Безбашенный

  И что? Опять никому не нужна? Стареешь. Морщины на лбу, что тебе борозды на картофельном поле. Да нет же- красивая, талантливая… (последние полчаса- это почти неоспоримо…) И что? Чучело никому не нужное- опять слезы льешь? А Москва слезам не верит! А тебе надо чтобы поверили. Начали любить таких как ты- глупых и восторженных. Со временем, не сразу… полюбят. А вначале надо вилкой- Москва слезам не верит! Откуда столько спеси? И откуда столько страха? Устыдились бы…Ан, нет- гегемония. На чем зиждется? Ясное дело- на своих тараканах: тут каждый изгой! И все как у всех. Стран такая. Привыкли. Руки крутили дедушкам, мозги- бабушкам… Тридцать седьмой:
- Происхождение?
Молчание… а потом робкое: «Служащие» … И у моей бабушки в казенном (у всех одно и тоже) серванте. Вместо фотографии благообразного деда- коллективный портрет рабочих N –ого завода… Анекдот? Действительность. А на обороте: «Фотограф П. Крюгеръ Гран-при парижских выставок».
  Вот это уже действительно анекдот. Действительность как анекдот. История посмеялась исподтишка, с изнанки. А на поверку- раблезианское…а мы не рабы. Рабы не мы…а кто? Если это надо было так долго в головы вколачивать? Откуда корни? Откуда душок этот самый? Глядь: а нет- не раб! И чтобы себя в этом убедить- соседа в распыл:
- Тварь я дрожащая или право имею?
Классика! Соседа нет, а это ничего не меняет- вопрос в воздухе завис. И та до гробовой доски: «Тварь я дрожащая? Или право имею?». Сто раз повторил, а ответить нечего, потому что следующий вопрос: «А соседа за что?». И слеза селезенку точит…

  - Знаете, моя бабушка была балериной в Мариинке, а еще она была любовницей графа Трубецкого…
  Моей собеседнице около тридцати: красивая, высокая, голубоглазая.
 - Ну и что? – окидываю взглядом два метра внебрачного отпрыска, - А вы здесь причем? Где эти грамоты до сих пор хранились?
- Ну как же? - не понимает моя собеседница.
- Нет! Вы не переживайте! – выныриваю из своей необоснованной задумчивости, - Сейчас дворянство восстанавливается. Например, недавно пожаловали титул Барри Алибасову… за особые достижения в области культуры… Постепенно и у нас все нормализуется… Вот только Николай Второй расстрелян, а так…конечно…понимаю- без приличной генеалогии в наши дни тяжело.

  И мне грустно, и смешно до слез. Я без роду и племени: и там, где горделиво высились мои родственники- коллективный портрет рабочих N-ого завода… И смех этот нутряной…животный…генный… Гордиться чем? Встряхнуть сундук с регалиями. И что там?
  После революции бабушка работала в госпитале, а дедушка погиб на фронте. И это еще в лучшем случае. Просто мне повезло. Хуже, когда забыли или шепотом: «ЧК, КГБ» … Это что за звонкие согласные такие? Согласные, тогда все были- согласные… Рапортовали- гул стоял в Белокаменной. В булыжнике каменного Невского рикошетило. Чеканили: «Мы не рабы. Рабы не мы…».
  Кованные подковы виноваты и две ленточки на бескозырке: рванул тельняшку на груди, и залпом по Зимнему дворцу, благородных девиц на улицу, и засели в Смольном… Революция…
  «Корабль Безбашенный»- пошутил недавно один мой знакомый- надписал и подарил кому-то бескозырку. А тогда вся Россия на таком плавала. Это у них- «Титаник» и 8 Оскаров, а у нас- «Безбашенный» и катастрофа помощнее будет. Забыли, как своих же от шлюпок веслами отталкивали? Как глаза круглые от страха… Как замолчали наконец… Как слов не было – ужас… У страха глаза велики. А ужас слово отбирает. Топит. Топчет. Торжествует.
- Родственники?
- Служащие…
  Тихо, и чтобы поверили. А если бы не поверили – некому было бы сейчас рассказывать. Выжили и стыдно.

   Знаете, за что я город С... люблю? Любопытный он и маленький. И живут там маленькие люди без амбиций. Городское кладбище. Мраморные надгробия итальянского скульптура. И надписи с «ерами»- Сухановъ. Харитоновъ.
   - А не тот Суханов, что сахарозаводчик известный. Который собор в центре города построил?
- Тот…
- А не тот ли Харитонов, в чьем доме сейчас английское посольство в Москве?
- Тот…
- А вы кто будете? – спрашиваю я бабушку, убирающую могилки.
- Из сиротского приюта…На Дзержинке…Воспитанница…
Из сиротского приюта на Дзержинке- вот уж действительно анекдот.
- А где их родственники? – продолжаю я расспрашивать бабушку. Да и расспрашивать не надо… Ясное дело- за границей.
…Уходит бабушка, а мне плакать хочется. Знаю я, что они и колокольню в центре города отстояли- не стали из своих домов выезжать, когда городские власти ее заминировали: так и стоит по сей день. Не то. Что Храм Спасителя.
  Город С,.. - маленький…
А Москва слезам не верит.
  Одно странно- зачем мы себе это так часто повторяем? Или опять вопрос в воздухе повис
Написано- ноябрь 1999 года.
Редактировано- 19 июня 2025 года..