Штурм I

Сон Сэд был почти сразу нарушен пиликаньем телефона – она ведь от него совсем уже отвыкла. В новом сообщении давний друг просил скорректировать время визита, ибо дело было слишком срочное, и ждать не могло. Пришлось срочно отрывать свою парализованную задницу от кровати, падать в коляску и ползти в ординаторскую, где теперь мирно спала Октябрина. Стараясь не скрипеть колёсами, Сэд подъехала ближе, аккуратно укрыла подругу пледом, который сама же давеча небрежно скомкала и бросила в ногах. Затем постаралась тихо залезть в экзоскелет и случайно грохотнула креплениями, которые почему-то защёлкивались сейчас слишком громко, но спящую, кажется, это не затронуло. Дальше щёлкнул шлем, хакерша сунула в кобуру свой пистолет и, взяв телефон, вышла из клиники через подземную парковку, а затем бодро потопала в сторону бывшего весёлого квартала.
Сэд родилась под бомбёжками, поэтому как выглядело это гнездо разврата в нормальном состоянии, не имела никакого понятия. Сейчас же зрелище было удручающим: красные фонари-голограммы горели только у двух заборов, остальные заведения либо полностью, либо частично были разрушены. В серой пелене дождя ещё светились окна третьего здания, однако никаких красных фонарей перед ним не наблюдалось. Это и был нужный дом, когда-то принадлежавший бабушке Сибаты, и бывший бордель «Кицунэ». Сэд подошла и дёрнула дверь – заперта. Пришлось стоять, спрятавшись под козырёк, и ждать, когда на другой улице, просматривающейся насквозь через развалины дома напротив, не возник тонированный автомобиль с наклейкой-журавлём на водительской двери. Почти не шурша покрышками по асфальту, автомобиль в итоге остановился перед крыльцом бывшего борделя, открылась пассажирская передняя дверь, и перед механическим человеком с треснутым стеклом шлема возник невысокий, но внушительный мужчина с горбатым носом, цепкими чёрными глазами настоящего японца, бритыми серыми от седины висками и длинным чёрным хвостом на макушке. На куртке у него был такой же журавль, как и на автомобиле, а из-под неё торчали ножны с самой настоящей катаной.
Поздоровались старые знакомые неглубокими поклонами – общались они практически на равных, хотя Сэд обязан был уважать статус собеседника.
— Кто тебя так? — серьёзность ситуации подчёркивалась тем, что от светских бесед о погоде Сибата сразу перешёл к прямым вопросам.
— Много на этом свете людей, которым я не нравлюсь, — отмахнулся Сэд.
— Пойдём внутрь.
Оябуна такой ответ не устроил, однако препираться он не стал. Открыв дверь ключом, Сибата пропустил своего друга вперёд и прошёл следом, показывая большой рукой с пока ещё полностью присутствующими пальцами на небольшой обеденный стол, стоящий поодаль среди голых стен. Подле стола крутилась японка в лиловом кимоно поверх облегающего костюма, больше подходящего наёмному убийце, чем утончённой гейше. А ещё эти десантные ботинки... И заменённая протезом рука, хоть и очень качественно. Гости уселись за стол, девица словно из рукава достала чашки и разлила по ним чай. Сибата отпустил девицу с миром, та покорно поклонилась и уселась на коленях в углу комнаты, как верная собачка, ждущая приказа.
— Это Ёко, — пояснил якудза, отпивая из чашки. — Я спас её. Она не говорит, но всё слышит и понимает
Сэд понимающе кивнул и продолжил молча ждать пояснений от старого знакомого, он ведь понятия не имел, какое именно дело ему хотят предложить.
— У нас принято знать своих друзей в лицо, — с некоторой колкостью в голосе отметил Сибата, покосившись на Сэда. — Я уже давно знаю тебя, и полностью открыт перед тобой... Может, и тебе пришло время открыться? Кроме меня и Ёко об этом всё равно никто не будет знать.
— Я урод, — незамедлительно пояснил Сэд, придерживаясь своей уже зазубренной легенды.
Удивительно, что давний друг, вообще прежде лично встречавшийся с хакером без лица лишь единожды, вдруг заговорил о демонстрации этого самого лица. Якудза уважительно относятся к своим друзьям и к их привычкам, а тут такая бестактность... что-то очень явно толкало Сибату на столь беспардонное вторжение в личное пространство Сэда, и тот даже догадывался, что именно, однако в лоб спрашивать не решился – пристрелит, и никакая броня не поможет.
— Вряд ли это станет помехой нашему делу, — холодно и слегка раздражённо отвечал оябун, демонстрируя тем самым недоверие, причём абсолютное. Чует долговязая птица, что собеседник её врёт. — Если переживаешь за Ёко, то не бойся, девочка она крепкая, повидала столько, что даже не дёрнется. Растрепать, как видишь, тоже не сможет, — с этими словами Сибата подозвал девицу к себе, та покорно приблизилась и, уже заранее зная, что собрался делать её господин, наклонилась к его лицу, смущённо отводя взгляд. Сэд напрягся. Якудза же совершенно спокойно и не глядя взял её прелестное личико, нажал пальцами на суставы челюсти, и Ёко, как послушная зверюшка, открыла напомаженный аккуратный ротик. Вместо языка у неё был короткий уродливый обрубок.
— Она была в плену у одного любителя ампутанток, — пояснил Сибата, предвосхищая следующий вопрос старого знакомого. — Как видишь, одной руки он успел её лишить, ну и языка заодно. Чтоб не проболталась, видимо. Но теперь она преданно служит мне, и я её не обижаю.
Якудза явно гордился этим приобретением, и когда отпущенная на волю девица снова покорно устроилась на коленях в углу, как заводная кукла, то даже засиял и заулыбался, словно смотрел на умную собаку. «И чем он лучше того мерзавца? — пронеслось в голове у Сэда, — разве только конечности ей не отрезает и насиловать не пытается. А так тот же самый абъюзер...»
— Незавидная судьба, — вслух же хакер выдал совершенно другое. — Однако это не делает её безмолвным свидетелем.
— Верно, — неожиданно согласился Сибата, этот аргумент крыть ему было нечем.
— Зачем ты вызвал меня на встречу, друг? — наконец в лоб спросил Сэд, понимая, что беседа принимает очень странный характер: только что оябун выглядел так, будто у него резиденция полыхает синим пламенем, а теперь безмятежно и с налётом тщеславия рассказывал собеседнику про живой послушный трофей.
— Видишь ли... Я перестал доверять людям, — тон якудзы сменился полностью, теперь он говорил серьёзно и даже немного зло. Сэд снова напрягся, и на этот раз уже в отношении себя. — Слишком много предателей развелось среди тех, кому я верил.
— Я должен кого-то нейтрализовать? — осторожно спросил хакер.
— В некотором смысле, — согласился с ним Сибата. — Ты должен нейтрализовать эту дурацкую маску и синтезатор речи. Я хочу знать, кто ты.
— Это невозможно, — тут же заявил якудзе хакер. — Когда ты пришёл ко мне, мы договорились о моей анонимности. Хватит и того, что ты сейчас со мной разговариваешь.
— Я хочу знать, кто ты! — грозно прорычал Сибата, явно не собирающийся сдавать своих позиций. — Ты и так долго морочил мне голову!
— Я ухожу, — безальтернативно заявил Сэд, поднимаясь. — Благодарю за гостеприимство.
Хакер, не обращая внимания на покрасневшего, словно маска тэнгу, якудзу, уверенным шагом направился к двери. Которая – внезапно – оказалась заперта. Сэд хмыкнул, достал пистолет и невозмутимо выстрелил в замок, но тот не поддался. В тот миг, когда он уже собирался попросить у хозяина ключ, по безмолвному приказу на него кинулась Ёко, но явно не с намерением убить, она хотела лишь сдёрнуть с гостя шлем. Только она не учла, что в механических руках силы гораздо больше, чем даже в её протезе. Сэд не хотел калечить её, и тем более, убивать – она ведь просто выполняла приказ хозяина, да и ему самому не собиралась причинять вреда. Поэтому хакер просто отбивался от девицы, как от назойливой дворовой псины, пока придумывал, как её нейтрализовать, и вдруг решение пришло в голову само собой – глупое, безумное, но как оказалось, действенное.
Хакер вдруг сладко простонал, когда упругая миниатюрная грудь Ёко встретилась с пластинами его брони, и сказал томным голосом, причём на хорошем японском, который эта девица явно понимала лучше, чем английский, на котором беседовали её хозяин и его гость:
— Ты такая сильная и красивая... Теперь я понимаю, почему тебя взяли в сексуальное рабство, — механическая рука потянулась к застывшему в гримасе недоумения милому личику и мягко провела по округлой щеке. — Настоящая лисица. Покажешь, чему научилась за это время?
Это было слишком жестоко даже для такой мрази, как Сэд. Он вычислил по поведению Ёко и словам Сибаты тот факт, что девица попала в добрые руки совсем недавно, и не успела ещё справиться с пережитыми ужасами, а потому после таких слов хакер почти видел, как на дне её чёрных глаз мелькают кадры прошлой жизни. Собачка бросила добычу и грохнулась на колени, жалобно заскулив. Сибата овасабел настолько, что даже не попытался привести свою подчинённую в чувство.
— Всего делов-то, — вздохнул хакер, разминая пальцы на механической руке. — Что ж у тебя за подчинённые такие, которых можно довести до истерики всего парой слов? Лучше выбирай спутников, Сибата. И дай мне ключ, я пойду уже, время совсем не детское.
Однако мирно решить конфликт не удалось. Якудза прорычал в ярости что-то очень ругательное и схватился за катану, она с приятным стальным звоном покинула ножны. Сэду было известно, что хорошая катана легко разрубит композит, из которого состоит броня, а у оябуна она явно была очень хорошей. Пока длилось томительное промедление, хакер подумал о том, что может спокойно пристрелить обидчика и смыться восвояси, но беда в том, что и Ёко тогда нельзя оставлять в живых, а мало того, что хакеру было её просто жалко, двойное убийство станет причиной жестокой мести всего клана Курен-хима, а вот этого ему совершенно не надо. Якудза могли, пусть и не сразу, достать своего врага из любого укрытия, и даже толпа спецназовцев не поможет.
Пока всё вот это роилось в голове беспомощно застывшего у двери Сэда, Сибата отошёл от парализующей ярости и нанёс свой первый удар – в бедро противнику, намереваясь его обездвижить. Однако вопреки ожиданиям хакер, не успевший уклониться, не грохнулся наземь с криком, а лишь слегка пошатнулся и продолжил таращиться на якудзу – через стекло чувствовался пристальный взгляд. Из раны потекла кровь.
— Неожиданно, — резюмировал Сэд на тяжёлом вздохе. Не из-за боли, из-за обиды на то, что теперь будет оставлять кровавые следы.
— Ты что такое?! — в полном недоумении вскричал Сибата, намереваясь нанести ещё один удар, но на этот раз хакер от него ушёл. Так повторилось ещё несколько раз, пока в пылу сражения Сэд всё-таки не споткнулся и не рухнул, не успев подняться ввиду некоторых своих особенностей, о которых пока Сибата был не осведомлён. Якудза, не выпуская меча, плюхнулся на противника всей тяжестью своей стокилограммовой накаченной туши, и когда Сэд попытался высвободиться, приставил к его горлу лезвие катаны. Хакер всё понял и остался молча лежать на полу в ожидании расправы.
Правда, якудза почти сразу пожалел о том, что решил раскрыть внешность своего знакомого. Он ожидал увидеть там кого угодно, даже не увидеть ничего, но под разбитым непрозрачным стеклом оябун обнаружил болезненно худую женщину с засаленными чёрными волосами и татуировками в виде бровей лисицы кицунэ на лбу, привлекающих ещё больше внимания к неестественным для азиата синим глазам. Сибата так и застыл с совершеннейшим недоумением на лице и крепко стиснутым шлемом в руках.
— Доволен? — спросил у него сиплый и мрачный голос. — Я же говорил, что я урод.
Самоирония, однако, быстро привела в чувства и самого оябуна, и его подчинённую, которая уже успокоилась и робко подползла к пойманному негодяю, чтобы рассмотреть его лицо.
— Ты меня впечатлил... ла, — едва выговорил Сибата, даже забыв слезть с пойманного хакера, ибо в этом больше не было нужды.
— Нетрудно догадаться, — мрачно прошипела Сэд и недовольно скривилась, поймав такой же ошеломлённый взгляд Ёко. — Слезь с меня, — потребовала она вскоре раздражённо, и, поднявшись, вырвала из ватных рук якудзы шлем. — И что тебе это дало? Теперь ты точно никому не будешь верить.
— Я ожидал увидеть что угодно, но не это, — обречённо выдохнул Сибата и склонил голову, извиняясь. — Прости, друг. Я думал, что ты прячешься по другим причинам.
— Это по каким же? — в сиплом голосе так и сквозило раздражение вперемешку с гневом, который рисковал вот-вот вырваться и что-нибудь разгромить. — Бестолку мне твои извинения, на хлеб их не намазать. Ты звал меня только для этого?
— Нет, — честно призвался чуть осмелевший оябун. — Но теперь помимо основного дела у меня появилось ещё одно к тебе.
— Давай по порядку. А то я тут немного кровью истекаю, могу и умереть.
И тут Сибата неожиданно вспомнил о том, что ранил хакершу, протянул было руки, чтобы усадить её и осмотреть рану, но она стукнула его по пальцам механической рукой и злобно процедила сквозь плотно сомкнутые зубы:
— Не трогай! Сама разберусь. Выкладывай уже.
Оказывается, среди ближайшего окружения оябуна в самом деле появились кроты, распространяющие абсолютно все мелочи жизни своего господина тем, кто этого знать не должен. На него готовили покушения, одно из которых уже случилось, но имело несчастье провалиться, и теперь Сибата всерьёз опасался за свою жизнь и жизнь близких, а потому и устроил такую тщательную чистку среди всех, с кем имел дело.
— ****ец ты параноик, — не сдержалась в выражениях Сэд, которую уже начинало покачивать в предобморочном состоянии из-за потери крови, но она была так возбуждена и рассержена, что не замечала этого. — Знала бы – послала тебя ко всем чертям!
— Тебе не больно? — уточнил Сибата, поражённый стойкостью этой худой женщины, долго прятавшейся под мужской личиной. Любой другой со схожим ранением валялся бы на полу без возможности подняться.
— Нет, — отрезала хакерша.
— Не назовёшь мне своё настоящее имя?
— Меня так и зовут, — голос хакерши немного смягчился, видимо, от усталости. — Долго ещё будешь пялиться?
Сибата не успел и рта раскрыть, как Сэд вдруг закатила глаза и стала медленно оседать на пол, явно теряя сознание. Первой опомнилась Ёко, которая поймала Сэд, но в броне та была слишком тяжёлой, чтобы удержать в одни руки. Следом очнулся и Сибата, который подхватил хакершу за ноги. Им ничего уже не оставалось, кроме как оттащить страдалицу в машину и увезти – не устраивать же полевой госпиталь в этой бетонной коробке.
Первым, что увидела Сэд после пробуждения, были обычные бумажные сёдзи, за которыми в полумраке ясно виделась включённая настольная лампа. Жёлтый свет обыкновенной лампочки был таким уютным, что хакерше даже расхотелось вспоминать об истинной причине попадания в эту тёмную комнату. Рядом дымились благовония, палочка на подставке ещё догорала, под головой была достаточно твёрдая, но, как ни странно, удобная подушка, а одеяло было таким тёплым и тяжёлым, что не дало бы и шанса подняться, даже если бы ноги Сэд были живыми. Комната, где оказалась после своего приключения хакерша, была не слишком большой и почти пустой, за исключением маленькой скамьи, стоящей в изголовье футона – а лежала она безо всяких сомнений именно на нём – и небольшого комода в противоположном углу. Сэд уж хотела было снова заснуть и провалиться в черноту, как услышала приглушённые голоса, один из которых почти сразу узнала – Сибата с кем-то беседовал, и тон его был достаточно взволнованным и даже каким-то печальным. Собеседник же его был скорее растерян, но произносили они слова с такой скоростью и так тихо, что Сэд не успевала их разбирать. К тому же, разум её очевидно был слегка затуманен сильным успокоительным, об этом она догадалась чуть позже.
Шаги приблизились, голоса замолчали. На сёдзи появилась тень – Сибата подошёл и перегородил собой свет лампы, затем почти бесшумно раздвинул створки и очень обрадовался тому, что его гостья пришла в себя. Якудза был один, видимо, собеседник оставил его где-то на подходе к гостевой спальне.
— Рад видеть, что тебе лучше, — решился заговорить оябун чуть повеселевшим голосом. Он уселся на колени рядом с футоном, на котором лежала Сэд, но так, чтобы той не нужно было сильно выворачивать шею для того, чтобы вести беседу.
— Я ещё раз прошу у тебя прощения за то, что устроил. Я не знал правды, а от незнания мой гнев распалился ещё больше. Я должен был сохранить достоинство, ведь ты никак не причинила мне вреда. Так что позволь мне позаботиться о тебе в знак нашего примирения, — Сибата даже неглубоко поклонился, видимо, совесть его мучила на самом деле.
— Хорошо, — тихо отозвалась хакерша, сперва даже не узнав собственный голос. Верю и принимаю твои извинения.
— Я могу задать тебе несколько вопросов? Очень личных. Я пойму, если ты откажешься.
— Задавай, мне больше незачем прятаться, — апатично отозвалась Сэд, будто говорила о погоде или о цветах сакуры, и прикрыла глаза.
— Тебя осмотрел врач, обработал и перевязал рану, и сказал... Что ты частично парализована. Что с тобой случилось?
— Травма плюс генетика. Процесс необратим, лекарства не существует, — ответ на такой животрепещущий вопрос прозвучал настолько сухо и обыденно, что у Сибаты внутри всё похолодело. Он и подумать не мог, какой ящик Пандоры вскроет, когда снимет маску со старого знакомого.
— Печально, — только и смог выдать в ответ якудза, снова поражённый то ли стойкостью этой девушки, то ли полным равнодушием. — Тогда следующий вопрос... Ты помнишь своих родителей?
— Помню. Алкаш и проститутка. Мать залетела от кого-то из клиентов и родила меня.
— То есть, ты не знаешь, кем был твой отец?
— Понятия не имею. Знаю только, что в роду никогда не было азиатов, и моя внешность была просто отчаянным криком о том, что моя мать шлюха.
— Дело в том, что твоё лицо показалось мне знакомым. До недавнего времени я никак не мог понять, кого ты мне напоминаешь, и понял, когда ассистировал доктору, пока он зашивал твою рану. Ты очень похожа на моего отца.
— Мало ли похожих людей в этом Городе? Тем более, во мне столько всего...
В этот момент в комнате появилась служанка, но не Ёко, другая, с крашеными в ярко-рыжий цвет волосами. Она принесла обед в виде двух порций роллов с тунцом и маленькой тарелочки с моти самых разных видов. Всё как положено: палочки, немного соевого соуса и две чашки, одна с сакэ, вторая с водой, очевидно, для гостьи.
— Ты выглядишь очень истощённой, — пояснил такую щедрость Сибата и помог Сэд сесть на футоне, прислонившись спиной к стене. — И я решил, что тебе неплохо будет как следует поесть, это поможет быстрее восстановиться.
Хакерша мысленно выругалась на тему того, что ей вообще ничто не поможет восстановиться, однако предложение приняла, и даже смогла запихнуть в себя два ролла с парой глотков воды, но на большее её не хватило, и так желудок почти сразу отозвался спазмами и тошнотой.
— Ты не против, если мы возьмём у тебя образец крови для анализа ДНК? Я только хочу убедиться, что это простое совпадение, — продолжил Сибата после долгого молчания, сопровождавшего трапезу.
— Валяй. Хоть на атомы меня разбери, я всё равно покойник, — всё так же равнодушно ответила хакерша.
— Не стоит так говорить. Даже если тест будет отрицательным, то я всё равно считаю тебя своим другом, и готов предложить помощь и охрану, если потребуется.
— Спасибо, конечно, но ты немного опоздал: убить меня уже пытались, — хакерша покосилась на забинтованное плечо, повязку на котором опять пришлось менять.
— Я уже понял.
— Тебе ещё нужна моя помощь? Меня ждут. И, наверное, уже сбились с ног в поисках.
— Если честно, то нет, я просто хотел проверить тебя, но теперь мне интересно поговорить, узнать о тебе побольше. Но если того требуют обстоятельства, то не буду тебя задерживать здесь слишком долго.
Из тени коридора появился старичок с длинной бородой, очевидно, доктор, и через шприц-пистолет взял у Сэд образец крови из пальца, причём настолько профессионально, что щелчок инструмента напугал хакершу гораздо больше боли, своей неожиданностью.
— Тебя не нужно сопровождать? Я могу выделить людей.
— Нет, спасибо, как-нибудь дойду сама, если, конечно, на меня по дороге не нападёт ещё один мужик с катаной, — съязвила Сэд.
— Мои люди поменяли тебе разбитые пластины и стекло на шлеме. Надеюсь, это поможет загладить мою вину перед тобой.
— Все мы иногда начинаем искать демонов даже в своём ночном горшке, — и здесь хакерша не удержалась от остроты. — Понимаю, сложно примириться с ложью, тем более, такой обескураживающей.
— Под маской ты совсем не была похожа на женщину, я предполагал, что там что-то прячется, но не так.
— Открою тебе маленький секрет, — Сэд глотнула из чашки, — так думают все, кто видел меня в маске. Но это не важно. Мне пора идти, меня наверняка ищут.
— Ты справишься сама? — довольно сострадательным тоном уточнил Сибата, осторожно поднимая гостью на руки, чтобы доставить её к экзоскелету, стоящему в соседней комнате, за сёдзи.
— Справлюсь, ещё раз сознание не должна потерять.
Сибата безропотно помог Сэд принять привычный облик, вернул ей пистолет и с поклоном попрощался. До выхода из резиденции якудза хакершу проводил один из подчинённых Сибаты. Шли они недолго, и очень быстро Сэд снова оказалась на привычной холодной дождливой улице. Снаружи резиденция Сибаты ничем не выделялась – дом как дом, бетонная коробка с плоской крышей, не скажешь с первого взгляда, что внутри же всё обставлено приятно и со вкусом – из того, что Сэд успела рассмотреть. Осталось теперь только понять, в каком районе Города она сейчас находится...
Долго не пришлось гадать: тут со стороны улицы подкатила чёрная Хонда, которую седлала стройная женщина в кожаной экипировке с таким количеством всевозможных цепей и заклёпок, что рябило в глазах. Затормозив у Сэд перед носом, женщина подняла забрало шлема, и хакерша узнала Элеонору.
— Охренеть, мать твою! — своеобразно приветствовала она. — Я уж думала тебя спасать, а ты сама вышла. Ну, запрыгивай, что ли. Если только не надо кому задницу надрать, а то нефиг.
— Ты бы так не орала на всю округу о моей нетрадиционной ориентации, — укоризненно ответил Элеоноре механический голос, а такая же рука медленно спрятала в карман жилетки телефон, в котором хакерша уже собиралась пытаться найти маршрут. Затем механический детина устроился за Элеонорой и крепко за неё ухватился.
— Дай-ка угадаю, вы ко мне какой-то маячок прилепили, чтобы отследить? Я ведь и сам не знаю, каким маршрутом здесь оказался.
К счастью, задницу надирать никому не требовалось, вежливые японские бандиты очень долго извинялись и в принципе отправили своего пленника восвояси даже с бонусами в виде заменённого стекла и повреждённых пластин, да и какого-никакого уважения. Не самый плохой размен на пару часов потраченного времени. А может и больше – сколько было на часах, когда этот жуткий разговор начался, и когда резиденция якудза осталась за спиной, хакерша благополучно не зафиксировала, было ей ну уж совсем не до того.
Элеонора коротко хохотнула, оценив шутку, и плавно отпустила сцепление. Мотоцикл тронулся идеально мягко, тяжёлая машина чутко отзывалась на самые незначительные движения, лёгкий поворот кисти.
— Дэннер вечно перестраховывается, — подтвердила Элеонора, когда они затормозили на светофоре. Из-под шлема её голос звучал глухо. — Ты уж не обижайся на него. Ему неплохо от жизни досталось... — Тут светофор переключился, и окончание фразы потонуло в шуме двигателя.
— Я уже понял, — мрачно ответил ей механический голос. — Мне башню уже давно сорвало, как видишь, умереть я не боюсь, ибо терять мне нечего. Так что не вижу смысла за меня беспокоиться. В конце концов, я всё равно умру, и перестраховка не поможет.
Разговор прервался, ввиду того, что светофор учтиво подмигнул всадникам железного коня большим зелёным глазом.
Рассказывать, что именно произошло за последние несколько часов, Сэд не собиралась никому, даже Дэннеру, потому что у всех волосы в подмышках зашевелятся от такой странной и страшной истории про якудзу, внебрачную дочь его отца и бывшую сексуальную рабыню с отрезанным языком. Паники в округе и без того хватает, а тут ещё такое... Нехорошо.
Пока стремительно сменяли друг друга фонари и окна домов, неприветливо светящиеся в серо-чёрной пелене, Сэд думала о том, что её вообще не должно здесь быть. Причём началось всё не с обращения клиента-номер-хрен-его-знает-какой, а с необъяснимого альтруистического порыва спрятать у себя мальчика, сына «зубастой подруги». Если бы не пацан, вряд ли хакершу бы отправились убивать. Её просто бы отключили от серверов и наградили ещё каким-нибудь вирусом, а разобрались как-нибудь потом, по-другому, без стрельбы. И с этого всё закрутилось. А должна ли она вообще быть здесь, помогать этим людям? К чему всё придёт? На самом деле, конец всё равно один – где-то через пару лет Сэд умрёт на аппарате ИВЛ от внезапной остановки сердца после длительной комы. А раз так, то не всё ли равно, что происходит сейчас? Не всё ли равно, каким именем она зовётся, прячет ли своё лицо? Не всё ли равно, что случится даже хотя бы этой ночью, если жить осталось совсем недолго?
Но остальные? Дэннер, Октябрина с Олегом, Элеонора, Джейми? Им разве всё равно? Они живы и здоровы, им не грозит близкая мучительная смерть. Им важно, что будет завтра, послезавтра, через год. И Сэд неожиданно для себя приняла решение держаться до тех пор, пока не кончится их совместное дело. А там... Можно будет и умереть.

Ночь штурма тихо опустилась на Парадайз, прозрачная и звонкая, и обманчиво-мирная. Невзирая на все трудности, клиника продолжала работу, люди трудились в обычном режиме; многих дома ждали семьи, многие падали с ног, прямо на полу коридоров забываясь чутким, тревожным сном. Они не могли бросить своих пациентов и сотрудников, и, следуя немому уговору, оставались вместе. Медик, как и солдат, всегда на посту.
В конференц-зале шла запоздалая пятиминутка.
— Нам нужен начальник, — сказал заведующий педиатрией, пожилой лысеющий мужчина интеллигентного вида. — Кто-то должен координировать работу, вести учёт...
— Ну, Хейгель с этим неплохо справлялся, — усмехнулась заведующая рентгенодиагностики.
— Хейгель держал вас в плену!
— А я его и не защищаю. Может, фрау Зингер возьмётся?
— Кто?..
— Мара Зингер, из неотложки. Где она, кстати?
— А Вы удивительно прозорливы, — заметил зав педиатрии. — Она точно справится с задачей.
— Погодите, Мара ведь погибла недавно?
— Она жива, с нами работает. Хейгель фальсифицировал её смерть, теперь она зовётся Октябриной Борнштейн, и трудится в неотложке. Она была бы честным и ответственным руководителем. Я выдвигаю её кандидатуру. Кто за?
— Извините, коллега, вы в социалистическом меньшинстве, — ехидно произнёс зав педиатрией мужчине напротив – единственному, кто не поднял руку.
— Она и так слишком устаёт! А вы хотите взвалить на неё весь Парадайз!
— Но здесь Чёрный Волк. Он избавит нас от бандитов, Мара отдохнёт, и всё будет как прежде!
— Товарищи! Вы себя только послушайте!
— А что такое?
— Значит, Маэстро нас всех будет спасать, Мара будет руководить клиникой – а мы все, значит, будем сидеть сложа руки, пока другие за нас надрываются?! Так, получается?
— Правильно! Мы тоже можем сражаться за Парадайз.
— В конце концов, нас много, а их мало!
— Значит, решено. Мы идём к Маэстро.

Дэннер осторожно вошёл в ординаторскую, стараясь не греметь оружием. Октябрина спала, и во сне исчезла жёсткость, черты разгладились. Её лицо казалось по-детски беззащитным, и оттого было ещё прекраснее.
Владимир перевёл автомат за спину и бесшумно устроился на полу возле диванчика, любуясь на подругу. И вдруг поймал себя на абсолютно неуместном желании отвести упавшие ей на глаза русые пряди. Но вместо этого он их поцеловал – сам не ожидал, да вот, как-то так вышло.
От лёгкого прикосновения Октябрина проснулась и завозилась.
— Ой... Дэннер. А ты чего?
— Я... ну... так, просто. Хотел посмотреть на тебя. Вот...
— Не надо на меня смотреть, надо меня будить. Где дети?
— Спят в палате, Элеонора их уложила.
— А Сэд? — встревожилась Октябрина.
— Ушла куда-то. И хорошо... — Дэннер устроился поудобнее. — Ещё бедняжке наших проблем не хватало.
— Она, вообще-то, незаменимый член команды. — Октябрина, протянув тонкую руку, успокаивающе погладила его по волосам. Дэннер вздрогнул, перехватил её пальцы и быстро прижал к губам.
— Ты не понимаешь?! Я втянул её в такую заварушку, её едва не пристрелили, она лазала по подземельям – и всё из-за меня!
Октябрина, не отнимая руки, осторожно приподнялась.
— Слушай. Она взрослый человек. И уполномочена сама принимать решения. Она не дитя, Владимир.
— Знаю. Просто...
— Боишься? Я тоже. — Рука Октябрины невесомо выскользнула из его пальцев, а сама она уютно устроилась рядышком, прижавшись к Дэннеру тёплым боком, и взяла его за руку сама. — За неё боюсь, за тебя, за Олега, за Тельму... за всех боюсь. Но всех не убережёшь от каждого камешка. Мы сражаемся на передовой, и Сэд – наш боевой товарищ. Она способна за себя постоять.
— И ты способна. Но всё равно ведь страшно.
— Страшно, а что поделаешь. Но мы на то и вместе, чтобы не так страшно было.
Владимир обернулся, изо всех сил сражаясь с мучительным желанием поцеловать её в губы. Ведь оттолкнёт. Гордая. А ему в бой идти, что, если он её в последний раз видит, и больше у него не будет шанса?
Ситуацию спас Джейми, распахнувший дверь и тут же отчего-то покрасневший.
— Всё в порядке? — вскинула голову Октябрина. — Что с тобой?
— Ничего, — каким-то деревянным голосом отозвался фельдшер. — Тут к вам пришли.
…Времени прошло немного.
Краткий, тяжёлый разговор завершился, и теперь делегаты молчали, ожидая решения командира. Октябрина молчала тоже. Она глядела вниз, плотно сомкнув искусанные губы и обхватив себя за пояс. Дэннер ей не мешал. Они с Джейми стояли возле стола, и Владимир машинально грел в микроволновке остывший чай. Декстер нервно вертел в длинных пальцах шариковую ручку, которую всегда носил в кармане, и в которой не ко времени закончилась паста. А в Городе для неё стержней не производили. Вот только Джейми вовсе не о ручках сейчас думал.
— Слушай, командир. А ты думал, что будет, когда мы тут закончим?
— Уедем домой. — Дэннер достал и неспеша пригубил чай. — А как же иначе.
Джейми вздохнул.
— А она? Она же останется здесь.
Владимир плесканул горячим чаем на рубаху, выругался и со стуком поставил чашку, почти уронил.
— Ты чего это, Декстер?
— А чего ты так взбесился? — фельдшер грустно пожал плечами. — Я просто спросил.
— Не просто, — прищурился Дэннер. — Ой, не просто. Ты говори, не бойся. Мне всё равно.
Джейми вдруг вспыхнул. Он с грохотом швырнул разделочную доску, заставив Октябрину машинально обернуться. Впрочем, она тут же отвернулась обратно.
— Не смей мне врать! — Фельдшер, задыхаясь, нервно смахнул с лица тёмные пряди, слишком резко, оставив красную полосу. — Хватит! Знаешь, что, Селиванов?! Пошёл ты к чёрту, понял?! Или ты мой друг, или пожалуйста, ври мне и дальше! Достал!
— Друг. — Дэннер успокаивающе положил ему руку на плечо. — Конечно же, я твой друг, Джейми.
— Тогда зачем ты всё время врёшь? — Декстер судорожно сглотнул, однако заговорил спокойнее. — Ты не позволяешь тебе помочь. Друзья так не делают!
— Ну, чем мне помогать? — мягко уточнил Владимир. — Я справляюсь.
— Нет, — горько произнёс Джейми, покачав головой. — Ты не справляешься. И Октябрина. Ты ведь влюблён в неё без памяти, а помнишь, что ты мне говорил? Тогда, после Четыреста тринадцатой?
Дэннер тряхнул головой.
— Очень хорошо помню. И никого я не люблю.
— Любишь, командир, больше жизни любишь. И это нестрашно. Невозможно всю жизнь провести в изоляции. И ты слишком долго был один... Володя?.. Вовка, что с тобой?
Дэннер вдруг скорчился, задохнулся, захрипел. Задетая чашка полетела на пол, разлетевшись осколками, и Владимир следом за ней рухнул как подкошенный, забился в кататоническом припадке.
— Помогите! — опомнился Декстер, падая на колени. Дэннер захрипел, на губах взбухла пена, пальцы судорожно скребли пол. Остальные подбежали немедленно.
— Голову ему держи, — Октябрина быстро осмотрела зрачки. — У него эпилепсия?
— Никакой эпилепсии у него нет!
— Чай в лабораторию. И каталку нам.
— Мама! — очень своевременно влетел Олег. — Мама, Сэд попала в беду!
— Час от часу не легче, — зло прошипела Октябрина. — Сговорились вы все, что ли, в беду попадать?!..
— Через час штурм, а он выбыл из строя! — обернулся к ней Джейми. Октябрина серьёзно поглядела на него.
— Тогда у тебя нет выбора. Тяни время, а я постараюсь привести его в чувство. Без него нам нипочём не победить.
— Знаю, — кивнул Декстер. Какое-то время он напряжённо размышлял о чём-то. Потом произнёс как-то сдавленно: — Ты его не бросай, ага? Это очень важно.
— Обижаешь.
— Прости! — Декстер неожиданно подался вперёд и крепко обнял её. — Действуйте. За Сэд я отправлю Элеонору.
Как хорошо, что Сэд не стала свидетелем сложного разговора в ординаторской, произошедшего, по счастливому совпадению, аккурат во время её пропажи. Если бы она всё видела и слышала, то худая трясущаяся рука уже тянулась бы к скальпелю или ещё чем-нибудь такому острому.
Сэд почти никому не говорила о том, что чувствует, потому это никогда не было никому интересно. С малых лет девочка приучилась к тому, что любой смех или плач может стать причиной вспышки агрессии со стороны родителей, да и всех окружающих её людей. Никому не нужны её слёзы, пусть у них и есть веская причина. Всех раздражают слёзы, обоснованные, или нет; никому не нужна её улыбка, любопытный взгляд. Она должна быть куколкой, красивой, послушной и тихой, существовать только для антуража.
К тому же, хоть Сэд и смогла идентифицировать возникшее к Дэннеру тёплое чувство, благодаря широкому кругозору, всё же для его выражения у неё не было ни слов, ни поступков. Она никогда не видела их и не слышала, кругом была только бесконечная жестокость, а то, что преподносили книги и фильмы с играми, её рациональный разум, работающий на бинарном коде, сразу же отметал, как несуществующее, нереальное. И в этом Сэд всё-таки была права: в реальной жизни любовь и отношения строились совсем иначе, и для этого требуется немало сил и умения. Только научить несчастную грустную девочку было некому. Она продолжала держать свои чувства при себе, не решаясь даже на робкое, ломаное признание, которое, разумеется, изменило бы если не всё, то очень многое.

Очнувшись, Дэннер вначале не сообразил, где, собственно, находится. Спустя неполную минуту зрение обозначило ему палату-бокс. С прозрачными стенами. Прозрачным был даже санузел, а дверь оборудована квадратным окошком.
За столом сидела Октябрина и привычно работала. При виде неё на душе моментально потеплело, однако дела не ждут, а он неизвестно сколько тут провалялся.
— Я, что, в инфекционке? — мрачно осведомился Владимир. Октябрина поднялась из-за стола и молча сунула ему в ухо термометр.
— Да перестань! — раздражённо отмахнулся Дэннер, пытаясь встать и немедленно падая обратно на подушку. — Что со мной случилось?
Октябрина вздохнула и присела на краешек кровати.
— Не знаю, — спокойно ответила она. — Ты мне скажи.
— Я должен идти.
— Ты меня с ума сведёшь! — неожиданно взъярилась Октябрина. — Вначале помираешь, потом падаешь на ровном месте, а теперь ещё и Сэд пропала...
— Как пропала, куда пропала?
— Не волнуйся, Элеонора её вернёт. А вот с тобой что делать, не подскажешь?
— Не знаю, — виновато вздохнул Дэннер. — А у вас что?
— Ни патологии, ни отравления. Ничего, что могло бы спровоцировать такие симптомы. Ты нас до смерти напугал.
Дэннер тихо улыбнулся чему-то своему.
— Что ж, теперь мы в расчёте.
— Ладно уж, — улыбнулась в ответ Октябрина. — Главное, что ты в порядке.
— Постой... ты, правда, за меня испугалась?
Дэннер осознавал, что ведёт себя глупо, и с отдалённым ужасом пытался понять, куда его, вообще несёт. Явно же не в ту степь.
Октябрина хмыкнула и перекрыла катетер.
— Сразу не вставай, — порекомендовала она. — А то голова закружится.
Голова уже кружилась, причём, не от этого, и Владимир послушно улёгся обратно. Пару минут можно было оценивать обстановку. Тут он едва не подпрыгнул: в углу палаты сидел волк. Как есть волк. Чёрный волк с жёлтыми глазами, он пристально глядел на Дэннера, потом зевнул и почесал задней лапой за ухом. Дэннер протёр глаза, но зверь никуда не делся, только вздохнул и уложил морду на вытянутые лапы. Судя по поведению Октябрины, она вовсе его не замечала, а значит, это его персональная галлюцинация.
— Ты чего?
— А?..
— Ты уже с минуту гипнотизируешь угол.
— Ты его видишь?
— Кого, угол?
Дэннер тряхнул головой.
— Проехали.
— Ты уж поосторожней, ладно... Да что там такое-то, в этом углу?!
— Ничего, — соврал Дэннер, отворачиваясь. — Просто угол.
— Ну-ну, — прищурилась Октябрина, помогая ему застегнуть портупею.
— Наверное, побочка какая-нибудь. Всё нормально.
— Конечно, всё нормально. У тебя ж всегда всё нормально. Ненормально, вероятно будет, не раньше, чем мы увидим твой полуразложившийся труп.
— Ты утрируешь. — Дэннер, нахально пользуясь поводом, ласково провёл по её щеке, рука сама потянулась, не спрашивая на то позволения у самого Дэннера. Октябрина вздрогнула, как-то вдруг вся съёжилась, словно он её ударил. И отступила на шаг.
— Ты... это...
— Прости! — испугался Владимир. Он тоже шагнул назад, вспыхнув и сжав в кулак непокорную руку. — Прости меня... ласточка...
«Теперь ещё и «ласточка»! — панически заорал Глас Рассудка, задвинутый куда-то на задворки и теперь прорвавший периметр. — Совсем разум потерял?!»
— Это ты меня прости, — смутилась тем временем Октябрина. Она приподнялась на носочки и легко коснулась губами его щеки, отчего внутри вспыхнул такой огонь, что у Дэннера аж в глазах потемнело. — Ну, ступай уже.
И Октябрина уселась за стол, повернувшись к нему спиной.
— Ага, — хрипло отозвался Дэннер и поспешно вышел, опасаясь натворить ещё чего-нибудь не того.
Октябрина дождалась звука закрывшейся двери, потом вдруг уронила голову на руки и разревелась.

— Идиот, кретин, дебил безмозглый, придурок, балбес... — далее последовала непарламентарная лексика, после чего, прервав сей невероятно поэтичный монолог, Дэннер застонал и привалился к стене. Проходившая мимо девушка на костылях сочувственно на него покосилась, но ничего не сказала – в больнице ведь это обычная картина. Вообще, здоровый мужик с генеральскими погонами, увешанный огнестрелом, должен был, по крайней мере, насторожить местных пациентов, но почему-то все воспринимали Владимира как должное.
К чёрту, пора идти. Вернётся – откроется ей непременно. А коли уж сдохнет – так ещё лучше, тогда она будет в безопасности, поскольку от него подальше.
С этой, крайне обнадёживающей и жизнеутверждающей мыслью, он и отправился руководить операцией.
— Всё готово, товарищ командир.
— Отлично. — Дэннер плавно сдвинул предохранитель. — Первая?
— Здесь.
— Вторая группа?
— На связи...
Готовы были все.
Кроме командира. Но это неважно.
— Начали.
— Первая, на позицию. На счёт «три». Три. Пошли, пошли, пошли!
Группа подхватилась моментально – даром, что гражданские. Они остановились перед дверью, рассредоточившись по фойе.
— Фиар, доложи обстановку.
— Три взвода плюс командующий, он в броневичке. Огневое прикрытие на крыше ратуши.
— Сможешь подснять?
— Думаю, да.
— Действуйте.
Неслышимая на расстоянии пуля унеслась в крестик прицела, тело мягкой куклой кувыркнулось с крыши, снайпер перебежками двинулся под прикрытие шахты, сопровождаемый шквальным огнём. Корректировщик распластался на крыше, вжимаясь в пыльную кровлю.
— Целы?
— Порядок.
— Продолжайте.
— Есть.
— А у меня сюрпризик, — едва слышно произнёс Владимир и прибавил не менее загадочно: — Элеонора, давай.
Вначале показалось, будто из технички поднялся пчелиный рой. Только очень большой рой. Организованной тучей он взвился над крышами больничных корпусов, рассыпаясь на гибкие чёрные ленты, и ринулся в атаку. Пчёлки облачками окружили полицейских, чёрной массой налипали на винты вертолётов, согнали с крыши ещё трёх вражеских снайперов...
Поднялся переполох. Полицейским скомандовали отступление, и бойцы организованно двинулись назад. Те, кого жалили пчёлки, через пару шагов падали парализованными.
— Вперёд, — скомандовал Дэннер.
И они прорвали ослабшее оцепление.
Когда полицейские оказались нейтрализованы, вместе с техникой, вышли медики. Впереди шагала Октябрина.
— Прекратите нас спасать. — Сильный голос взлетел над замершей толпой. — Мы не заложники.
И тут перед порталом опустился ещё один вертолёт – побитый, с красной звездой и эмблемой Константы на исцарапанном боку. Из него вышел статный пожилой мужчина с живыми чёрными глазами и усами щёткой.
— Я приветствую всех участников события и полностью поддерживаю все действия моих людей.
— Товарищ командир, товарищ командир... — Дэннер опустил винтовку. — Вы бы ещё через месяц прилетели.