, окружающимъ его, что теперь вы слышите, вы – сынове, эти новые, обвиняющие аминь, если воистину дастъ вамъ сынъ, сеющего словомъ существующую действительность (Иессеевъ) и села и винограды, и поставитъ всехъ въ какие-то должности по службе, такъ все сразу согласитесь противъ меня (на меня), и нетъ ни одного, кто бы вложилъ въ ухо мне самому, что подниметъ сынъ мойъ раба моего на меня врагомъ, точно такъ, какъ въ этотъ день, что происходитъ сейчасъ? То есть, ветхозаветныйъ Саулъ укоряетъ своё собственное окружение, что никто тогда въ его время этого не услышалъ и никто не вложилъ это въ ухо ему самому.

        Синодальныйъ переводъ:
22:9 И отвечал Доик Идумеянин, стоявший со слугами Сауловыми, и сказал: я видел, как сын Иессея приходил в Номву к Ахимелеху, сыну Ахитува,
22:10 и тот вопросил о нем Господа, и дал ему продовольствие, и меч Голиафа Филистимлянина отдал ему.

        Церковнославянскийъ текстъ:
22:9 И отвеща доикъ Сиринъ приставленый надъ мсками Сауловыми и рече: видехъ сына Иессеева пришедша въ номву ко Авимелеху сыну Ахитову иерею:
22:10 и вопрошаше о немъ Бога, и брашно вдаде ему, и мечь голiафа иноплеменника вдаде ему.

        И отвечалъ до инфракрасного излучения жаръ-птицы Сиринъ приставленныйъ надъ московскимъ временемъ имеющихся словомъ заблудившихъ людейъ и рече: виделъ сына Иессеева пришедшего въ пространство новыми мыслями ведающее къ Яви перемалывающему сыну, восхищающемуся товъ устоями (ахи-тов-у) иерею:
и вопрошалъ о нёмъ Бога и всё, что нужно для жизни, далъ ему, и мечъ побеждённого ислама иноплеменника далъ ему.
 
        Это – смыслъ стиха о нашемъ современномъ времени. А до нашего современного времени, въ какомъ люди видели Сиринъ въ космическомъ пространстве, некто приставленныйъ надъ московскимъ временемъ словомъ заблудившихъ людейъ говоритъ, что виделъ сына Иессеева, пришедшего въ номву ко Авимелеху сыну Ахитову иерею: и вопрошалъ о нёмъ Бога, и еды ему съ собойъ далъ, и всё, что нужно для жизни, и мечь голиафа иноплеменника. А Саулъ много позналъ объ устояхъ товъ, какъ объ этомъ повествуется въ намного ранее предшествующихъ главахъ. Стоитъ только немного вернуться назадъ – и всё становится понятнымъ. Такъ и здесь – всё это было видно до времени инфракрасного излучения Сиринъ, обнаруженного въ современное московское время.

        Синодальныйъ переводъ:
22:11 И послал царь призвать Ахимелеха, сына Ахитувова, священника, и весь дом отца его, священников, что в Номве; и пришли они все к царю.

        Церковнославянскийъ текстъ:
22:11 И посла царь призвати Авимелеха сына Ахитова, и вся сыны отца его иереи от номвы. И прiидоша вси къ царю.

        И послалъ царь призвать Явь перемалывающего сына, восхищающегося устоями товъ, и всехъ сыновъ отца его священниковъ Русскойъ Православнойъ Церкви (иереевъ) отъ номвы – отъ нового мыслящего пространства. И пришли все къ царю. То есть, къ царю явились все: и потомки товъ – древнихъ славянъ, осевшихъ въ древнихъ земляхъ товъ, откуда пошли товарищи (тов-ари-щи(е), то есть «товъ кричи ещё») земли русскойъ – такие же древние славяне, только съ несколько изменёнными устоями жизни въ зависимости отъ диалекта речи, и пришли все сыны отца его – иереи Русскойъ Православнойъ Церкви отъ нового мыслящего пространства. А, если окинуть более обширнымъ взглядомъ, то это – весь многонациональныйъ русскийъ народъ, населяющийъ теперь Русь, со своими священниками.

        Итакъ, все пришли къ царю.