Дневник. Апрель 1982

2.04.1982 Пятница.

Шла из столовой, встретила Таню Кравченко. Сразу сообщила новости.
- А знаешь, у Орешкиной новый ё*арь.
- Ой, да что ты?
- Ой, Наташ, парень красивый! Не знаю, почему он на неё польстился. У неё
ведь тётка умерла-ты знаешь, - богатая, может, из-за денег он к ней ходит...
- Танька, да ты что? А Захаров?
- Захаров уже давно к ней не ходит. На 8-е Марта она ему такие трусы подарила!
А тут ведь он в больнице лежал на обследовании, ты знаешь.
- Взяли его в армию?
- Нет. Еле выписали. Мы к Игорьку ездили, Н. хахалю. И Захарова заодно
навестили. Говорим, мол, что-то долго тебя не выписывают. А он и говорит:
"Б... стал бы я тут лежать целых две недели, если бы некого было е*ать, -
рассказывала Татьяна, пересыпая свою речь сочным матерком, - тут встретила
его, пьяного вусмерть: "Ну, с... говорит, - и какого х... ей ещё надо - не
выписывает, б..."

Захаров превзошёл всех. А начал в Зональном он с меня. Я ему ещё подсунула
почитать интимную жизнь А.С. Пушкина. 113-ой любовью была Наталья
Николаевна Гончарова. Он, видимо, решил переплюнуть Пушкина.

8.04.1982 Четверг.

Сегодня мне очень повезло: подстриглась у Наташи  в нашей парикмахерской.
Отлично подстригла. Опоздала на работу, правда, но Игорь Иванович-чудо моё,
а не начальник - ничего мне не сказал. Настроение было отличное. И вот я в
магазине после работы. Хотела взять набор чайный. Меня окликнула Лариса
наша:
- Наталия Николаевна, вы что хотели?
Я обернулась к ней, и в глаза мне бросилась Орешкина. Она стояла с Надеждой.
Я как-то мимо них посмотрела, разговаривая с Ларисой. Уже позже она
спросила: "А кто эта блондинка, что за мной стояла? Когда я позвала тебя, она
сказала: "Хм, Наталия Николаевна! Я с ней даже не здороваюсь!..."
Да, лучший друг иногда бывает хуже татарина.

9.04.1982 Пятница.

Смотрели спектакль на английском языке "Вкус мёда" в доме учителя.

11.04.1982 Воскресенье.

Вербное воскресенье. С утра - снег валил хлопьями, после обеда — дождь.
Порывистый ветер, в бане - отлично: сухо и мало народу. Если бы не баня -
умерла бы с тоски. Очень устала учиться.

12.04.1982 Понедельник.

Бежала на автобус, и наткнулась на Орешкину.  Она остановила меня.
- И не здороваешься что-то.
- Почему, Тань, я с тобой здороваюсь. Здравствуй, - проговорила я, и побежала
дальше. Автобус уже стоял. Я ускорила свой бег, влетела в автобус. На задней
площадке Захаров мило улыбался девице и парню.

Я прошла мимо и села, раскрыла книгу. Как ни странно, подошёл, сел рядом.
Очаровательная улыбка. Такой паинька. И его слова:
- Почему не приходишь?
- Да ну вас всех к чёрту!
- Всех не пошлёшь.
- Да просто не люблю, когда меня обводят вокруг пальца.
- Я обманул тебя?
Совершенно невинный взгляд. Что объяснять ему?
- Всё чепуха. Ерунда. Ты получаешь комнату?
- Да. Скоро новоселье буду праздновать. Приходи!
- О!  Я польщена! Но боюсь, меня изобьют твои женщины.
- Женщин там не будет.

Что-то говорил о том, что мы друзья, или я не могу дружить с ним, просто
дружить.  В общем, вывел меня из равновесия. Вспомнила сразу его тело, наши
встречи... Судьба не щадит нас, питая пустыми надеждами. Юра мне сказал, что
Захаров уже три дня не пьёт. Какая прелесть! Вообще, человек этот очень
неуравновешенный.

17.04.1982 Суббота.

Не могла заснуть долго после Надеждиной новости. Нине звонил Серёженька
из Севастополя. Был в Москве, звонил ей несколько раз, но она ведь живёт не
дома. Спросил, собираемся ли мы снова в Бахчисарай заглянуть? Нинон
говорит, что этот год у неё необыкновенно урожайный на мужиков. Из Карелии
звонили. Стоило забеременеть, и столько телефонных неожиданных звонков.

А мне вчера позвонил Витя - походник. Этот карлик с кривыми ногами ещё
надеется, что у нас что-то получится. Пригласил меня на Ахтубу в Астрахань.
Уезжают они 25 апреля. Две недели в обществе Вити. Отказалась. Может,
сходить в клуб туристов... Анюта вроде бы собирается в Крым, а Белкин - в
Закарпатье. В Крыму - Серёженька, в Закарпатье - Сергей Юрьевич. Душа
воспламенилась, горю желанием!

23.04.1982 Пятница.

Безбожно прогуливаю английский. Юрочка вчера меня осчастливил, поехал со
мной на "Сетику" - японский ансамбль. Встретила сегодня Захарова в автобусе,
которому надо было купить "овсяных печений". Всех женщин послал к чёрту, -
вот до чего, бедного, довели.

Вспоминаю прошлое воскресенье.

18.04.1982 Пасха.

С утра валил снег, погода была премерзостная. Играть долго я и не надеялась.
Организовали отличный кружочек, в который почему-то всё время приходил
Паровоз. К вечеру погода вдруг разгулялась. Проглянуло солнышко, все
разбрелись по компаниям. До электрички было ещё время, и я решила заглянуть
на костёр к Рыжовой. Тут был и Семёнов. Тут начались поцелуйчики с
разбиванием крашеных яиц, пляски под задорные песни Кости. Я мужественно
разжигала костёр из сырых дров, а он, проклятый, никак не хотел разгораться.
Я уже вся перепачкалась в саже, на помощь пришла Люси, и костёр запылал.

Гитара от нас уходила на Машин костер, всё было выпито. Пронеслась агитация
идти на тот костёр. Хотя несколько человек были против, всё же пошли, налив
в бутылку из-под Сибирской водки минеральной воды. А потом мы с Рыжовой
смеялись до слез, наблюдая за подготовкой к питию стопки водки, вместо
которой была налита мин. вода.

От дыма мы с Люсей, конечно, пересели к Паровозу. Он начал нас угощать
цитрусовыми, сухим вином, от которого я совсем опьянела. Хотелось
попробовать берёзового сока. У берёзы стояли Юра с Паровозом. Юра
прилаживал гибкие пластмассовые соломинки в бутылку.  Паровозник взял
топор, бутылку, и отправился на поиски берёзы "на припёке". Я, конечно,
увязалась за ним. Обсуждали моменты игры. Наконец, нашли желанную берёзку.
- Где будем делать надрез, здесь?
- Наверное.
Надрез получился удачным, сок начал быстро капать, мы приладили бутылку.
- Ну вот, будем ждать, - засмеялся Паровоз.

Я присела на пригорок и посмотрела на Лёву. Упрямо пробивалась лысина,
как ни закрывай её чёрными кудрями, нет нескольких зубов, и эти усы — боже
мой, как они мне не нравятся.
- Я сбрею, Наташка, это на спор.
Я, наверное, тоже здорово изменилась за это время.

Его взгляд был скорее добрым и сочувственным, нежели любящим. Но
поцеловал хорошо, чуть пощекотав усами. В общем-то даже приятно, пусть
остаются эти усы. Куда-то вдаль начал уплывать Захаров.
- Наташ, давай пойдём к ребятам на костёр, а?
- Давай пойдём, - я поднялась и пошла. Я пристаю к нему. А он отказать не
может.

На костре на нас многозначительно посмотрели. Слава богу, не было Лиды и
Инны, да и Маши не было тоже. Иначе бы они не позволили мне удалиться с
Паровозом. Клава тоже захотела берёзового сока. Ей он, оказывается, очень
полезен. По пути на станцию Лёва напоил её из нашей бутылочки. Я шла очень
нетвёрдо, чувствовала, что для подвигов вполне созрела.

Лёва ушёл куда-то вперёд, обман кончился. Но на дороге он присоединился к
нам, и предложил мне свой локоть. О, с каким удовольствием я за него
уцепилась. Он тоже, вроде бы, опьянел несколько, начал рассказывать о
женщинах, как они ловили мужиков на Азовском море, где он отдыхал "с семьёй".
Спросил меня, куда я дела тот слайд, где я голышом в Карпатах, который я ему
показывала. Помнит слайд. Вообще, я там сама себе нравлюсь.

На платформе он так и не выпустил моей руки, и кто-то из женщин сказал, что
мы смотримся. "Мы смотримся, да?" - спросила я, не выпуская его руки. Он уже
и не пытается скрывать наших отношений. Я прошла в вагон, он остался в
тамбуре с Семёновым.

Костя расчехлил гитару, но не успел ударить по струнам, как я встала.
- Ты куда? - спросила Люся.
- Пойду покурю, - ответила я.
Войдя в тамбур, я действительно хотела попросить у них сигарету, но Паровоз
обнял меня: "Мартышка ты моя!", и притянул к себе.

Семёнов нас оставил. И тут началось... Боже мой! Я думала, что он мне
предложит снова пойти к ребятам. Но он перевёл меня к противоположной
от выхода двери, и начал целовать. Темнота, мельканье фонарей, отчётливый
стук колёс и сумасшедшие его поцелуи.
- Ты всё время куда-то убегаешь
- Ты же меня не зовёшь, не зовёшь, не зовёшь...
- Теперь не будешь убегать?
Рука его забралась ко мне в трусики, я уже начинала балдеть вместе с ним, и
тут на самом интересном месте возник Костя и произнес:
- Дай мне только сигареты, и я мешать не буду.
Я отвернулась к окну. Так было стыдно.
- Ну чего ты, Костя - мужик хороший.
Я уже не видела ни людей, входящих в Ромашково, вообще ничего, я его так
захотела, в голове всё помутилось, еле держалась на ногах.
- Я хочу тебя, хочу тебя, - одними губами шептала я под стук колёс.
- Наташ, ну а я что могу сделать, - отвечали мне его губы...

Поезд примчал нас к моей станции.
- Принеси мне сумку, - попросила я.
Сзади нас уже стояли люди, приготовившись к выходу, а мы всё целовались.
Он принёс мне сумку, я машинально взяла её, вышла будто во сне, оглянулась.
Поезд уносил его фигуру в проёме двери вагона.