Обычная история

В семье доктора Веры Павловны случилось пополнение. Если раньше её единственный 22-летний сын приносил домой в рюкзаке или за пазухой брошенных котят, то теперь — привёл её. Тощая, высокая, несуразная. На плечах — его куртка. «Своей одежды нет», — сделала вывод мама.
Молодые переминались у порога. Сын ловил её взгляд — ждал привычной реакции: сначала пожурит, потом приласкает. По такой схеме в доме прижился кот Фёдор. Увидев однажды грязного, дрожащего котёнка, Вера Павловна грозилась выставить обоих, но в итоге полюбила: лечила, кормила. С годами Фёдор раздался вширь, обленился, но неизменно встречал её у двери, угадывая шаги. Когда в замке поворачивался ключ, он точно знал — это она. Под его урчание и гул телевизора Вера Павловна засыпала.
А теперь — девушка.
— Она будет жить в моей комнате, — сообщил сын и увёл свою находку.
В тот же вечер, выбрав момент, Вера Павловна спросила:
— Как долго она у нас будет?
— Ей некуда идти. Она сирота, — ответил он.
— Но до этого же где-то жила? — не унималась мать.
— Там она больше жить не может.
— Где ты её нашёл?
— Мы были в одной компании.
— И сколько ты её знаешь? Может, она мошенница? С чего ты вообще взял, что я согласна жить с чужим человеком? Это моя квартира, — напомнила она.
Сын молчал.
- Чем она занимается?
— Учится  на филолога.
Вера Павловна ложилась рано — в шесть утра звонил будильник. Душ, кофе, ключи от машины — и к восьми она уже была в поликлинике. А ночью в квартире шумели: хохот, фильмы, голоса на кухне. Утром молодые с трудом просыпались, чтобы поехать в университет.
«Вот сучка. Охмурила мальчика», — думала Вера Павловна. — «Воспитанный, домашний… А теперь — как примат. Клюнул на попку с кулачок и плоскую грудь».
Однажды она услышала, как девушка по телефону обсуждает Лилю Брик — «музу Маяковского». Говорила подруге, что у женщины должны быть хорошая обувь и шёлковое бельё.
— Одни разговоры про постель, — с презрением подумала мать.

Она выдала девушке свой домашний халат и белые носочки — по мнению Веры Павловны, других у девушки быть не должно.
— Разврат в дом привела, — жаловалась она подругам.
— Поживёт немного, разругаются — уйдёт, — утешали те.
— А куда ей идти? Сирота ведь...
Сама Вера Павловна когда-то тоже жила у свекрови. Муж уехал в командировку, а потом написал коротко: «Не вернусь». Закрыл одну дверь — и сразу открыл другую.
«А у нас в крови — любить одного. Ждать. Верить. И вся жизнь проходит в ожидании. А потом — грудь щемит. Всё пролетело. И уже не вернуть».
Через месяц начался локдаун. Вера Павловна перешла работать в «красную зону» — к тяжёлым больным, поражённым коронавирусом. С утра — облачение в защитный костюм, маска, перчатки. К вечеру — усталость. Коллеги заболевали один за другим. Медперсонала не хватало, больных становилось всё больше. Домой возвращаться казалось бессмысленным.
Иногда она звонила сыну:
— Не выходи никуда.
— А куда тут выйдешь? Всё закрыто, — отвечал он.
На второй неделе ей стало плохо. Без всяких тестов она уже знала — заболела. Ночью проснулась — не хватало воздуха.
Несколько дней она тяжело болела. За стенкой болел сын,  по дому ходила только Ольга. Кормила, лечила, укрывала. Вера Павловна ела с её рук — не было сил подняться. Девочка жалела её, ухаживала, не отходила. А потом и сама заболела — но перенесла легко.
— Иммунитет у меня детдомовский, крепкий. Нас там не баловали, — смеялась она.
В один из вечеров Вера Павловна подумала:
— Как хорошо, что судьба дала нам её.
Теперь они ужинали втроём, разговаривали подолгу. Говорили, что это они согрели её своим теплом. Но на самом деле — это она согрела их.