Защитники Парадайза II

— Доктор Хейгель – уважаемый специалист, — сказал полицейский. — Вы хотите предъявить ему обвинение?
Дэннер подался вперёд, сцепив пальцы в замок.
— Нет. Я уже предъявил ему обвинение, и не одно. Если же вы отказываетесь сотрудничать – могу предъявить их и вам. В укрывательстве. В качестве подарка.
Полицейский задохнулся.
— Следите за языком!
— Послушай... Капитан, — Дэннер подчёркнуто избегал уставного слова «товарищ». — У меня достаточно доказательств вины вашего уважаемого специалиста. И я здесь не один. У вас два пути: не мешать мне, или пойти под суд с ним вместе. Выбирайте.
— Слишком громкие слова.
— Слишком громкое дело.
— Послушайте себя! Фашисты, вивисекции, массовый геноцид, угроза пандемии... Звучит чрезмерно эмоционально, вам не кажется?
— А я чрезмерно эмоциональный человек, — холодно усмехнулся Владимир. — И вы под прицелом моих снайперов. Успеете вызвать подкрепление с вертолётами? Или всё же обойдёмся без лишних жертв?
— Запугиваете меня.
— Всего лишь выдвигаю ультиматум.
Капитан выдохнул, завозился как пожилая собака. Его явно не прельщала перспектива быть застреленным, но и деньги Хейгеля уж точно терять не хотелось. В этом случае выражение «кошелёк или жизнь» пришлось как нельзя кстати. Дэннер невозмутимо поднялся.
— Наш разговор окончен. Решайте, капитан.

Владимир влетел в палату и немедленно склонился над Октябриной.
— Ты как?
— Всё хорошо, — улыбнулась она. — Командир, прости, я...
Слово «командир» больно резануло по сердцу. Дэннер опустился на койку.
— Что ты. — Он ласково погладил её по волосам. — Это я должен перед тобой извиняться.
— Нет, — голос звучал слабо и лихорадочно, но на удивление ясно. — Я сама виновата – не уследила за Фрейей, а теперь, вот, вообще всех подвела...
— Не говори так! — Дэннер, конечно, принял во внимание просьбу не орать, но совсем не орать у него всё равно не получалось. — Просто... просто ты меня до смерти перепугала. Я боюсь тебя потерять. Вот.
Слова вырвались прежде, чем Дэннер успел сообразить, что, собственно, говорит. Он осёкся и замолчал, однако Октябрина, казалось, и так всё поняла.
— Ты меня не потеряешь. Обещаю. Но и ты мне обещай, что я не потеряю тебя.
— Не могу...
— Можешь. А сейчас – прошу, отвези меня к Сэд. И занимайся своими делами, не отвлекайся на меня.
— Хорошо, — Владимир заставил себя улыбнуться. — Но ты больше так не пугай.
— Постараюсь. Давай, я должна её осмотреть и рассчитать дозировку.

Хорошо бы уметь по щелчку пальцев брать под контроль свои чувства, полезный навык для любого человека, а уж для Сэд так тем более. Чувствительную по натуре хакершу они частенько мучали, и особый отпечаток накладывало детство, когда любая эмоция – улыбка или плач – могла стать причиной побоев пьяного отца. Накуренная мать, в зависимости от состава дури, или орала, или была слащаво-доброжелательной, но руки на дочь не поднимала. Угроза насилия заставляла прятать всё в себе, копить, складывать в закромах, и само собой разумеется, что время от времени это самое «всё», заботливо уложенное под коврик, вырывалось наружу. Редко, но всегда неотвратимо.
Сквозь давящее на уши собственное судорожное дыхание Сэд слышала обрывки переговоров – громкое дело, геноцид, ультиматум... но текущие события потеряли для хакерши всяческое значение.
— Пристрели меня, — сдавленно выговорила Сэд, когда слёз стало чуть меньше. — Сделай доброе дело.
— Ну-ну. — Элеонора заботливо сунула ей чашку с чаем. — Тебя не за что. Вот Артура бы с удовольствием прикончила, да командир не даёт...
Вошла медсестра, крепко держа за руки Олега и Тельму, мрачных и зарёванных.
— Вот, привела вам компанию. Отирались в гараже.
— Пустите! — рванулся Олег. — Ой, Сэд! Кто тебя обидел?
Тельма же бочком-бочком попятилась к двери.
Детский возглас заставил Сэд подскочить и оторвать, наконец, своё заплаканное лицо от стола, чтобы полуслепым взглядом уткнуться в такого же зарёванного Олега.
— Никто меня не обижал, — поспешила отмахнуться хакерша, неловко размазывая слёзы перевязанной рукой, а второй хватаясь за чашку с чаем, как за спасательный круг.
Слишком много людей вокруг, слишком много событий, тревожных и отчасти травмирующих, слишком странно и непривычно всё происходящее. Сэд поняла, почему расплакалась – почувствовала себя, как маленький ребёнок, который потерял маму в толпе, и теперь плакал потому, что все вокруг большие и страшные, а мама всё не отзывается, а может – и вовсе больше никогда не придёт.
— Зачем вы, вообще, туда пошли? — спросила хакерша у двух маленьких бандитов отвердевшим и даже немного угрожающим тоном. — Повезло вам, что я ходить не могу, иначе нашла бы да выпорола! — для пущей серьёзности она даже прикрикнула, но, конечно же, только для пущего эффекта. Уж чего-чего, а бить детей Сэд не умела и не могла.
— Мне уже и так от мамы прилетит, — простодушно сообщил Олег, доверительно к ней прижимаясь. — Просто Тельма искала подругу, а я ей помогал.
— Угу, с пистолетом, — прибавила медсестра, положила на стол заряженный Макаров и вышла.
— Это же мой, — рассмеялась Элеонора. — Где ты его взял, шпиндель?
— У Артура в кабинете.
— Я должна разыскать Софью, — безапелляционно заявила Тельма.

Джейми увлечённо ковырялся в замке. Наконец, собачка щёлкнула и подалась. Дверь приоткрылась.
— Есть! — радостно сообщил фельдшер, шагая внутрь. И остановился. — Вот это да-а! Ребята, вы это видите?
За дверью оказалась самая настоящая оранжерея. Вот только синие ультрафиолетовые лампы высвечивали не безобидный фенхель, а раскидистые кусты конопли, коки да кровавые головки мака.
— Почём опиум для народа? — насмешливо поинтересовался Дэннер. — Прихвати букет для милых дам.
— Для тебя прихвачу. — Джейми погладил разлапистый лист. — Мне идти дальше, командир?
— Иди-иди. Ты открыл ящик Пандоры.
— Это Сэд открыла, я на подтанцовках. Тут следующая дверь.
— Хорошо. Открывай.
— Всего-то отключила электромагнитную блокировку, — усмехнулась хакерша, на краткий миг вернувшись в эфир, а затем снова посмотрела на Олега и на Тельму. — Я уже нашла Софью, — обратилась Сэд к девочке, подкатив к ней поближе.
— Правда?! Она жива, с ней всё хорошо?
— Жива, не беспокойся.
— Ну, вот, — ввернул Олег, — а ты боялась.
— А я ведь помню тебя, это ты меня спасала, когда ко мне вломились бандиты. Тельма, кажется, да? Спасибо тебе, — улыбка у хакерши вышла слегка паралитическая и неживая, но зато искренняя. Она протянула руку для знакомства — А меня Сэд зовут.
— Верно, — девочка зарделась, и пожала руку.
Хакерша заговорила с детьми лишь по той причине, что они бы ни за что не успокоились, если не ответить на их вопросы и не занять чем-то, а Сэд не входила в категорию людей, способных гоняться за двумя шустрыми озорниками по всей клинике, но тут двери опять распахнулись, впуская ещё одну коляску и Дэннера, который её толкал – Октябрине нельзя было напрягаться.
— Как у вас дела? — сходу осведомилась она и с улыбкой кивнула на Дэннера: — Скажите ему, он не разрешает мне вставать.
— Не я, а врач. И, да, не разрешайте ей вставать. Олег, вы какого чёрта в фашистское логово потащились? Сэд, ты чего, ревела? Элеонора, кто спёр мой коньяк?
— Притормози! — праведно возмутилась последняя, зубами вытаскивая пробку. — Всё вокруг народное, всё вокруг моё, понятно тебе?
— Верю. — Дэннер реквизировал у неё бутылку.
Сэд не успела и словечка вставить. Обречённо вздохнув, хакерша поспешила водворить на нос очки и глотнуть уже поостывшего чаю.
На Октябрину смотреть было больно. Она и раньше выглядела не особо цветущей, а теперь, так и вовсе, Сэд с заплаканным и припухшим лицом производила более приятное впечатление, хотя бы потому, что её мертвецки-бледные обычно, впалые щёки покрылись неким подобием румянца раздражения. Спокойно смотреть на не обременённого смертельной болезнью человека, который теперь более походил на труп, чем обречённый больной, Сэд не могла, а потому поспешно отвернулась.
— Такими темпами вы тут все превратитесь в овощей вроде меня, — мрачно предрекла она, улучив небольшую паузу в разговорах. — И помрёте быстрее, чем я. А это в мои планы не входит.
Все эти речи выдавали крайнюю степень беспокойства и желание посочувствовать и помочь, но на выходе звучали довольно неприветливо, и даже грубо. Сказывалась социальная неадаптированность наряду с испорченным характером.
— Она так точно, — согласился Дэннер, разумея Октябрину, которая уже сунула в уши фонендоскоп, с явным намерением провести осмотр. — Ну, я пошёл. Октябрята, кыш. Не мешайте работать.
— Кто такие октябрята? — уточнила Тельма, но дверь уже закрылась.
— В смысле вы, — пояснила хакерша. — Ну, дети. Так, погоди, — Сэд тряхнула головой, пытаясь вытрясти из неё тот мираж, который видела сейчас: Октябрину со стетоскопом в инвалидной коляске. — Ты что, вообще, собралась делать?
Конечно, такой формат медицинской помощи хакершу в корне не устраивал. Доктора тоже люди, и могут болеть, да, но тогда это уже не доктор, а такой же пациент, и от выполнения обязанностей, вроде как, должен отстраняться. Сэд бы ещё, может, промолчала, если бы Октябрина наблюдала её на протяжении всей жизни, а самой хакерше в данную секунду грозила смерть от передозировки или отсутствия своевременной помощи, но текущая ситуация выглядела трагикомично, если не сказать – нелепо, абсолютно не вписываясь в рамки привычного.
— Давай с этим потом, когда поправишься? — мягко попросила Сэд, перехватывая руку Октябрины. — В ближайшее время не умру, обещаю, — «хотя всё ещё хочу, чтобы меня пристрелили».
— Ну, не знаю... — засомневалась Октябрина. По всему было видно, что сил у неё не осталось, да и даже сохранение сидячего положения даётся с явным трудом. — Я только поставлю лекарство...
— Она опять, — обречённо произнёс Дэннер, который, конечно же, всё слышал.
— Так, — решительно объявила Элеонора, откатывая коляску, — если ты полагаешь, что мы тут без тебя не справимся, то это ты зря. До того же она как-то справлялась. И ничего не случится, если ты отдохнёшь немного. Что мы, капельницу не поставим?
— Поставите, — сдалась Октябрина.
— Поставлю, — уверенно подтвердила Сэд. — Двадцать два года живу на этом свете, и последние лет пять справляюсь одна. Да и вообще, — хакерша подъехала поближе к Октябрине и ткнула её острым пальцем в лоб. — Какого чёрта я, больная насмерть, выгляжу и чувствую себя лучше, чем ты, полноценная здоровая женщина? У тебя же ребёнок есть, — тон девушки смягчился, она указала рукой на жмущегося в углу Олега. — Ты должна не ради меня жопу рвать, а ради него, я тебе никто, а пацану мать ещё нужна. Ты одна у него, понимаешь?
Вместо ответа на свою глубокую тираду Сэд получила согласный кивок – очевидно, на большее у Октябрины сил уже не хватило.
— Ну, вот и славно. Дэннер! Забери нашу мать Терезу отсюда, уложи её в кровать и заверни в одеяло, чтобы не сбежала! Я не смогу за ней по всей клинике бегать. — На фоне происходящего собственные проблемы испуганно забились под диван, ибо сейчас было совершенно не до них. У Сэд буквально зубы сводило от одной только мысли, что она станет причиной чьей-то смерти. Злил её чужой альтруизм, за который приходилось нести ответственность.
— Есть, — бодренько согласился Дэннер из наушников. — Я её даже свяжу, если потребуется.
— Ребята... — пробормотала Октябрина, переводя взгляд с одного на другого. — Ну, вы чего, ребята...
— Мама! — возмутился Олег. — Правда, отдохни.
— А я за тобой, — уведомил вновь появившийся Владимир. — Будешь капризничать – сорвёшь операцию, а мы её готовили, старались.
Он выкатил коляску и сходу затормозил случившуюся рядом медсестру с таблетками.
— Простите, а где у вас тут лечат врачей?
Медсестра, улыбнувшись, покачала головой. Из-под шапочки при этом выбились непокорные пряди, выкрашенные в ярко-розовый цвет.
— Боюсь, таких не вылечить. Но вы можете отвезти её в четвёртую палату, там есть свободное место.
— Благодарю. — Дэннер проследовал в указанном направлении, и только у дверей палаты заметил, что Октябрина ревёт. Тихо и без стонов, не пытаясь смахивать катящиеся по лицу слёзы.
— Ты чего это?
— Ничего, — буркнула Октябрина, недовольно нахохлившись. — Нормально.
— Так же нормально, как у меня, ага?
Она засмеялась сквозь слёзы.
— Ну, просто... понимаешь... обо мне никто никогда не заботился. А тут вы...
— А муж?
— А ему некогда было. Я... не привыкла.
Дэннер усмехнулся, и вдруг, опустившись на колено, крепко обнял её.
— А ты привыкай, — серьёзно сказал он, чуть отстранившись. — Теперь у тебя есть мы. И мы не позволим тебе впредь загонять себя до смерти.

Как только Дэннер с Октябриной скрылись за дверью, Сэд сняла очки и закрыла лицо ладонью, измученно вздохнув. Она готова была сквозь землю провалиться от стыда, а заодно все пережитые за сегодня эмоции вытрепали её, так что хакерша ощущала себя как пожелтевшее дерево на сильном ветру, да ещё от усталости разболелась голова. Посидев немного вот так, не шевелясь, Сэд заставила себя распрямиться, загребла чёлку пальцами и вновь надела очки, хотя ей хотелось только одного – полного покоя, возможно, дополненного таблеткой обезболивающего, чтобы отдохнуть как следует. Но, к большому сожалению, самостоятельно перебраться из инвалидной коляски на больничную койку Сэд не могла, и это очень сильно её раздражало. Она ненавидела быть слабой, и не переносила просить помощи в том, что было связано или ограниченно её болезнью. Такие просьбы давали лишний и довольно весомый повод к самокопанию.
— Я так и не поняла, — спросила она наконец, обращаясь в первую очередь к Дэннеру, — наша операция ещё идёт или уже можно напиться, чтобы отпраздновать завершение?
— Только об этом и мечтаю, — отозвался Владимир. — Но вновь продолжается бой.
— У тебя всегда была эта склонность к театральщине? — полюбопытствовала Октябрина.
— Всегда. Что ж, я тебя оставляю здесь. Отдохни немного.
— Как?! — Октябрина попыталась вскочить, но тут Дэннер решительно подхватил её на руки и уложил на койку. — А если с вами что-то случится?!..
Дэннер вздохнул.
— Ласточка, что-нибудь по-любому случится. И, если ты случайно умрёшь, то подведёшь Сэд, — весомо прибавил он. — У неё не останется лечащего врача.
Октябрина послушно свернулась калачиком, натянув одеяло на нос. Её бил озноб.
— Незаменимых нет.
— Ошибаешься. У нас все незаменимые, — отрезал Дэннер и прибавил, мягче: — Так что, давай уж ты не будешь геройствовать.

В столовой собрали пособников Хейгеля. Дэннеру не хотелось, чтобы Парадайз прерывал работу, но действовать незаметно у них, конечно, не получалось.
— Джейми, ты там как?
Фельдшер помедлил немного.
— Знаешь... Я думаю, ты должен это видеть.
— Понял. Иду к тебе. Сэд, приглашаю вас с Элеонорой на мою увлекательную экскурсию.
— Я в деле, — отозвалась хакерша, допила остатки чая и недвусмысленно глянула на Элеонору.
— Мне стыдно об этом просить, но не могла бы ты дотолкать меня туда? С одной рукой я не справлюсь, — Сэд указала взглядом на перевязанную левую руку, бинты на которой уже начали пропитываться кровью из-за множества лишних и вообще противопоказанных хакерше движений. — Уж очень я хочу посмотреть на то, что я практически собственноручно откопала.
И заодно поговорить наконец с Дэннером. Она всё ещё хотела убить Агату. Просто потому, что, пока жива эта женщина, Сэд не будет покоя ни днём, ни ночью.
— Конечно, — Элеонора взялась за каталку. — А что с рукой? Надо бы сменить повязку.
— Я могу, — нерешительно предложил Олег, которому очень хотелось быть полезным.
— Да зашакалить тут меня хотели, — в несколько шутливой манере отозвалась Сэд, чтобы не нагнетать. — Я сюда и попала из-за этих ублюдков, и хорошо, что только рукой отделалась, да и то левой. Представляешь: на одну меня с пистолетом отправили пятерых амбалов с автоматами! — хакерша рассмеялась. — Спасибо хоть, не с фосфором.
На самом деле ситуация была очень комичная, и превратилась бы в откровенную истерику, если бы вместо пятерых бандитов к ней в квартиру вломился правительственный спецназ из броневичка. Но тогда и Сэд бы здесь, вероятно, не сидела, потому что эти ребята в чёрных касках противников своих не недооценивают.
— Я хоть и инвалид, но на что-то ещё в этой жизни сгожусь. Может, убью какого-нибудь негодяя.
— Экие му... — тут Элеонора, спохватившись, покосилась на навостривших уши детей, — хм... Беспринципные негодяи. Уж я бы их... э-э... перевоспитала.
И она принялась за обработку раны, ворча себе под нос про мудаков, которым надо бы башку оторвать, и что-то ещё, переводу не подлежащее.
Рана на самом деле уже неплохо поджила, да только из-за того, что Сэд постоянно либо по нужде, либо по привычке активно размахивала руками, процесс этот откатывался назад. Однако процедура была более чем терпимая, так что после неё желание Сэд посетить бункер, который она вскрывала с помощью своих практически неунывающих мозгов, никуда не делось. Хакерша удовлетворённо посмотрела на свеженькую перевязку, усмехнулась и одним лишь взглядом попросила Элеонору ещё немного побыть ездовой лошадкой. С Олега и Тельмы было взято слово, что из ординаторской они не ступят ни шагу, пока кто-то из них не вернётся, хотя быть уверенным в соблюдении этого обещания не мог никто ввиду недавних событий.
Поэтому дети потеряно слонялись по комнате. Впрочем, скоро и они нашли себе занятие в виде литературы из местных шкафов. Тельма без особого интереса разглядывала картинки, а Олег увлечённо пояснял ей, что там к чему. Под раздачу попал даже учебник рентгенодиагностики чего-то там, в котором малыш на диво уверенно ориентировался. Таким образом младшая часть коллектива оказалась временно нейтрализована.

Дэннер миновал оранжерею, и по ту сторону двери увидел Джейми.
— Откуда кровь?
— Из носа.
Владимир прикрыл дверь, чтобы синий свет не бил в глаза. Здесь начинался необлицованный коридор, освещённый неяркими настенными лампами – обычными, не люминесцентными.
— Из чьего носа?
— Нашей фронтовой подруги.
Голоса отдавались негромким эхом. Дэннер где-то читал, что во время боевых действий через эти коридоры проводили эвакуацию, и что они сопряжены с катакомбами под городом. Полезна ли им эта информация, он ещё не знал.
— Ты мне коридор хотел показать, что ли?
Мимо прометнулась крыса, чертя по влажной пыли длинным хвостом. Где-то звонко капала вода. Дэннеру вдруг сделалось жутковато. Он тряхнул головой, разозлившись.
— Что за таинственность, Декстер? Веди, давай.
Фельдшер неуютно поёжился.
— Веду... Просто... Ну, тебе надо подготовиться.
Дэннер выругался и решительно направился вперёд.
Коридор повернул и окончился огромной стальной дверью. Разумеется, запертой. Зато из-под двери художественно плыли кровавые лужи, впитываясь в крошащийся бетон и сшибая окисью железа так, будто рассчитывали прогнать незваных гостей.
— Нам сюда? — перекрывая своему желудку путь к наглому дезертирству, уточнил Дэннер.
— Не спеши, командир. Видишь, здесь биометрический замок.
— Предлагаешь оттяпать Хейгелю руку? Я за.
— Если он настроен на живую руку, то это вряд ли поможет.
— А может, пальнуть в замок... — задумчиво проговорил Дэннер, исследуя таинственную дверь.
— И срикошетит мне в башку, — отмахнулся Джейми. — А я жить хочу.
— Правда? А тебе зачем?
— Чтобы тебя доставать, зачем же ещё. А если серьёзно, что ты думаешь делать?
Дэннер распрямился и отряхнул руки.
— Думаю, что пора поговорить с нашим доктором.
— Не надо ни в кого ничем стрелять, — раздался в пустом коридоре голос Сэд, отдающийся эхом по необлицованным стенам. — Я могу посмотреть на это дело.
Появившаяся под эскортом Элеоноры хакерша поправила очки и заботливо погладила кейс с инструментами, который держала на коленях. Она услышала про замок и решила, что должна хотя бы попробовать в нём покопаться, может и удастся его открыть. Хотя, раз он биометрический, то хакершу вполне мог постичь тотальный облом, но попытаться-то стоило! В конце концов, даром у неё голова на плечах что ли?
— Так, пустите меня.
Как ни странно, но сшибающий с ног запах крови Сэд переносила относительно спокойно, а лицо у неё и без того было мертвецки-бледным. Но мысленно хакерша порадовалась тому, что за весь день в ней не оказалось ничего, кроме одной чашки кофе и чая, который потом ей подсунула Элеонора.
— Ура! — обрадовался Дэннер. — Подкрепление!
Откровенно говоря, он сомневался в своих силах. Если за дверью окажется очередной результат генетических экспериментов Артура – это страшно, но отнюдь не фатально. Однако же если он вновь увидит Морену... Лучше об этом не думать.
Война никогда не кончается, сказал ему однажды умирающий товарищ. И Дэннер год за годом убеждался в его правоте – она, правда, никогда не кончается. Она навсегда останется с ним. Будет бесконечно повторяться в памяти, возвращаться во снах, навязчивых мыслях, случайных лицах... До самой смерти останется его проклятием.
Он отошёл в сторонку и закурил, стараясь унять дрожь в руках. Хорошо бы, у Сэд всё получилось. Но в том, что у неё получится, Владимир и не сомневался.
И у неё получилось. С помощью кусачек, отвёртки и крепкого словца Сэд удалось сбросить настройки замка до заводских и перерезать нужный проводок. Дисплей отозвался на диверсию зелёным светом и тихим писком, а затем запирающий механизм громко, почти оглушительно щёлкнул.
Сэд сложила инструменты на место и отъехала подальше от двери, чтобы, если что, не попасть под раздачу.
— Ну... Готово. Можете заходить.
Хотя что или кого они увидят там? Очередной эксперимент? Склад мёртвых тел? Инфицированного? Портал в другой мир? Хотя, если сам факт потенциального существования портала вопросов не вызывал, то вот кровь, сочащаяся из-под двери, заставляла чувствовать себя максимально неуютно, а то и вовсе дурно, но Сэд пока с этой дурнотой справлялась.
— Ты молодец! — радостно объявил Дэннер, улыбаясь так, что улыбка эта провоцировала тихое желание пойти и повеситься.
Джейми махнул рукой, перехватил автомат в боевую позицию и осторожно потянул за ручку. Дверь с трудом приотворилась, провозя по полу что-то тяжёлое и влажное, а трупный запах ударил в нос со всей силой. Дэннер поспешно зажал нос рукавом и подошёл поближе, разглядывая тёмную блестящую массу, налипшую по ту сторону. За дверью было темно, слабые коридорные лампы туда не доставали, и оттого проём казался чёрным провалом. Дэннер склонился над массой.
— Я... я не знаю, что это значит, — наконец, сказал он, распрямляясь.
Масса будто взбухла, вспенилась, лопаясь на поверхности синюшными пузырями, сочащимися густой чёрной жижей и кровью. Кое-где угадывались фрагменты человеческого организма, но болезненно-изуродованного. Слева торчала кисть руки – явно женской.
И вдруг масса вздохнула – тяжело, судорожно, хрипло, а пальцы вздрогнули и сжались. Дэннер, шарахнувшись, впечатался в дверную коробку.
— Аретейни... — выдохнул он.
— Я ничего не знаю, — отозвалась Октябрина. — Об этом – совсем ничего. Простите…
Сэд казалось, что хуже, чем сейчас, ей уже не будет, но после того, как дверь открылась, она поняла, что очень сильно ошибалась. Увиденное сперва заставило её инстинктивно шарахнуться назад, а затем желудок ей скрутил такой спазм, что хакерша перегнулась через подлокотник в готовности распрощаться с теми двумя чашками кофе и чая, но уже, к счастью, блевать было нечем. Справившись с этим предобморочным состоянием, Сэд с трудом сглотнула ком в горле и вылупилась во все глаза на это жуткое нечто.
— Я думала, что такое бывает только в играх, — едва слышно проговорила она, со страху позабыв даже про матюки. — Что это?
Вопрос был глупый и, очевидно, риторический. После слов Октябрины повисла напряжённая тишина, в которой, наверное, было слышно, как бешено колотится сердце Сэд. Состояние её, к сожалению, было таково, что такие вот зрелища почти полностью выводили из строя, как в физическом, так и в моральном плане, хотя вообще Сэд могла мобилизовать себя и справиться с таким неизгладимым впечатлением. Но не сегодня.
Элеонора же, напротив, одарила мир столь красочной тирадой, что Дэннер бы позавидовал, кабы не его эмоциональное состояние. Сердце колотилось так, что голова закружилась. Джейми резко побледнел и согнулся в приступе рвоты.
— Что за хрень?! — выговорил фельдшер, с трудом распрямляясь и утираясь рукавом. Дэннер отлепился от стенки и заставил себя снова подойти.
— Стой! — Джейми поспешно хлопнул его по руке. — А вдруг оно заразное... она... Чёрт, кто это, вообще...
Дэннер упрямо тряхнул головой, правда, перчатки таки надел. И выудил из синюшно-чёрной жижи именную табличку.
— Не знаю, как там в играх... — проговорил он, — но конкретно эта игра мне нравится всё меньше. Элеонора, Сэд, уходите отсюда. Джейми, прикрой их. Дальше я пойду один, а с вас кошмаров на сегодня достаточно.
— Ты уверен, командир? — серьёзным тоном заявила Сэд, как будто она была не больным насмерть инвалидом, а спецназовцем, который сегодня вместе с утренним кофе принял парочку стимуляторов, и в руках у него был не кейс с отвёртками, а как минимум штурмовая винтовка с коллиматорным прицелом. — Что мы будем делать, если ты сгинешь здесь?
Она и не надеялась, что Дэннер изменит своё мнение, просто... Зачем-то решила продемонстрировать ему, что в ней есть немного храбрости. Может, чтобы он не воспринимал её как непослушного ребёнка. Может, чтобы как-то самоутвердиться. Непонятно.
Так что, пыл этот мигом остыл, и вот уже лицо у хакерши сделалось испуганно-печальным, она оглянулась на Элеонору и очень тяжело вздохнула.
— Хотя, о чём это я... Просто будь осторожен. Так и быть, не буду мешать тебе.
— А он в своём репертуаре, — гневно пояснил Джейми. — Хочет, чтобы ему достались все приключения.
— Хочу, — признал очевидное Владимир. — Не хватало ещё, чтобы вас там подстрелили.
В наушниках раздалось возмущённое фырканье Октябрины.
— А мы, вот, не хотим, чтобы подстрелили тебя, — отрезала она. — Тебе нужно прикрытие. Ты где видел, чтобы в опасные места в одиночку лезли, герой?
— Мы не дискутируем. Берите пример с Сэд. Вам тоже не помешает ознакомиться с понятием «приказ командования» – будет, чем заняться, пока меня нет. Ну и о наших фашистах кто-то должен позаботиться.
Дэннер говорил это всё с непрошибаемо-спокойным видом, однако сказать, что ему было страшно, значит ничего не сказать. Притворяться он умел блестяще. И страшно ему было не одному, от страха тут с ума сходили все те, кто видел этот кошмар, включая Октябрину на том конце провода.
— Ладно, я пошёл. Курировать операцию продолжаю дистанционно.
— Если там не установлена глушилка, — буркнул Джейми.
— Именно. Ну, удачи. — И Владимир, развернувшись, бесшумно растворился в темноте.
Сэд вдруг позабыла о том, что у неё нет своих ног, и рванулась за ним, грохнувшись на сырой бетонный пол, а затем и вовсе разрыдавшись. Возникшее сию же минуту ощущение бесконечной слабости по характеру было похоже на острую боль от перелома. Сэд не могла встать, взять в руки оружие, а в зубы – фонарь и сопроводить Дэннера в этом жутком путешествии, вдвоём ведь не так страшно, но... Она была хуже ребёнка в своей беспомощности и ограниченности, она была лишь обузой, которая только мешала. А ещё Дэннер теперь там совсем один, в этой бесконечной пугающей тьме! Да он же погибнет! А она никак не может ему помочь... В таком случае – как ей казалось – лучше вообще не жить, чтобы не позориться и не отравлять жизнь всем окружающим. Лёжа лицом на бетонном полу, Сэд затылком чувствовала взгляды, направленные на неё, и от этого только больше хотелось плакать. Всё от осознания того, что в её существовании сейчас не было вообще никакого смысла, и сам его факт только больше давил на больное.
— Ой, ты чего! — кинулся к ней Джейми, резко переставая крыть трёхэтажным матом Дэннера, Хейгеля, Артура и себя самого тоже – за компанию. — Держись, поднимаемся. Не ушиблась? — И Декстер бережно усадил Сэд обратно в коляску, которую оперативно подкатила Элеонора.
Поглядев на рыдающую хакершу, она вдруг обняла её и заговорила неожиданно ласково, грамотно, и без мата. Всем было не по себе от увиденного.
— Не плачь, дочка... Он вернётся. Я его знаю, с ним всё будет хорошо... — Неясно было, кого именно она старается убедить – Сэд или всё-таки себя. Или обеих разом.

Октябрина подскочила, отчего голова взорвалась болью, а желудок скрутил мучительный спазм. Она попыталась встать, но боль пульсировала в висках, застилая глаза кровавым маревом, а колени раздулись и горели, будто натёртые перцем. Лишила себя возможности ходить... совсем распрекрасно, подумала Октябрина и, памятуя предыдущий опыт, поднялась осторожно. Разум отказывался работать – измученная вконец нервная система устроила справедливую забастовку. Амфетамины больше нельзя – следующая ампула рискует стать последней, однако и эта боль не позволит ей ничего делать. Она даже просто лежать не позволяла, куда уж там ходить. Трясущимися руками Октябрина извлекла блистер кеторала и судорожно запихнула в рот сразу три таблетки.
— Сэд, ты как?.. Он там совсем с ума сошёл, что ли?! — Слёзы подкатили к горлу удушающим комом, прорвались и хлынули. Октябрина поспешно сдёрнула микрофон – отключать его не было сил – и разревелась, совсем по-детски, в голос, скорчившись и обхватив себя за пояс.

Больше прочего Сэд хотелось рыдать даже не от того, что Дэннер бесследно исчез где-то в темноте. До истерики довели кривые парализованные ноги, которые сейчас Джейми аккуратно поставил на подножки, но сказать об этом Сэд просто не смогла. Она вцепилась в одежду Элеоноры и продолжила рыдать, разве что, чуть менее отчаянно. Линзы очков очень быстро залили слёзы, и она вообще перестала разбирать перед собой хоть что-то. Правда, спустя некоторое время, хакерша немного успокоилась и выдала едва слышно:
— Зачем я вообще живу, если ничего не могу сделать?
— Ты сделала очень многое, — возразил Джейми, протянув ей платок. — Ты нам все двери открыла. Просто каждый полезен по-своему.
Сэд, правда, была с этим не согласна, но смолчала, обронив лишь робкое «спасибо» Джейми, когда он протянул ей платок.
В общем, это был крик души, правда, тихий и вымученный, не было сил чтобы закричать, хоть срывающийся голос и сочился отчаянием и болью.
Да, кстати, о боли. Когда рыдания немного отпустили, Сэд ощутила вновь, как судорога сводит пальцы. Ещё немного и боль перекинется дальше, накроет её и снова заставит рыдать, но уже по другой причине, от которой пока что есть спасение.
— Пойдём отсюда, — тихо выговорила хакерша, сладив, наконец, с эмоциями. — Нам же сказано возвращаться. 
Они, не сговариваясь, потерянно обернулись на дверь. Она тянула влажным холодом. Померещился вдруг далёкий жалобный стон – но это, скорее всего, была просто игра воображения.
— Товарищ командир, — нерешительно позвала Элеонора. Ответом была тишина. Джейми опять поглядел на безнадёжно притихшую Сэд.
— Знаешь, я, когда на «скорой» начинал во время войны, люди умирали чуть не каждый день. Я себя таким бесполезным чувствовал, ревел, напивался после каждой смены... А потом убедил себя, что спасаю тех, кого можно спасти, ведь так оно и есть на самом деле, просто не сразу оно доходит... Делал, что могу. Мы все делаем, что можем.
 «А я ничего не могу, — вещал неугомонный внутренний голос в ответ на слова фельдшера. — Я – бесполезный кусок материи, с которым носятся лишь из жалости, который вот-вот должен сдохнуть, раствориться и исчезнуть, и все труды окажутся напрасны.»
Сэд смотрела в одну точку куда-то перед собой, пока вытирала слёзы на уже и без того раскрасневшемся от рыданий лице. Она сняла очки, чтобы совсем перестать различать окружение и не зацикливаться на нём, хотя, наверное, надо было, чтобы прекратить акт самоедства. Но останавливаться было поздно.
Сэд чувствовала, как с каждой секундой температура поднимается всё выше, а болезненная пульсация, расходящаяся по хрупкому телу и по ощущениям едва не рвущая его на куски, становится сильнее. Болезнь была совсем близко, эта ведьма снова тянула свою крючковатые пальцы к несчастной Сэд. Другое дело, что теперь вокруг неё были люди, способные о ней позаботиться, ведь если бы сейчас она была здесь одна, то так и осталась бы лежать на сыром холодном полу до тех пор, пока приступ не пройдёт сам. Так уже однажды было, и в тот день Сэд очень ясно осознала, насколько близко она находится к тому свету. Пожалуй, даже ближе, чем к этому.