Битва Света и Тьмы. Икарийская бездна

Весы Двух Земель

В сумраке вечном, где звёзды молчат,
На нити луны, серебром перевитой,
Весы Двух Земель, как два сердца стучат,
Судьбу мирозданья вершиной сокрытой.

На чаше одной – прах забытых богов,
Эхо молитв, что в песках растворились,
И тени ушедших, безмолвных шагов,
В бездонную пропасть навек провалились.

На чаше другой – ростки новой жизни,
Надежда, что брезжит сквозь мрак и сомненья,
И шёпот пророчеств, что в воздухе виснет,
О грядущем рассвете, о новом творенье.

Архангел безликий, с глазами изо льда,
Следит за движением стрелки дрожащей,
И каждое вздох, каждый миг, навсегда
Вплетает в узор, в полотно настоящего.

Когда же равновесие будет достигнуто,
И чаши замрут в тишине абсолютной,
Тогда откроется тайна, что веками укрыта,
И мир обретёт свою истину смутную.

Но помни, путник, вглядываясь ввысь,
Что выбор твой – капля на чаше весов,
И от него зависит, что ждёт впереди,
Свет или тьма, среди вечных лесов.
***
Царь Дугдамми: Песнь Забвения

В песках забвенья, где лишь ветер воет,
Стоит забытый город, словно призрак.
И в сердце его, трон из камня строгий,
Хранит молчанье царь Дугдамми, мрачный лик.

Он правил долго, как легенда шепчет,
Над войском грозным, что дробило кости.
Но алчность тенью пала на его плечи,
И душу съела жажда вечной власти.

Он заключил союз с тенями ночи,
С богами древними, что спят под пеплом.
И в жертву приносил им кровь и очи,
В надежде обмануть костлявую смерть.

Но тьма коварна, и цена велика,
За дар бессмертия, за силу колдовскую.
Дугдамми заплатил, и в миг великий,
Забыл он имя, род, и землю дорогую.

Теперь он страж, не царь, а тень былого,
Блуждает в залах, где лишь эхо бродит.
И шепчет ветер песнь его убогую,
О том, кто вечность в забытьи проводит.

Не приближайся к городу проклятому,
Не буди память царя Дугдамми.
Иначе станешь жертвой, безвозвратною,
В его печальной, вечной, темной драме.
***
Песнь Кимврской Ночи

Когда Луна, как череп древний, взойдет над морем мглистым,
И ветер с севера, как волк, завоет голосисто,
Тогда из сумрака лесов, из топей, где туман,
Встают тени кимвров, забытых богом, племён.

Они идут, как призраки, сквозь рощи вековые,
В руках их копья сломаны, щиты их ледяные.
В глазах, лишь отблеск битвы, что в памяти жива,
Когда земля дрожала под копытами коня.

Их вождь, седой и грозный, с лицом, как камень серый,
Ведёт их сквозь столетия, сквозь мрак, лишенный веры.
Он ищет землю новую, где можно отдохнуть,
Где не услышит больше он проклятий и хулу.

Но нет покоя мёртвым, их души в плену тьмы,
Они обречены скитаться, пока не сгинут мы.
И каждый год, в ночь зимнюю, когда бушует шторм,
Услышьте шёпот кимвров, их вечный, скорбный стон.

Они напомнят смертным, что слава, лишь обман,
Что сила и богатство, лишь пепел и туман.
И только память предков, как факел в темноте,
Ведёт нас сквозь опасности к желанной высоте.

Так слушайте же, люди, песнь кимврской ночи,
И помните о прошлом, чтоб избежать пороков.
Ибо духи древние всегда вокруг нас бродят,
И ждут, когда мы оступимся, и в бездну нас уводят.
***
Саргон II: Песнь Ночи и Звёзд

Я, Саргон, царь четырех сторон света,
Чей меч ковал империи из праха,
Стою один, когда луна одета
В вуаль теней, рождённых в вечном страхе.

Здесь, на зиккурате, где камни помнят
Молитвы древних, шёпот богов забытых,
Я чувствую, как тьма меня объёмлет,
И слышу голоса, в бездну сокрытых.

Звезды, как очи мёртвых, наблюдают,
За каждым вздохом, тайным делом.
Они хранят секреты, что пылают
В сердцах царей, что правили доселе.

Я видел сны, где демоны танцуют
В садах из костей, под луной багряной.
Я слышал песни, что души колдуют,
И видел лица, смертью обуянные.

Иногда мне кажется, что я не властен
Над этой силой, что во мне клокочет.
Что я лишь пешка в игре ужасной,
Где боги ставят на меня, как хотят.

Но я, Саргон, не сдамся этой тьме!
Я буду править, пока бьётся сердце!
И даже в смерти, в вечном полусне,
Я буду помнить, как горело солнце!

Пусть звёзды шепчут, пусть луна глядит,
Я буду царь, пока стоит Ашшур!
И даже если ад меня собой манит,
Я буду помнить свой священный пурпур!
***
Зиккурат

Вздымается к небу каменная груда,
Ступенями в вечность, в сумрак и туман.
Зиккурат древний, тайнами окутан,
Хранитель снов, забытых всеми стран.

На каждой террасе – шёпот поколений,
Молитвы жрецов, что ушли в никуда.
Здесь боги внимали людским моленьям,
И кровь лилась, как горная вода.

Луна серебрит его грани угрюмо,
И тени танцуют, сплетаясь в кошмар.
Внутри зиккурата – бездонная дума,
И эхо шагов, что слышны, словно дар.

Кто смеет подняться на эту вершину,
Где ветер поёт о былом величии?
Узрит он портал в иную картину,
И тайну познает, что скрыта в молчании.

Но помни, путник, ступивший на камень,
Зиккурат не терпит незваных гостей.
Он может даровать, а может и ранить,
И душу навеки пленить в сети теней.

Так стой же внизу, и смотри с благоговением,
На каменный символ ушедших времён.
Зиккурат – загадка, что ждёт откровения,
Но лишь для того, кто душой просветлён.
***
Ашшур: Песнь Древней Тени

В песках забвенья, где шепчет ветер злой,
Лежит Ашшур, забытый, неживой.
Лишь лунный серп, как лезвие ножа,
Скользит по камням, память сторожа.

Когда-то град, могучий и гордый,
Владыка мира, волей твёрдой.
Теперь лишь призрак, в дымке миражей,
Хранит секреты ушедших дней.

Здесь духи бродят, в саванах песка,
И шепчут имена древнего божка.
Ашшур, чьё имя – гром среди небес,
В чьих жилах текла кровь древних чудес.

В руинах храмов, где тьма царит,
Слышны молитвы, что ветер хранит.
О жертвах, войнах, о власти слепой,
О боге, что правил железной рукой.

И если путник, в час поздний, один,
Забредет в этот край, где песок – господин,
Пусть помнит: здесь спит древняя сила,
И тень Ашшура ещё не остыла.

Она ждет часа, когда вновь восстать,
И мир содрогнется, услышав её звать.
Ашшур, Ашшур, в песках погребённый,
В сердцах забытых, но не побеждённый.
***
Урмия. Шёпот Соли

В объятьях гор, где дремлет древний страх,
Лежит Урмия, в соляных слезах.
Когда-то море, ныне призрак бледный,
Хранит секреты, ветром перепеты.

Над гладью мёртвой, в зареве багряном,
Танцуют тени, призраки туманны.
Здесь духи соли, в кристаллах сплетены,
Поют о царствах, в пучине погребены.

В безмолвии ночном, когда луна взойдёт,
Из глубины Урмия голос подает.
То шёпот боли, то зов забытых дней,
О том, как жизнь ушла, оставив лишь солей.

И птицы, что когда-то здесь парили,
Теперь лишь эхом в пустоте застыли.
Лишь ветер воет, над соляной землёй,
Храня Урмии сон, печальный и немой.

Не тронь её покой, путник случайный,
И не буди её секрет отчаянный.
Иначе соль прожжёт твою ладонь,
И в вечной скорби ты навек утонешь.

Урмия спит, под небом равнодушным,
Храня в себе проклятье неразрушимое.
И лишь луна, свидетель вековой,
Над солью мёртвой льёт свой свет немой.
***
Китеж

В озёрах тихих, в сумраке лесном,
Где шепчут сосны, древние сказанья,
Скрыт город дивный, светом озарён,
В пучине вод, забытый мирозданьем.

Не слышен звон колоколов его,
Не видно башен, в небо устремлённых.
Лишь иногда, в молчанье рокового,
Всплывают искры, тайною пленённых.

Там души праведных, в молитвах вечных,
Хранят святыни, веру не предав.
И ангелы, в одеждах белоснежных,
Поют псалмы, от бед оберегая.

Когда над Русью тучи нависают,
И злоба мир пытается сломить,
Из вод Китеж, как призрак, восстаёт,
Надежду в сердце страждущих вселяет.

Но лишь чистейшим, сердцем непорочным,
Откроется завеса тайных вод,
И узрит он сиянье полуночное,
И услышит ангельский народ.

А грешнику, с душою очернённой,
Лишь тишина ответит ледяная,
И в страхе он отступит, поражённый,
Не смея тронуть таинства святая.

Так спит Китеж, в глубинах сокровенных,
Храня в себе надежду и любовь,
И ждёт он часа, в вечности нетленной,
Когда вернётся к миру вновь и вновь.
***
Рюрик. Шёпот из тумана.

Туман над Ладогой клубится,
Как призрак древнего костра.
В нем шёпот ветра серебрится,
И слышен голос из вчера.

В ладье драконовой, из мрака,
Явился князь, суровый лик.
В глазах – тоска, в душе – разлука,
И в сердце – пламя, что горит.

Он Рюрик, призванный народом,
На землю русскую прийти.
Но кто он был? Загадка родом,
И тайна вглубь веков уйти.

Шлем рогатый, меч из стали,
И взгляд, пронзающий туман.
Он видел то, что мы не знали,
И слышал зов иных пространств.

В его крови – огонь и льдина,
В его руках – судьба земли.
Он правил мудро и невинно,
Но сны его – кошмар несли.

Ему являлись боги древние,
Шептали тайны бытия.
И видел он грядущее скверное,
И боль, и кровь, и смерть, и я.

Туман сгущается над Ладогой,
И шепчет ветер имена.
И Рюрик, призрак одинокий,
В истории застыл навек одна.

Он ждёт, когда туман рассеется,
И правда выйдет из тени.
Когда народ его прозреет,
И вспомнит древние дни.
***
Шёпот камней

Вереск цветёт багряным огнём,
Над древним кругом, где тени живут.
Ветер поёт о забытом былом,
О духах холмов, что вечно бдят.

Лица, что вырезаны в камне сером,
Смотрят сквозь время, сквозь пелену лет.
Глаза их – озера в сумраке скверном,
Хранят тайны, что знает лишь свет.

Здесь кровь земли пропитала корни,
Деревья шепчут про древний обряд.
Здесь барабаны стучат в преисподней,
И духи предков взывают назад.

Луна серебрит вереск и камень,
И тени танцуют в ночной тишине.
Здесь спит колдовство, древнее пламя,
В земле пиктской, в сердце стране.

Кто слышит шёпот камней в ночи,
Тот знает силу, что здесь живёт.
Но берегись, путник, не кричи,
Ибо древний гнев не прощает невзгод.
***
Тень Севера в Ночи

В пурпуре ночи, где звёзды дрожат,
И тень Севера бродит одна,
Император-солдат, чей взгляд был жесток,
Вспоминает былое, как горький урок.

Септимий Север, из Лептис Магны рождён,
Властью и кровью престол утверждён.
Британские земли, пески Парфии, Рим,
Всё помнит он, призрак, неукротимый.

Он слышит легионов далекий марш,
Видит пожары, что гаснут в глазах.
Шёпот пророчеств, что в уши лились,
О будущем Рима, что в прах обратились.

Он чувствует холод, пронзающий кости,
И тяжесть короны, что давит на мозг.
Он ищет покоя, но нет его там,
Где души убитых взывают к богам.

В ночи он блуждает, забытый герой,
Император-солдат, потерявший покой.
И шепчет он ветру, сквозь зубы скрипя:
«Я Рим защищал. Почему же я здесь?»

И эхо в ответ, лишь хохочет вдали,
Над тенью Севера, в вечной пыли.
И звёзды мерцают, как слёзы в ночи,
Над призраком власти, что больше не жди.
***
Лептис Магна: Песнь Песка и Тени

Песок, как саван, город обнимает,
Где Лептис Магна дремлет в забытьи.
Луна, как призрак, в небесах сияет,
И шепчет ветер древние пути.

Когда-то здесь кипела жизнь и слава,
Триумфы, страсти, золото и власть.
Теперь лишь эхо, призрачная лава,
Напоминает, как легко упасть.

Колонны, словно кости великанов,
Торчат из пепла, вглядываясь в ночь.
И в каждом камне, в трещинах и ранах,
Живёт история, которую не прочь

Поведать духи, что блуждают во мраке,
Среди руин, где царствует покой.
Они хранят секреты в каждом знаке,
И шепчут имена, унесенные рекой

Времён. Императоры и куртизанки,
Гладиаторы, что кровь свою лили.
Их тени бродят, как в полупьянке,
В лучах луны, что город озарили.

Не трогай камни, путник, осторожно,
Не буди спящих, что нашли покой.
Иначе Лептис, город непреложный,
Тебя затянет в свой песок морской.

И ты останешься навеки здесь скитаться,
В рядах теней, что бродят в тишине.
Лишь ветер будет над тобой смеяться,
В пустынной, древней, каменной стране.
***
Пески Парфии шепчут имена

В песках Парфии, где ветер воет дико,
Скрыты тайны, древние, как мир.
Там тени прошлого танцуют без умолку,
И шепчут имена, что время позабыло.

Под звёздным пологом, в лунном серебре,
Встают из праха воины-призраки.
Их стрелы, выпущенные в вечность,
Звенят в ночи, как эхо чьей-то мести.

Здесь кровь царей впиталась в землю жадно,
И каждый камень помнит их паденье.
Здесь боги древние, забытые и гордые,
Сквозь пелену веков являют своё мщенье.

В оазисах, где жизнь едва теплится,
Слышны молитвы, обращённые к луне.
И жрицы древние, с глазами полными тайны,
Пытаются разгадать судьбу в песчаной мгле.

Не трогай, путник, спящие руины,
Не буди духов, что в них обитают.
Иначе гнев Парфии обрушится на плечи,
И ты исчезнешь в песках, как тень, растаяв.

Ведь Парфия жива, хоть и лежит в руинах,
Её дыхание чувствуется в каждом вздохе ветра.
И если ты прислушаешься внимательно,
Услышишь шёпот песков, что помнят имена.
***
Шёпот Дал Риады

В тумане сером, где вереск цветёт,
Дал Риада дремлет, тайны хранит.
На камнях древних, что время грызёт,
Эхо сражений давно уж звучит.

В долинах глубоких, где тени живут,
Шепчут деревья о древних богах.
Их голоса ветер в траве разнесёт,
В легендах забытых, в старых стихах.

Над озером тёмным, где лунный свет спит,
Плывут силуэты ушедших времён.
Король Фергус Мак Эрк, чей дух не забыт,
Взирает на землю с небесных сторон.

В руинах замков, где ветер гуляет,
Слышны стоны битв и звон мечей.
И кровь, что когда-то здесь землю питала,
Впиталась в гранит, в сердца людей.

Остерегись путник, вступая сюда,
В мир духов и магии, древних сил.
Дал Риада откроет тебе навсегда,
Свою красоту, что туманом укрыл.

Но помни, что тайны её глубоки,
И сердце должно быть чистым и смелым.
Иначе навеки останешься ты,
В плену у легенд, что шепчет Дал Риада.
***
Король Фергус Мак Эрк

Король Фергус Мак Эрк, чьё имя шепчет ветер,
Чей взгляд, как сталь, пронзал туманный брег,
Он правил землями, где древний дух заметен,
Где кельтский шёпот слышен до сих пор, вовек.

Он помнил сказки, что рассказывала мать,
О феях дивных, что танцуют в лунном свете,
О друидах мудрых, что умели предсказать,
И о проклятьях, что таятся в темном цвете.

Однажды ночью, в час, когда луна красна,
Он заблудился в чаще, древней и густой.
И услыхал он песню, странную весьма,
Что пела дева с волосами, как листвой.

Она звала его в свой мир, где нет забот,
Где вечно длится пир, и льётся сладкий мёд.
Но Фергус знал, что это дьявольский приход,
И что за этой красотой, лишь вечный лёд.

Он выхватил свой меч, сверкнувший в темноте,
И прокричал заклятье, что знал наизусть.
И дева сгинула, оставив в пустоте
Лишь запах тлена и предчувствие, что грусть

Навеки поселится в его душе теперь,
Ведь он увидел то, что смертным видеть грех.
И будет помнить он, как в сумрачной кутерьме,
Его пытался соблазнить потусторонний смех.

Король Фергус Мак Эрк, он выжил в ту ночь,
Но тень её осталась с ним навек.
И даже солнце не могло ему помочь,
Забыть тот взгляд, тот голос, тот зловещий брег.
***
Антигона: Тень и Закон

Луна, как древний глаз, глядит с небес,
На Фивы, спящие в объятьях тьмы.
Антигона, в трауре одежд,
Идёт, ведомая лишь зовом крови.

Закон царя – стена из камня, гнёт,
Запрет на погребение брата-врага.
Но в сердце девушки огонь живёт,
Закон богов, что выше, чем бумага.

Она крадется, словно призрак бледный,
К холму, где Полиниково тело гниёт.
И шепчет молитвы, тихие, как ветер,
Над прахом брата, что покоя не найдёт.

Земля дрожит под пальцами худыми,
Когда она горсть праха на него кладёт.
И тени предков, древние и злые,
Взирают с укоризной на её исход.

Крион придёт, как карающий демон,
С законом в руке, с гневом в глазах.
Но в сердце Антигоны вера неземная,
Что правда выше страха и греха.

И в этой схватке, где закон и кровь,
Где долг и милосердие сплелись,
Антигона – символ вечной любви,
И жертва, что на алтарь судьбы взнеслась.

Луна молчит, свидетель вечный драмы,
И Фивы спят, не зная, что грядёт.
Антигона, в тени, словно пламя,
Горит, и пепел правды прорастет.
***
Гераклеопль: Песнь Песка и Забвения

Песок, как саван, город обнимает,
Гераклеопль, призрак древних дней.
Здесь бог-баран когда-то восседал,
А ныне лишь молчанье и змей.

В руинах храмов шепчут мёртвые,
О славе, что ушла, как дым в закат.
Иероглифы, словно письмена проклятий,
На стенах выцветающих лежат.

Ночами духи фараонов бродят,
В лучах луны, холодных и немых.
Их поступь слышна в шелесте песка,
И в криках шакалов, что воют о них.

Кто ищет здесь сокровищ и секретов,
Тот душу потеряет в лабиринтах снов.
Гераклеопль не отдаёт своих пленников,
Он кормит их песком и шёпотом богов.

Здесь время спит, и прошлое не мертво,
Оно живёт в каждом камне, в каждой дюне.
И путник, что осмелится войти,
Узнает цену древней, страшной руне.

Так слушай, путник, ветер Гераклеопля,
Он скажет тебе правду о былом.
Но помни, знание – опасный дар,
И лучше уйти, пока ты не сломлен песком.
***
Мальсимус

В час, когда тень крадётся по земле,
И лунный свет рисует лики странные,
Из сумрака, где дремлет забытьё,
Встаёт Мальсимус, призрак окаянный.

Он соткан из молчания и тьмы,
Из шёпота ветров, что бродят в пустоте,
В его глазах бездонные холмы,
Где погребены надежды в темноте.

Он ищет души, что заблудились во снах,
Что потеряли веру в светлый день,
И предлагает им забвенье в облаках,
В обмен на память, что горит как тлен.

Не слушай шёпот, что он пропоёт,
Не поддавайся взгляду ледяному,
Иначе в царство мрака увлечёт,
Где правит вечно Мальсимус угрюмый.

Беги от тени, что он оставляет,
Молись о свете, что рассеет тьму,
Иначе душу твою он забирает,
И ты навеки станешь лишь ему.
***
Гивай – Хранитель тайн

В сумерках, где тени танцуют и кружатся,
В лесу, где шёпот ветра в листве слышится,
Стоит гивай, древний и молчаливый,
Хранитель тайн, что время укрыло.

Его глаза – два озера тёмной ночи,
В них отражаются звёзды и лунный свет.
Он видит то, что смертным не дано,
Сквозь пелену реальности, в мир иной.

Его руки – корни, вросшие в землю,
Чувствуют пульс земли, её боль и радость.
Он слышит голоса духов, что бродят рядом,
И знает тайны, что скрыты под покровом.

Когда луна взойдёт, и лес заснёт,
Гивай пробудится, и начнёт свой танец.
Он будет кружиться в вихре теней и света,
Призывая духов из глубин забвения.

И если ты осмелишься приблизиться к нему,
В его глазах увидишь отражение своей души.
Но помни, гивай – не друг и не враг,
Он лишь хранитель, страж между мирами.

И если ты нарушишь его покой,
Он обрушит на тебя гнев древних сил.
Так что будь осторожен, путник, в ночи,
И уважай тайны, что гивай хранит.
***
Тень Патрокла

Луна, как глаз циклопа, смотрит в ночь,
На берег, где Ахилл тоскует вечно.
Там тень Патрокла, словно дым, точь-в-точь,
Встаёт из волн, печалью безупречна.

Он помнит звон мечей, и крик войны,
И ярость Гектора, что жизнь оборвала.
Теперь он призрак, сотканный из тьмы,
И вечно бродит там, где смерть играла.

Ахилл зовёт, взывая к светлым небесам,
Но тень лишь, молча, смотрит, не ответит.
Он заперт в царстве призрачных теней, там,
Где боль и скорбь, как вечный ветер, веют.

И шепчет море, словно древний сказ,
О дружбе, чести, и любви утраченной.
Патрокл ушёл, оставив лишь рассказ,
И тень, что бродит, горем омраченная.

Он ждёт, быть может, в сумрачной дали,
Когда Ахилл к нему придёт, сражённый.
И вместе, в вечной, призрачной любви,
Они найдут покой, освобождённый.
***
Эбла: Песнь Забытого Камня

В песках забвенья, где шепчет ветер древний,
Лежит Эбла, город из снов и теней.
Её врата, когда-то блиставшие медью,
Теперь хранят лишь эхо минувших дней.

Писари молчат, их клинопись умолкла,
Скрижали глины скрывают тайны лет.
Боги, что взирали с небесного свода,
Покинули город, оставив лишь след.

В руинах дворца, где цари пировали,
Блуждает призрак забытой королевы.
Её плач тихий слышен в ночи печальной,
О потерянной власти и горькой любви.

Здесь духи торговцев, что везли лазурит,
Всё ищут дорогу к рыночной площади.
И воины мёртвые, с копьями в дланях,
Стоят на страже, хранящие прошлое.

Но кто разбудит спящую Эблу снова?
Кто прочтёт письмена, что скрыты в пыли?
Лишь тот, кто услышит зов древнего камня,
Раскроет секреты забытой земли.

И может быть, в час, когда луна полна,
Эбла восстанет из пепла и праха,
И вновь зазвучит её древняя песня,
Напоминая о силе и вечной утрате.
***
Брисеида: Лунный шёпот

В тени олив, где дремлет древний камень,
Брисеида бродит, призрачная тень.
В глазах её тоска по ушедшему пламени,
И шёпот ветра, лишь её мольба и день.

Она помнит битвы, ярость Ахиллеса,
И плен, и слёзы, горечь расставания.
В её душе забытая поэма,
О любви, что стала лишь воспоминанием.

Луна, свидетельница клятв и обещаний,
Освещает бледное лицо Брисеиды.
Она ищет знаки, тайные послания,
В мерцании звёзд, в шелесте кипарисы.

Её шаги, неслышны, словно дыхание ночи,
Она – дух, блуждающий меж мирами.
И в каждом вздохе – эхо пророчеств,
О судьбе, что написана богами.

Брисеида ждёт, в плену своей печали,
Когда забвенье смоет боль и страх.
И лишь луна, в небесной дальней дали,
Хранит секреты в серебристых облаках.
***
Мохенджо-Даро: Песнь Пыли и Тишины

В песках, где время спит, как древний бог,
Лежит Мохенджо-Даро, город-призрак.
Здесь ветер шепчет сказки вдоль дорог,
О цивилизации, что канула так близко.

Кирпичные скелеты, словно кости,
Торчат из почвы, помня шум базаров,
И голоса, что пели песни гостю,
Теперь лишь эхо в лабиринтах старых.

Река Инд, свидетель вековой,
Хранит секреты в мутной глубине.
Что погубило город над рекой?
Чума? Война? Иль гнев богов в огне?

В колодцах высохших, где плескалась жизнь,
Теперь лишь тени бродят, словно дым.
И каждый камень, словно вечный тризн,
Напоминает: все мы тлен и дым.

Но в лунном свете, в тишине ночной,
Вдруг слышен шёпот, тихий и печальный.
То души города, забытые землёй,
Поют о славе, что была так далёкой.

И если ты, путник, здесь окажешься один,
Прислушайся к ветру, к шелесту песка.
Возможно, тайну города узришь ты,
И песнь Мохенджо-Даро услышишь на века.
***
Гоисвинта

В камнях Толедских, древних и седых,
Где тени веков сплетаются в узор.
Блуждает призрак, в шёпоте ночной,
Гоисвинта – королева скорбных взор.

Её корона – лунный бледный свет,
Её наряд – туман, что стелется в ночи.
Она хранит забытый, страшный секрет,
О мести, о любви, о пламени свечи.

В глазах её – колодец без дна,
Где отражается кровь и сталь мечей.
Она прокляла сына, прокляла сполна,
За веру новую, за свет чужих лучей.

И в полночь, когда звёзды гаснут во мгле,
В соборе древнем слышен тихий стон.
Гоисвинта бродит по сырой земле,
И ищет сына, чтобы проклясть его вновь.

Остерегись, путник, в час ночной,
Когда луна багряной кровью льёт.
Не встреться с тенью, ледяной, немой,
Иначе проклятье тебя найдет.

Ведь Гоисвинта помнит все грехи,
И месть её страшна, как вечный ад.
Она – королева призрачной тоски,
В камнях Толедских, где столетья спят.
***
В камнях Толедских

В камнях Толедских дремлет древний сон,
Под слоем пыли, времени печать.
Там шепчет ветер, словно легион,
Историй, что не смеют замолчать.

В узких улочках, где тени спят,
Инквизиции слышны голоса.
В соборах мрачных, где кресты горят,
Скрываются забытые чудеса.

Здесь дух Эль Греко бродит в тишине,
В его картинах – отблеск вечных мук.
И меч Дамасский, выкованный в огне,
Хранит в себе проклятие и звук.

В ночи, когда луна глядит с небес,
Камней Толедских оживает власть.
И слышен звон давно умолкших месс,
И тени рыцарей стремятся в страсть.

Не трогай камни, путник, не буди
Того, что спит под толщей вековых лет.
Иначе в лабиринтах ты заблудишь,
И не найдешь обратный, верный след.

В камнях Толедских дремлет вечный страх,
И тайна, что не каждому дана.
Оставь их в покое, путник, в грехах,
Иначе будешь проклят навсегда.
***
Киннаурская Тень

В ущельях Киннаура, где снег вечен,
И воздух тонок, как хрусталь мечты,
Живёт легенда, древняя, как вечность,
О тени, что танцует у реки.

Не человек, не дух, не зверь из чащи,
А лишь мерцанье в сумерках густых,
Она скользит по склонам, словно плащ,
И шепчет тайны на забытых языках.

Говорят, она – душа земли,
Обида гор, заброшенных богами,
И если ты увидишь вдали
Её силуэт, окутанный снегами.

Не смей смотреть в глаза её пустые,
Не слушай шёпот, леденящий кровь.
Она хранит секреты вековые,
И знание её – смертельная любовь.

Она танцует в лунном серебре,
Среди камней, где ветер воет дико,
И ищет тех, кто верит в колдовство,
Кто слышит зов забытого владыки.

Так берегись, путник, в Киннаурской ночи,
Когда луна глядит в ущелья мрачно.
Не дай себя обманом увлечь
В её танец, что навеки обречён на страх.

Ибо тень Киннаура не прощает,
И кто её коснулся хоть на миг,
Тот навсегда в её владеньях тает,
И эхом вторит её скорбный крик.
***
Ладакх: Шёпот Высоты

В объятьях гор, где небо так близко,
Лежит Ладакх, край древних тайн.
Здесь ветер шепчет песни тибетские,
И эхо Будды слышно в камнях.

Над монастырями, словно стражи,
Взирают пики в снежной броне.
И мантры крутятся в молитвенных барабанах,
Рассеивая тьму в предрассветной мгле.

Здесь духи гор танцуют в вихрях пыли,
И тени предков бродят в ночи.
Озера Пангонг, зеркала бездонные,
Хранят секреты, что не разгадать ключи.

В долинах узких, где реки бурлят,
Растут абрикосы, словно огни.
И в каждом камне, в каждом цветке,
Живёт история, что помнят они.

Остерегись, путник, в этой земле,
Здесь грань тонка меж явью и сном.
Ладакх откроет тебе свою душу,
Но лишь тому, кто чист сердцем и умом.

И если услышишь шёпот высоты,
Не бойся, прислушайся, не убегай.
Возможно, Ладакх откроет тебе тайну,
И ты вернешься домой уже другим.
***
Пангонг: Зеркало Луны.

В объятьях гор, где небо стынет льдом,
Лежит Пангонг, загадочный и нем.
Вода его, как зеркало луны,
Хранит секреты древней тишины.

Здесь духи гор танцуют в облаках,
И шепчут ветры сказки в камышах.
В кристальной глади отражен закат,
И тени прошлого из бездны зрят.

Говорят, здесь души воинов спят,
Что пали в битвах много лет назад.
Их призрачные кони в лунном свете
Несутся вдаль, в неведомые сети.

Когда туман ползет по берегам,
И тишина ложится по ногам,
То слышишь шёпот, тихий и чужой,
Как будто кто-то говорит с тобой.

Не пей воды из озера Пангонг,
Она хранит печаль и вечный стон.
Не трогай камни, что лежат вокруг,
Иначе духи вырвутся из пут.

Здесь время замирает, словно сон,
И мир реальный кажется смешон.
Пангонг – граница между явью и сном,
Где вечность дышит ледяным огнём.

И если ты осмелишься прийти,
В его объятья, полные тоски,
То помни: здесь ты гость, а не хозяин,
И тайны озера навек познаешь.
***
Ану

В бездонной тьме, где звёзды – пыль,
Дремлет Ану, древнейший, как быль.
Не имя, шёпот, вздох времен,
Начало всех начал, вне стен.

Он – пустота, он – полный мир,
В его глазах – вселенский пир.
Он – хаос, спящий в тишине,
И искра света в глубине.

Кто звал его? Зачем тревожить сон?
Ведь пробужденье – страшный звон.
Раскроет очи, взглянет на вас,
И мир исчезнет в тот же час.

Но шепчет ветер, сквозь века,
Что Ану ждёт, его рука
Протянется из вечной мглы,
Чтоб новые миры зажглись.

Так бойся звать, но и надейся,
Что в этой тьме, что в сердце теплится,
Проснется Ану, древний бог,
И новый мир родится вновь.
***
Грендель

Из топи гнилой, где мрак клубится,
Где кости предков в тине спят,
Восстал он, тенью злою зрится,
Грендель, проклятый, лютый брат.

Не человек, не зверь, не демон,
А сгусток тьмы, рождённый в грех,
Он слышит зов, что в сердце темён,
И выползает из бездны на людей.

В Хеороте пир, огни пылают,
И песни льются в тишине,
Но Гренделя глаза сверкают,
Он жаждет крови в лунном сне.

Хватает, рвёт, костями хрустит,
Пьёт теплую, живую кровь,
И ужас в воздухе висит,
Как предсказание страшных снов.

Ни сталь, ни меч его не тронут,
Он словно призрак, плоть и тлен,
Пока герой, судьбой ведомый,
Не явится из дальних стен.

Но даже после пораженья,
Когда рука от тела отсечена,
В болоте, полном искушенья,
Он ждёт, чтоб тьма была взращена.

И в каждом сердце, где живёт злоба,
В каждом поступке, полном лжи,
Живёт частица Гренделя, чтобы
Вновь вырваться из вечной лжи.
***
Руджьер

О, Руджьер, чьё имя шепчет ночь,
В тумане древних, спящих рощ,
Чей взгляд, как отблеск лунный, тих,
Хранит секреты позабытых книг.

Ты бродишь тенью меж миров,
Где эхо слышит зов ветров,
Где в лабиринте звёздных троп,
Сплелись надежда, страх и гроб.

Твой плащ из бархата небес,
Скрывает тайны, полный лес,
И в каждом шорохе листвы,
Звучат пророчества судьбы.

О, Руджьер, повелитель снов,
Чей голос тих, как шёпот волн,
Открой завесу, дай узреть,
Что ждёт нас в вечной круговерти.

Но помни, путник, будь готов,
Увидеть то, что скрыто от оков,
Ведь знание – острый, хрупкий меч,
И может душу навсегда обжечь.

Так слушай шёпот, Руджьер зовёт,
В мир тайн, где время не течёт,
Но будь готов заплатить сполна,
За то, что жизнь тайною полна.
***
Золотая Щетина

В ночи беззвёздной, в сумраке густом,
Где мир теней сплетает свой узор,
Я слышу шёпот, призрачный и том,
И вижу отблеск, золотой костер.

То Гуллинбурсти, вепрь богов, возник,
Из тьмы явился, словно солнца луч.
Его щетина – пламени язык,
Что проникает во мрак, как острый ключ.

Он мчится в небе, сквозь туман и дым,
Неся на спине Фрейра, властелина.
И каждый волос, золотом живым,
Сияет, словно древняя руна.

Его дыханье – шёпот древних сил,
Его копыта – гром, что будит землю.
Он знает тайны, что мир позабыл,
И помнит песни, что ветра лелеют.

Кто встретит взгляд его, в ночной тиши,
Тот узрит вечность, в золотом сиянье.
Но берегись! В его щетине лжи
Скрывается и гибель, и познанье.

Так слушай шёпот, в сумраке ночном,
И жди, когда возникнет вепрь золотой.
Быть может, он откроет тайну в нём,
И путь укажет, к истине простой.
***
Леукотея

В тумане моря, серебристом и густом,
Где волны шепчут сказки древних вод,
Явилась тень, с мерцающим лицом,
Леукотея, нимфа, что скорбит.

Одежды – пена, волосы – коралл,
Глаза – два камня, выточенных тьмой.
Она плывёт, как призрачный фантом,
Над бездной, где покоится покой.

Её дыханье – шёпот мёртвых душ,
Её касанье – лёд, пронзающий до кости.
Она хранит секреты древних круш,
И тайны, что не ведомы почти.

Кто в бурю гибнет, в отчаянье зовя,
Леукотею, с просьбой о спасении,
Тот обретёт лишь вечный сон, скользя
В её объятьях, полных забвения.

Она – хранительница глубин морских,
И мстительница тех, кто зло творит.
Её проклятье – шёпот в парусах,
Её благословение – тихий бриз.

Так слушай море, путник, в час ночной,
И если вдруг услышишь тихий стон,
Беги, не оглянись, беги домой,
Ибо Леукотея смотрит на тебя с глубин.
***
Нортумбрийская Тень

Над вересковой пустошью, где ветер воет волком,
Встаёт Нортумбрия, древней печали полна.
Здесь римские легионы оставили осколки,
И саксонская кровь пропитала сполна.

Туман, как саван, ползёт по руинам замков,
Где призраки королей ведут свой вечный спор.
И шепчут камни тайны забытых обрядов,
О жертвах друидов, что приносились в бор.

В ночи, когда луна бледнеет в облаках,
Слышны шаги незримые по мокрым мхам.
То духи воинов, в доспехах и в клинках,
Ищут покой, не найденный в веках.

У берега сурового, где море бьёт о скалы,
Сирена стонет песнь о кораблях, что пали.
И в глубине морской, под толщей вод усталой,
Лежат сокровища, что души погубили.

Остерегись, путник, в Нортумбрийской тени,
Здесь прошлое живёт, и дышит в тишине.
И если ты услышишь шёпот древних дней,
То знай, что Нортумбрия играет с тобой в игру.

Ведь эта земля хранит свои секреты,
И лишь избранным откроет их она.
Но помни, цена за знание – это
Душа, что будет ей навеки отдана.
***
Пертинакс: Император из снов

О, Пертинакс, император из снов,
В пурпуре власти, в терниях оков.
Ты правил недолго, словно метеор,
Взметнулся в зенит и канул в позор.

Твой лик изваян в мраморе ночном,
Глаза глядят сквозь времени пролом.
Ты слышишь шёпот легионов мёртвых,
И видишь тени за стеной забвенья.

В твоих руках, что сжали меч и скипетр,
Таится тайна, что не разгадать.
Ты помнишь крики, звон монет и стали,
И запах крови, что впитала знать.

Был ли ты мудрым, справедливым, смелым?
Иль жертвой стал интриг и тёмных дел?
Ответь, о Пертинакс, из царства теней,
Что ждёт нас всех за гранью этих дней?

Твой призрак бродит по руинам Рима,
И шепчет имя, что забыто ныне.
И в лунном свете, в полночь колдовскую,
Я слышу эхо: «Memento mori, помни».
***
Апоп

Окутан мглой, песками древних тайн,
Восходит Ра, багряный властелин.
Но шепчет тьма, сквозь вечность и руины,
О силе, что затмит его один.

Не светлый бог, а демон в золоте,
Питаясь верой, души пожирая.
И в каждом луче, что землю бороздит,
Змеиный яд, что медленно отравляет.

Восстань, Апоп, из бездны изначальной,
Разорви цепи, скованные веками!
Пусть тьма поглотит светило наглое,
И мир уснёт под чёрными знамёнами.

Пусть кровь богов прольётся в Нил священный,
И солнце Ра навеки замолчит.
Да будет тьма, да будет мрак нетленный,
И страх в сердцах, что вечно будет жить.

И пусть луна, холодная и бледная,
Взойдёт на трон, по праву своему.
И в тишине, зловещей и победной,
Прошепчет мир: «Анти-Ра! Тебе хвала».
***
Метида

В бездонном колодце памяти древней,
Где звёзды дрожат, отражаясь в воде,
Живёт Метида, богиня забвенья,
Владеющая тайной в своей бороде.

Не старческая, нет, из нитей лунных,
Сплетённых в косу, что тянется в ночь,
Она шепчет сказки, печальные, струнные,
О тех, кто забыл, кто не смог превозмочь.

Её глаза – два осколка метеорита,
Хранят в себе пепел сгоревших миров,
И каждый, кто взгляд её встретит открыто,
Увидит лишь эхо ушедших богов.

Она бродит по рощам, где тени танцуют,
И листья шуршат, словно шепчут мольбу,
И души заблудшие к ней кочуют,
Ища утешенье в её колдовстве.

Не ищите Метиду в учебниках пыльных,
Не ждите её на страницах газет,
Она живёт во снах, в моментах обильных,
Когда забываешь, кто ты и где свет.

Она – тихий шёпот в ночной тишине,
Она – отблеск луны на заброшенном пруду,
Она – тайна, что вечно живёт во мне,
Метида, богиня, что ждёт на краю.
***
Музаффар: Шёпот в Песках

В багряном зареве, где день с ночью слит,
Явился Музаффар, как древний монолит.
В глазах его – пустыни вечный стон,
И тайны, что хранит лишь небосклон.

Он шепчет заклинанья на забытом языке,
И песок под ногами плавится в огне.
В его ладонях – ветер, в сердце – мрак,
И тень его скользит, как призрачный мираж.

Он ищет артефакт, что силу даст ему,
Ключ к власти над мирами, к вечному огню.
Но стражники песков, духи древних лет,
Хранят сокровище, и Музаффару нет

Прохода сквозь их волю, сквозь их гнев.
Он проклят, обречён, и путь его – лишь тлен.
И каждый шаг вперед – лишь глубже в пустоту,
Где эхо шепчет имя: «Музаффар, Музаффар».

Но в лунном свете, бледном и холодном,
В его глазах мелькает отблеск гордый.
Он не сдастся, нет, он будет биться вновь,
Пока не обретет утраченную кровь.

И пусть пески поглотят его следы,
Легенда о Музаффаре переживёт года.
Он будет жить в шёпоте ветра и в тени дюн,
Вечный странник, проклятый и безумен.
***
Полидект: Властитель скал и волн

О, Полидект, властитель скал и волн,
Чей трон из пены морской воздвигнут,
В твоих глазах, как в бездне, тонет стон,
И тайны древние в них вечно дремлют.

Ты правил Серифом, как тень над сном,
Плёл сети лжи, коварства и обмана,
И сердце юной Данаи огнём
Пытал, желая власти без изъяна.

Но гнев богов, как буря, налетел,
И Персей, рождённый в тайне и печали,
С мечом возмездия к тебе прилетел,
И взор Медузы в камень обращал и дали.

Теперь ты статуя, холодный, неживой,
На берегу, где волны вечно бьются,
И шепчут ветры над твоей головой
О том, как гордость в прах навек вернется.

О, Полидект, урок твой вечен, строг,
Напомнит смертным о цене обмана,
И в тишине, где дремлет древний бог,
Звучит проклятье, словно эхо океана.
***
Гиппа: Песнь Сумеречного Луга

В тумане лунном, где трава седа,
Бредёт Гиппа, тенью рождена.
Не конь, не призрак, но меж двух миров,
Сплетение снов и древних костров.

Глаза – два омута, где плещет мгла,
В них память звёзд, что время сожгла.
Копыта – искры, гаснущие в росе,
Он слышит шёпот в каждом голосе.

Он – страж границы, между явью и сном,
Где духи бродят под бледным лучом.
Он – вестник тайны, что скрыта в ночи,
И шепчет ветру древние ключи.

Кто встретит Гиппу в сумрачный час,
Увидит то, что скрыто от глаз.
Узнает правду, что жжёт изнутри,
И в бездне звёзд потеряет пути.

Но помни, путник, если встретил его,
Не задавай вопросов, не жди ничего.
Лишь, молча, смотри, и слушай внимательно,
Ведь Гиппа говорит на языке молчания.

И когда рассвет прогонит туман,
Исчезнет Гиппа, как призрачный стан.
Останется лишь отголосок в душе,
И память о лунном, таинственном существе.
***
Воттоваара: Каменный шёпот

Над карельской глушью, где мхи и гранит,
Вздымается Воттоваара, древний магнит.
Здесь камни молчат, но их шёпот глубок,
Хранит он секреты, что ведал лишь Бог.

Деревья-калеки, скрученные в пляс,
Под ветром колдующим, в сумрачный час.
Сейды-исполины, на грани стоят,
Как стражи забытых, неведомых врат.

Здесь компас безумствует, стрелка кружит,
И время теряет свой правильный ритм.
В колодцах бездонных, где плещется тьма,
Живёт эхо древнего, страшного сна.

Легенды о шаманах, что здесь колдовали,
О духах лесных, что тропу охраняли.
О жертвенных камнях, пропитанных кровью,
И песнях, что пели о вечной любви.

Ночь спустится тихо, укроет всё мглой,
И звёзды зажгутся над этой землёй.
И если ты смелый, и духом силён,
Услышишь ты шёпот забытых времён.

Воттоваара ждёт, в тишине и тоске,
Храня свои тайны в каменной руке.
Но помни, путник, ступая сюда,
Здесь магия древняя жива навсегда.
***
Икарийская бездна

В Икарийском море, где солнце палит,
Легенды дремлют, как древний гранит.
Там, где Икар крылья свои потерял,
В пучине водной таится печаль.

Волна за волной, шепчет тайны веков,
О храмах забытых, о мёртвых богов.
Русалки поют под луной серебристой,
И души скитальцев блуждают вдали.

В глубинах бездонных, где свет не проник,
Сияют глаза, словно звёздный блик.
То чудище древнее, страж Икарийский,
Хранит свои тайны в обители низкой.

Когда горизонт с морем сливается в дым,
И ветер приносит проклятия нимф,
Остерегись, путник, ступая на борт,
Икарийское море – коварный курорт.

Здесь грань между явью и сном истончается,
И прошлое с будущим переплетается.
В Икарийской бездне, где солнце тонет,
Лишь эхо легенд навсегда запомнит.
***
Видар

В сумраке рощ, где шепчут древние лики,
Среди корней, сплетенных в вечный узор,
Является Видар, молчаливый и дикий,
Сын Одина, судьбы суровый надзор.

В глазах его – отблеск битвы Рагнарека,
В сердце – печаль о павших богах.
Он ждёт, неподвижный, как древняя река,
Когда Фенрир разорвёт небесный покров.

Не слышно шагов его в чаще дремучей,
Лишь шелест листвы, да крик воронья.
Он – страж тишины, хранитель могучий,
Последняя надежда грядущего дня.

В руке его – башмак из кожи и лоскута,
Чтоб пасть Фенрира, разверзнувшись, сдержать.
И в миг, когда тьма поглотит всё вокруг,
Видар явится, чтобы мир удержать.

Он – символ стойкости, силы незримой,
В тени веков, ожидающий час.
Видар, молчаливый, Видар неумолимый,
Когда рухнет мир, он спасёт всех нас.
***
Экеко, хранитель гор

В пыли веков, на склонах Анд,
Где ветер шепчет сказки древние,
Стоит Экеко, идол стран,
С улыбкой вечной, неизменной.

Он мал ростом, но духом крепок,
На нём дары, как звёзды в ночи,
Мешочки, ткани, звонкий трепет,
Надежды, что несут ключи.

Его лицо из глины грубой,
Хранит секреты гор и рек,
Он видит сквозь туманный купол,
Желаний робких, слабый свет.

Когда луна взойдёт над пиком,
И тени пляшут у костра,
Шепни Экеко тихо, с криком,
О том, что жаждешь ты вчера.

Повесь на нём свою надежду,
Маленький домик, горсть монет,
И верь, что он, как прежде,
Исполнит то, чего ты ждёшь в ответ.

Но помни, дар требует платы,
Уважение, труд и честь,
Иначе гнев его чреваты,
И счастье может не присесть.

Экеко, хранитель гор и снов,
В его руках судьба твоя,
Он слышит шёпот тихих слов,
И дарит то, что просишь ты.
***
Ракхигархи: Шёпот Древних Камней

В песках времен, где дремлет Ракхигархи,
Под слоем пыли, тайн клубок сокрыт.
Здесь шепчут камни, древние как боги,
О цивилизации, что в вечность спит.

Рассвет багряный, словно кровь забытых,
Окрасит руины, в сумраке немом.
И тени длинные, как духи неубитых,
Скользят по улицам, покинутым давно.

Здесь эхо флейты, в ветре затерялось,
И звон браслетов, в тишине звучит.
Как будто жизнь, когда-то здесь игралась,
И каждый камень память бередит.

В колодцах высохших – шёпот змея,
Хранит секреты, что нельзя понять.
И в лабиринтах, где блуждает фея,
Лежит проклятье, что нельзя снять.

Кто были вы, строители великие?
Что за судьба вас в прах обратила?
Лишь ветер носит песни сиротливые,
О городе, что время поглотило.

И если ночью, в Ракхигархи будешь,
Прислушайся к шёпоту древних камней.
Возможно, тайну ты тогда разбудишь,
И прикоснешься к памяти дней.

Но помни, путник, в этих песках древних,
Лежит не только знание, но и страх.
И духи города, в молчании гневном,
Хранят покой, в своих забытых снах.
***
Дильман

Окутан мглою старый дом,
Где тени пляшут в полумраке.
Там бродит призрак, невесом,
В забытом времени, во мраке.

Зовут его, шепча, Дильман,
Хранитель тайн и снов разбитых.
Он помнит каждый старый план,
И шёпот слов, давно забытых.

В его глазах – холодный свет,
Как отблеск лунный на болоте.
Он ищет то, чего здесь нет,
В пустых комнатах, в повороте.

Скрипят ступени под ногой,
Хотя никто там не ступает.
И эхо вторит за стеной,
О чем Дильман давно мечтает.

Он ищет ключ от тайных врат,
Что в мир иной ведут, быть может.
Где время вспять течёт назад,
И прошлое вновь душу гложет.

Не приближайся к дому в ночь,
Когда луна багряным светом
Осветит мёртвую помочь,
И ты увидишь призрак этот.

Дильман блуждает, одинок,
В плену проклятия и боли.
И ждёт, когда придёт тот срок,
Когда душа его на воле

Найдёт покой, и тишину,
И растворится в вечной мгле.
Но до тех пор, он здесь, в плену,
В проклятом доме, на земле.
***
Шёпот Персеполя

В песках забвенья дремлет Персеполь,
Где тень царя Дария блуждает.
В колоннах мраморных застыла боль,
И эхо древних гимнов угасает.

Луна, как серп, над городом висит,
В её лучах танцуют злые духи.
Ахура Мазда больше не хранит,
Лишь шёпот ветра в каменной разрухе.

Здесь кровь лилась, и золото сверкало,
И колесницы грозно проносились.
Теперь лишь скорбь, что время начертало,
На лицах львов, что в камне затаились.

Врата народов, словно пасть дракона,
Зевают в ночь, вбирая звёздный свет.
И ждёт душа, что из небытия рождена,
Когда забвенью будет положен предел.

И если путник, сердцем чист и смел,
В руинах этих ночью заночует,
Он услышит то, что ветер прошептал,
И тайну Персеполя он сердцем ощутит.

Но помни, путник, древние боги злы,
И гнев их страшен, как огонь священный.
Не тронь их сон, не нарушай их сны,
Иначе будешь проклят навечно.
***
Хримфакси, конь ночи ледяной

Ох, Хримфакси, конь ночи ледяной,
Чья грива – северное сияние в танце,
Ты тянешь тьму по небосводу мглой,
И звёзды гаснут, лишь коснувшись глянца

Твоих копыт, что высекают искры,
Из камня вечности, где спит сам Один.
Твой храп, то шёпот древней, жуткой тризны,
Над миром спящим, в сумраке один.

Ты вестник снов, кошмарных и зловещих,
Что в души смертных проникают в ночь.
Твой взгляд, как лёд, пронзающий до сердца,
Лишая воли, изгоняя прочь

Надежду, веру, светлые мечты.
Ты – тень, скользящая по грани мира,
Где явь и сон сплетаются в узлы,
И страх становится единственной кумиром.

О Хримфакси, властитель тёмных сил,
Когда твой бег закончится в рассвете,
Что принесёт он? Мир, что ты затмил,
Иль вечный мрак, в котором нет ответа?
***
Гьяллархорн

В тумане вечном, где спят миры,
Дремлет рог древний, из кости тьмы.
Гьяллархорн, шёпот забытых богов,
Эхо пророчеств, что рвутся из снов.

В его изгибах – дыхание льда,
В его молчании – вечная вражда.
Когда Хеймдалль, страж небесных врат,
В него вострубит, наступит закат.

Земля содрогнется, расколется твердь,
Волны взметнутся, предчувствуя смерть.
Искры от рога, как звёздная пыль,
Ознаменуют последнюю быль.

Не ждите рассвета, не верьте мольбам,
Когда Гьяллархорн пронзит небеса сам.
То Рагнарёк грядёт, беспощадный и скорый,
И мир погрузится в хаос и горе.

Но в пепле и мраке, в конце всех времён,
Рог замолчит, и родится вновь он.
И новый Хеймдалль, с глазами как сталь,
В него вострубит, и начнется вновь даль.
********