Искра жизни

                ИСКРА  ЖИЗНИ
    Старообрядческое семейство Гнидиных стояло на вечерней молитве перед потемневшими от времени образами. На небольшом выступе, перед иконами, горела одинокая свеча.  Молитву хрипловатым голосом читал глава семейства Пантелей Семёнович,-   Святые Боже , Святые крепкие, Святые безсмертные помилуй нас. Вся семья трижды повторяет слова молитвы , крестится и делает поклоны.
    Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков аминь. Пресвятая  Троице, помилй нас, Господи очисти грехи наша. Святый посмети и исцели немощи наша, имене Твоего ради.
     Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй.
     Здесь глава семейства приостановил чтение молитвы. – Акулина, там за воротами кто – то скребётся,- посмотри. Прохор пока доковыляет до ворот – утро наступит.
    Хозяйка вышла из тесного круга семьи направляясь к выходу из дому. Вернулась она с молодой чёрноволосой девушкой, которую усадила на лавке при самом входе. Пантелей продолжал читать молитву. Супруга встала рядом с ним.
    По окончании молитвы Гнидин встал перед поздней гостьей, которая держала в руках небольшой узелок, – Какого вероисповедования будешь? Какого Бога чтишь?
    - Иёгова,- чуть слышно пробормотала она.
   - Жидовка значит. Ну, иудеи ближе к старообрядцам, чем никониане. Голодная?
    Девушка кивнула головой.
    - Мать покорми её из поганой посуды и определи её спать на сеновале. Брось ей старый тулуп, чтобы не замёрзла. Порядок веры должен быть прежде всего.


     Акулина поставила на табурет перед девушкой керамическую миску и кружку, которые вытащила из – за печки. Налила в кружку молоко, а в миску положила картошку «в мундире», поверх её кусок ржаного хлеба. – Давно не ела?
- Со вчерашнего дня…
- Как тебя зовут?
   Девушка начала чистить картошку, но вначале сделала несколько глотков молока.
    - Пей молоко. Сегодня пятница,- мы сами говеем…
    - Сарой меня нарекли,- ответила гостья после первой с жадностью проглоченной  картошки.
     - Меня зови просто: тетей Акулиной.
     После того, как гостьей была выпита последняя капля молока, хозяйка повела гостью через двор на сеновал. В одной руке она несла керосиновую лампу, а другой прихватила на сундуке в сенях старый тулуп, который использовался для различных целей: зимой в качестве утеплителя в поездках за дровами, сеном, летом, в качестве постельного ложа или одеяла.
     - Вот здесь и будешь спать,- показала примятое место на сеновале хозяйка,- иногда ребятишки здесь спят, или днём играют.
     Сара положила узелок под голову и накрылась тулупом.- Устала.
     - Отдыхай,- утро вечера мудренее,- спускаясь по лестнице ответила Акулина. – Спи. Внизу коровы и овцы. Если будут блеять и мычать,- не пугайся.
     Вернувшись в избу, Акулина сняла верхнею одежду и тихо пристроилась на ложе рядом с супругом. – Не спишь ещё?
     - Нет.
     - Девушка, или точнее баба, на последнем месяце беременности: живот и груди раздуты…
    

     - Да, заметил уже. Но гостей даёт Бог. – Пантелей перекрестился.- Давай спать,- завтра серьёзный день. Пойдёшь утром доить корову,- проверь бабу; она хоть и другой веры, но тоже создание Бога,- мы не должны противиться его воле.
     - Хорошо. – Поправив на голове платок, ответила Акулина.
                ***

     Утро было прохладное, сырое.  Акулина ещё в темноте надела на себя юбку и кофту, перекрестилась на образа, зажгла керосиновую лампу и с ведром – подойником направилась в хлев.  Циркнув в подойник первую каплю молока, она дружелюбно начала говорить с коровой,-  сейчас я тебя Милка опростаю и выпущу в поле гулять …
   В этот момент она слышит стон на сеновале стон. Отставив в сторону подойник Акулина поднялась на сеновал, где и увидела  ужасную картину. На сене лежала Сара, а между её ног на окровавленном сене лежало тело ребёнка. – Ох, - воскликнула женщина,- опросталась на чужбине. Что ж делать?
    Акулина спустилась во двор схватила серп и поднялась с ним наверх. В темноте она не различила пол ребёнка, но поняла лишь одно: мёртворождённый…
    Решительно отсекла серпом пуповину и отложила тельце ребёнка в сторону. – Какая невзгода нас посетила,- начала она приговаривать.- Сара, как чувствуешь себя?
    - Пить,- тихо прошептала женщина. – Пересохло.
    - Подожди. Я в один момент извещу хозяина. Что скажет.
    Поправив на голове платок, хозяйка быстро спустилась с сеновала и почти бегом вбежала в дом.  Пантелей  сидел на кухне и перебирал засаленный от времени псалтырь.  – Ты чего, как ужаленная заскочила? – Что случилось?
     - Чего? Женщина родила мальца, но мёртвого… Отложила в сторону, пуповину перерезала.

     - Ну,- неторопливо стал рассуждать Гнидин,- послед надо захоронить под дерево, а вот с мальцом как быть не ведаю. Надо сходить к уставщику и выяснить можно ли его хоронить на нашем кладбище. А ты подними Прохора,- пусть истопит баню: бабёнку надо вымыть, а пока её надо перевести в дом на лавку за печкой. Постели ей там этот же тулуп. Потом иди и продолжай доить корову, после чего встанем на молитву.
     Акулина помогла женщине спустится с сеновала, прихватив с собою тулуп.- Будешь за печкой лежать, пока Прохор баню топить. Подою корову, напою молоком,- потерпи немного.
    Сара с жадностью выпила аж две кружки молока и чуть успокоилась. – А где ребёнок?
    - Не живого родила. Видимо, боялась людского взгляда и сильно перетягивала живот.
    - Может быть,- ответила роженица, и тут же закрыла глаза.
    -  Уснула, - отметила Акулина, вставая перед образами на кухне. Рядом с ней стояли три русые голубоглазые девочки и брат Прохор.
    Под сводами дома вновь был слышен хрипловатый голос Пантелея,- Слава Тебе Боже наш, слава Тебе всяческих ради. – Семья повторяет начало утренней молитвы трижды. – Боже очисти мя грешного, яко николиже благо сотворих пред Тобою, но избави меня от лукавого…
    После окончания молитвы все уселись за стол. – И что мать у нас на сегодня? – Погладив седую бороду, поправив ремень на животе, спросил Пантелей Семёнович.
    - Всё утро проскакала возле гостьи,- картошка вчерашняя и простокваша.
    - Отлично,- одобрил хозяин,- выставляй на стол и побольше хлеба…
   Через три четверти часа завтрак в семье закончился. Все трижды перекрестились.  Младшей Лукерье отец слегка щелкнул по голове,- Правильно складывай крест. Я тебя учил?
 


  - Учил. Я чуть забылась…
    - Смотри мне,- погрозил пальцем хозяин.- Пусть старшая Анастасия поучит тебя, как складывать крест. Так Прохор идёт к лошадям, напоить, дать сена. Девчонки в огород полоть морковь и свёклу. Мать на сеновал, там порядок навести. Я иду к Никодиму Ивановичу. Да, чуть не забыл: послед Акулина закопай под рябиной, за забором, ибо наши последы закопаны под калиной, на усадьбе…
    Вернувшись от Никодима – уставщика, он встретил супругу прямо у калитки. – Ты, чего мать потеряла?
    - Чуть не потеряла. Малец – то оказался живой. Я поднялась на сеновал, а она там пищит тихонько – тихонько. Я ведь дура забыла ему пупок перевязать, думала: не живой…
    - И где сейчас этот малец?
     - Возле матери. Нашла старые рубахи и сделала пелёнки.
     - Вон как! А Никодим сказал: хоронить на кладбище нашем нельзя, только в поскотине. Ну, и хорошо, что так обернулось.
    Пантелей истово перекрестился,- нет нашей Душе греха. Корми молодуху молочным, чтобы было молоко, понятно?  Пусть ест из поганой пока посуды. Есть у меня одно соображение.
                ***
     На следующий день после утренней молитвы Пантелей Семёнович зашёл за печку к Саре с ребёнком.
    - Не буду ходить вдоль, да около, а сразу спрошу,- Ты куда держишь путь, к кому идёшь?
    - Не знаю. Родители выгнали из дому, ибо согрешила с русским парнем.
   - Ясно. Прохор иди сюда,- крикнул Пантелей на всю кухню.
   Опираясь на палку в закуток, зашёл сын. Пантелей, показывая на него пальцем сказал,- ему тоже некуда идти, ибо не одна девка в деревне не пойдёт за него замуж.  Лошадь ему перешибла ногу, которая уже правильно не срослась. Понятно: к чему клоню?


        Молодые люди молчали. Ты согласна за него выйти замуж? Жить пока будете здесь, а там видно будет. Стоит недостроенная изба Марка – старшего сына, который за царя – батюшку воюет. К осени готов будет. Можно Вам временно там и пожить… Так как? А можешь и уйти через неделю, когда окрепнешь…
    - Согласна. Девочке нужна семья, нужен отец.
    - Славно. Иду к Никодиму – перекрестим тебя и девочку тоже и сделаем враз новую семью, обвенчаем. Колец у нас нет, да они и не нужны.
    Буквально через день уставщик окрестил Сару, дав ей имя Валентина, ибо она родилась 23 февраля.  Ну, а ребёнка назвали Александрой, ибо в этот день по церковному календарю именины Александра. Настоял Пантелей,- думали мальчонка родился, а тут явилась девица. Мать в темноте, на сеновале не разглядела…
    В этот день Валентину впервые посадили за общий стол после молитвы, где она стояла в общей семейной толпе.
   Так Валентина вместе со своей дочерью Сашей влилась в старообрядческую семью. На следующий день новоиспечённая сноха работала на огороде. С маленькой девочкой сидели дочери Акулины: Агафья и Лукерья.  И только, когда малышка захнычет, потребует грудь, то Валентина отправлялась в избу.
                ***
    К осени молодые перебрались в новый дом, который готовили для Марка. Пантелей в качестве подарка дал молодым швейную машину. Валентина прекрасно шила, обшив вначале всю семью Гнидиных. Затем к ней потянулись все жители деревни, а вскоре начали навещать её из волости и соседних деревень.  Прохор начал чинить обувь и шить новую. Так в четыре руки они стали жить мастерством. Пантелей частенько говорил Акулине,- за такой женой наш Прошка не погибнет… Повезло парню. Пахать и лес рубить не может, но руки – то есть; она его научит многому…


    Марк не вернулся с фронта; он пристал к большевикам и уже слонялся по фронтам гражданской войны. Акулина Елиферьевна вскоре умерла. Пантелей переехал жить к Прохору, ибо лошадей у него конфисковали белые. Дом оставил старшей дочери Анастасии.  Часто после вечерней молитвы он говорил,- добро сделанное в прошлом отрыгнётся в будущем.
   В праздник Святой Троицы вся семья собиралась возле могилы Акулины.
    - Мама,- часто спрашивала маленькая Саша свою мать,- почему ты считаешь бабушку моей второй матерью.
    - Милая, девочка, вот когда ты выйдешь замуж я тебе всё расскажу. Потерпи и помолись за свою бабушку и вторую мать…
     Рядом с Прохором стояли и три их общих сына; все они были круглолицые в Прохора, но с чёрными большими глазами, как у Валентины.