Миссия

Стоявший у лестницы техник-сержант молча отсалютовал. Бланкенберг вцепился в перила и стал энергично подниматься в кабину. На F-158 кабина представляла собой своеобразный шаттл в миниатюре, то есть являлась отделяемой капсулой.
Взлетать такой "шаттл" мог лишь на несколько десятков метров, уходя прочь от терпящего бедствие самолета, зато эта капсула могла надежно позаботиться о человеке при крушении над океаном, к тому же свое отделение от самолета она могла осуществить во всем диапазоне скоростей вплоть до максимальных значений приближавшихся к трем махам.
Первоначально F-158 был океанским рейдером - охотником за кораблями противника. Рейдер был способен отбиться в том числе и от палубной авиации, отправленной на его перехват. Еще лучше и изящнее у него получалось уходить от нее, предварительно отправив в их плавучего "босса" боекомплект.
С авианосцами, как и много с чем еще, все пошло не по плану уже в первый месяц Войны - бывшие глобальные жандармы обоих блоков, те что уцелели, попрятались в тыловых базах.
Отчасти поэтому Рейдеры 210-го авиакрыла, до лета сто четырнадцатого года патрулировавшие секторы Филиппинского Моря, были переброшены в Западную Сибирь. Второй причиной таких функциональных изменений была так называемая "Российская катастрофа сто четырнадцатого года", когда национальные вооруженные силы РФР понесли тяжелейшие потери на тогдашнем ЦАФ. В четырнадцатом году это был еще североафриканский фронт, NAF.
К моменту той, первой переброски авиакрыла в Сибирь "чинки" начали свое продвижение на юге Казахстана - одного из обломков бывшего Советского Союза. Возможно, это было не вполне правильно, но, как Бланкенберг, так и остальные офицеры воспринимали это и подобные независимые государства именно в контексте их бывшей принадлежности. Что ни говори, призрак канувшей в лету мрачной империи был живуч.
Что касалось Казахстана, то национальные силы этой дружественной страны, вступившей в Блок незадолго до начала Предвойны уступали даже обескровленной армии России. Особой проблемой для сдерживания продвижения противника это не являлось - Блок успел заблаговременно нарастить группировку коалиционных сил в регионе и развернуть первичную сеть противоракетной обороны, севернее за которой уже стояла готовая система с терминалами LAURA и одноименными радарами.
На момент лета четырнадцатого года орбитальная компонента военного потенциала была в состоянии, близком к довоенному, что позволяло отслеживать не то что колонны бронетехники, но даже одиночные автомобили, и, самое главное, навести на такую цель любой боеприпас, хоть орбитальный, если только цена не смущала.
Тогда F-158 приступили к баражжирующим полетам на двухсотмильном удалении от линии фронта. Основным вооружением стали кассетные блоки с дальностью пуска до 250 миль. Блоки, проще говоря, ракеты несли от 16 до 32 суббоеприпасов с индивидуальным наведением. Ракеты, летевшие в стратосфере разбрасывали свои суббоеприпасы еще на значительном удалении от цели и, соответственно, ПВО противника, оборонявшая боевые порядки в ближнем и среднем радиусе, получала до трех десятков целей вместо одной. Суббоеприпасы являли собой полноценные малоразмерные ракеты, добиравшиеся до района цели с помощью слабых и соответственно небольших двигателей, просто не позволявших скорости падать слишком быстро. На конечном участке это были самонаводящиеся пикирующие почти что из стратосферы снаряды, движимые лишь силой тяжести.
"Чинки", по своему недоумию перемещавшие в ближних тылах свои конвои и бронегруппы организованными колоннами, потом все же сообразили, что делают что-то не так, и одной защиты от тихоходных дронов недостаточно, но до этого момента рейдеры, каждый из рейдеров, успели наколотить по огромной горе металлолома. Это было до прорыва противника на так называемом приаральском направлении.
В России тем временем бушевали свои политические страсти. Мятеж в знаменитом Кузнецком регионе разразился вроде бы тоже тогда, летом сто четырнадцатого года, но на боевую работу авиакрыла это никак не влияло - да ведь это было и не самое большое дерьмо, произошедшее за годы Войны в странах Западного Блока, в тылах.
Осенью сто четырнадцатого года "чинки" применили новую тактику, начав отправлять в полет гиперзвуковые дроны воздушного боя, которые или запускали ракеты, или сами поражали цель как ракета. Более половины авиакрыла было выбито.
В декабре четырнадцатого года остатки подразделения включили в авиационную группировку противовоздушной обороны на тот момент недавно сформированного позиционного района, в центральной части которого велось строительство ракетодрома "Кеплер-Запад". Ничего не придумали лучше, как расположить его, этот ракетодром, на территории мятежного региона. В оправдание этих планировщиков нужно было признать, что к концу четырнадцатого года сибирских головорезов как-то утихомирили, по крайней мере боев друг с другом они уже не вели.
Полгода спустя Бланкенберга перебросили в Европу, патрулировать Атлантическую Магистраль. В середине сто семнадцатого года, летом, перевели на Тихоокеанскую.
А менее недели назад, после того, как "чинки" подвергли ударам ряд предприятий по всей Южной Америке, авиакрыло срочно перебросили как ни странно опять в Сибирь и стали спешно готовить к применению ракет с планирующими гиперзвуковыми боеприпасами.
Если бы все было как следует, то в сектор пригнали бы нормальные носители с ракетами подходящих характеристик. Однако UCE, еще одна, наряду с орбитальной разведывательно-коммуникационной компонентой, являвшаяся ключевой составляющей военной машины, эта информационная AI сеть, позволявшая разнообразным боевым единицам действовать со слаженностью, повергшей бы в мистический ужас любого военачальника прошлого, не распространяла свои благотворные полномочия на тыловую логистику.
Возможно у отсутствия в секторе нормальных носителей и ракет было и какое-то вполне разумное объяснение. Бланкенберга, разумеется, в такие тонкости никто посвящать не стал бы.
Так или иначе, нужно было, как в прошлом веке, разогнаться, выйти в стратосферу, и, начав делать горку, запустить ракету на определенной высоте, сказать точнее, на определенном сочетании высоты и скорости, когда вроде и высота не максимальная, и скорость не потеряна - это просчитывал AI.
В сравнении с тем, что F-158 позволяли себе вытворять здесь же, в Сибири в четырнадцатом году, громя одним пуском целые колонны "чинков", эта миссия не была столь вдохновляющей, но все же она была куда более динамичной, нежели рутинное патрулирование океанской стратегической магистрали.
Бланкенберг сел в кресло, пристегнул ремни и подключил интерфейс, разъем которого крепился на поясе. Забрало шлема ожило и появилась зеленая картинка меню запуска системы. Затем возникла привычная надпись с указанием повертеть головой влево-вправо, после чего покивать вверх-вниз.
Бланкенберг выполнил указание. Система ориентации шлема откалибровалась. Бланкенберг провел перед лицом ладонью с растопыренными пальцами, и на забрале отобразилось меню с состоянием силовой установки. Отмахнув ладонью влево, он убрал не нужную пока картинку и сосредоточил внимание на реальной панели кабины.
AI тем временем занимался подготовкой двигателей к запуску.
Техники тем временем делали свое дело - в тот момент, когда Бланкенберг занялся реальной приборной панелью, они цепляли буксир к передней стойке шасси.
Спустя какое-то время Бланкенберг глянул на стоявшего сбоку самолета человека, поднял руку над собой и оттопырил указательный палец, словно указывал им назад, после чего дернул рычаг с оранжевым оголовком.
Откинутая кверху остекленная часть кабины начала плавно, но энергично опускаться.
AI сообщил, что гидравлика проверена и в порядке.
Самолет в это время едва дернулся и начал двигаться к воротам. День был ясный, яркий и солнечный, а учитывая то, что все вокруг, за исключением летного поля, было покрыто чистым белым снегом, там, на высоте, вдали от аэродрома день должен был быть вдвойне ярким.
В далеком секторе, где располагались цели с ясной погодой и вовсе не было проблем на протяжении всего года, а это было особенно важно в случае применения ракет с системой визуального распознавания целей. Впрочем, тип ракет с оптической системой был не единственным - пять машин звена несли в общей сложности десять ракет, половина из которых была с оптическим наведением, половина с GPS.
Проводившиеся сегодня рейды отчасти являлись если не испытаниями, то боевой обкаткой удешевленных боеприпасов и упрощенной тактики.
Оптическое распознавание оставалось на случай, когда все будет совсем плохо и GPS - окажется в режиме ограниченной функциональности - такое уже случалось и не раз. Еще иногда "чинкам" удавалось довольно удачно расположить свои системы ECM с фазированными решетками. Такие наводились сторонними радарами и били острыми лучами своих помех на десятки миль, сбивая боеприпасы с курса.
Буксировщик волок самолет к полосе, на которой уже стоял "крестоносец - 12-02". "Крестоносцу 12-03", то есть Бланкенгбергу, предстояло взлететь через минуту после него, и еще с тремя "Крестоносцами" взять курс "230", после чего, набирая скорость до без малого трех махов, направиться к южной границе России.
"Крестноносец 12-02", стоявший на полосе в сотне ярдов впереди, начал двигать хвостовым оперением и плоскими соплами четырех своих двигателей.
Тягач, подтащивший Бланкенберга тем временем уже выруливал прочь с полосы.
Двигатели, запущенные еще на поле, сразу после выезда из ангара, работали на минимальной тяге, к сожалению, все же отдавая достаточную тепловую мощность, чтобы орбитальная группировка "чинков" имела шанс засечь активность на далеком северном аэродроме.
Бланкенберг начал проверять рули и векторную механизацию двигателей. "Крестоносец-12-02", стоявший впереди, максимально сомкнул свои сопла и там, между этими створками, появилось бело-голубое свечение. Этот самолет дрогнул и чуть опустил нос в предстартовом напряжении. Гул его двигателей несмотря на всю звукоизоляцию и наушники стал слышен и Бланкенбергу.
Не заставив себя долго ждать, "Крестоносец 12-02" добавил газу, створки двигателей вдруг распахнулись, отчего прямоугольные апертуры сопел расширились вдвое. Из двигателей ударил полупрозрачный синеватый огонь. Самолет рванулся с места и понесся прочь.
Менее чем через полминуты серый силуэт по-истребительному рванулся ввысь над дальним краем полосы. Масса двух ракет значительно не дотягивала до максимальной загрузки - это и позволяло сделать взлет таким энергичным и эффектным.
Наконец, Бланкенберг услышал голос с контрольной башни - взлет был разрешен. Бланкенберг положил руку на пару ручек управления двумя центральным двигателями и прижал пальцем стальной рычажок на одной из них. Рычажки остальных заняли то же положение, а ручки сами выровнялись встав вровень с ведущей.
Сбоку на самим собой собравшемся блоке ручек управления загорелся зеленый индикатор. Теперь можно было двигать их вперед, дав каждому двигателю сначала полный газ, а затем и выводя его на форсаж.
Бланкенберг толкнул вперед. Сборный блок подался и с несколькими щелчками ушел вперед. Самолет начал опускать нос, но Бланкенберг тут же убрал тормоза, и машина понеслась по полосе. Тем временем он отжал ручку управления двигателями до упора, и после пробежавшего по машине толчка почувствовалась мелкая дрожь - форсаж теперь грохотал на полную.
Наконец, когда скорость достигла 190 узлов, он потянул главную ручку управления на себя, и самолет взмыл вверх, прижав задницу пилота к креслу. Этап взлета был пройден. Теперь нужно было убрать шасси, а затем и закрылки. Вскоре, набрав высоту в шесть тысяч футов Бланкенберг еще и выключил форсаж - следовало обойти аэродром по кругу радиусом в десять миль, чтобы дождаться взлета еще трех машин.
Бланкенберг включил радар и выбрал режим сканирования воздушных целей - радар был в порядке. Из всех дружественных объектов, отобразившихся на карте с масштабом 256 миль самыми ближайшими объектами были два транспорта, летевшие на восток. Скорее всего, это был конвой снабжения коалиционной группировки, затерявшейся в безлюдных пространствах Дальнего Востока России.
В полутора сотнях миль к югу шла группа из трех штурмовиков Su-37 - эти, скорее всего, базировались где-то неподалеку от Суперфедеранта и его ракетодрома. Вобщем-то и все - северные воздушные пространства, как и обычно, были сейчас малонаселенны авиацией. Были две воздушные трассы, но одна проходила южнее, другая, резервная, напротив в высоких широтах.
Бланкенберг выключил радар и посмотрел налево, где внизу мчался по полосе очередной "Крестоносец".
Описав над базой три четверти полного круга, Бланкенберг направился к следующей маршрутной точке, находившейся вблизи не то поселка, не то городка с труднопроизносимым названием - "Туруханск" - там "крестоносцам" предстояло собраться в свой строй.