Самогон и клевер

Автор: Лоуренс Хаусман. ЛУННЫЙ СВЕТ И КЛОУН. Этот сборник сказок.
***
В книгах  «Ферма в Стране Чудес»_ (1894) «Дом радости» (1895) «Клеверное поле»_ (1898) _«Голубая луна» (1904).
***
ПРИНЦ С ДЕВЯТЬЮ ПЕЧАЛЯМИ 13 КАК МАЛЕНЬКИЙ ДЮК ДЖАРЛ СПАС ЗАМОК 27 ГОРСТЬ ЛУНЫ 37 ИСТОРИЯ О ЦЕРКВАХ 47 ГАРАНТИЯ КОРОНЫ 70 ЗЕМЛЯ КАЧАЮЩИХСЯ ЛОШАДЕЙ 83 ДЖАЗОНЕЛ 95 Гэммелин, портниха 103 Кормление эмигрантов 113 Белая берёза 119
 Удача роз 129 Белая лань 138 Лунный удар 153 Нежная кукушатница 164
 Зелёная птица 177 Человек, убивший кукушку 187 Китайская сказка 198
 Счастливое возвращение 211

ПРИНЦ С ДЕВЯТЬЮ ПЕЧАЛЯМИ

 «Восемь белых павлинов спустились к воротам:
 — Подожди! — сказали они, — сестрёнка, подожди!
 Они укрыли её такими прекрасными перьями;
 И никто не вышел, когда вернулись девять.


Давным-давно жили-были король и королева, у которых был единственный сын. Как только он родился, мать отдала его на воспитание жене лесника, потому что сама должна была целый день носить корону и не могла заниматься ребёнком. Жена лесника только что родила собственную маленькую дочь, но она любила обоих детей одинаково и растила их вместе, как близнецов.

Однажды ночью королеве приснился сон, из-за которого половина её волос поседела.
 Ей приснилось, что она увидела своего сына-принца в возрасте двадцати лет
Он лежал мёртвый, с раной на месте сердца, а рядом с ним стояла его
приёмная сестра с королевской короной на голове, и его
сердце кровоточило у неё в руках.

 На следующее утро королева в спешке послала за семейной феей и
рассказала ей о сне.  Фея сказала: «Это может иметь только одно значение,
и оно плохое». Существует опасность, угрожающая жизни вашего сына на
двадцатом году его жизни, и причиной этого станет его сводная сестра.
Кроме того, похоже, она собирается стать королевой. Но оставьте её мне.
и я предотвращу несчастье, потому что сон, приснившийся мне заранее,
говорит о том, что судьба хочет, чтобы он был спасён.

Королева сказала: «Делай что угодно, только не убивай ребёнка жены лесника,
потому что, по крайней мере, пока что она не сделала ничего плохого. Пусть её
отнесут в безопасное место, обеспечат ей защиту и хорошо с ней обойдутся». Я не допущу, чтобы счастье моего сына выросло из чьей-то могилы.

Фея сказала: «Ничто не может быть безопаснее могилы, когда рядом находятся Судьбы.
 Тем не менее, я думаю, что могу сделать всё в разумных пределах безопасным и оставить
тебе чистую совесть и спокойствие».

Маленький принц и дочь лесника росли вместе, пока им не исполнился год.
Однажды, когда их няня пришла их искать, принц был найден, но его приёмная сестра пропала.
И хотя поиски длились долго, её больше никто не видел, и никаких следов найти не удалось.

 Маленький принц тосковал и тосковал, и так сильно горевал о её потере, что какое-то время они боялись, что он умрёт. Но его приёмная мать,
несмотря на горе из-за пропажи собственного ребёнка, так хорошо ухаживала за ним
и так сильно его любила, что через некоторое время он восстановил свои силы.

Тогда жена лесника родила ещё одну дочь, словно чтобы
утешиться после потери первой. Но в ту же ночь, когда родилась
девочка, королеве снова приснился тот же сон. Ей приснилось, что она
увидела своего сына мёртвым в возрасте двадцати лет; в его груди зияла
рана, а дочь лесника стояла рядом с его сердцем в руке и королевской
короной на голове.

Волосы бедной королевы совсем поседели, когда она снова послала за
семейной феей и рассказала ей, что сон повторился. Фея
Она дала ей тот же совет, что и раньше, успокоила её страхи и заверила,
что, как бы настойчиво Судьбы ни угрожали жизни Принца, в конце концов всё будет хорошо.

Не прошло и года, как исчезла вторая дочь лесника, и Принц с его приёмной матерью
плакали навзрыд из-за этой жестокой потери. Королева, видя,
какую печаль и любовь испытывал принц к своим
приёмным сёстрам, начала сомневаться в своём сердце и говорить: «Что я наделала?
 Спасла ли я жизнь своего сына, забрав его сердце?»

Теперь каждый год происходило одно и то же: жена лесника рожала
дочь, а королеве в ту же ночь снился один и тот же страшный сон о судьбе,
которая грозила её сыну на двадцатом году жизни; а потом приходила
семейная фея, и однажды ребёнок жены лесника исчезал, и о нём больше никто не слышал.

Наконец, когда у жены лесника родилось девять дочерей,
и она потеряла их, когда им не было и года, королева очень заболела.
 С каждым днём она слабела всё больше и больше, и маленький принц приходил и сидел с ней.
Она сидела рядом с ней, держа её за руку и глядя на неё с печальным выражением лица. В
конце концов, однажды ночью (прошёл всего год после исчезновения последнего из
детей лесника) она внезапно проснулась, протянула руки и заплакала. «О, Фея, —
закричала она, — сон, сон!» И, закрыв лицо руками, она умерла.

Маленькому принцу было уже больше десяти лет, и он был самым печальным из смертных. Он говорил, что в его сердце таились девять печалей, от которых он не мог избавиться, и что ночью, когда все птицы засыпали,
обратно домой, он услышал крики скорби и боли; но были ли эти
пришел издалека, или из собственного сердца он не мог сказать.

И все же он рос стройным и здоровым, и в его характере было такое изящество и нежность
, что все, кто его видел, любили его. Его приемная мать, когда он рассказал ей
о своих девяти горестях, попыталась утешить его, назвав своим родным.
девять радостей; и, действительно, он был единственной радостью, оставшейся у нее в жизни.

Когда принцу исполнилось двадцать лет, король, его отец, почувствовал, что
сам он стареет и устаёт от жизни. «Я не проживу долго
«Ещё немного, — подумал он, — и мой сын останется один в этом мире.
 Поэтому сейчас он должен знать о грозящей ему опасности, которая
угрожает его жизни». До этого принц ничего не знал;
всё держалось в секрете между королевой, королём и семьёй
Феи.

Старый король знал о девяти печалях принца и часто пытался убедить себя, что они случались случайно и не имели ничего общего с тайной, которая лежала в основе жизни его сына. Но теперь он всё больше и больше боялся рассказать принцу о тех девяти снах, чтобы не выдать тайну.
Это действительно должно было стать кульминацией его страданий и
вконец разбить ему сердце.

Но оставлять всё как есть было так опасно, что в конце концов он
вызвал принца к своей постели, намереваясь рассказать ему всё. Король
так измучился от беспокойства и горя, размышляя над этим вопросом, что теперь
рассказать всё было единственным способом спасти ему жизнь.

Принц подошёл, опустился на колени и положил голову на подушку отца.
Король прошептал ему на ухо историю о снах и о том, как ради него похитили всех сводных сестёр принца.

Не успев закончить свой рассказ, он уже не мог смотреть в лицо сыну.
Он закрыл глаза и с долгими паузами говорил, как молящийся.

 Закончив, он лежал неподвижно, и принц поцеловал его закрытые веки и тихо вышел из комнаты.

«Теперь я знаю, — сказал он себе, — теперь наконец-то!» И он вышел из
леса и постучал в дверь своей приёмной матери. «Другая мать, — сказал он ей, —
поцелуй меня за каждую из моих сестёр, потому что теперь я ухожу в мир, чтобы найти их и избавиться от печали в моём сердце».

«Их никогда не найдут!» — воскликнула она, но поцеловала его девять раз.
 «А это, — сказала она, — была Моника, а это — Поника, а это —
Вероника», — и так она перечислила все имена.  «Но теперь это всего лишь
имена!» — заплакала она, отпуская его.

 Он шёл и шёл, миля за милей. «Куда вы направляетесь, добрый сэр?» — спросил старый крестьянин, у которого принц нашёл приют, когда наступила ночь в первый день его странствий.
 «По правде говоря, — ответил принц, — я не знаю, как далеко или куда мне нужно идти, но в моём сердце есть указатель, который не даёт мне сбиться с пути».

Итак, в ту ночь он остался там, а на следующий день отправился дальше.

 «Куда ты так спешишь?» — спросил его лесоруб, когда на вторую ночь он оказался в самой густой и уединённой части леса.  «Здесь так темно, а путь так опасен, что такому, как ты, не следует идти одному».

— Нет, я ничего не знаю, — сказал принц, — только чувствую себя флюгером на ветру, который поворачивает меня туда, куда хочет!

Через много дней он добрался до небольшой длинной долины, богатой лесами и
реками, но через неё не было дороги. Всё больше и больше она казалась ему
краем света, местом, о котором не знают или забыли его прежние обитатели.
В самом конце долины, где лес переходил в открытые склоны и лощины,
уходящие на запад, он увидел перед собой низкие и заросшие стены
маленького полуразрушенного дома. «Вот, — сказал он себе, когда увидел его, —
я могу найти здесь укрытие на ночь. Никогда ещё я не чувствовал такой
усталости и такой боли в сердце!»

Вскоре он подошёл к небольшим воротам и извилистой тропинке, которая вела
среди лужаек и деревьев к двери старого дома. Дом выглядел так,
будто в нём когда-то жили, но никаких признаков жизни поблизости не было
Теперь он это сделал. Он толкнул дверь, и внезапно раздался резкий шорох
перьев, и девять белых павлинов поднялись с земли и вылетели в окно в сад.

 Принц обыскал весь дом и обнаружил, что от него остались одни руины;
единственными признаками жизни были белые перья, которые поднимались и
развевались по полу.

Снаружи в сумерках собирался воедино сад, и
павлины изящно расхаживали по лужайкам, подбирая что-то
между травинками. Казалось, они подходили к нежной грусти
Это место, казалось, было погружено в печаль, которая свыклась сама с собой.

 Принц вышел в сад и стал бродить среди спокойно расхаживающих птиц, но они не обращали на него внимания.  Они подбирали корм прямо у его ног, как будто его там и не было.  Тишина наполняла весь воздух, и в расщелине долины день клонился к концу.

Незадолго до наступления темноты девять белых павлинов собрались у
подножия большого вяза и, задрав головы, запели хором. Их жалобный крик тронул сердце принца. «Где?» — спросил он.
Он спросил себя: «Слышал ли я когда-нибудь такую печаль?» Затем все птицы разом вспорхнули на нижние ветви вяза и
уселись на ночлег.

 Принц вернулся в дом, чтобы найти какой-нибудь уголок среди полуразрушенных комнат, где можно было бы переночевать. Но там было душно, и от пола и стен исходил неприятный запах сырости. Поэтому, когда наступила тёплая ночь, он вернулся в сад и, завернувшись в плащ, лёг под деревом, на котором сидели девять павлинов.

 Он долго пытался уснуть, но не мог, так сильно болела голова.
и печаль в его сердце.

Вскоре, когда уже близилась полночь, над его головой одна из птиц зашевелилась и взъерошила перья; и он услышал тихий голос, который сказал:

"Сестры, вы не спите?"

Все остальные павы подняли головы и повернулись к той, что говорила, сказав: "Да, сестра, мы не спим."

Тогда первый снова сказал: «Наш брат здесь».

Все они сказали: «Он наш враг; из-за него мы терпим это
горе».

«Сегодня ночью, — сказал первый, — мы все можем быть свободны».

Они ответили: «Да, мы все можем быть свободны! Кто спустится и выклеет ему глаза?»
его сердце? Тогда мы будем свободны.

И первая из тех, кто говорил, сказала: «Я спущусь!»

«Не подведи, сестра!» — сказали все остальные. «Если ты подведёшь, ты больше не сможешь с нами разговаривать».

Первая пава ответила: «Не бойтесь, что я подведу!» И она начала спускаться по длинным ветвям вяза.

Принц, лежавший внизу, слышал всё, что было сказано. «Ах! Бедные сёстры, — подумал он, — неужели я наконец нашёл вас, и все эти страдания обрушились на вас из-за меня?» И он расстегнул камзол и распахнул жилет, обнажив грудь, чтобы пава могла прилететь и выклевать ему сердце.

Он лежал неподвижно с закрытыми глазами, и когда она опустилась на землю,
то увидела, что он лежит, как ей показалось, крепко спящий, с обнажённой белой грудью,
готовой принять удар её клюва.

 И таким прекрасным он показался ей в своей юности, что она
пожалела его и, плача, встала рядом с ним, прислонив свою голову к его, и прошептала: «О, брат, когда-то мы были младенцами и
сосали одну и ту же грудь!» «Как я могу вырвать твоё сердце?»

Затем она тихо вернулась на дерево и снова присела на корточки.
Спутники. Они сказали ей: «Наша минута полуночи почти прошла.
Есть ли у тебя кровь на клюве! Есть ли у тебя для нас сердце нашего брата?» Но она
не ответила ни слова.

 Утром павлины с шумом спустились с вяза и отправились
искать жирные бутоны гвоздики и семена анемоны среди клумб в саду. Принцу они не выказывали ни ненависти, ни страха, а беззаботно расхаживали туда-сюда, клевали землю у его ног. Только одна из них подошла с опущенной головой и крыльями и подставила их под его ласку, и принц, наклонившись, прошептал ей на ухо: «О,
«Сестра, почему ты не выклевала мне сердце?»

Ночью, как и прежде, все павы хором закричали, взбираясь на вяз; и принц пришёл, завернулся в свой плащ и лёг у его подножия, чтобы наблюдать.

 В полночь восемь пав подняли головы и сказали: «Сестра, почему ты не справилась прошлой ночью?» Но их сестра не ответила им ни слова.

«Увы! — сказали они, — теперь она потерпела неудачу, и если кто-то из нас не добьётся успеха, мы больше никогда не услышим, как она говорит своим человеческим голосом. Почему ты так плачешь, — снова сказали они, — когда спасение так близко?»
бедная пава разрыдалась, и её слёзы громкими каплями упали на землю.

 Тогда следующая сестра сказала: «Я спущусь! Он спит. Не сомневайся, я
не подведу!» И она тихо спустилась с дерева, а принц
расстегнул рубашку и обнажил грудь, чтобы она могла прийти и вынуть его сердце.

Вскоре она оказалась рядом с ним, и, увидев его, тоже пожалела его из-за молодости и доброты его лица. И она закрыла глаза и подняла голову, ожидая удара, но тут её охватила слабость,
и она нежно прижалась головой к его сердцу и сказала: «Когда-то грудь,
которая давала мне молоко, давала молоко и тебе. Ты был братом моей сестры,
и она пощадила тебя. Как я могу выклевать твоё сердце?» Сказав это,
она тихо вернулась на дерево и снова прижалась к своим сёстрам.

  Они
сказали ей: «У тебя кровь на клюве? Его сердце принадлежит нам?»
Но она не ответила им ни слова.

На следующий день две сестры, которые из-за предательства своих сердец
онемели, следовали за принцем повсюду, куда бы он ни направлялся, и тянули к нему руки.
Они склонили головы, подставляя их его ласке. Но остальные приходили и уходили равнодушно,
не заботясь ни о чём, кроме еды; до полуночи их человеческие сердца
спали; только теперь две сестры, которые отдали свои голоса, навсегда
вернули себе человеческие сердца.

 В ту ночь случилось то же, что и прежде. «Сестры, — сказала
младшая, — сегодня ночью я спущусь вниз, раз две старшие из нас
провалились». Моя вина в моём сердце сильнее, чем их вина! Будьте уверены, я не подведу!
И тогда самая младшая из павлиних спустилась с дерева, и принц
открыл ей своё сердце; но птица не смогла найти в нём волю.
чтобы выклевать его. И так было на следующую ночь, и еще на следующую, пока не миновало восемь
ночей.

Так что, наконец, остался только один павин. В полночь она подняла голову,
сказав: "Сестры, вы не спите?"

Они все обернулись и посмотрели на нее, плачущую, но не могли вымолвить ни слова.

Затем она сказала: "Вы все потерпели неудачу, все пытались, кроме меня. Теперь, если я потерплю неудачу, мы навсегда останемся немыми и пленёнными, и потеря нашего последнего оставшегося дара речи сделает нас ещё более несчастными, чем прежде. Но я говорю вам, дорогие сёстры, что не потерплю неудачу, потому что ваше счастье теперь зависит от меня!

Затем она тихо спустилась с дерева, и все они, одна за другой, пошли
за ней, плача и желая узнать, чем всё закончится.

Они стояли поодаль, задрав головы, и их бедные
горлышки начали сжиматься от желания заплакать, когда маленькая пава, последняя
из сестёр, подошла и встала рядом с принцем.

Тогда она тоже посмотрела ему в лицо и увидела белую грудь, открытую для её клюва; и любовь к нему глубоко проникла в её сердце. И она
пыталась, пыталась закрыть глаза и нанести удар, но не могла.

 Она дрожала, вздыхала и поворачивалась, чтобы посмотреть на своих сестёр.
все молча плакали вместе. «Они пощадили его, — сказала она себе, — почему бы и мне не пощадить?»

Но принц, видя, что она тоже вот-вот сдастся, как и все остальные, повернулся и сказал, словно во сне: «Иди, иди, маленькая пигалица,
и выклевай мне сердце!»

При этих словах она снова повернулась к нему и склонила голову ему на грудь
и заплакала печальнее, чем все они.

Затем он сказал: "У тебя восемь сестер и мать, которая плачет, требуя возвращения своих
детей!" И все же она думала, что он спит и говорит
только во сне. Остальные павины не подходили ближе, а стояли и плакали
молча. Она перевела взгляд с него на них. "О, - воскликнула она, - у меня злое сердце!
позволить одному встать на пути девяти!" Затем она вытянула шею
и жалобно заплакала голосом павлина, желая, чтобы принц
проснулся, увидел ее и убежал. И тогда все остальные
павы подняли головы и завыли вместе с ней, но принц не обернулся, не пошевелил и пальцем, не издал ни звука.

 Тогда она глубоко вздохнула и крепко закрыла глаза.  «Отпусти моих сестёр, но оставь меня такой, какая я есть!» — воскликнула она и, наклонившись, выклевала ему сердце.

Все её сёстры взвизгнули, когда к ним вернулись их человеческие облики. «О,
сестра! О, злая маленькая сестра! — закричали они, — что ты наделала?»

Маленькая белая пава прижалась к мёртвому
принцу. «Я любила его больше, чем вы все!» — попыталась она сказать, но лишь
подняла голову и снова и снова издала павлиний крик.

Сердце принца билось у её ног, радуясь избавлению от девяти печалей, и
одна лишь радость заставляла его жить, хотя всё остальное тело
лежало в холоде.

Пава склонилась над грудью принца и зарыдала
не переставая: затем внезапно, пронзив клювом собственную грудь,
она вытащила свое собственное живое сердце и положила его на то место, где раньше было его сердце
.

И когда она это сделала, рана, которой она его пронзила, закрылась и
зажила; и ее сердце было, так сказать, погребено в груди принца
. В своей предсмертной агонии она чувствовала это там, ее собственное сердце
прыгающее в его груди от радости.

Принц, который, казалось, был мёртв, покраснел с головы до ног, когда к нему
вернулась жизнь; сделав глубокий вдох, он очнулся и обнаружил, что
маленькая белая пава лежит у него на руках, словно мёртвая.

Тогда он тихо рассмеялся и встал (его доброта сделала его мудрым), и,
взяв своё всё ещё бьющееся сердце, он положил его на место её сердца.
 При первом же ударе сердца в её груди пава превратилась,
как и все её сёстры, и к ней вернулась её собственная человеческая форма.
 И боль, и рана в её груди зажили одновременно, так что
она встала живая и здоровая в объятиях принца.

«Милое сердце!» — сказал он, и «Милое, милое сердце!» — сказала она; но кто знает, говорили ли они о своих сердцах или о сердцах друг друга?

Они сами не знали, о чём говорили.

Затем все вокруг были так счастливы, что ни язык, ни перо не в силах это описать. Ибо поистине принц и его приёмные сёстры любили друг друга и не могли нарадоваться своему счастью. Что же касается принца и той, кто вырвала его сердце, то ни о ком из них двоих нельзя было сказать, что они потеряли друг для друга свои сердца; и никогда ещё в мире не было такой гармонии, как в их любви.

И вот всё произошло так, как предсказала королева во сне.
Дочь лесника носила королевскую корону на голове и держала в руке сердце
принца.

Задолго до своей смерти старый король был счастлив, потому что сон, которого он так боялся,
стал явью. И жена лесника была счастлива перед смертью. А что касается принца, его жены и сводных сестёр,
то все они были очень счастливы, и никто из них ещё не умер.




КАК МАЛЕНЬКИЙ ДЮК ДЖАРЛ СПАС ЗАМОК

ДЮК ДЖАРЛ нашёл себе хорошее укрытие, когда его долгая работа по изгнанию захватчика была завершена. Он расположился в стороне от города, на берегу моря.
В устье реки возвышалась скала, торчавшая, словно огромный бивень, готовый
разорвать в клочья любое вооружённое судно, пытавшееся пройти этим путём. На вершине
этой скалы он построил себе замок, и его корни уходили глубоко, глубоко
в твёрдый камень. Никто не знал, насколько глубоко уходили
фундаменты, но где бы они ни находились, именно там располагалась
спальня старого герцога Ярла. Туда он ушёл спать, когда мир перестал в нём нуждаться; и он до сих пор не вернулся.

Это было триста лет назад, и всё это время над ним возвышалась скала.
Старый воин погрузился в сон, и люди говорили о нём, рассказывая, как
он копил силы в преклонном возрасте, пока его страна не
позвала его снова.

 И вот, казалось, зов прозвучал, ибо его потомок, маленький герцог Ярл Девятый, был ещё ребёнком, и, не опасаясь его, захватчик вернулся, и замок был осаждён. Кроме того, насколько хватало глаз,
виднелась опустошённая земля, её богатства были разграблены вооружёнными бандами, которые собирали урожай мечом, а сам город был обложен данью. С башни можно было увидеть оживлённую
причалы и враг, нагружающий свои корабли богатыми товарами.

 Маленький герцог Ярл, которого отправили туда играть в безопасности, не мог удержаться и высунул свою рыжую голову за парапет.  Он начал корчить рожицы врагу — он был ещё слишком мал, чтобы сражаться, — и тут же в его ухо вонзилась серая гусиная стрела, пронзительно просвистев.  Она пролетела так близко, что немного герцогской крови вытекло на его воротник. Его лицо исказилось от ярости; перегнувшись через барьер, он начал кричать: «Я расскажу о тебе герцогу Ярлу!» — пока не подбежал слуга и не увёл его подальше от опасности.

Дела шли плохо: замок был отрезан от суши, а со стороны моря
враги построили большой мол, в котором
их военные корабли могли стоять на якоре, защищённые от шторма. Таким образом,
не было ни одного пути, по которому могла бы прийти помощь или провизия.

Маленький герцог Ярл видел, как люди вокруг него с каждым днём становились всё более измождёнными и худыми,
но он не понимал почему, пока однажды не наткнулся на солдата,
который грыз грязную кость, чтобы отщипнуть прилипшие к ней кусочки мяса. Тогда он узнал, что все в замке, кроме него, были посажены на
довольствие, хотя с каждым днём приходилось делать всё больше и больше
боевых выходок.

Поэтому в тот день, когда ему принесли обычный белый хлеб и закуски, он
выбросил всё это вниз, сказав повару, что в тот день, когда он действительно
станет герцогом, он оторвёт ему голову, если тот когда-нибудь осмелится снова
прислать ему что-нибудь, кроме обычной еды.

[Иллюстрация]

Услышав об этом, старый главный констебль взял на руки маленького господина Девятого
— Он схватил Дюка за шиворот и рассмеялся, подняв его в воздух.
 — С тобой в живых, — сказал он, — нам не придётся будить герцога Ярла.
«Ну и ну!» Маленький герцог спросил, когда ему дадут меч, и констебль, хлопнув себя по щекам, весело побежал обратно по зову с
частокола.

 Но другие тяжело вздыхали, думая: «Прежде чем его честное обещание
сбудется, наши кладовые опустеют, а стены рухнут!»

 После этого прошло совсем немного времени, и констебль герцога стал единственным, кто видел смысл в том, чтобы держаться до конца. Об этом стало известно всему замку, и однажды повар, честный малый, со слезами на глазах принёс маленькому Ярлу обед. Он поставил на стол полную тарелку деликатесов. «Это не
— Что толку! — сказал он. — Можешь поесть сегодня, раз уж завтра мы сдаём
замок.

— Кто смеет говорить «мы»? — вскричал маленький герцог Ярл, вскакивая на ноги.

— Все, кроме коннетабля, — ответил повар. — Они даже сейчас в
зале совета пытаются вразумить его. Так или иначе, они не позволят ему удержаться.

Маленький Ярл обнаружил, что двери большого зала заперты на засов, несмотря на грохот его маленького кулака: ведь, по правде говоря, эти люди не могли смотреть на того, в чьих жилах текла кровь старого ярла, когда они собирались отдать его крепость врагу.

Итак, маленький Ярл поднялся на чердак, где было окно менестреля,
выходившее в зал. Высунув голову, чтобы посмотреть вниз, туда, где
сидел совет, он закричал: «Если вы сдадите замок, я расскажу герцогу Ярлу!» Услышав голос своего молодого господина,
констебль поднял глаза, но не смог разглядеть его из-за слёз,
выступивших на глазах, и крикнул: «Скажи ему поскорее,
потому что здесь все против одного!
 Они обещали
повиноваться мне ещё один день и не подпускать
падальщиков к гнезду Ярла».

И едва он договорил, как раздался новый крик о нападении и ответный
крик «Ярл, Ярл!» от защитников на стенах. Тогда все вскочили, опрокинув
стол для совета, и выбежали на крепостную стену, чтобы
продолжить безнадежную битву, собрав остатки мужества, еще на один
день.

 Маленький герцог Ярл остался в огромном пустом замке, словно бьющееся сердце.
Он в отчаянии метался из комнаты в комнату, призывая старого
Ярла вернуться и сразиться. С крыши в подвал он бежал, призывая
дух своего предка явиться, пока наконец не оказался в
Самые глубокие подвалы из всех. Там, внизу, он едва слышал звуки
боя, но ему казалось, что сквозь камень он слышит медленное
грохотание моря, и чем глубже он спускался в фундамент замка,
тем громче становился этот звук. «Неужели море доходит до самого
основания замка?» — подумал он. «О, лучше бы оно подмыло
фундамент и затопило замок со всем содержимым, чем позволило им
отказаться от старого
Крепость Ярла для его врагов!

Здесь, где стоял замок, было довольно темно, но время от времени
маленький герцог Ярл чувствовал дуновение ветра на своём лице, и
Вскоре он заметил, что это происходит как бы в такт шуму моря внизу: всякий раз, когда раздавался звук разбивающейся волны, вместе с ним появлялся порыв воздуха. Он подумал, не может ли здесь, так глубоко под водой, быть какое-нибудь потайное отверстие, ведущее на берег.

  Нащупывая путь по направлению к порывам ветра, он наткнулся на лестницу. Вход был таким низким
и узким, что ему пришлось повернуться боком и пригнуться; но когда
он пробился сквозь толщу стены, то смог встать
прямо; и снова он обнаружил лестницу, ведущую куда-то.

Вниз, они вели вниз. Он никогда раньше не опускался так низко. И что за буря
должно быть, там, снаружи! За этими стенами грохот моря становился
таким громким, что он больше не слышал топота собственных ног, спускавшихся по лестнице.

И тут на него налетел сильный порыв ветра; сначала раздался
грохот моря, а затем порыв воздуха. Путь петлял и извивался, от чего у него кружилась голова; его ноги скользили по крутому и скользкому спуску, и с каждым поворотом звук становился всё более ужасающим, а напор ветра всё больше напоминал удар кулака.

 Вскоре ударная волна сбила его с ног, так что ему пришлось
Он лёг и пополз вперёд, цепляясь за землю веками и ногтями, чтобы
смягчить силу своего падения. И теперь воздух был так наполнен
грохотом, что его зубы дрожали в деснах, а кости сотрясались в
плоти. Тьма рычала и ревела; ветер продолжал толкать его
назад — казалось, что его сила почти содрала кожу с его лица;
и всё же он продолжал двигаться, бросая весь свой вес в воздух впереди.

Затем на мгновение он почувствовал, что полностью теряет контроль:
твёрдые стены резко проносились мимо него в темноте, он падал и летел вниз головой.
Он упал и ударился, но не потерял сознания.

 Сначала он ничего не понимал, но, поднявшись, увидел
тусклый синий свет, проникавший в низкое сводчатое помещение.  В конце его
сидел старый Ярл, словно окаменевший во сне. Его голова была опущена на грудь,
погружена в огромный пылающий куст волос и бороды; его руки, сжимавшие
опоры его железного трона, скрутили их, как проволоку; а вес его ног,
на которых он стоял, выдолбил в каменном полу углубление, в которое они
погружались.

 Все его волосы и доспехи сияли красно-синим пламенем; и
Свет, исходивший от него, озарял своды и пол, как лучи горящего факела. Над его головой тёмный туннель, прорубленный в твёрдой скале,
уходил ввысь, к морю. Но не оттуда доносился ветер и шум моря; это был сам старый Ярл, мирно дышавший во сне и ожидавший часа, когда его силы вернутся к жизни.

Молодой герцог Ярл быстро пробежал через комнату и ударил старого Ярла по
коленям, крича: «Проснись, Ярл! Иначе замок будет взят!» Но спящий не пошевелился. Тогда он взобрался на железные прутья герцогского кресла,
и, потянувшись высоко вверх, схватил рыжебородого за бороду. «Праотец! — закричал он, —
пробудись, иначе замок будет предан!»

Но старый герцог Ярл по-прежнему храпел, как сонный ураган.

Тогда маленький Ярл вскочил на колени и, схватив его за голову,
потянул, чтобы сдвинуть его мёртвое тело с места, и, поняв, что не может этого сделать, ударил его
прямо в рот, крича: «Ярл, Ярл, старый громовержец! Проснись, или ты
предашь замок!»

Услышав это, старый Ярл выпрямился в кресле и воскликнул: «Хм!» —
глубоко вздохнув.

С моря подул ветер, и он свистел всю дорогу, пока мы шли
Маленький герцог Ярл пришёл; его крылья, как у журавлей, летящих домой весной,
издали такой же свист, когда старый Ярл втянул в себя воздух.

 С его колен упал маленький Девятый Ярл, оглушённый и безмолвный.
 И старый Ярл, выдохнув, снова погрузился в сон.

Далеко-далеко над головой, в сгущающихся сумерках, осаждающие увидели, как
глаза замка на мгновение вспыхнули красным и снова закрылись; затем они
услышали, как скала замка заревела, словно огромная труба, и задрожали,
восклицая: «Это боевой рог старого Ярла; он пробудился от сна!»

У них были все основания для страха, потому что внезапно на их военные корабли, словно из недр земли, обрушились ветер и песчаная буря. Они сорвали паруса и такелаж, сломали мачты, сорвали все суда с якорей и привели их к гибели и разрушению у огромного мола, построенного для их защиты.

А далеко в глубине, за частоколами и укреплённым лагерем осаждающих, земля дрожала и сотрясалась, так что каждая палатка падала на землю,
и всякий раз, когда земля проваливалась, капитаны и солдаты падали вместе с ней.


Едва затих боевой рог старого ярла, как констебль приказал распахнуть ворота замка, и вышел, ведя за собой
худых и голодных воинов ярла, потому что в лагере врага они учуяли запах горячего ужина, который нужно было приготовить и съесть до рассвета. И вскоре, когда приготовления были в самом разгаре,
молодой герцог Ярл высунул свою рыжую голову над зубцами крепостной стены и
рассмеялся.

 Вот так и вышло, что старый герцог Ярл однажды повернулся и заговорил во сне;
но рассказать о настоящем пробуждении старого Ярла — это совсем другое дело
история.




ПОЛНАЯ ГОРСТЬ ЛУНЫ


На вершине Драндл-Хед, справа, где пересекались пешеходные тропы,
было известно, что феи по-прежнему приходят и танцуют по ночам.
Но хотя Туни каждый вечер ходил туда по дороге домой с работы,
ему ни разу не удалось их увидеть.

И вот однажды он спросил у старого трубочиста: «Как это получается, что
ты видишь фею?» Старик ответил: «Есть те, кому это дано от природы, но
другим нужны три вещи: горсть храбрости, глоток тишины и
горсть самогона. Но если бы ты захотел...»
Если ты решишься на это, постарайся, чтобы не ошибиться слишком часто, потому что в третий раз ты попадёшь в руки фей и станешь их рабом. Но если тебе удастся увидеть фей, ты можешь попросить у них всё, что захочешь.

Туни так сильно верил в себя, что на следующую же ночь взял себя в руки, наполнил свою шапку самогоном, закрыл рот и отправился в путь.

Как только он начал, он, как ему показалось, встретил священника, ехавшего верхом на муле.
 «Добрый вечер, Туни», — поздоровался священник.

 «Добрый вечер, ваше преподобие», — ответил Туни и отсалютовал.
Он так и не заметил ни одного эльфа, хотя и прошёл весь путь до вершины Драндл-Хед. И хотя он
прошёл весь путь до вершины Драндл-Хед, он так и не заметил ни одного эльфа, потому что
забыл, что, проходя мимо того, кого он принял за священника, он выронил и
свой рот, полный молчания, и свой котелок, полный самогона.

На следующую ночь, когда он поднимался на холм, он увидел
маленького пожилого человека, который неуверенно брёл впереди него;
и у него тоже, казалось, были полны смелости руки и полна
самогона шапка. Когда Туни подошёл ближе, тот обернулся и сказал ему:
— Не подскажешь ли мне, сосед, как пройти к феям?

— Как же, дурак, — воскликнул Туни, — минуту назад ты шёл туда! Но теперь ты
замолчал и не можешь вымолвить ни слова!

— Конечно, конечно, так и есть! — печально ответил старик и, повернувшись,
исчез в кустах.

Что касается Туни, то он пересёк вершину Трандл-Хед, не сводя глаз с
правой стороны, но так и не увидел ни одного эльфа. Потому что он тоже
по пути разжал рот, полный тишины.

 Туни, когда ему стало ясно, что он потерпел неудачу во второй раз, был очень раздосадован.
он корил себя за свою глупость и неумение управлять. Чтобы это не повторилось, он попросил жену так крепко завязать ему на голове шапку из самогона, чтобы она не могла сняться, и заткнуть ему рот, чтобы оттуда не вылетало ни слова. И, снова собравшись с духом, он отправился в путь.

Он долго шёл, и ничего не происходило, так что он был уверен, что
сможет осуществить свою мечту до того, как закончится ночь, и, сжав
кулак, чтобы набраться храбрости, он продолжил путь.

 Он почти добрался до вершины Драндл-Хед, когда
На землю спрыгнул тот же маленький пожилой мужчина, что и накануне вечером, и
начал бить его по лицу ореховой палочкой. И тут Туни
поднял обе руки, потерял самообладание, развернулся и попытался сбежать
вниз по склону.

 Когда муж не вернулся, жена Туни стала своего рода вдовой.
Люди были очень добры к ней и сказали, что Туни не умер,
что он просто попал в руки добрых людей; но весь день она сидела и плакала: «Я надела на него колпак из лунного света и
связала ему язык, а он всё равно ушёл и бросил меня!»
Так она плакала, пока не родился её ребёнок, которого назвали Туни в память
о его потерянном отце.

Через некоторое время люди, глядя на него, начали качать головами, потому что,
когда он подрос, стало очевидно, что он немой, несмотря на все попытки научить его говорить.
Его голова была полна чепухи, так что днём он ничего не понимал.
Только с наступлением ночи к нему возвращалось здравомыслие, и он, казалось,
начинал понимать смысл вещей. И некоторые говорили, что это вина его матери,
а некоторые — что это вина его отца, а некоторые — что он был подменышем
посланный феями, и что настоящего ребёнка забрали, чтобы он разделил
рабство своего отца. Но что из этого было правдой, Маленький Туни
сам не знал.

 Через некоторое время Маленький Туни начал расти, как это бывает с
детьми, и в конце концов стал больше, чем когда-либо был старый Туни.
Но люди по-прежнему называли его Маленьким Туни, потому что в голове у него было полно
самогона; и его мать, поняв, что он ей не нужен, продала его фермеру, который, поскольку у него не было ума ни на что другое, заставил его тянуть повозку и плуг, как будто он был лошадью; и
в самом деле, он был почти таким же сильным, как один из них. Чтобы заставить его работать, возница и
пахарь хлестали его кнутом по спине, и Малыш Туни воспринимал это как нечто само собой разумеющееся, потому что его мозг был затуманен, и днём он ничего не понимал.

Но по ночам он лежал в своей конюшне среди лошадей и размышлял
о лунном свете, который разливался по всему миру и свободно
освещал голые вершины холмов; и он думал: разве не было бы хорошо
быть там одному, под лунными лучами, которые опускали свои белые руки
его голова? И вот однажды ночью, обнаружив, что дверь его конюшни
не заперта, он выбежал в большой мир свободным человеком.

 Дул лёгкий ветерок, и верхушки деревьев медленно покачивались в
чёрно-серебристом свете. Над ними Маленький Туни видел тихие склоны Драндл-Хед,
 спящие в лунном свете.

 Вскоре, следуя за своим взглядом, он добрался до подножия
подъёма. Перед ним шёл маленький сморщенный старичок.
Он смотрел то вправо, то влево, словно не зная, куда идти.

 Когда Малыш Туни приблизился, старичок обернулся и заговорил.  «Ты можешь
— Скажи мне, — спросил он, — это путь к феям?

У Крошки Туни не было языка, чтобы ответить, поэтому, взглянув на своего
спрашивающего, он покачал головой и пошёл дальше.

Ускорив шаг, старик подошёл к нему и начал вглядываться; затем он улыбнулся про себя и через некоторое время заговорил.  — Так ты потерял свою
шапку, сосед? Тогда ты никогда не сможешь найти фей. Потому что он
не знал, что Маленький Туни, у которого на голове не было колпака,
хранил свой колпак с самогоном под черепом, где тот находился с самого
момента его рождения.

Маленький пожилой человечек соскользнул с него и внезапно исчез
среди кустов, и Туни пошел дальше один. Так что вскоре он преодолел больше
половины подъема и смог разглядеть вдоль тропинки в зарослях
серебристый лунный свет, заливающий открытое пространство впереди.

Он почти добрался до вершины холма, когда с земли поднялся
маленький пожилой человек и начал бить его по лицу
ореховой палочкой. Туни подумал, что это, должно быть, какой-то возница или
пахарь, который бьёт его, чтобы заставить ехать быстрее, поэтому он поспешил
сесть в повозку и избавиться от ударов.

Затем, внезапно, маленький старичок отбросил свою ореховую
палку и упал, хватаясь за лодыжки Маленького Туни, скуля и
умоляя его не идти дальше.

 «Теперь, когда я не смог помешать тебе прийти, —
закричал он, — мои хозяева убьют меня за это! Я мёртв, говорю тебе, если ты сделаешь ещё хоть шаг!»

Туни не мог понять, что имел в виду старик, и не мог с ним заговорить. Но бедное создание цеплялось за его ноги, не давая ему сделать ещё шаг.
Поэтому Туни просто наклонился и
(потому что он был таким маленьким и лёгким) подхватил его за шиворот и за
штанины, так что его руки и ноги волочились по земле.

В лунном свете впереди толпились маленькие человечки; яркие капли росы
сверкали, как дождь, там, где приземлялись летающие ноги, — они вылетали из
пригнутых травинок, как стрелы из натянутого лука. Повсюду мелькали маленькие, тяжело дышащие
телушки, у которых можно было пересчитать рёбра, и лица, раскрасневшиеся от
пламенной зелёной крови. Но при приближении Туни одна из них закричала
громче летучей мыши, и тут же в разные стороны полетели рыскающие норы.
в высокой траве, и за этим последовала тишина.

 Бедный, болтающийся на руках старик, которого Туни всё ещё держал, извивался и
жалобно скулил— Вернитесь, хозяева, это бесполезно — он вас видит! Он прошёл мимо меня, и всё моё жалкое умение не помогло его остановить. Освободите меня, ведь вы видите, что я слишком стар, чтобы и дальше держать для вас дверь!

Вылетели феи, горячие и злые, как рой пчёл. Они набросились на несчастного старика и начали его тянуть. «К
муравьиным холмам!» — закричали они. «Уходим с ним к муравьиным холмам!» Но когда они
увидели, что Туни всё ещё держит его, они быстро отпустили его.

Один из эльфов, выделявшийся среди остальных, снял шляпу и низко поклонился.
«Каково твоё желание, господин смертный?» — спросил он. «Пока ты не исполнишь своё желание и не уйдёшь, мы все будем твоими рабами».

[Иллюстрация]

Они все жались к нему, жестокие маленькие люди, но он ничего не ответил. Лунные лучи падали густо, милостиво кладя свои тонкие белые ладони на голову Туни, и он, подняв глаза, открыл рот, чтобы рассмеяться, но не издал ни звука.

"Ах, так! Вот почему - он немой!" - воскликнули феи.

Одна из них быстро окунула свою шапочку в траву и принесла наполненную
росой. Он вскочил и вылил его на язык Туни, и как только фея
«Теперь говори!» — хором закричали они, заискивая и
пресмыкаясь, ожидая, что он даст им слово.

 Пытаясь понять, что всё это значит, он сказал: «Сначала скажите мне, чего я могу пожелать».

 «Чего бы ты ни пожелал, — сказали они, — ты стал одним из наших
свободных людей. Как тебя зовут?»

«Меня зовут Малыш Туни, — сказал он, — я сын старого Туни, который
потерялся».

«Да, сколько я себя помню, — воскликнул маленький старичок, — старый Туни — это я!»
Затем он бросился к ногам сына и начал
Он плакал: «О, скорее забери меня отсюда! Заставь их отдать меня тебе: попроси
забрать меня! Я твой бедный, любящий старый отец, которого ты никогда не видел; все
эти годы я искал тебя и тосковал по тебе! Теперь забери меня отсюда,
потому что они гордые, жестокие люди, такие же злобные, как и маленькие; и
моя спина была сломана двадцать лет в их рабстве».

Феи начали грустить, потому что больше всего на свете они ненавидят
отпускать тех, кого когда-то держали в плену. «Мы можем дать тебе золото, —
сказали они, — или драгоценные камни, или корень вечной жизни, или воды
счастье, или сок юности, или семя изобилия, или цветок
красоты. Выбери любой из этих даров, и мы можем его тебе дать.

Старик снова схватил сына за ноги. «Не выбирай их, —
заскулил он, — выбери меня!»

Поэтому, поскольку в голове у него была целая бутылка самогона, а
лунные лучи гладили его по волосам своими белыми руками, он выбрал
слабого, сморщенного старика, который присел и вцепился в него, умоляя не
отпускать его.

Феи в отместку и в гневе на прощание ущипнули каждого за
их старого оборванца-крепостного; затем они передали его сыну, и
беззаботно вернулись на свои пирушки.

 Когда отец и сын вместе спускались с холма, старик свистел и
чирикал, как птичка.  «Ну и ну! — сказал он, — ты сильный и ловкий парень.
С тобой, который будет работать и присматривать за мной, я смогу дожить до весёлой старости!» Да, да, я долго ждал этого; но мудрость оправдывается в своих детях.




ИСТОРИЯ О ЦЕРАХ


ДАВНЫМ-ДАВНО жили-были король и королева, которые очень любили друг друга. Они оба влюбились с первого взгляда, и их любовь
продолжалась всю их жизнь. И всё же это было
Причиной всего их счастья была также причина всех их несчастий.

 В юности, когда король был красивым молодым холостяком, ему не повезло: он покорил сердце ревнивой и могущественной феи. И хотя он никогда не давал ей ни малейшей надежды или повода для радости, когда она услышала, что его любовь с первого взгляда завоевала простая смертная, её ярость и негодование не знали границ.  Однако она ничего не сказала, а стала выжидать.

Через год после свадьбы королева подарила мужу
маленькую дочь, которая уже на следующий день стала самой
Она была самым прекрасным созданием на свете, и жизнь, казалось, не сулила ей ничего, кроме удачи и счастья.


Семейная фея пришла благословить новорождённого, и, глядя на него, пока он сладко спал в своей колыбели, и видя, что он уже обладал такой красотой и здоровьем, каких только можно пожелать, она пообещала ему любовь как следующий лучший подарок, который она могла ему предложить. Королева,
которая знала, сколько счастья принесла ей собственная любовь, целовала добрую Фею со всей теплотой благодарности, когда прилетел чёрный коршун и сел на подоконник, крича: «И я подарю ей любовь!»
с первого взгляда! Первое живое существо, на которое она взглянет, она полюбит до безумия, будь то человек или чудовище, принц или нищий, птица, зверь или рептилия. И пока злая фея говорила, она взмахнула крыльями, и сквозь доски пола, из-под кровати и через окно в комнату ввалилась толпа самых уродливых созданий на свете. Они толпой окружили колыбель и склонили над ней головы, ожидая, что бедная маленькая принцесса
проснётся и влюбится с первого взгляда в одного из них.

К счастью, ребёнок спал, и добрая Фея, отогнав чёрного коршуна и стаю зверей, которых он призвал на помощь, завернула принцессу в шаль и унесла её в тёмную комнату, куда не проникал ни единый луч света.

 Она сказала королеве: «Пока я не придумаю что-нибудь получше, вы должны держать её в темноте, а когда будете выносить на улицу, завязывайте ей глаза». Когда-нибудь, когда она достигнет подходящего возраста, я приведу для неё
красивого принца, и только перед ним ты наконец-то снимешь с неё повязку и позволишь ей любить.

Она ушла, оставив короля и королеву в глубоком горе из-за
несчастья, постигшего их дочь. Они не осмеливались показаться ей на глаза,
чтобы любовь к ним, роковая и всепоглощающая, не свела её с ума. В кромешной тьме королева сидела
и баюкала свою дочь, прижимая её к груди и называя всеми ласковыми именами, но никогда не осмеливалась взглянуть на маленькое личико, кроме как украдкой, когда та крепко спала, и маленькая принцесса не знала лица своей любящей матери.

Однако вскоре к ним снова пришла Фея и сказала: «Теперь у меня есть план, благодаря которому ваш ребёнок сможет наслаждаться чудесами, и ничего плохого не случится». И она приказала построить большую комнату, одна стена которой была зеркальной. Высоко в противоположной стене были окна, настолько занавешенные, что снизу никто не мог в них выглянуть, но через них на зеркало падали все прекрасные виды мира, проблески леса и полей, солнца, луны и звёзд, а также каждой пролетающей мимо птицы. Так что маленькую принцессу принесли и усадили в укромном месте.
Она смотрела в зеркало, и там её глаза постепенно узнавали всё прекрасное в мире. За ширмой, в зеркале перед ней,
она научилась узнавать лицо своей матери и нежно любить его по-детски; а когда она научилась говорить, то стала очень мудрой,
понимая всё, что ей говорили об опасности смотреть на что-либо живое, кроме его отражения в зеркале.

Когда она выходила на свежий воздух ради своего здоровья, она всегда закрывала глаза повязкой, чтобы не смотреть и не любить что-то слишком сильно
Хорошо, но в комнате с зеркалом её глаза могли видеть всё, что хотели. Добрая Фея, сделавшись невидимой, приходила и учила её читать, играть на музыкальных инструментах и рисовать, так что к пятнадцати годам она стала самой очаровательной и искусной, а также самой красивой принцессой своего времени.

Наконец Фея сказала, что пришло время воплотить в реальность её мир
воспоминаний, и отправилась за идеальным принцем, чтобы принцесса могла
влюбиться в него с первого взгляда.

 На следующий день после её ухода, в погожее утро, принцесса
вышел с одной из ее служанок ждать через лес. Над ней
глаза пациента она носила повязку из зеленого шелка, благодаря которым она чувствовала
приятно солнечного света осенью.

Находясь на улице, принцесса узнавала большинство вещей по их звукам. Она прошла
под шелестящими листьями, вдоль ручья; и наконец
она услышала тишину воды и поняла, что стоит
у большого пруда с рыбой посреди леса. Тогда она сказала своей
прислужнице: «Разве там не рыбачит какая-нибудь большая птица, потому что я слышу, как она опускает клюв в воду и как с него стекает вода, когда она вытаскивает рыбу».
«Выловить рыбу?»

И как раз в тот момент, когда она это сказала, злая фея, которая давно выжидала своего часа, тихо подошла сзади и столкнула служанку с берега в глубокую воду пруда. Затем она сорвала шёлковую повязку, и не успела принцесса опомниться или закрыть глаза, как превратилась в большую цаплю, которая стояла по колено в воде и ловила рыбу среди камышей.

Принцесса, освободив глаза, рассмеялась от радости при виде
его. Она протянула руки с берега и закричала самым музыкальным голосом
птица подлетела к ней; она летела важно, величаво, волоча за собой ноги и медленно взмахивая крыльями, и опустилась на берег рядом с ней. Она прижала его тонкую шею к своему белому горлу, смеялась и плакала, обнимая его, и любила его так сильно, что забыла обо всём на свете. И цапля серьёзно посмотрела на неё добрыми глазами и, по-птичьи, подарила ей всю свою любовь, какую только могла, но не больше; и вот, расправив свои серые крылья, она взмыла ввысь и медленно поплыла обратно к своей рыбной ловле среди камышей.

Служанка выбралась из воды и стояла, выжимая одежду и выкручивая руки, рядом с принцессой. «О, милая госпожа, — воскликнула она с причитаниями, — теперь случилось всё то зло, которого мы так старались избежать! И что, что скажет королева, твоя мать?»

Но принцесса ответила с улыбкой: «Глупая девчонка, я и не думала до сих пор, что такое счастье!» Видишь ли ты, куда улетела моя любовь? И заметил ли
ты изгиб его шеи, невероятную длину его ног,
и размах его серых крыльев, когда он летел? Этот пруд — его чертог.
зеркала, в которых он видит отражение всего своего мира. Конечно же, я, из моего зеркального зала, — его истинная пара!

Её служанка, видя, как далеко зашло зло и что хуже уже быть не может, побежала обратно во дворец и шокировала всех придворных своими новостями. Король, королева и вся знать бросились вниз и
увидели принцессу, которая снова держала цаплю на руках,
целовала её и ласкала со всей нежностью и девичьей страстью.
«Дорогая матушка, — сказала она, как только увидела королеву, —
счастье, которое, как ты боялась, обернётся горем, пришло; и это такое счастье, что у меня нет ему названия! И зло, которого ты так боялась, — смотри, как оно сладко! И как сладко видеть весь мир своими глазами и тебя тоже наконец-то! И впервые в жизни она поцеловала лицо своей матери при свете дня.

Но её мать, рыдая, повисла у неё на шее: «О, моя дорогая, моя
прекрасная, — плакала она, — неужели твоё сердце навсегда принадлежит этой серой
птице?»

Дочь ответила: «Он для меня дороже всего на свете! Разве нет?»
на него приятно смотреть? Вы замечали изгиб его шеи,
длину его ног и взмахи его крыльев; а также его мастерство в
рыбной ловле: какое воображение, какая сообразительность!

«Увы, увы, — опечалилась королева, — дорогая дочь, всё это правда?

«Мама, — воскликнула принцесса, умоляюще прижимаясь к ней, — неужели весь мир слеп, кроме меня?»

Цапля очень привязалась к принцессе; куда бы она ни пошла, она следовала за ней, и, по правде говоря, без неё она никуда не ходила. Когда цапля была рядом, принцесса смеялась и пела, а когда улетала, принцесса грустила.
При виде этого она опечалилась, как ночь. Все придворные плакали, видя её в таком
рабстве. «Ах, — сказала она, — ваши глаза устали от долгого
взгляда на вещи; мои же глаза были отражением в зеркале».

Когда добрая Фея пришла (а за ней сразу же послала Королева, рассказав обо всём случившемся), она сказала: «Дорогая Мадам, у вас есть только два выхода: либо вы можете свернуть цапле шею и оставить Принцессу умирать от горя, либо вы можете сделать Принцессу счастливой по-своему, с помощью...» Её голос дрогнул, и она посмотрела на
Король обратился к Королеве, прежде чем она продолжила. «При её рождении я подарила вашей
дочери любовь в качестве моего дара; теперь она принадлежит ей, позволите ли вы ей сохранить её?»

Король и Королева нежно посмотрели друг на друга. «Не отнимай у неё любовь, —
сказали они, — позволь ей сохранить её!»

«Есть только один способ, — ответила Фея.

«Не говори мне, как идти, — сказала королева, плача, — пусть будет так, как будет!»

И они пошли с феей к большому пруду, где сидела
принцесса с серой цаплей на груди. Она улыбнулась, увидев их. «Я вижу, что в ваших сердцах есть добро для меня!» — воскликнула она. «Дорогая…»
крёстная, дай мне то, чего я хочу, чтобы моя любовь была счастлива!

Тогда фея лишь раз взмахнула своей палочкой, и две серые цапли
внезапно поднялись с берега и улетели в укромное место в камышах.

Фея сказала королеве: «Ты сделала свою дочь счастливой; и
всё же у неё будет голос и человеческое сердце, и она будет вспоминать тебя
с любовью и благодарностью; но больше всего она будет любить серую
цаплю и свой дом среди тростников».

Так началась новая жизнь принцессы; каждый день её мать уходила
Она спустилась к пруду и позвала, и принцесса вышла из камышей и сложила свои серые крылья над сердцем матери. Каждый день её
мать спрашивала: «Дочь моя, ты счастлива?»

И принцесса отвечала ей: «Да, потому что я люблю и любима».

И всё же с каждым разом в голосе дочери матери слышалось всё больше и больше грусти, и в конце концов однажды она сказала: «Ответь мне по правде, как мать, которая подарила тебе жизнь, счастлива ли ты в глубине души или нет?»

Тогда царевна-цапля положила голову на сердце королевы и сказала:
«Матушка, моё сердце разрывается от любви!»

«К кому же тогда?» — удивлённо спросила королева.

«К моей серой цапле, которую я люблю и которая так сильно любит меня». И всё же именно
любовь разделяет нас, потому что у меня всё ещё есть человеческое сердце, и
часто оно болит от печали, потому что вся любовь, которая в нём есть, никогда не будет полностью
понята или разделена моим цаплем; и у меня остался мой человеческий голос, и
это даёт мне возможность говорить сотни вещей в течение дня, для которых нет
слов в языке цапли, и поэтому он не может их понять. Поэтому эти вещи
лишь увеличивают пропасть между ним и мной.
В прудах живут цапли, но не для меня, у которой слишком большое сердце под крыльями.

Её мать тихо сказала: «Подожди, подожди, маленькая царевна, и всё у тебя будет хорошо!»
Затем она пошла к фее и сказала: «Сердце моей дочери одиноко среди камышей, потому что любовь серой цапли покрывает лишь половину его». Дайте ей подружек, чтобы она снова могла веселиться!

Тогда Фея взяла и превратила пятерых фрейлин Принцессы в цапель и отправила их к пруду.

Пять цапель стояли на одной ноге на мелководье пруда.
Они плакали весь день напролёт, и их слёзы падали в воду, отпугивая проплывавшую мимо рыбу. Потому что у них были человеческие сердца, которые кричали, требуя, чтобы их отпустили. «О, жестокая, жестокая, — плакали они всякий раз, когда приближалась царевна-лягушка, — посмотри, как мы страдаем из-за тебя, и во что они превратили нас ради тебя!»

Принцесса подошла к своей матери и сказала: «Дорогая мама, забери их,
потому что их плач утомляет меня, а вода горька от их слёз! Они
будят только человеческую часть моего сердца, которая хочет спать;
может быть, если её оставить в покое, она забудет себя».

Её мать сказала: «Это из-за того, что я прихожу каждый день, он и не спит».
Принцесса ответила: «Эта печаль — моё право по рождению; ты всё равно должна приходить; но что касается остальных, пусть Фея заберёт их».

И Фея пришла и освободила пятерых служанок, которых она превратила в цапель. И они вышли из воды, сбросив с себя серые шкуры из перьев и швырнув их обратно в
пруд. Фея сказала: «Глупые девы, вы выбросили подарок, который должны были
ценить; эти шкуры вы могли бы сохранить и передать по наследству в вашей семье».

Пять служанок ответили: «Мы хотим забыть, что в мире есть такие существа, как цапли!»

После долгих раздумий королева сказала фее: «Ты превратила принцессу в цаплю, а пять служанок — в цапель и обратно; не можешь ли ты превратить одну цаплю в принца?» Но фея печально ответила: «Наша сила имеет пределы; мы можем низвергнуть, но не можем вознести, если нет сердца, способного ответить на наш зов». Пять служанок последовали лишь за своими сердцами,
которые были человеческими, когда я позвал их обратно; но у цапли есть только
сердце цапли, и если только его сердце не станет слишком большим для птицы,
— Я не могу изменить его в более высокую форму. — Как он может заслужить человеческое тело? — спросила Королева. — Только если он будет так сильно любить Принцессу, что его любовь к ней станет сильнее его жизни, — ответила Фея. — Тогда он заслужит человеческое тело, и тогда я смогу дать ему ту форму, которая больше всего подходит его сердцу. Возможно, у нас есть шанс, если мы будем ждать и наберёмся терпения, ведь любовь принцессы велика и может творить чудеса.

Вскоре после этого королева, наблюдавшая за ними, увидела, что две цапли
вьют гнездо среди камышей. «Что это у вас там?» — спросила королева.
— Что у тебя там, дочка? — ответила царевна-цапля, —
там лежит луна. Через некоторое время она снова спросила:
— Что у тебя там, дочка? И дочь ответила:
— Только маленькое пустое место, но в нём лежат две луны.

Королева рассказала семейной фее, как в дупле тростника лежали две
луны. «Теперь, — сказала Фея, — мы больше не будем ждать. Если любовь вашей дочери тронула сердце цапли и сделало его больше, чем у птицы, я могу помочь им обоим обрести счастье; но если нет, то они останутся птицами».

Цапля, сидевшая в камышах, сказала своей жене на птичьем языке: «Пойди
и немного полетай над водой; это утомительно — так долго ждать здесь, в камышах». Царевна-цапля посмотрела на него
своими птичьими глазами, и вся человеческая любовь в её сердце, словно
фонтан, не могла вырваться наружу.
И ещё её язык был полон желания произнести ласковые слова, но она сдерживалась, зная, что цапля не сможет их понять. Поэтому она ответила просто на языке цапли: «Пойдём со мной, и я приду!»

Они поднялись, взмахивая крыльями вровень друг с другом, и отражение их серых грудок
скользнуло под ними по поверхности воды.

 Они поднимались всё выше и выше, пролетая над верхушками деревьев и держась
вместе во время полёта.  Внезапно крылья серой цапли
ослабли, затем снова взмахнули; он крикнул цапле-принцессе: «Поверни
и возвращайся домой, там навстречу нам летит опасность!»«Перед ними
в воздухе повисло коричневое пятно, которое разрослось и стало большим. Две цапли
развернулись и полетели обратно. «Поднимайся, — крикнула серая цапля, — мы должны подняться!»
Принцесса знала, что её ждёт, и изо всех сил махала крыльями, чтобы спастись.

 Серая цапля летела впереди на более сильном крыле.  «Со мной, со мной!» —
 кричал он.  «Если он окажется выше нас, один из нас умрёт!» Но сокол
приметил принцессу в качестве своей добычи, и летела она быстро или медленно,
шансов у неё было мало. Она тянулась вверх и вверх,
но всё равно отставала от своего партнёра, и всё равно сокол настигал её.

 Цапля развернулась в её сторону; она увидела тревогу и страх в его взгляде,
направленном вниз, когда его голова пролетела мимо её головы.  Сокол пролетел мимо неё.
взмывая в последний раз.

Принцесса крикнула на языке цапель: «Прощай, милый друг, и
прощайте, две маленькие луны среди тростников!» Но серая цапля лишь
прижалась к ней ещё теснее.

Сокол над головой сложил крылья и камнем упал из
облаков. «Падай!» — крикнула серая цапля своей подруге.

По его слову она упала, но он остался, расправив крылья, и,
пролетев между спускающимся соколом и его добычей, принял на себя смертельный удар его клюва. Капли его крови упали на
царевну-цаплю.

Он был ранен в тело, она — в душу, и вместе они упали на берег
пруда. Сокол всё ещё впивался клювом в шею своей
добычи. Царевна-цапля запрокинула голову и, яростно метнувшись,
вонзила свой острый клюв глубоко в грудь сокола. Птица с хриплым криком взмахнула крыльями и упала замертво, оставив на клюве небольшой пучок перьев серой цапли.

 Царевна-цапля опустилась на колени и накрыла крыльями умирающего супруга. В печали она заговорила с ним на своём языке.
забыв свой птичий язык. Серая цапля подняла голову и,
нежно глядя на нее, ответила человеческим голосом:

"Дорогая жена, - сказал он, - наконец-то у меня есть счастье, в котором я так долго был лишен.
выразить словами, которые принадлежат тебе, любовь, которую ты
вложила в мое сердце. Часто я слышал, как ты говоришь, но не понимал
теперь что-то коснулось моего сердца и изменило его, так что
Я могу говорить и понимать.

«О, любимый!» Она положила голову ему на грудь. «Теперь весь мир принадлежит нам. Ложись и тихо умри рядом со мной, и я умру вместе с тобой».
с тобой, разбивая моё сердце от счастья.

«Нет, — сказала серая цапля, — не умирай пока! Вспомни две маленькие луны,
что лежат в низине среди камышей». Затем она положила голову рядом с её головой,
слишком слабая, чтобы сказать что-то ещё.

Они сложили крылья друг на друга и закрыли глаза; и не знали они, что Фея стоит рядом с ними, пока она не погладила их обоих своей волшебной палочкой, сказав каждому из них одни и те же слова:

«Человеческое сердце и человеческий облик, выйдите из серой цапли!»
И из шкур серой цапли вышли два человеческих существа; одно из них было
Принцесса снова приняла свой прежний облик, но другой был прекрасным юношей с птичьим взглядом и длинными стройными ногами.
Принцесса, глядя на него, почти не заметила изменений, потому что любовь
осталась прежней, привязывая его к её сердцу; и серый цап или прекрасный юноша — теперь для неё было всё равно.

Затем появилась королева, плача от радости и обнимая их обоих, а за ней — фея. "О, как хорош конец, - воскликнула она, - у этого
ужасного сна! Пусть он никогда больше не вспоминается и не упоминается между нами
!" И она направилась обратно во дворец.

Но юноша, которому фея дала имя Принц Цапля, повернулся,
поднял две цаплиные шкуры, которые он и его жена уронили, и пошёл дальше,
неся их на руке. И когда они проходили мимо тростникового загона,
принцесса отошла в сторону и, наклонившись в определённом месте,
вынула оттуда что-то, что она несла, бережно завёрнутое в складки её платья.

Не нужно и говорить о том, с каким ликованием принцесса и её муж были встречены
королём и всем двором. Празднества продолжались целый месяц, и всякий раз, когда она появлялась,
Принцесса сидела с двумя яйцами на коленях, накрыв их руками, чтобы
согреть. Королю было не терпится. «Почему бы тебе не отнести их на птичий двор, чтобы их высидели?» — сказал он.

 Но принцесса с улыбкой ответила: «Мои луны принадлежат мне, и я оставлю их себе».

— Вы слышите? — наконец спросила она однажды, и все, кто прислушался,
услышали, как что-то «тук-тук» стучало внутри скорлупы. Вскоре скорлупа
раскололась, и из каждого яйца в тот же миг вылупилась маленькая серая
цапля.

  Когда королева увидела, что это цапли, она всплеснула руками.
— Фея, — воскликнула она, — какое разочарование! Я надеялась, что из этих скорлупок вылупятся два
прекрасных малыша.

Но Фея сказала: «Это не имеет значения. Половина их сердец уже
человеческие, а сердца птиц так не бьются». Если хочешь, я могу их изменить.
И она нежно погладила их своей палочкой, говоря каждому: «Человеческое
сердце и человеческая форма, выйдите из серой цапли!»

Но ей пришлось погладить их трижды, прежде чем они обернулись, и она
сказала принцессе: «Дорогая, ты была слишком довольна своей участью,
когда вынашивала своих лунных детей. Я сомневаюсь, что больше четверти из них
— Это человек.

«Я была очень довольна», — сказала принцесса и рассмеялась, глядя на своего
мужа.

Наконец, однако, после третьего взмаха палочки кожа цапли
снялась, и они превратились в двух очень маленьких детей, мальчика и девочку. Но разница между ними и другими детьми заключалась в том, что
вместо волос их головы были покрыты пухом из мягких серых перьев;
кроме того, у них были странные круглые глаза, как у птиц, и они могли
спать стоя.

 После этого принцесса была очень счастлива, но фея
Он сказал ей: «Не позволяй своему мужу какое-то время снова видеть шкуры цапель,
чтобы вместе с воспоминаниями к нему не вернулась тоска по прежней жизни и не
забрала его у тебя. Только обменявшись с другим, он сможет снова обрести
человеческий облик, если отдаст его по собственной воле. А кто настолько беден,
что готов добровольно отказаться от человеческого облика, чтобы стать птицей?»

Итак, принцесса взяла четыре шубы из перьев — свою, своего
мужа и двух своих детей — и спрятала их в шкафу, ключ от которого был только у неё. Это был маленький золотой ключик, и чтобы он не потерялся,
она повесила его себе на шею и носила днём и ночью.

Принц сказал ей: «Что это за маленький ключик, который ты всегда носишь на шее?»

Она ответила ему: «Это ключ к твоему и моему счастью. Не проси большего!»
При этих словах на его лице появилось такое выражение, что она
сказала: «Ты счастлив, не так ли?»

Он поцеловал её и сказал: «Да, я счастлив! Разве ты не делаешь меня таким?»
И всё же, хотя он и не лгал и был счастлив всякий раз, когда она была с ним, бывали времена, когда его одолевали беспокойство и тоска по крыльям
Он овладел им, потому что человеческая жизнь была для него новой и наполовину
чужой, и в его крови всё ещё чувствовалась примесь прежней жизни. Но ему было стыдно
сказать ей то, что могло показаться жалобой на его великое счастье, поэтому, когда она
сказала «счастье», он подумал: «Неужели мне нужно только повернуть этот ключ,
чтобы моё счастье стало совершенным?»

Поэтому однажды ночью, когда ранняя весна пробудила в нём тоску,
он взял у принцессы ключ, пока она спала, и
открыл маленький шкаф, в котором висели четыре шубы из перьев. И когда
он увидел своё отражение и сразу же вспомнил огромные водоёмы и
то, как они лежали в лунном свете и тени, а рыба поднималась кольцами на их поверхность. И тут им овладело такое сильное желание вернуться в свои прежние места, что он протянул руку, снял с гвоздя кожу цапли и надел её на себя; так что
его сразу же охватила прежняя жизнь, и он вылетел из окна в облике серой цапли.

Утром принцесса обнаружила, что ключ исчез с её шеи, а место мужа
пусто. Она поспешила в гардеробную, и там стоял
дверь была широко распахнута, в ней торчал ключ, и только три шкуры цапель висели там, где раньше было четыре.

Тогда она пришла к семейной фее и заплакала: «Мой муж забрал свою шкуру цапли и ушёл! Скажи мне, что я могу сделать!»

Фея всем сердцем пожалела её, но ничего не могла сделать. «Только путём
обмена, — сказала она, — он может вернуть себе человеческий облик; а кто настолько беден, что готов добровольно потерять свою форму, чтобы стать птицей? Только твои дети, которые лишь наполовину люди, могут надевать и снимать свои кожи цапель, когда им вздумается».

В глубоком горе принцесса отправилась на поиски своего мужа к прудам в лесу. Но теперь его стыд и печаль из-за того, что он её обманул, были так велики, что, как только он услышал её голос, он спрятался в камышах, потому что теперь он знал, что, снова надев свою кожу цапли, он не сможет её снять, если только кто-нибудь не даст ему взамен человеческий облик.

Но в конце концов плач принцессы по нему стал таким жалобным, что
он больше не мог его выносить и, поднявшись из камышей, печально побрёл к ней по воде. «Ах, милый мой!» — сказала она, когда он подошёл.
я пришел к ней: "Если бы я не доверял тебе, ты бы не обманула меня.
Итак, по моей вине мы наказаны". И она опечалилась, и
он ответил ей:

- Нет, любимая, если бы я не обманул тебя, ты бы не стала
не доверять мне. Я думал, что несчастлив, но боялся сказать тебе об этом.
При этом они очень горевали вместе, как возложение на себя вины и
бремя.

Тогда она сказала ему: «Будь здесь сегодня вечером, потому что сейчас я должна уйти; но
потом я вернусь».

Она вернулась во дворец и рассказала матери обо всём, что произошло.
И вот что случилось. «А теперь, — сказала она, — ты, которая знает, где моё счастье,
не запретишь мне следовать за ним, потому что моё сердце снова с
серой цаплей». И королева заплакала, но не стала ей отказывать.

Итак, в ту ночь принцесса подошла и поцеловала своих детей, пока они спали,
стоя на кроватях, свесив свои забавные головки с перьями набок;
а затем она сняла свою пернатую шкуру, надела её и снова превратилась в серую цаплю. И снова она подошла к двум малышам в кроватках и поцеловала их птичьи головки, сказав: «Те, кто может превращаться,
по своему желанию, будучи лишь наполовину людьми, они будут приходить к нам в большой пруд у леса и приносить вести о нас сюда.

Утром принцесса ушла, а дети, проснувшись, посмотрели друг на друга и сказали: «Нам что-то снилось прошлой ночью?»

Они оба ответили друг другу: «Да, сначала нам приснилось, что пришла наша мама и поцеловала нас, и нам это понравилось». А потом нам приснилось, что серая
цапля пришла и поцеловала нас, и это понравилось нам ещё больше! Они размахивали
руками вверх-вниз. «Почему у нас нет крыльев?» — спрашивали они.
Они целыми днями занимались этим, играя в птиц. Если открывалось окно, их с большим трудом удавалось удержать от
попыток вылететь в него.

 При дворе их называли «пернатыми»; их ничему нельзя было научить. Когда их упрекали, они вставали на одну ногу и вздыхали, склонив голову набок, но никто никогда не видел, чтобы из их птичьих глаз текли слёзы.

Теперь по ночам им снилось, что две серые цапли приходили и стояли у их кроватей, целуя их. «И где же, — говорили они, проснувшись, — наши крылья?»

Однажды, бродя по дворцу, они наткнулись на шкаф, в котором висели два маленьких пуховика. «О!!!» — воскликнули они и, широко раскрыв глаза, посмотрели друг на друга, кивая, потому что теперь они знали, что будут делать. «Если мы расскажем, их у нас отберут», — сказали они и стали ждать наступления ночи. Затем они вернулись, сняли с вешалок две маленькие
шубки и, надев их, превратились в двух молодых
цапель.

Они вылетели в окно и полетели к большому пруду с рыбками в лесу
. Их отец и мать увидели, что они приближаются, и захлопали крыльями
от радости. "Смотри, - сказали они, - наши дети приезжают к нам, и наши
сердца влево, чтобы нас любить. Что еще для счастья нам нужно?"
Но когда они не смотрели друг на друга, то вздыхали.

Всю ночь напролет две молодые цапли оставались со своими родителями; они
купались, ловили рыбу и летали, пока не устали. Тогда принцесса
показала им гнездо среди камышей и рассказала всю историю их жизни.

 «Но быть цаплями гораздо приятнее, чем настоящими людьми», — грустно сказали
дети и совсем загрустили, когда наступил рассвет.
их мать велела им вернуться во дворец и снова повесить на вешалку
шубы из перьев и быть такими же, как накануне.

День показался им очень долгим; они едва дождались
наступления ночи, прежде чем снять свои шубы из перьев и, надев их,
улететь к пруду с рыбой в лесу.

Так они уходили каждую ночь, когда все во дворце спали, а утром возвращались до того, как кто-нибудь просыпался, и няни находили их скромно лежащими между простынями, как и накануне.

Однажды королева, придя навестить свою дочь, сказала ей: «Дитя моё, твои дети с каждым днём всё меньше похожи на людей и всё больше — на птиц. Они ничему не учатся и ничего не делают, только целыми днями стоят, размахивая руками вверх-вниз, и говорят: «Где наши крылья, где наши крылья?» От мысли о том, что один из них когда-нибудь взойдёт на трон, у твоего отца волосы встают дыбом под короной».

«О, мама, — сказала царевна-цапля, — я постелила тебе и моему отцу
печальную постель!»

Однажды дети сказали друг другу: «Наши отец и мать
грустно, потому что они хотят снова стать настоящими людьми, а не иметь крылья
и ловить рыбу, как нам нравится. Давайте перестанем быть настоящими
людьми, с которыми столько хлопот и которым так не хватает движения, и
заставим их поменяться с нами!» Но когда две молодые цапли спустились к
пруду и предложили им это, их родители сказали: «Вы ещё молоды;
 вы не знаете, от чего отказываетесь». И они вообще не согласились.

Однажды утром случилось так, что Фезерпейты так поздно вернулись во дворец,
что королева, войдя в их покои,
Она обнаружила, что две кровати пусты, и как раз в тот момент, когда она повернулась, чтобы поискать их в другом месте, она услышала шум крыльев и увидела, как две молодые цапли влетают в окно. Затем она увидела, как они снимают свои перья и вешают их в шкаф, а после этого ложатся на свои кровати, как будто они провели там всю ночь.

Королева в ужасе всплеснула руками при виде этого зрелища, но
она тихо отошла, так что они не поняли, что их разоблачили.
Но как только они встали с кроватей и принялись играть в другой части дома,
Королева вышла из дворца, направилась в гардеробную и подожгла две
шкуры цапель, которые там висели, и сжигала их до тех пор, пока от них не осталось
ни пера, и только кучка серого пепла свидетельствовала о том, что с ними стало.


Ночью, когда Пернатые пришли в гардеробную и обнаружили, что их шкуры пропали, и увидели, что с ними стало, их горе не знало границ.
Они дрожали от страха и ярости, и слёзы лились из их глаз, когда
они видели, что их птичьи тела исчезли, а сами они превратились в настоящих
людей раз и навсегда.

«Мы не будем настоящими людьми!» — плакали они. Но, несмотря на все их слёзы, они не знали, как выбраться из этой ситуации. Они совсем заболели от горя, и в ту ночь, впервые с тех пор, как они нашли дорогу в чулан, они остались там, где их положили няни, и даже не встали с кроватей, чтобы лечь спать. Там они лежали, хватая ртом воздух
, с большими птичьими глазами, томными от горя, и впалыми серыми
щеками.

Вскоре пришли их отец и мать, разыскивая их, недоумевая, почему
они не спустились к пруду с рыбками, как обычно. "Где они
— Где вы, мои дети? — воскликнула царевна-цапля, просунув голову в окно.


 — Вот мы, оба у смертного одра! — закричали они. — Приди и посмотри, как мы умираем!
 Наша злая бабушка сожгла наши перья и превратила нас в настоящих людей на веки вечные, аминь. Но мы скорее умрём!

Услышав это, цапли-родители влетели в окно и
склонились над кроватками малышей.

Двое детей протянули руки.  «Дайте нам свои перья!» —
закричали они.  «Мы умрём, если вы их не дадите!  Мы умрём, если вы их не дадите!  О, дайте!»
Но птицы-родители всё ещё колебались и не знали, что делать.

«Наклонись и позволь мне кое-что прошептать!» — сказал мальчик отцу.
«Наклонись и прошепчи!» — крикнула девочка матери. И отец
с матерью склонились над лицами своих больных детей. Тогда они
оба схватили их и, крича: «Человеческое сердце и человеческая
форма, обменяйтесь с серой цаплей!» — оторвали их от родителей.
они надели на себя перья и превратились в цапель.

И снова перед ними стояли принц и принцесса в человеческом обличье,
а двое детей превратились в цапель.

Молодые цапли смеялись, кричали и хлопали крыльями от радости.
«Разве ты теперь не счастлив?» — кричали они. И когда их родители увидели радость не только в глазах своих детей, но и в глазах друг друга, и почувствовали, как их сердца наполняются радостью в обретённых ими телах, они осознали, что в своём поколении Пернатые были мудры и поступали правильно.

Так случилось, что принц и принцесса жили долго и счастливо,
и два молодых цаплёнка тоже жили счастливо и были самыми добросердечными птицами, каких только видел мир.

 Со временем у принца и принцессы появились другие дети.
Старый король был доволен больше, чем в первый раз. Но родители
не любили никого так сильно, как тех двоих, что жили как цапли у большого
пруда с рыбой в лесу; и не было большей любви, чем та, что была между ними и их младшими братьями и сёстрами, которым суждено было стать настоящими людьми.







Пятьсот лет назад или даже больше умер король, оставив двух сыновей: один был
ребёнком его первой жены, а другой — второй, которая пережила его и стала его вдовой. Когда король умирал, он снял с себя королевские
Он снял с себя корону и возложил её на голову старшего из своих сыновей, сына от первой жены, и сказал ему: «Бог есть владыка воздуха, и воды, и земли: этот дар тебе от Бога. Будь милосерден ко всему, над чем ты имеешь власть, как Бог милосерден!» И, сказав эти слова, он возложил руки на головы двух своих сыновей и умер.

Теперь эта корона была не обычной короной, потому что она была сделана из золота,
принесённого волхвами с Востока, когда они пришли поклониться в
Вифлееме. С тех пор каждый царь, носивший её, правил хорошо.
Он правил справедливо, и все его подданные любили его; но только он сам знал, какая добродетель заключена в его короне; и каждый король, умирая, передавал её своему сыну со словами благословения.

Итак, теперь старший сын короля носил корону, и его мачеха знала, что её собственный сын не сможет носить её, пока жив, поэтому она смотрела и ничего не говорила. Теперь он был известен всему народу своей страны
как сын короля, имеющий право на престол, а его брат,
ребёнок от второй жены, назывался сыном королевы. Но пока
они оба были молоды и мало заботились о коронах.

 После смерти короля королева стала регентшей до тех пор, пока сын короля не достигнет совершеннолетия.
Но маленький король уже носил королевскую корону, которую оставил ему отец, а королева смотрела и ничего не говорила.

Прошло больше трёх лет, и все говорили, как добра была королева к маленькому королю, который не был её родным сыном; а сын короля, со своей стороны, был добр к ней и к своему сводному брату, любя их обоих; и всё это время он думал, и его мысли охраняли и окружали его.
его золотая корона: «Как мне научиться быть мудрым королём и милосердным, когда у меня есть власть, как у Бога?»

Так что со всем, что попадалось ему на пути, с игрушками и питомцами, с министрами и слугами он вёл себя как король, словно его слово уже было законом для жизни и смерти. Люди, наблюдавшие за ним, говорили: «Всё, что связано с сыном короля, любит его». Они рассказывали о нём странные истории:
в них можно было поверить только в сказках, потому что они были такими
прекрасными; и всё это время королева, добиваясь для себя хорошей репутации,
смотрела и ничего не говорила.

Однажды ночью сын короля полудремал на своей кровати, и мудрые сны приходили и уходили под золотой короной, когда из-за плинтуса выбежала мышь и запрыгнула на кровать. Бедная мышь совсем побелела от страха и ужаса и дрожала всем телом, выкрикивая новости в ухо королю. «О сын короля, — сказала она, — вставай и беги, спасая свою жизнь!» Я прятался за обшивкой в
королевском шкафу, и вот что я услышал: если ты останешься здесь, то, когда проснёшься завтра, ты будешь мёртв!

Сын короля встал и в одиночестве, в тёмную ночь, выскользнул из дворца,
спасая свою драгоценную жизнь. Он вздохнул про себя: «В моей короне
была боль с тех пор, как я её надел. Увы, матушка, я думал, что ты слишком
любящая мачеха, чтобы сделать это!»

На улице всё ещё была зима: в мире не было ни капли тепла, а на деревьях
не было ни листочка. Он всё дальше и дальше уходил, не зная, где ему спрятаться.

 Королева, когда её злодеи пришли и сказали, что сына короля нигде не видно,
посмотрела в свой волшебный кристалл, чтобы найти его след.
как только рассвело, потому что в темноте кристалл ничего не мог ей показать
, она увидела за много миль от себя королевича, который бежал, чтобы спрятаться
в лесу. Так она разослала своих злодеев, чтобы искать до тех пор, пока
найти его.

Когда они шли обогревало солнце в небе, и птицы начинают петь. "Это
весна!" - воскликнул посланников. "Как вдруг он пришел!" Они ехали
пока они не приехали в лес.

Сын короля, спотыкаясь, брёл по лесу под голыми
ветвями и думал: «Даже здесь, где мне спрятаться? Нигде нет ни листочка»
чтобы прикрыть меня. Но когда солнце пригрело, он поднял голову, и увидел, что все деревья покрылись почками и листьями, превратившись в зелёный рай над его головой. И когда он слишком устал, чтобы идти дальше, он забрался на самое большое дерево, какое только смог найти, и листья укрыли его.

[Иллюстрация]

Посланники королевы обыскали весь лес, но не смогли его найти.
Они вернулись к ней с пустыми руками, не имея ни короны короля, ни его сердца, чтобы показать их. «Дураки! — воскликнула она, глядя в свой волшебный кристалл. — Он был в большом платане, под которым вы остановились, чтобы покормить лошадей!»

Платан сказал королевскому сыну: «Королева следит за тобой; спускайся
вниз и беги что есть мочи, пока не доберёшься до полых камней среди
холмов! Но если ты останешься здесь, то завтра проснёшься мёртвым».

Когда посланники королевы снова пришли в лес, они обнаружили, что
там снова зима и нет листьев; только платан был в полном цвету и
хлопал в ладоши от радости на холодном и горьком ветру.

 Посланники искали и сбивали листья, но сына короля
там не было.  Они вернулись к королеве.  Она долго смотрела в своё волшебное зеркало.
Она посмотрела в кристалл, но мало что смогла разглядеть, потому что сын короля спрятался
в маленькой пещере у камней, и кристалл не мог проникнуть в темноту.


Вскоре она увидела стаю птиц, летящих по небу, и у каждой птицы в клюве было по несколько крошек хлеба. Тогда она побежала и крикнула своим злодеям: «Следуйте за птицами, и они приведут вас к маленькому волшебнику. Они несут хлеб, чтобы накормить его, и все они направляются к замшелым камням на холмах».

Птицы сказали королевскому сыну: «Теперь ты отдохнул, мы накормили тебя,
и ты не голоден. Королева не спускает с тебя глаз. Вставай и беги, спасая свою жизнь! Если ты останешься здесь, то, проснувшись завтра, ты будешь мёртв.

 «Куда мне идти?» — спросил сын короля. «Иди, — ответили птицы, — и
спрячься в камышах на острове у пруда со сладкой водой!»

Когда посланники королевы пришли к замшелым камням, там было столько крошек,
что хватило бы на двенадцать полных корзин, но они не смогли найти ни одного
сына короля.

 Сын короля лежал, спрятавшись среди камышей на острове.
в большом пруду со сладкой водой; и густо, и быстро плыли рыбы с серебряной чешуёй,
наполняя его.

 Три дня королева пристально вглядывалась в свой хрусталь, прежде чем
увидела, как все рыбы подплывают к острову, поросшему камышом,
к пруду со сладкой водой, а потом уплывают прочь. Тогда она поняла и, подбежав к своим слугам, закричала: «Он среди камышей на острове, в пруду со сладкой водой, и все рыбы кормят его!»

Рыбы сказали царскому сыну: «На тебя смотрит царица; вставай, плыви к берегу и спасайся! Если они придут и найдут тебя…»
— Вот, когда ты проснёшься завтра, ты точно будешь мёртв.

«Куда мне идти?» — спросил сын короля. «Куда бы я ни пошёл, она найдёт меня».
«Иди к старому лису, который ворует у дворца кур, и попроси его спрятать тебя в своей норе!»

Когда посланники королевы пришли к пруду, они увидели, что рыбы
играют в «алиби» прямо в воде, но никого из королевского сына
они не увидели.

Королевский сын пришёл к лисе, и лиса спрятала его в своей норе, а
потом принесла ему масло и яйца из королевской молочной. Это была лучшая еда
Это было больше, чем у сына короля с самого начала его странствий, и
он горячо поблагодарил лису за дружбу. «Напротив, — сказал
лиса, — я в долгу перед тобой, потому что с тех пор, как ты стал моим гостем, я чувствую себя честным человеком». «Если я доживу до того, чтобы стать королём, — сказал
сын короля, — ты всегда будешь получать масло и яйца из королевской
молочной фермы и будешь таким же честным, каким захочешь».

Королева целую неделю обнимала свой волшебный кристалл, но ничего не могла из него
выудить: кристалл не показывал ей ничего о короле.
ни о лисе, которая по ночам воровала масло и яйца из королевской
молочной. Но так случилось, что этот самый лис был кем-то вроде сводного
брата королевы, и он чувствовал себя таким виноватым, чтос чистой совестью он совсем перестал навещать ее. Итак, через
некоторое время королева со своими подозрениями и волшебным кристаллом
вынюхала тайник молодого короля.

Лиса сказала королевичу: "Королева не спускает с тебя глаз! Убирайся и
беги, спасая свою жизнь, потому что, если ты останешься здесь до завтра, ты проснешься
и обнаружишь, что ты дохлый гусь!"

«Но куда же мне ещё пойти?» — спросил сын короля. «Есть ли для меня хоть какое-нибудь место?»
 Лис засмеялся, подмигнул и прошептал что-то, и тут же
сын короля встал и ушёл.

Королева сказала своим гонцам: «Идите и поищите в лисьей норе,
и вы его найдёте!» Но гонцы пришли и раскопали нору,
и нашли там масло и яйца из королевской молочной фермы, но сына короля
так и не нашли.

Сын короля пришёл во дворец и, пробираясь через сады,
увидел там своего младшего брата, который играл в одиночестве, — играл печально, потому что
теперь он был совсем один. Тогда сын короля остановился и сказал: «Маленький
брат, ты так сильно хочешь стать королём?» И, сняв корону, он
надел её на голову своего брата. Затем он пошёл дальше подземными путями
и коридорах, пока не добрался до дворцовых подземелий.

 Из подземелья трудно выбраться, но попасть в него довольно легко.  Он добрался до самого глубокого и тёмного подземелья из всех, и там
он открыл дверь, вошёл и спрятался.

 Сын королевы прибежал к своей матери, надев корону короля.
«О, мама, — сказал он, — я боюсь! Пока я играл, мой брат
пришёл весь бледный и мёртвый и надел мне на голову эту корону. Сними её с меня, мне больно!»

Когда королева увидела корону на голове своего сына, она ужасно испугалась.
То, что это произошло именно так, было самым невероятным из всего. Она взяла свой хрустальный шар и заглянула в него, спросив, где может быть сын короля, и в ответ шар стал чёрным, как ночь.

 Тогда королева сказала себе: «Наконец-то он мёртв!»

Но теперь, когда королевская корона оказалась не на той голове, об этом узнали воздух, вода и суша, над которыми властвует Бог. И деревья сказали: «Пока не вернётся сын короля, мы не распустимся и не зацветём!»

И птицы сказали: «Мы не будем петь на земле, не будем размножаться и вить гнёзда, пока не вернётся сын короля!»

И рыбы сказали: «Мы не останемся в прудах и реках, чтобы нас поймали,
если только сын царя, которому мы принадлежим, не вернётся!»

И лисы сказали: «Если сын царя не вернётся, мы будем расти и
множиться и станем как саранча на земле!»

И по всей той земле деревья, хотя и была весна, стояли, как будто
была середина зимы; и вся рыба уплыла в море; и все птицы улетели за море, в другие страны; и все лисы
размножились и расплодились, и стали как саранча по всей земле.

Теперь, когда деревья, птицы, звери и рыбы указали путь, добрые жители страны узнали, что королева была преступницей. Поэтому, следуя зову плоти, они взяли королеву и её маленького сына, связали их и бросили в самое глубокое и тёмное подземелье, какое только смогли найти, и сказали: «Пока вы не расскажете нам, где сын короля, будете сидеть здесь и голодать!»

Сын короля играл в одиночестве в своей темнице с мышами, которые
приносили ему еду из дворцовой кладовой, когда королева и её сын
его крепко связали, как будто он был так же опасен, как логово
львов. Сначала он ужасно испугался, когда понял, что его загнали в
последнее убежище; но вскоре он понял из слов королевы, что она
совершенно бессильна причинить ему вред.

 «О, какая же я злая!» — застонала она и начала жалобно плакать,
как будто надеялась растопить каменные стены своей темницы.

Вскоре её маленький сын заплакал: «Мама, сними корону с моего брата, она
мне жмёт!» А сын короля сидел в углу и плакал про себя
с горем из-за вреда, который причинила его мачеха своей злобой.


"Мама, — снова закричал сын королевы, — с тех пор, как я надел её, она колет меня днём и ночью, я не могу спать!"

Но сердце королевы по-прежнему было твёрдо; даже если бы она могла помочь, она бы
всё равно не сняла с сына корону.

Шли часы, и королева с сыном проголодались. «Мы умрём с голоду!» — закричала она. «Теперь я вижу, какая я злая!»

 «Мама, — закричал сын королевы, — кто-то кладёт еду мне в рот!»
«Никто, — сказала королева, — не кладёт еду в мой рот. Теперь я знаю, какая я злая!»

Вскоре сын короля тоже подошёл к королеве и начал кормить её.
 «Кто-то кладёт еду мне в рот!» — воскликнула королева.  «Если она отравлена, я умру в муках!  Я бы хотела, — сказала она, — я бы хотела, чтобы ваш
брат был жив; если я убила его, то какая же я злая!»

"Дорогая мачеха, - сказал королевич, - я не умер, я здесь".

"Здесь?" - воскликнула королева, дрожа от страха. "Здесь? не умер! Как долго
ты здесь?

"Дни, и дни, и дни", - печально сказал королевич.

"Ах! если бы я только знала об этом! — воскликнула королева. — Теперь я знаю, что
— Я злая женщина!

В этот момент люк в потолке темницы открылся, и голос сверху
прокричал: «Скажи нам, где сын короля! Если не скажешь,
будешь сидеть здесь и голодать».

— Сын короля здесь! — закричала королева.

— Похоже на правду! — ответили тюремщики. «Ты думаешь, мы в это поверим?» И они закрыли ловушку.

 Сын королевы закричал: «Дорогой брат, приди и забери свою корону, она так
жжет!» Но сын короля лишь развязал королеву и своего
брата. «Теперь, — сказал он, — вы свободны: теперь вы можете убить меня».

«О! — воскликнула королева, — какой же я, должно быть, была злой! Думаешь, я могла бы сделать это сейчас?»
Затем она воскликнула: «О, сынок, поднеси ко мне свою бедную голову, и я сниму корону!»
Она сняла корону и отдала её сыну короля. «Когда я умру, — сказала она, — помни об этом и будь добр к нему!»

Сын короля возложил корону на свою голову.

 Внезапно за пределами дворца вся земля покрылась листвой; в реке послышался шум рыб, плывущих из моря, и весь
воздух наполнился шумом и тёмными силуэтами возвращающихся птиц.
В тот же миг лисы начали исчезать и уменьшаться в количестве, и их стало не так много, как саранчи в поле.

Люди прибежали, чтобы открыть дверь самой глубокой и тёмной темницы во дворце: «Либо королева мертва, либо нашли сына короля!»

«Где же тогда сын короля?» — закричали они, широко распахнув дверь. — Он здесь! — воскликнул король, и, к всеобщему удивлению, он вышел,
в короне, ведя за руку свою мачеху и сводного брата.

 Он посмотрел на свою мачеху, и она побелела, как полотно.
Мышь, которая в полночь запрыгнула на королевскую кровать и велела ему спасаться бегством,
была белой и бесцветной. Не только её лицо, но и волосы, и губы, и даже глаза
были белыми и бесцветными, потому что она ослепла, слишком долго глядя в свой хрустальный шар и преследуя королевского сына.

Так она и оставалась слепой до конца своих дней; но король был добр к ней больше, чем золото, а что касается его брата, то никогда ещё сводные братья не любили друг друга так, как эти двое. Поэтому они все жили очень счастливо вместе, и спустя долгое время королева научилась забывать, какой злой женщиной она была.




СТРАНА КАЧАЮЩИХСЯ ЛОШАДЕЙ


Маленький принц Фридлинг проснулся, подпрыгнул и выскочил из постели на
солнечный свет. В то утро ему исполнилось пять лет, по всем часам и
календарям королевства, и день обещал быть прекрасным. Каждая золотая
минута была драгоценна. Он оделся и вышел из комнаты прежде, чем слуги
поняли, что он проснулся.

В передней комнате громоздились друг на друге сверкающие подарки; когда он
проходил между ними, они доходили ему до пояса. Его крестная фея прислала ему игрушку, которая произвела на него самое забавное впечатление. Это была
На ней было написано: «Сломай меня, и я превращусь во что-то другое». Поэтому каждый раз, когда он её ломал, он получал новую игрушку, ещё более красивую, чем предыдущая. Сначала он был обручем, а потом стал вертушкой, носком, скакалкой, военным кораблем, коробкой с кубиками, пазлом, парой ходуль, барабаном, трубой, калейдоскопом, паровым двигателем и ещё девятьюстами пятьюдесятью другими вещами. Тогда он
начал испытывать недовольство, потому что это никогда не станет прежним
Он снова захотел эту игрушку, а после того, как сломал пароход, захотел вернуть его.
Ещё он хотел посмотреть, поместится ли паровоз в ковчег Ноя, но игрушка никогда не могла быть двумя вещами одновременно.
Это было очень неприятно. Он думал, что его крёстная фея должна была прислать ему две игрушки, из которых он мог бы составлять комбинации.

В конце концов он сломал его ещё раз, и оно превратилось в воздушного змея; и пока он
запускал змея, он порвал верёвку, и змей улетел в ясное голубое небо, и больше о нём никто не слышал.

Тогда принц Фридлинг сел и завыл, глядя на свою фею-крёстную. Какими же лицемерными были эти феи-крёстные, уж точно! Они всегда устраивали ловушки, чтобы сделать своих крестников несчастными. Тем не менее, когда ему велели, он взял ручку и написал ей милую записочку, полную ошибок в правописании и тарабарщины, в которой говорилось, что он проводит свой день рождения, ломая прекрасную игрушку, которую она ему прислала.

Затем он пошёл посмотреть на остальные подарки и обнаружил, что
разбить несколько из них, которые не вызвали у него головокружения, превратившись во что-то другое, было довольно приятно.

Внезапно его глаза расширились от восторга: в дальнем конце комнаты стояла огромная чёрная лошадка-качалка. Седло и уздечка были украшены крошечными золотыми колокольчиками и коралловыми шариками, а хвост и грива лошади ниспадали почти до самой земли.

 Принц подбежал к лошадке и обнял её за шею. Все его колокольчики зазвенели, когда голова грациозно склонилась, и принц поцеловал её между глаз. Это были огромные глаза цвета огня, такие удивительно яркие, что казалось, будто они
должно быть, они действительно живые, только они не двигаются, а постоянно
уставились неподвижным взглядом на увешанную гобеленами стену, на которой были изображены
вооружённые рыцари, скачущие на битву.

 И принц Фридлинг вскочил на своего коня-качалку и целый
день скакал и кричал фигурам вооружённых рыцарей, вызывая их на бой или
отправляя их в атаку на врага.

Наконец, когда пришло время ложиться спать, уставший от такой славы, он был
снят с седла и отнесён в постель.

 Во сне Фридлинг всё ещё чувствовал, как его чёрная лошадка-качалка раскачивается.
Он раскачивался взад-вперед, слушая мелодичный звон колокольчиков, и в стране снов видел перед собой огромную страну, полную звуков боевого рога и охотничьего рожка, зовущих его навстречу неведомым опасностям и победам.

 Посреди ночи он тихо проснулся, и его сердце было полно любви к его черному коньку-качалке. Он осторожно выбрался из постели: он
пойдёт и посмотрит на неё, такую величественную и неподвижную, в соседней
комнате, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке и она не боится остаться одна
в тёмной ночи. Отодвинув занавеску, он прошёл через
в просторной пустой комнате, заваленной игрушками.

 Луна светила в окно, отбрасывая на пол квадратную лунную дорожку.  И тут он вдруг увидел, что лошадка-качалка сдвинулась с того места, где он её оставил!  Она пересекла комнату и стояла у окна, повернув голову к ночи, словно наблюдая за движением облаков и раскачивающимися на ветру деревьями.

Принц не мог понять, как его так передвинули; он немного испугался и, робко подойдя, взял его в руки.
Он взял в руки уздечку, чтобы успокоить себя звоном колокольчиков. Подойдя
ближе и взглянув в тёмное серьёзное лицо, он увидел, что глаза
полны слёз, и, протянув руку, почувствовал, как одна слеза упала ему на ладонь.

 «Почему ты плачешь, моя красавица?» — спросил принц.

 Конь-качалка ответил: «Я плачу, потому что я пленник и не могу быть свободным». Открой окно, хозяин, и отпусти меня!

«Но если я отпущу тебя, я потеряю тебя», — сказал принц. «Разве ты не можешь быть
счастлив здесь, со мной?»

«Отпусти меня, — сказал конь, — потому что мои братья зовут меня».
Земля Скачущей Лошади; я слышу, как моя кобыла ржёт, зовя своих жеребят; и все они
плачут, разыскивая меня на холмах и в низинах моей родной крепости!
Милый Хозяин, отпусти меня этой ночью, и я вернусь к тебе, когда наступит
день!

Тогда Фридлинг сказал: «Откуда мне знать, что ты вернёшься, и как мне
тебя называть?»

И лошадка-качалка ответила: «Меня зовут Роллонда. Поищи в моей гриве
белый волосок; вытяни его и намотай на один из своих пальцев; и пока он у тебя
на пальце, ты мой хозяин; и куда бы я ни пошла, я должна вернуться по твоему приказу».

Тогда принц наклонил голову коня-качалки и, пошарив в
гриве, нашёл белую прядь, намотал её на палец и завязал.
Затем он поцеловал Роллонду между глаз и сказал: «Иди, Роллонда, я
люблю тебя и желаю тебе счастья; только вернись ко мне, когда наступит день!»
Сказав это, он распахнул окно навстречу ночной прохладе.

Тогда конь-качалка поднял свою тёмную голову и громко заржал от радости,
и, раскачиваясь вперёд и назад, взмыл ввысь,
и выпрыгнул в свободный мир перед собой.

Фридлинг смотрел, как он ныряет и петляет между изогнутыми
деревьями; и снова он заржал в ночной темноте, а затем быстрее
ветра исчез вдалеке. И откуда-то издалека донёсся слабый
звук рёва множества лошадей, ответивших ему.

 Тогда принц закрыл окно и вернулся в постель; и всю ночь
ему снились странные сны о Стране Скачущих Лошадей. Там он увидел
гладкие холмы и долины, которые поднимались и опускались, не имея ни камня, ни дерева,
которые могли бы нарушить стальную гладкость их поверхности, скользкой, как стекло, и
их гнал сильный ветер, и над ними со звуком, похожим на жужжание пчёл, летели
качающиеся лошадки. Вверх и вниз, вверх и вниз, с
яркими гривами, развевающимися, как разноцветные огни, и неподвижными ногами
позади и впереди, — так быстро раскачивались они в полёте. Их длинные тела
наклонялись и поднимались; их головы работали, придавая им ускорение; они
кричали, ржали друг другу через холмы и долины: «Кто из нас будет первым?» кто из нас будет первым?» Вслед за ними на
поводках прибежали кобылы со своими высокими жеребцами и тоже закричали: «Ах!
 Кто будет первым?»

«Роллонда, Роллонда первая!» — закричал принц, хлопая в ладоши, когда они достигли цели; и тут он вдруг проснулся и увидел, что уже рассвело. Тогда он подбежал к окну, распахнул его и, протянув палец с седой прядью, закричал: «Роллонда, Роллонда, вернись, Роллонда!»

Издалека он услышал ответный звук, а в следующее мгновение появился
сам великан-качающийся-на-ходулях, ныряя и танцуя над холмами. Он
пересёк лес, одним прыжком перемахнул через дворцовую стену и, влетев в окно,
опустился рядом с принцем Фридлингом.
Он слегка покачивался взад-вперед, словно задыхаясь от напряжения после долгого полета.


"Теперь ты счастлив?" спросил принц, лаская его.

"Ах! — Милый принц, — сказал Роллон, — ах, добрый господин! — И больше он ничего не сказал, а превратился в неподвижную, уставившуюся в одну точку лошадку-качалку, с неподвижным взглядом и окоченевшими конечностями, которая могла только раскачиваться вверх и вниз, позвякивая милыми колокольчиками, пока принц на ней катался.

[Иллюстрация]

Той ночью Фридлинг снова пришёл, когда во дворце было тихо; и
теперь, как и прежде, Роллонда не было на месте, и он стоял
он прижался головой к окну, ожидая, когда его выпустят. «Ах, дорогой господин, —
сказал он, как только увидел приближающегося принца, — отпусти меня и на эту ночь,
и я непременно вернусь с рассветом».

И снова принц открыл окно, посмотрел, как он исчезает, и услышал вдалеке ржание лошадей в Стране Сказочных Коней,
которые звали его. А утром, намотав седые волосы на палец,
он позвал: «Роллонд, Роллонд!» — и Роллонд заржал и вернулся к нему,
танцуя и кружась над холмами.

 Теперь это происходило каждую ночь, и каждое утро лошадь
Он поцеловал Фридлинга, сказав: «Ах! Дорогой принц и добрый господин», — и снова стал
прислугой.

 Так прошёл год, пока однажды утром Фридлинг не проснулся и не обнаружил, что ему
исполнилось шесть лет. И как шесть — это половина десяти, так и подарки, которые он получил
на свой шестой день рождения, были в два раза больше и роскошнее, чем те, что он получил
годом ранее. Его фея-крёстная прислала ему птицу, настоящую живую птицу, но когда он потянул её за хвост, она превратилась в ящерицу, а когда он потянул за хвост ящерицы, она превратилась в мышь, а когда он потянул за хвост мыши, она превратилась в кошку. Тогда он очень захотел посмотреть, есть ли у кошки
Кот съел бы мышку, и, не имея возможности получить их обеих, он
был бы очень недоволен своей феей-крёстной. Однако он потянул кота за хвост,
и кот превратился в собаку, а когда он потянул за хвост собаку, та превратилась в
козу, и так продолжалось до тех пор, пока он не получил корову. И он потянул корову за хвост, и она превратилась в верблюда, и он потянул верблюда за хвост, и тот превратился в слона, и, всё ещё не успокоившись, он потянул слона за хвост, и тот превратился в морскую свинку. Теперь у морской свинки нет хвоста, за который можно потянуть, поэтому она осталась морской свинкой, а принц Фридлинг сел и завыл на свою фею-крёстную.

Но самым лучшим из всех его подарков был тот, что подарил ему король, его отец. Это была самая красивая лошадь, потому что король сказал: «Теперь ты достаточно взрослый, чтобы научиться ездить верхом».

Так что Фридлинга посадили на лошадь, и, поскольку он так долго ездил на своей лошадке-качалке, он научился прекрасно ездить верхом за один день и был признан всеми придворными самым искусным наездником, которого когда-либо видели.

Теперь эти похвалы и удовольствие от езды на настоящей лошади настолько
заняли его мысли, что в ту ночь он совсем забыл о Роллонде и уснул
Ему снились только настоящие лошади и всадники, идущие в
бой. И на следующую ночь тоже.

 Но на третью ночь, когда он уже засыпал, он услышал, как кто-то всхлипывает у его кровати, и голос сказал: «Ах!» «Дорогой принц и
добрый господин, отпустите меня, моё сердце разрывается при виде моей родной земли». И там стоял его бедный конь-качалка Роллон, и слёзы
капали из его прекрасных глаз на белое покрывало.

Тогда принц, полный стыда за то, что забыл о своём друге, вскочил
и обнял его за шею, сказав: «Не печалься, Роллон,
— Теперь я точно тебя отпущу! — и он подбежал к окну и открыл его, чтобы конь мог выйти. — Ах, дорогой принц и добрый господин! — сказал
Роллон. Затем он поднял голову и заржал так, что весь дворец задрожал, и, раскачиваясь вперёд и назад, пока его голова почти не коснулась земли, он выскочил в ночь и помчался в Страну Скачущих Коней.

Затем принц Фридлинг, стоя у окна, задумчиво снял с пальца
белую прядь и позволил ей уплыть в темноту, вне поля его зрения и досягаемости его руки.

«Прощай, Роллонда, — тихо пробормотал он, — храбрая Роллонда, моя добрая
Роллонда! Иди и будь счастлива в своей стране, раз я, твой хозяин,
забыл быть с тобой добрым». И вдалеке он услышал ржание лошадей в Стране
Лошади-качалки.

Много лет спустя, когда Фридлинг стал королём вместо своего отца,
пришло время праздновать пятый день рождения принца, его сына; и
в то утро среди всех подарков, которыми был усыпан пол в комнате,
стояла красивая лошадка-качалка, чёрная, с горящими глазами.

Никто не знал, как он там оказался и чьим подарком был, пока сам король не пришёл посмотреть на него. И когда он увидел, что он так похож на старого
Роллонда, которого он любил в детстве, он улыбнулся и, погладив его тёмную гриву,
тихо сказал ему на ухо: «Значит, ты сын Роллонда?» И жеребёнок ответил ему: «Ах, дорогой принц и добрый господин!» — но больше не проронил ни слова.

Тогда король взял маленького принца, своего сына, и рассказал ему историю о
Роллонде, как я её здесь пересказал; а в конце он пошёл и стал искать в
гриве жеребёнка, пока не нашёл один белый волосок, и, вытащив его,
она надела его на палец маленькому принцу, велев ему беречь его и
всегда быть добрым хозяином для сына Роллонды.

Вот и подошла к концу моя история о Роллонде.




ЯПОНЕЛЬ


Жила-была когда-то юная девушка по имени Японель, дочь лесоруба, и из всех, кто жил в лесу, она была самой прекрасной.

Её волосы в сетке были похожи на пойманный в ловушку солнечный луч, а лицо — на
родник, над которым склонялись розы, а птицы, трепеща, зависали, чтобы
напиться, — таково было внутреннее присутствие её глаз, её смеющихся
губ и её щёк.

Всякий раз, когда она переступала порог своего дома, птицы и
цветы начинали звать её: «Посмотри вверх, Японель! Посмотри вниз, Японель!»
 Они так любили смотреть на её милое личико. Белка крикнула с ветки: «Посмотри вверх, Японель!» А кролик из-под корней: «Японель, посмотри вниз!» И Японель, проходя мимо, посмотрела вверх, посмотрела вниз и рассмеялась, думая о том, какое это чудесное место — мир.

Её мать, глядя на неё изо дня в день, испугалась: она сказала дровосеку:
«Наша девочка слишком хороша, из неё ничего не выйдет».

Но её муж ответил: «Добрая жена, почему это должно тебя беспокоить? Что может навредить ей в этих тихих местах? Держи её подальше от пруда в лесу, чтобы водяная ведьма не увидела её и не позавидовала».

«Не подходи к воде, а то упадёшь!» — сказала однажды её мать, увидев, как Японель наклонилась, чтобы посмотреть на своё отражение в луже у дороги.

Японель тихо рассмеялась. «О глупая маленькая мама, как я могу упасть в
лужу, в которой не помещаются мои две ноги?»

Но мама подумала про себя, что когда Японель станет старше, она поймёт.
Она будет ходить туда, чтобы посмотреть на своё лицо, если только у неё дома нет чего-то получше. Поэтому у следующего торговца, который проходил мимо, она купила маленькое зеркальце и подарила его Японель, чтобы та могла видеть в нём своё лицо с его весенней красотой и не ходить к пруду в лесу. Милая девушка, которая никогда в жизни не видела зеркала, взяла в руки круглое стекло и долго смотрела в него, ничего не говоря и всё больше удивляясь собственной красоте. Затем она тихо ушла с ним в свою комнату.
Желая дать название тому, что она так сильно любила, она назвала это
«Глаз ручья» и повесила на стену рядом со своей кроватью.

 В последующие дни дверь в её комнату часто была закрыта,
и её лицо редко кто видел, кроме неё самой.  И «Взгляни вверх, Японель!»
«Смотри под ноги, Японка!» — этот звук она больше не хотела слышать, когда шла
через лес, потому что воспоминание о «Глазе ручья» было похоже на сон,
который преследовал её и мягкой рябью ложился на её лицо.

 Она выросла высокой, как осина, и стала ещё красивее, но бледной.  Её мать сказала:
«Горе мне, ибо теперь я сделала её тщеславной, показав ей её великую
красоту». И самой Японель она сказала: «О, моя прекрасная, моя светлая
любимая, хоть я и сделала тебя тщеславной, прошу тебя, не наказывай меня. Не подходи к пруду в лесу, чтобы посмотреть в него, иначе с тобой случится беда.
И Японель мечтательно улыбнулась, погрузившись в свои мысли, и, поцеловав
мать, сказала: «Дорогая мама, — говорит она, — говорит ли «Глаз ручья»
мне всё о моей красоте, или в других глазах я ещё прекраснее?» Тогда
мать печально ответила: «Нет, но я верю, что открытое око Божье видит
В тебе есть красота, о которой не может рассказать твоё зеркало.

Услышав этот ответ, Японель пошла прочь и дошла до пруда в лесу. Он лежал в глубокой впадине и пил свет с ясного неба, которое сквозь круг тёмных ветвей всегда смотрело на него. «Возможно, — сказала она себе, — именно здесь Бог откроет мне Свою
Взгляни и покажи мне, насколько я прекраснее, чем может показаться на первый взгляд.
Но она вспомнила слова матери и прошла мимо.

Затем она снова обернулась: «Просто моя мать боится, что я стану
«Напрасно. Что плохого в том, что я взгляну разок? Это будет по пути домой».
И она всё ближе и ближе подходила к пруду, говоря себе: «Увидеть
себя такой же прекрасной, какой меня видит Бог, не может быть плохо. Конечно, это не
сделает меня ещё более тщеславной». И когда она прошла сквозь последние деревья и
остановилась у берега, она увидела перед собой маленькую старушку, одетую в зелёное,
которая стояла на коленях у воды и смотрела в неё.

«По крайней мере, — сказала она себе, — она заглядывает внутрь, и с ней ничего не случается. Интересно, что она там видит, что остаётся там надолго»
— И, подойдя немного ближе, — «Добрая дама, — позвал Японель, —
что это ты там нашла, на что так пристально смотришь?» И старуха, не двигаясь и не поднимая глаз, ответила: «Своё собственное лицо, но в сто раз моложе и прекраснее, каким оно было в юности».

Тогда Японель подумал: «Как же я должен выглядеть сейчас, когда я прекрасен и в расцвете юности?» Она предупредила меня, потому что боялась, что я
стану тщеславной. Поэтому она быстро подошла, опустилась на колени перед
старухой и заглянула внутрь. И как только она увидела её лицо
Глядя вверх, бледная и дрожащая («Быстрее уходи!» — казалось, говорили её губы),
старуха соскользнула с берега, схватила своё отражение зелёными, похожими на водоросли руками и утащила его в тихую глубину пруда. Под лицом Японель теперь не было ничего, кроме пустой тёмной воды, и где-то далеко-далеко в глубине на неё умоляюще смотрело бледное лицо, а его губы шевелились, произнося молитву, которую никто не мог услышать.
 На поверхность поднялись только три пузырька, которые лопнули, издав три отдельных вздоха, похожих на тень её собственного имени.  Затем водяная ведьма взбаламутила воду.
Грязь исчезла, и все следы этого утраченного образа исчезли, и Японель осталась одна.

 Она поднялась, ожидая, что ничего не увидит, что она ослепла, но лес был на месте, ночные тени собирались на свидание под ветвями, и более яркие звёзды начали затмевать полумрак неба.  Всю дорогу домой она шла медленно, всё ещё не оправившись от постигшего её несчастья. Она тихо прокралась в свою маленькую комнату в угасающем свете
и сняла со стены «Глаз потока». Затем она упала на кровать,
потому что вся поверхность её зеркала стала пустой: никогда
она надеялась снова увидеть своё отражение в зеркале.

 На следующее утро она опустила голову, потому что боялась, что вся её красота
улетучилась, пока она не услышала, как её отец сказал: «Жена, мне кажется, что с каждым днём наша Японель становится всё прекраснее». И её мать ответила, вздыхая: «Она слишком прекрасна, я знаю».

 Тогда Японель снова отправилась к пруду в лесу. Пока она шла,
птицы и цветы пели ей: «Посмотри вверх, Японель; посмотри вниз,
Японель!» Но Японель шла, не обращая на них внимания. Она подошла к
воде и, наклонившись, увидела далеко внизу, в зарослях зелёных сорняков,
лицо, которое смотрело на нее, слабое и размытое мерцанием
движение воды. Затем, рыдая, она заломила руки и воскликнула:

 "Ах! милое лицо Джапонель,
 Красота и грация Джапонель,
 Образ и глаза Джапонель,
 "Вернись!" - вздыхает Джапонель."

И пузырь за пузырём всплыл слабый ответ, похожий на всхлип,
на поверхность воды:

 «Я — лицо Японели,
 Красота и грация Японели;
 Здесь, под чарами Японели,
 Я живу, Японели».

Весь день Японель так плакала, и ей так отвечали. То и дело на поверхность всплывали зелёные
водоросли и, казалось, прислушивались к её упрёкам, а затем снова погружались в
глубины пруда и лежали почти неподвижно, протягивая длинные склизкие пальцы сквозь ил.

 На следующий день Японель пришла снова и плакала, как прежде:

 «Ах! Милое личико Японель,
 Красота и грация Японеля,
 Образ и глаза Японеля,
 «Вернись!» — кричит Японель.

И её тень в воде ответила:

 «Я — лицо Японеля,
 Красота и изящество Японели;
 Здесь, под чарами Японели,
 Я живу, Японели.

 Теперь, сидя и печалясь, она заметила, что всякий раз, когда птица пролетала над
прудом, она что-то роняла в воду, и, посмотрев, она увидела, что повсюду среди
сорняков на поверхности пруда лежат семена проса; одно за другим их засасывала
водяная ведьма.

Японель так долго стояла у пруда, что, когда она возвращалась домой, уже совсем стемнело, а она всё ещё была в лесу.
Вдруг она услышала громкий крик птицы.
«Взгляни вверх, Японель!» Крик был таким внезапным и таким странным,
донесшимся в это место и в этот час, что, несмотря на своё горе, она услышала его
и остановилась, чтобы посмотреть вверх. Снова в темноте она услышала крик птицы:
«Почему ты плачешь, Японель?» Японель ответила: «Потому что водяная ведьма
унесла моё прекрасное отражение в воде, и я больше не вижу своего лица».

Тогда птица сказала: «Почему ты не поступаешь так, как поступают птицы? Она
жадная, поэтому они бросают ей семена проса, и тогда она не крадёт
отблеск их крыльев, когда они пролетают мимо». И Японель ответил:
«Я не знала этого, поэтому сегодня я самая несчастная из всех живых существ». Тогда птица сказала: «Приходи завтра, и ты будешь самой счастливой».

На следующий день Японель пошла и села у пруда в лесу, ожидая, что станет самой счастливой, как обещала ей птица. Весь день туда-сюда летали большие стаи птиц, и пруд покрылся семенами.
Японель посмотрела и воскликнула: «Да это же маковые зёрна!» (Маковые зёрна,
если их съесть, вызывают сон.) Когда солнце начало садиться, все
птицы вдруг запели хором: «Посмотри вниз, Японель! Японель,
— Посмотри вниз! И там, на поверхности пруда, лежала крепко спящая старуха, одетая в зелёное, со складками на платье и морщинами на лице, полными маковых зёрен.

 Тогда Японель быстро подбежала к краю пруда и посмотрела вниз.  Медленно из глубины поднималось бледное прекрасное отражение самой Японель, освобождаясь от тонких зелёных водорослей и плывя к берегу. Она взглянула на него
с трепетным приветствием, наполовину грустным, наполовину радостным, словно радуясь
возвращению к своей милой хозяйке после долгой разлуки. И когда она
приблизилась и опустилась в воду, Японель наклонилась
над ним и поцеловал его.

Затем она отпрянула от края пропасти и побежала домой, быстро, быстро в
затухающий огонек. И там, когда она посмотрелась в зеркало, снова появилось
прекрасное лицо, которое она любила, немного посиневшее и поблекшее от долгого
заточения под водой. И так оно и осталось, прекрасное, но бледное,
напоминая ей о печали, которая охватила её, когда, слишком сильно любя это,
она не любила достаточно сильно, чтобы прислушаться к крику птиц: «Взгляни
вверх, Джапонель!» и «Джапонель, взгляни вниз!»




Гэммелин, портниха


Давным-давно жила-была королевская дочь, которую собирались выдать замуж.
в браке с великим князем; и когда до дня свадьбы оставалось ещё много времени, весь двор начал беспокоиться о том, как должна быть одета невеста. Что она должна была надеть и как она должна была это носить, — этот вопрос обсуждался королём и его двором день и ночь, почти без перерыва. Каким бы ни было платье, оно должно было быть великолепным, несравненным.
Должен ли он быть шёлковым, бархатным или атласным; должен ли он быть украшен
парчой, драгоценными камнями или жемчугом?

Но когда они пришли спросить об этом принцессу, она сказала: «Я хочу только
платье из чеканного золота, лёгкое, как паутинка, тонкое, как пчёлиное крыло, мягкое, как лебяжий пух.

Тогда король, позвав своего главного ювелира, велел ему сделать для принцессы
платье из чеканного золота. Но ювелир не знал, как сделать такое платье, и ответил королю:
«Сир, это невозможно».

Тогда король очень рассердился и сказал: «То, что принцесса может пожелать,
должен исполнить какой-нибудь мужчина».
И он посадил главного ювелира в тюрьму, чтобы тот подумал об этом, и вызвал
все ювелиры в королевстве узнали о желании принцессы,
чтобы для неё сшили платье из чеканного золота. Но каждый из ювелиров упал на колени перед королём и сказал: «Сир, это невозможно сделать». Тогда король посадил их всех в тюрьму, пообещав отрубить им головы, если через три недели они не придумают, как сшить такое платье, какое пожелала принцесса.

Как раз в это время Гэммелин проезжал через эту местность, и, услышав обо всём этом, он очень пожалел ювелиров, которые
ничего плохого, но они рассказали королю чистую правду о себе.
 Поэтому он напряжённо размышлял и наконец сказал: «Думаю, я могу спасти головы ювелирам, потому что нашёл способ сделать такое платье, какое пожелает эта прекрасная принцесса».

Затем он пошёл к королю и сказал: «Я знаю, как сделать платье из
битого золота».

«Но, — сказал король, — будь осторожен, потому что, если ты потерпишь неудачу, я непременно
отрежу тебе голову».

Тем не менее Гэммелин охотно пошёл на этот риск и принялся за работу. И
сначала он попросил принцессу сказать ему, какой фасон платья ей нравится.
должно быть; и принцесса сказала: «Из чистого золота, лёгкое, как паутинка, тонкое,
как пчёлиное крылышко, мягкое, как лебяжий пух, и вот как оно должно быть сшито». И она
показала ему, какими должны быть рукава, лиф и шлейф.
Гэммелин приказал сшить (а у него был целый дворец, полный рабочих)
самое прекрасное платье по образцу, который назвала принцесса,
из плотного белого батиста; и принцесса пришла к нему в изумлении,
говоря, что оно должно быть только из чеканного золота.

«Подожди немного!» — сказал Гэммелин, потому что ему не нравилось
Принцесса. Тогда он попросил у короля золота из его казны, но
король вместо этого дал ему золота из запасов заключённых в тюрьму
ювелиров. Он положил его в мешок, отнёс на мельницу и сказал
мельнику: «Измельчи мне этот мешок, полный золота, в муку». Сначала
мельник принял его за сумасшедшего, но когда увидел письмо в
Гаммелин взял в руки письмо, которое написал король, и в котором говорилось: «Я отрублю тебе голову, если ты этого не сделаешь!»
Затем он взял в руки мельницу и перетёр золото в мелкую золотую муку. Гаммелин взвалил мешок на плечи и побежал
Он вернулся во дворец. Следующим его шагом было призвать всех
золотоискателей в королевстве, что он и сделал довольно легко с помощью королевского
письма; как только они увидели слова «Я отрублю тебе голову, если ты не
сделаешь этого!» и подпись короля под ними, они побежали так быстро, как только
могли, и все улицы, ведущие к дворцу, были заполнены ими.

Затем Гэммелин выбрал сотню самых сильных и привёл их в
комнату, где шилось свадебное платье. Он взял платье,
разложил его на железных столах и, посыпав золотой мукой,
заставил людей работать день и ночь целую неделю. И в конце недели
появилось великолепное платье, которое выглядело так, будто было сделано из
чистого золота. Но принцесса сказала: «Моё платье должно быть _полностью_ из
золота, а не из батиста — так не пойдёт». «Подожди! — сказал Гэммелин, —
оно ещё не закончено».

Затем он развёл костёр из сладких специй, сандалового дерева, жасмина и
миндаля и положил в огонь чудесное платье.

Принцесса закричала от горя и ярости, потому что она была влюблена в
платье, хотя и была так любезна, что согласилась на его условия.
указ. Но Gammelyn выстоял, и произошло вот что: огонь
сгорит все нити Батист, но не была достаточно горячей, чтобы
плавить золото; и когда все Батиста был сожжен, затем он вынул из
пожар платье из кованого золота, легкий, как паутинка, тонкая, как пчелы-крыла,
мягкие, как лебяжий пух, и ароматный, как ветер, когда он дует через
Сад султана.

Так что все ювелиры были освобождены из тюрьмы, и король назначил
Гэммелина своим главным ювелиром.

Но когда принцесса увидела платье, она была вне себя от радости.
и с гордостью и удовольствием, что у неё тоже должно быть платье из жемчуга, лёгкое, как паутинка, тонкое, как пчёлиное крыло, мягкое, как лебяжий пух. И король послал за всеми своими ювелирами и сказал им, что нужно сшить такое платье;
но все они пали на колени и в один голос закричали:
«Сир, это невозможно сделать». И всё, что они получили за это, —
это то, что их посадили в тюрьму до тех пор, пока не будет найден способ это сделать.


Тогда король сказал Гэммелину: «Раз мои ювелиры не могут сделать это платье,
ты должен это сделать!» Но Гэммелин ответил: «Сир, это не в нашей власти».
И единственным ответом, который мог дать на это король, было: «Я отрублю тебе голову, если ты этого не сделаешь».

Гэммелин вздохнул, как морская раковина; но, решив, что из плохого положения можно извлечь выгоду, он принялся за работу.

И, как и прежде, он сшил платье по вкусу принцессы из самого лучшего материала. Он разделил каждую часть на две: два рукава,
туловище, юбку и шлейф. Затем, по своему желанию,
король приказал, чтобы ему принесли всех устриц, выловленных в море. Из них он выбрал пять
Самые лучшие устрицы из всех; каждая размером с чайный поднос. Затем он поместил их в большой резервуар, а в каждую раковину положил по части платья, ткань которого была настолько тонкой, что в ней было достаточно места и для устриц, и для платья. И со временем он вытащил из каждой раковины — из одной — лиф, из другой — юбку, из третьей — шлейф, из четвёртой — рукав, из пятой — другой рукав. Затем он
скрепил каждую часть ниткой и положил всё платье обратно в аквариум, а в рот одной устрицы он положил
Он положил в рот одной устрице подол и юбку, в рот другой — отделку юбки и шлейфа, в рот двум другим — отделку двух рукавов, а пятую устрицу он съел. Так устрицы сделали свою работу, покрыв платье мягкой отделкой, как они покрывают ею внутреннюю поверхность своих раковин; и через некоторое время Гэммелин достал платье, яркое и блестящее, из чистого перламутра. Но «Нет», — сказала принцесса, — «это
должен быть чистый жемчуг, без единой нитки». Но «Подожди немного! —
сказал Гэммелин, — я ещё не закончил».

Поэтому по указу короля он вызвал должны быть собраны вместе все
бабочки в королевстве-миллионы мотыльков; и он вложил их все в чуть-чуть
утюг в номер вместе с платьем, и запечатал двери и окна с
красный сургуч. Принцесса плакала и вздыхала о платье: "Оно будет
все съедено", - сказала она. "Тогда я отрублю ему голову", - сказал король.
Но, несмотря на все это, Гаммелин выстоял.

[Иллюстрация]

И когда он открыл дверь, они увидели, что моль съела все нитки,
а перламутр остался нетронутым.
платье было совершенным, как жемчужина, лёгким, как паутинка, тонким, как пчёлиное крыло,
мягким, как лебяжий пух; и король сделал Гэммелина своим главным ювелиром, а
всех остальных ювелиров освободил.

 Принцесса была так рада, что захотела ещё одно
платье, сшитое из крыльев бабочек.  «Это было легко сделать»,
— сказал Гэммелин, — но было бы жестоко просить сшить такое платье.

Тем не менее принцесса хотела именно этого, и _он_ должен был сшить его.
«Я отрублю тебе голову, если ты этого не сделаешь», — сказал король.

Гэммелин засуетился, как пчела, но всё, что он сказал, было: «Много миллионов
Для такой работы понадобятся бабочки: вы должны снова дать мне два платья — жемчужное и золотое, — потому что бабочки любят яркие цвета, которые блестят и сияют, и только с их помощью я смогу собрать их всех в одном месте.

И принцесса дала ему два платья, а он пошёл в самую высокую часть дворца, на зубчатые стены большой башни. Там
он повернулся лицом на запад, где восходила новая луна, и посмотрел на заходящее солнце; и он положил две мантии, по одной на каждую руку, расправив их так, что они стали похожи на два крыла — золотое и жемчужное.
Луч солнца коснулся золотого крыла, а бледная дрожащая нить лунного света
коснулась жемчужного крыла, и Гэммелин запел:

 «Свет луны,
Свет солнца,
Жемчужина небес,
 Золото с высоты,
 Прислушайся ко мне!

 «Свет луны,
Жемчужина моря,
 Золото земли
 Здесь, в моей руке,
 Я отдаю тебе.

 «Прилетают бабочки!
 Унеси нас домой,
 Золото гнома,
 Жемчужина моря».

И пока он пел, с востока донеслось тихое шуршание крыльев и
появилась огромная движущаяся масса, похожая на яркое грозовое облако. И из солнца
вышел длинный золотой палец, а из луны — бледный дрожащий жемчужный палец,
и, коснувшись золота и жемчуга, они стали настоящими крыльями, а не
шляпными украшениями. Затем, прежде чем принцесса успела вскрикнуть, а король
что-то сказать о том, чтобы отрубить им головы, яркое облако на востоке
превратилось в мириады мириад бабочек. И притянутый падающим сверкающим
солнцем, и бледной падающей луной, и овеянный миллионами крыльев
Его собратья, Гэммелин, выпорхнули из дворцовой стены на гребне бабочки-ветра и с каждым мгновением улетали всё дальше и ярче. Вслед за ними улетел и он сам, сопровождаемый мириадами бабочек, и больше о нём в той стране никто не слышал.




ПОКОРМЛЕНИЕ ЭМИГРАНТОВ


Над морем летели птицы на юг, в свой другой дом, где было солнце. Шорох их крыльев высоко над головой был слышен
даже над водой; их тихое, пронзительное щебетание и жадное
пощипывание клювами; море затихло, и ветер стих
далеко-далеко в облачной стране.

Вдали от любого берега, когда они уже начали уставать, их взоры
устремились на белую фигуру, покоящуюся между небом и морем. Они подплыли ближе,
и им показалось, что это огромная белая птица, сидящая на успокоившейся воде;
и её крылья были широко раскинуты, но она не двигалась. И сами крылья не
двигались, а неподвижно застыли над собственным отражением в воде.

Затем прилетели любопытные птицы, сбившись с прямого курса, чтобы
полюбоваться белыми крыльями, которые не улетали. И они прилетели и сели
об этой огромной птицеподобной твари, такой неподвижной и величественной.

На палубу выбрался маленький ребёнок, потому что шум птиц доносился до него из трюма.  «Дома никого нет, кроме меня», — сказал он, потому что
подумал, что птицы, должно быть, пришли поздороваться, и хотел быть вежливым.
«Все ушли, кроме меня, — продолжил он, — все ушли.  Я остался один».

Птицы, ни одна из них не поняла его, но они склонили головы набок и дружелюбно посмотрели на него сверху вниз, словно размышляя.

 Он сбегал вниз и принёс стакан воды и немного печенья.
Он поставил воду, и ломать печенье посыпать его поверх
белая палуба. Затем он хлопнул в ладоши, чтобы увидеть, как они все трепещут и толпятся
вокруг него, склоняя свои светлые головы к еде и питью, которые он им подавал
.

Возможно, они не задержатся надолго, потому что затонувший корабль не сможет им помочь
на том пути, которым они хотели идти; и к заходу солнца они должны снова коснуться суши.
Внезапно они все исчезли, и звук их голосов стал затихать в ярком морском воздухе.

 «Я остался один!» — сказал ребёнок.

 Много дней назад, когда он спал в уютном уголке, который нашёл для себя,
Сам капитан и команда сели в шлюпки, оставив огромный корабль на произвол судьбы. И, забыв о нём, потому что он был таким маленьким, или думая, что он в безопасности на одной из других шлюпок, грубые моряки уплыли без него, и он остался один. Так что целую неделю он оставался с кораблём, словно шёпот его исчезнувшей жизни среди синевы глубокого штиля. И птицы прилетали к кораблю только для того, чтобы
быстро улететь, потому что он так неподвижно стоял на море.

[Иллюстрация]

Но в ту ночь русалки окружили корабль и запели;
ветер поднялся, услышав их пение, и море стало неспокойным. И всё же ребёнок
спал, погрузившись в мечты. Сны пришли из песен русалок,
и он затаил дыхание, а его сердце было обременено глубокой
сладостью того, что он видел.

Перед ним открывались тёмные, странные и холодные морские долины; там бродили
синие морские звери, охраняемые сильными плавниками пастухов, а рыбы,
подобно птицам, сновали туда-сюда, но не издавали ни звука. И это было то, что
тяготило его сердце, — что, несмотря на всю красоту, которую он видел, не было ни звука,
ни песни ни одной птицы, которая могла бы его утешить.

Русалки протягивали ему свои синие руки и пели; они пели на гребнях
волн, пытаясь заставить его забыть о тишине на суше. Они предлагали ему морскую жизнь: зачем ему тонуть и умирать?

 И вот теперь над ним в тёмной ночи хлопали огромные крылья,
развеваясь на ветру, и корабль мчался вперёд. И русалки быстро поплыли к ней и перестали петь, потому что ветер
над их головами громко пел в снастях и парусах. Но ребёнок во сне поднял
голову и улыбнулся, потому что душа его успокоилась от песен русалок.
Он слушал песню, и ему казалось, что вместо этого он слышит пение птиц в далёкой стране, поющих о ребёнке, чья любящая рука кормила их, измученных и усталых, на их пути через широкий океан.

В той далёкой южной стране забрезжил рассвет, и птицы, просыпаясь одна за другой, пели о нём тихо дышащим ветвям тамариска. И никто из них не знал, как они были посланы в качестве спасательной команды,
чтобы спасти дух ребёнка от чар морского сна и благополучно
доставить его на землю, которая его любила.

 * * * * *

Но вместе с телом ребёнка белые крылья улетели в долины, скрытые волнами, и опустились в расщелину на морском берегу.




БЕЛАЯ БЕРЁЗА


Давным-давно в лесу жили брат и сестра, которых забыл весь мир. Но это не сильно печалило их сердца, потому что они сами были целым миром друг для друга:встречаясь или расставаясь, они никогда этого не забывали. Никто не остался, чтобы рассказать им, кто они такие; но она была «Маленькой Сестричкой», а он — «Добрым Братом».
И это были единственные имена, которые они когда-либо носили.

В своей маленькой хижине, крытой соломой, они были бы совершенно счастливы, если бы не
одна вещь, о которой они время от времени вспоминали и грустили. Прекрасный
Брат был хром — он не мог ступить ни ногой на землю, ни сделать ни шагу во внешний мир. Но он спокойно лежал на своей постели из листьев,
а Маленькая Сестра ходила туда-сюда, принося ему еду и питьё, а также
аромат цветов и рассказы о радости земли и песнях птиц.

Однажды она принесла ему охапку увядших берёзовых листьев, чтобы смягчить его
постель и сделать её теплее в преддверии холодов; и всё
Зимой он лежал на ней и вздыхал. Младшая Сестра никогда раньше не видела его таким грустным.

 Весной, когда запели птицы, его печаль только усилилась. «Выпусти меня, выпусти меня, — кричал он, — хоть немного в этот светлый мир, прежде чем я умру!» Она целовала его ноги, брала на руки и носила. Но она смогла пройти со своей ношей лишь очень немного
вскоре ей пришлось вернуться и уложить его
снова на постель из листьев.

"Видел ли я весь яркий мир?" он спросил. "Это такая маленькая
место?"

Чтобы скрыть свою скорбь от него, сестренка убежала в лес, и
как она ушла, интересно, как утешить его горе, она не могла помочь
плач.

Внезапно у подножия дерева она увидела фигуру сидящей женщины.
Это было странно, потому что она никогда раньше не видела в лесу никого другого
кроме них самих. Женщина сказала ей: "Почему ты так плачешь?"

«Сердце Прекрасного Брата разбито», — ответила Младшая Сестра. «Именно
поэтому я плачу».

«Почему его сердце разбито?» — спросил другой.

«Я не знаю», — ответила Младшая Сестра. «С тех пор, как наступила прошлая осень, оно
так было. Всегда, прежде, он был счастлив; у него нет причин не быть таким.
просто он хромой ".

Она подошла вплотную к сидящей фигуре и, присмотревшись, увидела женщину
с очень белой кожей, в темно-сером одеянии с капюшоном. Серые глаза
смотрели на нее в ответ, и в них был лишь легкий оттенок зелени, который
появляется вместе с молодыми весенними листьями.

"Ты прекрасна", - сказала Младшая сестра, затаив дыхание.

«Да, я красивая», — ответила другая. «Почему Прекрасный Брат хромает?
 У него нет ног?»

«О, какие красивые ноги!» — сказала Младшая Сестра. «Но они как стоячая вода, они не могут бежать».

"Если ты хочешь, чтобы он сбежал, - сказал другой, - я могу сказать тебе, что делать.
Что ты дашь мне взамен?"

"Проси все, что хочешь, - ответила Младшая сестра, - но я бедна".

"У тебя красивые волосы", - сказала женщина. - "Ты оставишь это?"

Младшая сестра наклонила голову и позволила другой женщине отрезать ей волосы.
Ветер со вздохом вырвался из него и упал на колени седой женщины. Она спрятала его под
платьем и сказала: «Послушай, младшая сестра, и я расскажу тебе! Сегодня
новолуние. Если ты сможешь держать язык за зубами до полнолуния, ноги
Прекрасного Брата будут бежать, как
ручей с холмов, прыгающий с камня на камень.

«Только скажи мне, что я должна сделать!» — сказала Младшая Сестра.

«Видишь эту берёзу с серебристой корой?» — спросила женщина. «Отрежь от неё две полоски и сплети из них башмаки для Прекрасного Брата». И
когда они будут готовы к полнолунию, если ты ничего не скажешь, тебе останется
только надеть их на ноги Прекрасного Брата, и они обойдут твои.

И младшая сестра, как ей и сказали, отрезала две полоски от коры берёзы
и побежала домой со всех ног, чтобы рассказать об этом.
брат о счастье, которое, если немного подождать, ждёт их.

 Но когда она подошла к дому, над низкой крышей она увидела новую луну,
висевшую в воздухе, как белое перо; и, закрыв губы, она вошла
и молча поцеловала Прекрасного Брата.

Он сказал: «Сестра моя, распусти свои волосы и позволь мне
почувствовать их аромат; расскажи мне, как звучит земля, ибо моё сердце
болит от печали и тоски». Она взяла его руку и приложила к своему сердцу,
чтобы он почувствовал его счастливое биение, но не произнесла ни слова. Затем она села
Она опустилась у его ног и принялась за работу. Всю бересту она
нарезала на длинные полоски, пригодные для плетения, делая всё так, как велела ей
седая женщина.

 Прекрасный Брат сердился из-за её молчания и плакал, называя её жестокой; но
она только целовала его ноги и работала ещё быстрее. И белые
берестяные башмачки росли у неё в руках; и каждую ночь она смотрела и видела,
как растёт луна.

Добрый Брат сказал: «Сестрёнка, что ты сделала со своими волосами, в
которых ты обычно приносила домой ветер? И почему ты никогда не приходишь с ним?»
«Сплести мне цветы или спеть мне птичью песню?» И Младшая Сестра подняла
голову и кивнула, но так и не ответила и не оторвалась от своего занятия, потому что
её пальцы двигались медленно, а луна росла быстро.

 Однажды ночью Прекрасный Брат лежал во сне, и его голова была полна
снов о внешнем мире, в который он так хотел попасть.  Полная луна заглядывала в открытую дверь, и Младшая Сестра смеялась в душе,
надевая ему на ноги берестяные башмачки. «А теперь беги, милая, — прошептала она, — но не обгоняй меня».

Во сне вскочил Прекрасный Брат, потому что ему приснилась белая берёза.
держи его. Леди в темном капюшоне и серых глазах, полных смеха.
Листья поманили его. Он выбежал на лунный свет, и Младшая сестра
смеялась, когда бежала вместе с ним.

Через некоторое время она крикнула: "Не обгоняй меня, Прекрасный Брат!" Но он
, казалось, не слышал ее, потому что ни на йоту не сбавил скорости своего
бега.

Вскоре она снова закричала: «Побудь со мной немного, Прекрасный Брат! Не
обгоняй меня!» Но после долгого безделья ноги Прекрасного Брата
были проворны, и он бежал всё быстрее. «Ах, ах!» — кричала она, выбиваясь из сил.
— Вернись ко мне, когда закончишь бегать, прекрасный брат. И когда он скрылся среди деревьев, она крикнула ему вслед: «Как ты найдёшь дорогу, если никогда здесь не был? Не заблудись в лесу, прекрасный брат!»

Она лежала на земле и слушала, как его уносят прочь белые берёзовые башмачки, пока их звук не затих.

Когда на следующее утро он не вернулся, она весь день искала его в лесу,
зовя по имени.

"Где ты, прекрасный брат? Где ты заблудился?" — кричала она,
но никто не ответил ей.

Какое-то время она успокаивала своё сердце, говоря: «Он не бегал все эти годы — неудивительно, что он всё ещё бежит. Когда он устанет, он вернётся».

Но проходили дни и недели, а Прекрасный Брат так и не вернулся к ней.
Каждый день она бродила в поисках его или сидела у двери маленькой хижины и плакала.

Однажды она плакала так сильно, что земля стала совсем мокрой от её слёз. В ту ночь была полная луна, но, измученная горем,
она легла и крепко уснула, хотя снаружи было светло.

 Посреди ночи она проснулась, потому что ей показалось, что она слышит
кто-то прошел мимо; и, конечно же, вдалеке послышались удаляющиеся шаги. И
когда она выглянула, на противоположной стороне дверного проема виднелся отпечаток березы.
на земле, мокрой от ее слез, стояли туфли.

"Увы, увы!" - воскликнула сестренка. "Что я такого сделала, что он подходит к
самой двери нашего дома и проходит мимо, хотя луна светит и
показывает его?"

После этого она обыскала весь лес в поисках
отпечатков березовых башмаков на земле. То тут, то там после дождя ей
казалось, что она видит следы, но ей так и не удалось далеко их проследить.

Снова наступила ночь полнолуния, и еще раз в середине
ночи сестренка завелась и услышала, ноги бегут в
расстояние. Она позвонила, но ответа не вернулся к ней.

Итак, в третье полнолуние она ждала, сидя в дверях хижины,
и не хотела спать.

"Если он был здесь дважды, - сказала она себе, - он придет снова, и я
увижу его. Ах, прекрасный брат, прекрасный брат, я дала тебе ноги;
почему ты так со мной поступил?

Вскоре она услышала шаги, и появился прекрасный брат.
Он бежал к ней. Она увидела его бледное, как у призрака, лицо, но он даже не взглянул на неё, а пробежал мимо, не останавливаясь.

 «Милый брат, милый брат, подожди меня, не убегай!» — кричала
 младшая сестра и поспешила за ним.

 Он бежал быстро и не останавливался, но она тоже бежала быстро, потому что её любовь не давала ей покоя. Однажды она чуть не схватила его за волосы, а в другой раз
поймала за плащ, но в её руке он порвался и рассыпался, как сухой лист,
и всё же, хотя у неё не осталось сил, она бежала дальше.

И теперь она начала удивляться, потому что Прекрасный Брат бежал по хорошо знакомой ей дороге — к дереву, с которого она срезала две полоски коры. Ноги у неё подкашивались; она знала, что больше не может бежать.
 Как только они оказались рядом с берёзой, Младшая Сестра споткнулась и упала.

Она увидела, как Прекрасный Брат бежит, ударяя руками и ногами по
дереву, и кричит: «О, Белая Берёза, Белая Берёза, подними засов,
или она меня поймает!» И тут же дерево раскрыло свою кору, и Прекрасный
Брат вбежал внутрь.

 «Итак, — сказала Маленькая Сестра, — ты здесь, да, Брат? Я знаю,
— Тогда я расскажу тебе, что я с тобой сделала.

Она подошла к дереву и приложила ухо к стволу. Внутри она услышала, как Прекрасный
Брат всхлипывает и плачет. Ей показалось, что Белая Берёза его бьёт.


— Ну-ну, Прекрасный Брат, она не сможет долго тебя бить! — сказала Маленькая
Сестра.

Она пошла домой и дождалась следующего полнолуния. Затем, как только
наступила темнота, она пошла через лес, пока не добралась до нужного места, и там, притаившись у белой берёзы, стала ждать.

Вскоре она услышала слабый голос Прекрасного Брата, доносившийся из глубины леса.
Она обратилась к дереву: «Белая Берёза, сегодня полнолуние и час, в который
 Младшая Сестра дала жизнь моим ногам. Позволь мне уйти на один час,
чтобы я могла побежать домой и посмотреть на неё, пока она спит. Я не буду останавливаться или
говорить и обещаю тебе, что вернусь».

 Тогда она услышала, как Белая Берёза неохотно ответила: «Это её час, и я не могу удержать тебя, поэтому ты можешь идти». — Только когда ты вернёшься, я тебя побью.

Затем дерево немного раздвинулось, и Прекрасный Брат выбежал наружу. Он бежал так
быстро, что Маленькая Сестра не успела его поймать.
и она не осмелилась позвать его вслух. «Я должна убедиться, — сказала она себе, —
прежде чем он вернётся. Сегодня ночью Белая Берёза должна будет его отпустить».

 Поэтому она собрала столько сухих веток, сколько смогла найти, сложила их в кучу неподалёку и, поджигая их, вскоре разожгла хороший костёр.

Вскоре она услышала шорох в кустах, и появился
Светлый Брат, бежавший изо всех сил, тяжело дыша.

Маленькая Сестра выбежала ему навстречу, но, увидев её, он остановился.
Он упёрся руками и ногами в дерево и закричал: «Белая Берёза, Белая
Берёза, подними засов, или она меня поймает!»

Но прежде чем дерево успело открыться, младшая сестра схватила
берёзовые башмаки, стянула их с его ног и, подбежав к костру,
бросила их в самое сердце красных углей.

Белая Берёза задрожала с головы до ног и разразилась жалобными
воплями. Ведьма высунула голову из-за дерева и закричала: «Не надо,
не надо! Ты обжигаешь мою кожу! О, жестокая! Как же ты меня обжигаешь!»

«Я ещё недостаточно тебя обожгла», — воскликнула Младшая Сестричка и стала разгребать угли.
Раскидав горящие палки и поленья по земле, она сложила их у подножия белой берёзы, раздувая пламя, чтобы оно взметнулось высоко.

 Ведьма втянула голову в плечи, но было слышно, как она кричит.  Когда пламя лизнуло белую кору, она закричала: «О, моя кожа!  Ты сжигаешь мою кожу.  Моя прекрасная белая кожа будет покрыта только волдырями». Ты знаешь, что портишь мне кожу?

Но младшая сестра сказала: «Если я сделаю тебя уродливой, ты не сможешь снова показывать своё лицо, чтобы обманывать невинных и разбивать сердца тех, кто был счастлив».

Она подкладывала ветки и хворост до тех пор, пока берёза снаружи не почернела, не покрылась рубцами и волдырями, следы которых остались и по сей день. А внутри можно было услышать, как ведьма танцует под музыку пламени и плачет из-за испорченной кожи.

  Тогда младшая сестра наклонилась и взяла Прекрасного Брата на руки. «Теперь ты не можешь ходить, — прошептала она, — я отняла у тебя ноги, поэтому я понесу тебя».

Он был так истощён и худ, что весил совсем немного, и всю долгую дорогу домой Младшая Сестра несла его на руках. Как же они были счастливы!
глядя друг другу в глаза при ясном свете луны!

"Сможешь ли ты когда-нибудь снова быть счастливым по-старому?" спросила Маленькая Сестра.
"Не захочешь ли ты снова убежать?"

"Нет," ответил Прекрасный Брат; "я никогда больше не захочу убегать. А что касается
всего остального, - он нежно погладил ее по голове, - что ж, я чувствую, что твои
волосы растут - они такие длинные, и я вижу, как их треплет ветер.
У Белой Березы нет своих волос, но они у нее есть, которые она носит,
точно такого же цвета, как у тебя ".




"УДАЧА РОЗ".


НЕДАЛЕКО от большого города, посреди густо поросшей лесом долины, жил один
Садовник, выращивавший розы, и его жена. Вокруг старого дома раскинулись зелёные сонные низины,
окаймлённые серебристыми ручьями, длинные травы мягко колыхались на ветру, и
воздух наполнял полусказочный лесное журчание.

 В своём розовом саду, на склоне долины, обращённом к солнцу,
садовник и его жена жили в довольстве, деля труд и отдых. Они были молоды, они ещё не состарились; и хотя им приходилось экономить, они не считали себя бедными. Странная судьба всегда сопутствовала участку земли, на котором они трудились; то ли потому, что почва
То ли земля была такой плодородной, то ли место таким защищённым от холода, то ли садовник таким искусным в своём ремесле, которое передавалось в его семье от отца к сыну, — неизвестно; но, несомненно, его розы цвели лучше и плодоносили раньше и позже, чем любые другие розы, которые можно было найти в тех краях.

 Добрая пара принимала то, что им давалось, просто и с радостью, благодаря Бога. Возможно, это было по воле судьбы, а может быть, потому что
сладкий аромат роз смешался с их кровью, что её мужчина
и его жена были такими добродушными и нежными. Цвет
розы был на их лицах, и цвет розы был в их сердцах; для своего мужа она была самой красивой и дорогой возлюбленной, а для своей жены он был лучшим и добрейшим из любовников.

Каждое утро, ещё до рассвета, её муж и жена выходили в
сад и собирали все розы, которые созрели для продажи; затем, с
полными корзинами на спине, они отправлялись на рынок,
как раз когда прямые солнечные лучи с востока освещали все флюгеры и
Они превращали городские шпили в золото. Там они продавали свои цветы
флористам и торговцам в городе, а после этого возвращались домой, чтобы
до конца дня мотыжить, копать, пропалывать, поливать, обрезать и сажать. Никто никогда не видел их порознь, и мысль о том, что однажды это может случиться, была единственным страхом и печалью в их жизни.

То, что у них не было собственных детей, едва ли огорчало их.
 «Мне кажется, — сказал её муж после нескольких лет брака, — что Бог хочет, чтобы нашими детьми были наши розы, раз уж Он
из-за этого мы так сильно их любим. Они будут расти, когда мы поседеем,
и будут поддерживать и утешать нас в старости.

Все розы, которые у них были, были красными и мало чем отличались друг от друга, но у её мужа и жены было имя для каждой из них; они дали имена всем деревьям, и казалось, что деревья знают и пытаются ответить, когда слышат обращённые к ним голоса.

«Джейн Джанет, в твоём возрасте ты должна цвести пышнее!» — могла бы сказать ему однажды вечером его жена, обходя клумбы и поливая цветы.
а на следующий день, когда они вдвоём пришли на свою тёмную утреннюю встречу,
Джейн Джанет показала десять или двенадцать больших цветов под светом
фонаря, каждый из которых был рождён за одну ночь.

"Мэри Модлин, - говорил садовник, смывая гниль с
любимой розы, - конечно, ты очень красива, но разве я не любил
от тебя было больше хлопот, чем от всех твоих сестер, вместе взятых ". И
затем внезапно с Мэри посыпались крупные капли росы.
Слезливые глаза при нежных словах его упрека. Так день за днем
Дружная пара счастливых супругов ходила взад-вперед, всегда заботясь о воспитании и заботе о своих детях.

 В их саду тоже были пчелы, которые, в отличие от других пчел, каким-то странным образом добывали мед из роз и жили в улье из тростника,
стоявшем рядом с крыльцом. Этот мед был знаменит на весь мир.ugh all the
country-side, for its flavour was like no other honey made in the world.

 Иногда его жена говорила своему мужу: «Я думаю, что за нашим садом присматривает какой-то добрый дух; возможно, это святые, в честь которых мы назвали наших детей-роз».

Её муж ответил: «Ему много лет, и, как старое вино, он
набрал вкус; он передавался от отца к сыну триста лет, а это очень долго».

«Целая жизнь феи!» — сказала его жена. «Жаль, что мы не передадим его по наследству, ведь у нас нет детей».

«Когда мы оба умрём, — сказал её мужчина, — розы сделают нам могилу и будут
охранять нас». Пока он говорил, с деревьев посыпался целый дождь из
лепестков.

 «Неужели никто не проходил мимо?» — спросила его жена.

Однажды утром, вскоре после этого, в конце сезона роз, её муж
вышел в сад раньше жены, чтобы собрать цветы для продажи в
серых предрассветных сумерках; и куда бы он ни пошёл, мотыльки и жуки
слетались на свет его фонаря, бились о его роговые ставни
и кричали, просясь внутрь. Из каждой розы, на которую падал свет,
В темноте что-то зашевелилось, но все розы были поникшими и
тяжёлыми, как будто от горя. Когда он срывал их со стебля, с них
капала роса, образуя лужицы в углублении его ладони.

 Раздавался такой плач, что он остановился, чтобы прислушаться, и, конечно же,
со всех сторон сада доносилось «кап-кап» падающей росы. И всё же
дорожки под ногами были сухими; дождя не было, и росы почти не было. Откуда же тогда розы так дрожали и плакали? Ведь под стеблями, несомненно, было что-то, что плакало; и вдруг
Свет фонаря упал на красивую маленькую фигурку ростом около метра,
одетую в старое розовое и зелёное, которая томно переходила от цветка к
цветку. Она поднимала такие усталые руки, чтобы притянуть их головки
к себе, и, целуя каждый цветок, устало вздыхала, прощаясь с ними, и её
прекрасное лицо было искажено горем, а с губ то и дело срывался тихий
смешок, как будто она всё ещё хотела радоваться, но не могла.

Садовник разрыдался, увидев столь печальное зрелище, и его жена
бесшумно подошла к нему и тоже заплакала.

[Иллюстрация]

«Капайте, капайте», — говорили розы: куда бы она ни пришла и ни поцеловала, они все начинали плакать. Садовник и его жена опустились на колени и смотрели на неё; она
то подходила, то отходила, не пропуская ни одного цветка. Она подходила всё ближе и ближе и наконец остановилась перед ними. Казалось, она едва могла передвигать ноги, так она была слаба, и её прозрачная одежда висела на ней тяжёлыми цепями.

Тихий голос сказал им на ухо: «Поцелуй меня, я умираю!»

Они почувствовали её дыхание, пахнущее розой.

"Не умирай!" — просто сказали они.

"Я прожила триста лет, — ответила она. — Теперь я должна умереть. Я
«Удача роз, но я должна оставить их и умереть».

«Когда ты умрёшь?» — спросили её мужчина и его жена.

Маленькая леди ответила: «Когда увянут последние розы; меня заберёт ночная прохлада, меня убьёт первый мороз. Скоро я умру. Теперь я должна
чахнуть и слабеть, потому что мне осталось жить недолго, и только так я могу
согреться». По мере того, как жизнь и теплота угасают, угасаю и я, пока в конце концов не останусь
ничем.

Она была уже совсем маленькой — не старой, она не казалась старой, но
хрупкой, как снежинка, и такой усталой. Она положила голову на руку жены садовника и
горько зарыдала.

«Вы, дорогие мои, которые так же, как и я, принадлежите мне, я присматривала за
вами».

«Давай мы присмотрим за тобой!» — сказали они. Они подняли её, как пушинку, и отнесли в дом. Там, в
углу, она сидела и дрожала, пока они приносили листья роз и укладывали их вокруг неё; но с каждым часом она становилась всё меньше и меньше.

Вскоре солнце засияло на неё в дверном проёме: его свет прошёл сквозь неё, как сквозь цветное стекло; и её мужчина и его жена увидели,
как над крыльцом позади неё порхают тени, словно падающие лепестки роз:
 это была умирающая роза её жизни, падающая без конца.

Весь день она угасала и становилась всё слабее и хрупче. К закату
она была меньше, чем младенец, только что появившийся на свет.
 Ей предложили попробовать мёд, но она была слишком слаба, чтобы разжать свои
крошечные руки: они лежали, как два белых лепестка, на зелёном подоле её платья.
 Наполовину наполненные корзины с розами стояли там, где их поставили на
крыльце: в тот день добрая пара ничего не взяла с собой на рынок. Удача покинула дом, несмотря на все их старания; они могли только сидеть и
наблюдать.

 Когда солнце село, она быстро угасла: теперь она была совсем маленькой, как
маленький крапивник. Жена садовника взяла его и прижала к себе, чтобы согреть. Вскоре он стал похож на кузнечика:
посреди ночи послышалось его тихое стрекотание, и он попросил, чтобы его положили среди роз, в сердце одной из красных роз, где он мог бы в последний раз встретиться со смертью.

Они вместе вышли в тёмную ночь и пошли, ощупывая дорогу среди
роз; вскоре они совсем потеряли её крошечный силуэт: она ускользнула
в сердце розы по имени Джейн Дженет.

Садовник и его жена вернулись в дом и стали ждать: они не знали, чего именно, но на сердце у них было слишком тяжело, чтобы думать о сне.

 Вскоре над миром начали сгущаться первые сумерки; по небу пробежала бледная дрожь, и одна птица чирикнула во сне среди деревьев.

Внезапно среди роз в розарии раздался тихий плач.
Он повторялся снова и снова, словно крик множества нежных, израненных
существ, испытывающих боль. Садовник и его жена подошли к двери и открыли её:
они должны были сообщить пчёлам о смерти феи. Они выглянули из-под
сумерки, в саду, который они любили. "Кап", "кап", "кап" - донеслось до них.
из-под листьев доносился непрерывный плач. Выглянув наружу сквозь
тени, они увидели, что все розовые деревья тихо раскачиваются в знак скорби.

"Снег?" - спросила его жена своего мужа.

Но это был не снег.

На рассвете все розы в саду побелели, потому что они
знали, что фея умерла.

 Садовник и его жена разбудили пчёл и рассказали им о смерти феи.
Затем они посмотрели друг другу в лицо и увидели, что они тоже
стали белыми и седыми.

 С грустью в глазах пожилая пара взяла друг друга за руки и спустилась в
в саду, чтобы собрать белые розы для продажи.




 БЕЛАЯ ОЛЕНУШКА


Однажды, когда королевский егерь ехал верхом по лесу, он наткнулся на
небольшое озеро. Опавшие листья, покрывавшие его поверхность, окрасили
его в цвет крови, и посреди них, по колено в воде, стояла белая как молоко
оленушка и пила.

Красота лани зажгла душу охотника; он взял стрелу
и прицелился прямо в дикое сердце животного. Но когда он натягивал тетиву,
ветка дерева, нависшая над прудом, ударила его по лицу и схватила за волосы; и стрела, и лань исчезли
они вместе скрылись в глубине леса.

 До сих пор, с тех пор как он поступил на королевскую службу, егерь
никогда не промахивался.  Мысль о том, что белая лань выжила после того, как он пожелал ей смерти,
приводила его в ярость; он не мог успокоиться, пока не пустил по следу гончих,
решив преследовать её до тех пор, пока она не отдаст ему свою жизнь.

 Весь день, пока он охотился, лес затаился, словно наблюдая за ним.
ни травинка не шелохнулась, ни лист не упал. Около полудня ему на
пути встретился благородный олень, но он не обратил на него внимания,
следуя за белой ланью.

На закате появился олень, чтобы спугнуть дичь, и в сгущающихся сумерках из подлеска выбежал серый волк.
 Когда наступила ночь, его гончие убежали от его крика, преследуя через
запутанные заросли огромного чёрного кабана с клыками в форме полумесяца.  Так он оказался
один, а его лошадь так устала, что едва могла двигаться.

Но всё же, хотя луна поднималась медленно, азарт погони
разгорался в жилах охотника и заставлял его идти вперёд. Ибо
теперь он оказался у скалистого входа в ущелье, откуда не было выхода.
Он гнался за ней, и белая лань всё ещё была впереди, и он был уверен, что в конце концов поймает её. Поэтому, когда его лошадь упала, слишком уставшая, чтобы подняться снова, он спешился и продолжил путь пешком. Вскоре он увидел перед собой белую лань, с трудом взбирающуюся по острым скалам, а скалы всё ближе и выше поднимались и сужались со всех сторон. Вскоре она
запрыгнула на валун, который дрожал и раскачивался под её ногами, а впереди
стена из камней смыкалась так, что дальше идти было некуда.

 Тогда охотник
наложил стрелу на тетиву, натянул её изо всех сил и выпустил.
она улетела. Быстро и прямо, и ветер свистел в красных
перьях, пока они летели; но лань быстрее перепрыгнула через его цель и,
опрокинув камень, с грохотом полетела вниз по каменистому оврагу,
разбиваясь вдребезги при падении. Едва ли охотник избежал бы смерти, когда огромная масса пронеслась мимо, но, когда опасность миновала, он посмотрел вперёд и ясно увидел там, где когда-то стоял камень, узкую расщелину в скале и яркий лунный свет за ней.

 Он пошёл туда и, пройдя через расщелину, вышел на зелёное поле, залитое лунным светом.
цветов в саду, duskily сияющей, а темные тени в
все ее складки. Вокруг него в большой круг на камнях, сделанных высокой стеной, так
максимум, что вдоль их гребня леса-деревья, как они цеплялись взглядом за
казалось, но как низкорослые заросли на фоне неба.

Ноги охотника споткнулись в тени и ступили в густую траву к
быстрому ручейку, который протекал по узкой тропинке, по которой он
вошел. Он бросился на прохладное ложе и пил, пока не
смог больше пить. Поднявшись, он увидел неподалёку небольшой
Жилище из грубого камня, покрытое мхом и уютное, с крышей из
плетёных прутьев, которые укоренились и пустили маленькие побеги и гроздья
серых листьев сквозь свою плетёную ткань. Казалось, что природа, а не человек,
строила себе здесь жилище.

 Перед дверью протекал ручей, и там, где он извивался по лугу,
виднелась дорожка белого тумана; а на его берегу сидела прекрасная
девушка и мыла свои молочно-белые ноги и руки в морщинистых водоворотах.

Для охотника она сразу стала самой прекрасной из всех, кого он когда-либо видел.
мир вмещал в себя; весь дух погони, казалось, был у нее в крови,
и каждое легкое движение ее ног заставляло его сердце подпрыгивать от радости. "Я
искал тебя всю свою жизнь!" - подумал он, останавливаясь и вглядываясь,
не смея заговорить, чтобы прекрасное видение не исчезло, а воспоминание
о нем вечно насмехалось над ним.

Прекрасная девушка подняла глаза от стирки. "Зачем ты пришел
сюда?" спросила она.

Охотник ответил ей так, как считал правильным: «Я пришёл,
потому что люблю тебя!»

«Нет, — сказала она, — ты пришёл, потому что хотел убить белую лань.
— Если ты хочешь убить её, то вряд ли сможешь полюбить меня.

 — Я не хочу убивать белую лань! — воскликнул охотник. — Я не видел тебя, когда хотел этого. Если ты не веришь, что я люблю тебя, возьми мой лук и застрели меня в сердце, потому что теперь я никогда не уйду от тебя.

По его слову она взяла одну из стрел, с любопытством разглядывая красные
перья, и, чтобы проверить остроту наконечника, прижала его к своей груди.
 «Осторожно!» — воскликнул охотник, выхватывая стрелу.  Он резко втянул
воздух и уставился на неё.  «Странно, — заявил он, — минуту назад я почти
думал, что я видел белую лань".

"Если ты останешься здесь сегодня вечером," сказала девушка, "около полуночи вы
увидеть белую лань ехать. Возьми эту стрелу, и ваш лук готов, и
смотреть! И если завтра, когда я вернусь, стрелка до сих пор не используется в
свои силы, я верю тебе, когда ты говоришь, что ты любишь меня. И тебе
нужно только попросить, и я сделаю всё, что ты пожелаешь.

Затем она дала охотнику еду, питьё и постель из папоротника, чтобы он мог отдохнуть. «Спи или бодрствуй, — сказала она, прощаясь с ним, — если ты действительно не хочешь убивать белую лань, зачем тебе просыпаться? Спи!»

«Я не хочу убивать белую лань», — сказал охотник. И всё же он не мог
спать: воспоминание об одном диком существе, которое ускользнуло от него,
разжигало в нём кровь. Он посмотрел на стрелу, которую держал наготове, и
ему захотелось пить при виде её. «Если я увижу, я должен выстрелить!» —
кричало его охотничье сердце. «Если я увижу, я не должен стрелять!» — кричала его душа, охваченная любовью
к прекрасной деве и помнившая её слова. «Но если я увижу, я знаю, что должен стрелять — иначе я всё потеряю!» —
кричал он, когда приближалась полночь, а лихорадка долгого ожидания не утихала.

Затем, собравшись с духом, он выхватил охотничий нож и так глубоко порезал ладони, что больше не мог держать лук или натягивать тетиву. «О, прекрасная, я сдержал своё слово!» — воскликнул он, когда наступила полночь. «Лук и стрела готовы».

Выглянув из-за порога, у которого он лежал, он увидел, что бледный лунный свет и туман сливаются в белую дымку. Мимо пробежала белая лань,
серебряным телом сверкая, словно ртуть. И охотник,
в крови которого взыграла страсть к убийству, схватил стрелу и лук и
тщетно пытался своими искалеченными руками надрезать древко на тетиву.

Прекрасное создание легко пронеслось мимо, между завесами
лунного света и тумана; и по пути она перепрыгивала то в одну, то в другую сторону через
узкий ручеек, пока бледные тени не скрыли ее совсем от его глаз.
зрение. "Ах! ах! - воскликнул охотник. - Я бы отдал всю свою жизнь, чтобы
уметь стрелять тогда! Я самый несчастный человек на свете, но завтра
я буду самым счастливым. Что такое любовь, если она смогла
покорить во мне даже мою охотничью кровь!

Утром прекрасная дева вернулась; она пришла с печалью. «Я дала тебе слово, —
сказала она, — и вот я здесь. Если у тебя всё ещё та же стрела, что и прошлой ночью,
я стану твоей женой, потому что ты сделал то, чего не мог сделать ни один охотник, —
не выстрелил в белую лань, когда она проходила мимо».

 Охотник показал ей неиспользованную стрелу; её красота сделала его совершенно счастливым. Он схватил её в объятия и целовал до тех пор, пока не взошло солнце.
Затем она принесла еду и поставила перед ним, а взяв его за руку, сказала: «Я твоя жена, и всем сердцем я хочу служить тебе».
— Я буду верна тебе. Только, если ты ценишь своё счастье, никогда не стреляй в белую лань.
Тогда она увидела, что на его руке кровь, и её лицо омрачилось. Она увидела, что и другая рука тоже ранена. «Как это случилось? — спросила она. —
Дорогой муж, вчера ты не был так ранен».

И охотник ответил: «Я сделал это, боясь, что ночью я
ошибусь и выстрелю в белую лань, когда она появится».

Услышав это, его жена задрожала и побледнела. «Ты обманул нас обоих, —
сказала она, — и не смог по-настоящему обуздать своё желание. Теперь, если ты
не обещай мне своей жизни и души или чего-то более дорогого,
никогда не стреляй в белую лань, иначе тебя постигнет беда. Обещай мне, и ты непременно будешь счастлив!

И охотник дал честное слово, сказав: «Клянусь твоей жизнью, которая
мне дороже моей собственной, я даю тебе слово, что так и будет».
Тогда она поцеловала его и перевязала его раны целебными травами.
и смотреть на неё весь тот день и много дней после было для него лучше, чем вся охота, которую мог предложить королевский лес.

 Целый год они прожили вместе в совершенном счастье, и
дети пришли, чтобы благословить их союз, — мальчик и девочка, родившиеся в один и тот же
час. Когда им был всего месяц от роду, они уже умели бегать, и, когда они
прыгали и играли у дверей их дома, сердце охотника замирало от радости.
«Они родились в лесу и в жилах их течёт кровь охотника; вот почему они так рано бегают и у них такие крепкие ноги», — сказал он.

«Да, — ответила его жена, — отчасти поэтому. Когда они подрастут, они будут так быстро бегать — не спутайте их с оленями, если когда-нибудь пойдёте на охоту».

Не успела она произнести это слово, как воспоминание о нём, дремавшее в ней,
Целый год кровь бурлила в его жилах. Сквозь каменистое ущелье, через которое он ни разу не проходил с того дня, как вошёл в него, до него доносился запах леса, и он задумчиво положил руки на оружие, которым больше не пользовался.

 Его охватило такое беспокойство, что в тот день он плохо спал, а проснувшись, обнаружил, что рядом с ним нет жены. Оглядев комнату, он увидел, что колыбель тоже пуста. «Почему, —
подумал он, — они вышли вместе посреди ночи?»

Но он не стал больше об этом думать и, перевернувшись, погрузился в сон.
беспокойный сон, и ему приснилась охота и белая лань, которую он
видел год назад, как она наклонилась напиться среди красных листьев, покрывавших
лесной пруд.

Утром его жена была рядом с ним, а малыши спали
в своей кроватке. "Где ты была, - спросил он, - прошлой ночью? Я проснулся, а
тебя здесь не было".

Жена с нежностью посмотрела на него и вздохнула. «Тебе лучше закрыть глаза, —
сказала она. — Я вышла посмотреть на белую лань, и малыши тоже пришли. Я вижу её раз в год, и я не должна пропустить это».

Красота белой лани была подобна крепкому напитку для его памяти:
прекрасные ноги, которые так быстро прыгнули и убежали, — только они из всей
дикой природы в мире покорили его. «Ах! — воскликнул он, —
дай мне тоже увидеть её; пусть она придёт ко мне на руки, и я не причиню ей вреда!»

Его жена ответила: «Сердце белой лани слишком дикое, она
не может стать ручной ни для одного охотника под небесами. Спи снова,
дорогой муж, и проснись здоровым! Целый год ты был достаточно
счастлив; белая лань только ранила бы тебя снова в обе руки».

Когда жены не было рядом, охотник посадил двух детей к себе на колени и сказал:
«Расскажите мне, какой была белая лань? Что она делала?
 И куда она пошла?»

Дети спрыгнули с его колен и стали прыгать через ручей.
«Она была такой, — кричали они, — и делала вот так, и вот так она
ушла!» При этих словах охотник провёл рукой по лбу. «Ах, — сказал он, —
мне тогда показалось, что я почти вижу белую лань».

С того дня он почти не знал покоя. Когда его жены не было рядом, он
звал к себе малышей и кричал: «Покажите мне белую лань и
— Вот что она сделала. И дети прыгали и скакали туда-сюда через ручеёк у двери, крича: «Она была такой, и она сделала это, и вот так она ушла!»

Охотник глубоко любил свою жену и детей, но у него появилось предчувствие, что от его глаз что-то скрыто, и он хотел, но боялся узнать. — Скажи мне, — воскликнул он однажды в гневе, когда лихорадка белой лани разгорелась в его крови с новой силой, — скажи мне, где живёт белая лань, и почему она приходит, и когда
в следующий раз. На этот раз я должен увидеть её, иначе я умру от охватившего меня желания!
Затем, когда его жена не ответила, он схватил свой лук и стрелы и бросился в лес, который целый год не знал его, и убил всех благородных оленей, которых смог найти.

Многих он убил в порыве страсти, но ни одного не принёс домой, потому что
перед самым концом он сделал странное открытие и, поражённый,
выронил кусок мяса, который отрезал от своей последней жертвы. «Целый год, —
сказал он себе, — я не пробовал мяса; я, охотник, который любит только мясо, которое сам убивает!»

Вернувшись домой поздно, он обнаружил, что его жена горюет из-за его долгого отсутствия.
 "Где ты был?" она спросила его, и этот вопрос воспламенил
его новую страсть.

"Я охотился за белой оленихой, - воскликнул он, - и у нее на боку есть рана
в которую однажды должна попасть моя стрела. Если я не найду
ее, я умру!"

Его жена долго и печально смотрела на него, а потом сказала: «Клянусь
твоей жизнью и душой, а также моей, что твой гнев заставляет меня сказать
то, что я хотела бы скрыть. Сегодня ночью она придёт. Теперь тебе
остаётся только вспомнить своё слово, данное мне однажды!»

«Верни мне её!» — воскликнул он. «Это моя судьба — завершить поиски белой лани».

 «Если я отдам её, — сказала она, — то вместе с ней уйдёт и твоё счастье, и моё, и счастье наших детей».

 «Верни мне её!» — снова сказал он. «Я не могу жить, не завладев белой ланью!» Если она покорится моей руке, с ней ничего не случится.

И когда она снова отказала ему, он отдал ей свой лук и стрелы и велел
ей выстрелить ему в сердце, потому что без его слова, обращённого к нему,
он не мог бы жить.

Тогда его жена взяла его за руки и нежно поцеловала их, и
Громкие рыдания быстро освободили его от данного обещания. «Что ж, — сказала она, —
попроси охотника пойти в логово льва, а белую лань — прийти к тебе на
руках; хотя она и любила тебя всем сердцем, ты не мог смотреть на неё и не
быть её врагом». Она посмотрела на него с нежностью и глубоко вздохнула. — Приляг ненадолго, — сказала она, — и отдохни; она придёт только к полуночи. Когда она придёт, я тебя разбужу.

Она взяла его голову в свои руки и положила на колени, заставив его лечь. — Если она придёт и будет покорна моей руке, — снова сказал он, — тогда
Я не причиню ей вреда.

Через некоторое время он уснул и, увидев во сне белую лань, проснулся и увидел, что уже полночь, а белая лань стоит перед ним. Но как только его взгляд упал на неё, он загорелся таким неистовым желанием, что она задрожала и выбежала из двери на другой берег ручья. «Ах, ах, белая лань, белая лань!» — кричал ветер в
перьях стрелы, которая летела за ней.

 Как раз в тот момент, когда она выпрыгнула из ручья, стрела попала в неё, и всё её тело, казалось, превратилось в туман, который рассеялся и уплыл прочь.
на мелкие кусочки над быстрым потоком.

 Рядом с охотником лежала мёртвая жена с стрелой в сердце. Дверь в дом была закрыта; казалось, что это всего лишь дурной сон, от которого он внезапно очнулся. Но стрела была настоящей: когда он вытащил её, на неё упало несколько капель крови. Внезапно охотник понял, что он сделал. «О, белая лань,
белая лань!» — воскликнул он и упал лицом на землю.

[Иллюстрация]

 С первыми лучами солнца он накрыл её сухими папоротниками, чтобы
дети могли не видеть, как она лежала там мёртвая. «Бегите, — крикнул он им, — бегите и играйте! Играйте, как играла белая лань!» И дети побежали и стали прыгать туда-сюда через ручей, крича:
«Она была такой, и она делала так, и вот как она уходила!»

Пока они играли на берегу ручья, охотник взял свою прекрасную мёртвую жену и похоронил её. И детям он сказал:
«Ваша мать ушла; когда придёт белая лань, она тоже вернётся».

«Она была такой», — кричали они, смеясь и играя, — «и она сделала
это, и это был путь, которым она пошла!" И все время, пока они играли, он
казалось, видел белую лань, прыгающую перед ним в солнечном свете.

Той ночью охотник лежал без сна в своей постели, желая, чтобы наступил конец света
; но в кроватке рядом с ним двое детей крепко спали
. Затем он ясно увидел в лунном свете белую самку с красной отметиной
на боку, неподвижно стоявшую у двери. Вскоре она подошла к тому месту, где лежали детёныши, и, когда она мягко коснулась покрывала правой передней ногой, из-под него сразу же поднялись два маленьких оленёнка
и ускакали прочь, туда, куда звала их белая лань.

 И больше они никогда не возвращались.  До конца своих дней охотник оставался там, где они его оставили, печальным и одиноким. В могиле, где лежало тело убитой им женщины, он похоронил свой лук и стрелы подальше от солнца и от собственной руки. И каждую ночь, приходя на это место, он смотрел на туман и восход луны и кричал: «Белая лань, белая лань, неужели ты никогда не простишь меня?» И он не знал, что она простила его, когда перед смертью поцеловала его.
она взяла его на руки и в последний раз уложила спать, положив его голову себе на колени.




ЛУННЫЙ БЛЕСК


В дупле старого дерева галка и её муж свили себе гнездо. Как только мать его яиц закончила их откладывать, она стала терпеливо ждать, что из этого выйдет. Один за
другим из скорлупы высунулись пять ртов, требуя еды; так что в течение
нескольких недель счастливой паре приходилось постоянно находиться в двух местах одновременно,
ища еду, чтобы их накормить.

 Вскоре крылья птенцов окрепли, и они смогли летать.
полетать; и родители нашли время вернуться к развлечениям и
охоте за диковинками. Они начали собирать в разумном ассортименте битое
стекло и осколки тарелок, чтобы украсить ими углы своего жилища. Все
но младшая Галка были очарованы с их невыразимой красотой
и ценность; они никогда не устают спорить о владении и
композиции из них.

"Но для чего они нужны?" - спросила самая младшая, капризная птица, которая держалась
особняком от остальных и не принимала участия в их ежедневных
дрязгах.

Птица-мать сказала: "Они прекрасны, и это то, что Бог предназначил для нас:
значит, они должны быть правдой. Может, мы пока и не видим в них пользы, но, без
сомнения, когда-нибудь они сбудутся.

 Маленький галка сказал: «Их углы царапают меня, когда я хочу
спать; они гораздо хуже крошек в постели. Все остальные птицы обходятся
без них — почему мы не можем?»

«Вот что отличает нас от других птиц!» — ответила галка и поблагодарила звёзды за то, что это так.

 «Хотел бы я петь!» — вздохнул самый маленький галчонок.

 «Болтай, болтай!» — сердито ответила его мать.

 А потом, когда пришло время обеда, он забыл о своём горе, как и все они.
грация и пристрастие.

Однажды вечером старая галка вернулась домой очень поздно, неся что-то, что
горело ярко-зеленым, как вечерняя звезда; все гнездо сияло там, где
он его опустил.

"Что вы думаете об этом открытии?" - спросил он Джейндо.

- Думаете? - переспросила она. - Я не могу. Кое-что из этого можно съесть, но тот
кусочек огня в конце сожжёт тебя изнутри.

Вскоре семья галок устроилась на ночлег; только самый
младший сидел и смотрел. Теперь он увидел что-то прекрасное.
 Сбудется ли это? Его свет был подобен песне
Соловей в листьях над головой: он сиял, трепетал и набирался сил, заливая светом всё место, где лежал.

Вскоре в тишине он услышал тихий плач: «Зачем они унесли меня сюда, — вздохнул светлячок, — из нежной травы,
что любит землю?»

Самый маленький галка слушал всем сердцем. Наконец-то что-то должно было стать правдой, не царапая его по ногам и не заставляя чувствовать себя так, словно в его постели полно крошек.

 К зелёному свету подлетело маленькое крылатое существо, и два голоса
заплакали в унисон — светлячок и его подруга.

«Они унесли тебя?»

«Они унесли меня; здесь я умру!»

«Я слишком слаб, чтобы поднять тебя, — сказал тот, у кого были крылья, — ты останешься
здесь и умрёшь!» Тогда они заплакали ещё сильнее.

«Мне кажется, — подумал Галстук, — что, как только прекрасное
становится реальностью, Бог не хочет, чтобы это было для нас». Он тихо
выбрался из-за своих братьев. «Я отнесу тебя вниз», — сказал он. И, не
мешкая, он взял его в клюв, вынес из гнезда и положил в высокую траву
у подножия дерева.

Над головой пел соловей, и светила полная луна; её лучи падали
на голову маленького Галки.

 Для птицы, которая не является соловьём, проснуться и обнаружить, что её голова
не защищена от лучей полной луны, — серьёзное испытание: тут же он
впал в лунатизм. Он вернулся в постель, но уже не был прежним
маленьким Галкой. «О, как бы я хотел петь!» — подумал он и не мог уснуть ещё несколько часов.

 Утром, когда семья проснулась, прекрасное и истинное
исчезло. Отец Галчонок подумал, что, должно быть, проглотил его во сне.

«Если ты это сделаешь, — сказала его жена, — то скоро почувствуешь запах горелых перьев!»

Но самый маленький галка сказал: «Это сбылось и ушло, потому что оно никогда не предназначалось для нас».

Через несколько дней после этого старый галка снова прилетел, неся что-то, что сияло, как вечерняя звезда, — маленький золотой шип с горящим изумрудом на конце. «И что ты об этом думаешь?» — сказал он
своей жене.

 «Я не осмеливаюсь подойти к нему, — ответила она, — боюсь, что он меня сожжёт!»

В ту ночь маленький Галчонок не спал, пока все остальные спали.
Он ждал, когда зелёный камень забьётся в печали, и смотрел, не придёт ли за ним его крылатая подруга. Но прошли часы, а ничего не двигалось и не звучало, и он тихо выскользнул из гнезда и отправился на поиски бедной маленькой крылатой подруги, которая наверняка где-то рядом.

И вот, воистину, среди трав и цветов он услышал, как что-то всхлипывает
и вздыхает; маленькое крылатое существо то появлялось, то исчезало из виду,
исследуя землю, как стрекоза в поисках добычи. И всё это время, среди
хлопанья и жужжания его крыльев, раздавались всхлипывания и заламывание
рук.

Молодой галка крикнул: «Маленькие крылышки, что ты потеряла? Разве это не
палочка с зелёным огоньком на конце?»

«Моя палочка, моя палочка!» — закричала фея вне себя от горя. «Около
заката я уснула в пустом гнезде крапивника, а когда проснулась, моей
палочки не было!»

Тогда маленький Галчонок, очарованный луной и не зная ценности вещей,
подлетел к гнезду и принёс фее её волшебную палочку.

 «О! — воскликнула она, — ты спас мне жизнь!» И она благодарила Галчонка,
пока он не стал совсем скромным и застенчивым.

[Иллюстрация]

 «Зачем она тебе? Что ты с ней будешь делать?» — спросил он.

«С помощью этого, — ответила она, — я могу воплотить в жизнь всё самое прекрасное! Я
могу дать тебе всё, что ты попросишь; тебе нужно только попросить, и ты это получишь».

Тогда маленький Галчонок, очарованный луной и не знающий ценности вещей, сказал: «О, если бы я только мог петь, как соловей!»

— Можешь! — сказала фея, взмахнув своей палочкой, и тут же
что-то похожее на мелодичное чихание влетело в его голову и заставило её задрожать.

 «Чиу! Чиу! Правда-правда-правда-правда! Джаг! Джаг! О, прекрасно! прекрасно!»
 Его клюв погрузился в сладкий звук, переливаясь то в одну, то в другую сторону.
Он разбрасывал их из своего счастливого сердца, как драгоценный камень разбрасывает
свои искры.

Фея исчезла, но маленький галка взлетел на высокий вяз
и пел без конца всю ночь.

На рассвете он остановился и, взглянув вниз, увидел, что семья
готовится к завтраку и гадает, что с ним случилось.

Как раз в тот момент, когда они произносили благодарственную молитву, он влетел в комнату, и его маленькое сердечко забилось от радости при виде
найденного сокровища. Какой у него был чудесный голос: лучше, чем у всех этих осколков стекла и фарфора, лежащих там внизу.
гнездо! Как только птицы-родители закончили молитву, он возвысил свой
голос и поблагодарил Бога за то, что его желание сбылось.

 Никто из них не понял, что он сказал, но они уделили ему много
внимания. Все его братья и сёстры подняли головы и захихикали,
как это делают птенцы, когда кто-то из них плохо себя ведёт.

«Не шуми так!» — сказала его мать. «Это неприлично!»

«Это низко!» — сказал отец-птица.

 Самый маленький галка был поражён. Когда он
попытался объяснить, его непристойные мелодии привели к немедленному изгнанию.
из семейного круга. Ему сказали, что такие звуки можно издавать только наедине; когда он полностью с ними справится, он сможет вернуться, но не раньше.

 Он так и не справился с ними, поэтому не вернулся. В течение нескольких дней он прятался
на разных деревьях сада и воспевал
скорбь; но его семья, хотя и не понимала его, узнала его
заметьте, и пришли обыскивать его клювом и когтями, и выгнали его, чтобы
не видеть его рядом с собой, поднимающего такой скандальный шум на слух
публики.

"Он врет у него в горле!" - сказала старая Галка. "Все, что он говорит, он
искажения. Если он наш сын, то, должно быть, вылупился не с той стороны
гнезда!"

После этого, куда бы он ни пошел, все птицы глумились над ним и преследовали
его. Даже Соловьев не стал бы прислушиваться к его братским голосом. Они
высмеивали его черное пальто, и назвал его "нонконформист" без
совесть. «Всё это произошло, — подумал он, — потому что Бог никогда не хотел, чтобы что-то прекрасное сбылось».

Однажды человек, который увидел его и услышал, как он поёт, поймал его и
стал возить по миру в клетке на потеху публике. Его ценность была
обнаружили. Посмотреть на маленького Галки и послушать его пение
приходили толпы людей. Теперь его называли «Амфабулосом Филомелом, или
полукровкой-менестрелем», но ему это не доставляло радости.

Вскоре он стал таким, каким мы называем ручного, то есть ему подрезали крылья; ему разрешили выходить из клетки, потому что он больше не мог улететь, и он пел, когда ему велели, потому что, если он не пел, его били.

 Однажды вокруг передвижной будки, где он был выставлен, собралась большая толпа: у фокусника было новое чудо, которое он собирался показать зрителям.
люди. Он вынул маленького галка из клетки и посадил его себе на плечо,
пока сам возился с чем-то, что осторожно доставал из множества коробок и чехлов.

 Печальный взгляд галка привлёк великолепная булавка для шарфа, которую носил
шоумен, — золотая булавка с крошечным изумрудом, сверкавшим, как огонь.
Птица подумала: «Если бы только прекрасное могло стать реальным!»

И тут фокусник начал показывать толпе маленькую стеклянную бутылочку. Люди толкались, чтобы посмотреть, что там.

Внизу сидела маленькая фея без своей волшебной палочки, плакала и
била руками по стеклу.

 Фокусник был так горд, что покраснел и с криками забегал
взад-вперед.Он раскачивал и переворачивал бутылку то вверх дном, то
вверх тормашками, чтобы заточённая в ней фея взмахивала крыльями и жужжала, как муха,
ударяясь о стекло.

 Галстук-бабочка неуверенно покачивался на плече мужчины.  «Посмотрите
на него! — засмеялся кто-то в толпе, — он собирается украсть у своего хозяина
запонку для платка».

«Хо-хо-хо!» — закричал шоумен. «Посмотрите на эту птицу! Посмотрите на
чудесную помесь этого зверя! Кто сказал мне, что это всего лишь
черный соловей?»

Люди ещё больше рассмеялись, потому что в толпе был парень, который
тупо смотрел на судью. Галка обратила на булавку и протянул ее
глубоко в клюве, косясь с хитринкой в глазах. Он пожелал,
тяжело. Вся толпа снова засмеялась.

Внезапно рука шоумена дрогнула, бутылка выскользнула у него из рук.
она упала, задрожав, на землю.

Послышалось жужжание крыльев - фея улетела.

«Прекрасное сбывается», — подумал Галстук, когда фея взмахнула своей палочкой, и он вдруг обнаружил, что его крылья всё-таки не подрезаны.

 «Что ещё я могу для тебя сделать?» — спросила фея, когда они улетали.
вместе. «Ты вернула мне мою волшебную палочку, а я вернула тебе твои крылья».

 «Я ни о чём не буду просить, — сказал маленький Галчонок, — то, что задумал Бог,
сбудется».

 «Позволь мне взять тебя с собой на Луну, — сказала фея. — Все Галчёнки там
поют как соловьи».

 «Почему?» — спросил маленький Галчонок.

"Потому что они все поражены луной", - ответила она.

"А что значит быть пораженным луной?" он спросил.

"Конечно, ты должен знать, если кто-нибудь!" рассмеялась фея. "Видеть вещи
красиво, а не такими, какие они есть. На Луне вы сможете делать
это без каких-либо трудностей".

«Ах, — сказал маленький галка, — теперь я наконец-то знаю, что прекрасное
сбудется!»




НЕЖНАЯ КОКАТРИС


Высоко над виноградными террасами, там, где заканчивались пастбища для коз и начинались скалы, открывался прекрасный вид на всю равнину. С
этой точки мир внизу раскинулся, как зелёная карта, и единственными стенами, которые можно было увидеть, были белые бока и башня собора, возвышавшиеся над серыми крышами города; что касается улиц, то они казались узкими тропинками, по которым, словно муравьи, ходили люди.

Это был вид на город, который Беппо, сын простого палача, любил больше всего. Ему было не по себе там, внизу, где все остальные мальчишки прогоняли его с места игры, потому что палач слишком часто имел дело с отцами и братьями некоторых из них, и его сын не пользовался популярностью. Когда кого-то вешали, они спешили на
площадь, чтобы посмотреть; потом они стали играть в то, что
вешают Беппо, если им удавалось его поймать; и эта игра порой
неприятно напоминала реальность.

Беппо сам не ходил на площадь, когда там торговал его отец;
вид с близкого расстояния его не радовал. Сидя на каменистом склоне холма, он
смотрел вниз на скопление чёрных точек, среди которых выделялись две
отдельные точки, и понимал, что там его отец вешает человека.

 Иногда их было несколько, и это пугало Беппо. Ибо он знал,
что за каждого повешенного им человека его отец давал ему грош, чтобы придать ему
смелости в работе; и если нужно было казнить нескольких бедняков, то палач
не был приятной компанией для тех, кто остался в живых.


Однажды случилось так, что палач должен был дать веревку пятерым
парням, самым популярным и бесшабашным повесам и гулякам во всем городе. Беппо проснулся в то утро очень рано и при первых
лучах солнца перелез через стену в городскую канаву и отправился в
открытое поле, на вольный воздух холмов, потому что знал, что ни дома, ни на улицах ему не будет покоя в течение недели из-за всех тех бед, которые обрушатся на него.

 Поэтому он взял из домашней кладовой буханку хлеба и кусок сыра.
сушёного инжира; и с ними он надеялся выдержать недельную осаду в
одиночестве, лишь бы не попасться на удочку к своим собратьям. Он знал
пещеру, над которой козы паслись на пастбище, из неё вытекала
немного красной, ржавой воды; там он думал построить себе замок и
мечтать о мечтах, и был уверен, что будет достаточно счастлив, если только не
будет бояться.

Однажды Беппо обнаружил пещеру, увидев, как коза пробирается сквозь заросли лиан на склоне холма. Спрятавшись под листьями, он нашёл чудесное прохладное убежище от жары.
летние полдни. Теперь, когда он вошёл, ему стало очень холодно, потому что была ранняя весна, и земля ещё не прогрелась на солнце. Поэтому он принялся собирать сухую траву, колючки и пучки козьей шерсти, а ещё дальше, на склоне холма, — ветки с разрушенного козьего загона, пока у него не накопилось много топлива. Он работал весь день, как белка, запасающая еду на зиму, и по мере того, как росла его кучка, он всё меньше и меньше боялся пещеры, в которой собирался жить.

 Увидев такую большую кучу вещей, готовых для растопки, он
начал подниматься до больших высот в своем собственном воображении. Сначала он был
бедным разбойником, простым похитителем овец, скрывающимся от человеческих лап; затем он
стал главарем разбойников; и, наконец, он был ни много ни мало королем гор
.

"Эта гора вся в пещерах, - сказал он себе, - и все пещеры
полны золота; и я король, которому все это принадлежит".

Вечером Беппо развёл костёр в дальнем конце пещеры,
где его свет не был бы виден, и сел у огня, чтобы поесть
сушёного инжира, хлеба и выпить солоноватой воды. Завтра он собирался
поймать козлёнка, зажарить его и съесть. Зачем ему вообще возвращаться домой?
 Козлёнок был хорош — дома он такого не ел; а теперь на
улицах мальчишки, должно быть, ищут его, чтобы поиграть в свою жестокую игру
с повешением. Зачем ему вообще возвращаться?

 Огонь лизал длинные стены пещеры; тепло медленно
распространялось со всех сторон. Камень, на который Беппо положил руку,
больше не был влажным и холодным; он устроил себе ложе из высохшей подстилки в нише
рядом с огнём, положил голову на гладкий каменный выступ и
спал. Но даже во сне он помнил о своем костре, боясь проснуться
и обнаружить себя в темноте. Каждый раз, когда тепло от него уменьшалось, он
поднимался и подбрасывал еще топлива.

[Иллюстрация]

Утром - слабые голубые полоски света, обозначавшие ребристый вход в пещеру
, говорили о том, что снаружи начался день - он полностью проснулся, и
костер все еще горел. Когда он лежал, его каменная подушка казалась тёплой и почти мягкой; и, как ни странно, сквозь неё доносился стук, похожий на биение крови. Должно быть, это стучало его собственное сердце, но он не был уверен.
Он поднял голову и там, где лежала его рука, почувствовал медленное движение жизни. Затем он пристально посмотрел на нависающую скалу,
и она, несомненно, мягко поднималась и опускалась, словно какое-то огромное существо,
медленно дышащее во сне.

 Однако он не мог различить никаких форм, пока, добежав до другой стороны
пещеры, не обернулся и не увидел всю поверхность скалы, которая, казалось,
ожила. Затем он постепенно осознал, что это было похоже на
горло и челюсти огромного монстра, лежащего на земле, в то время как всё
остальное ушло в тень или было погребено под грудами камней, которые
обрушились на него, как пресс-форма. Под нижней челюстью пламя
лизало и ласкало горло; и жёсткая шкура цвета грязи вздымалась
и снова разглаживалась, словно благодарная за тепло, которое проникало внутрь.

Великая василиска, которая лежала в земле тысячи лет, не видя ни света, ни тепла солнца,
постепенно возвращалась к жизни. Это было дело рук Беппо, и по какой-то
очень странной причине он не боялся.

Его сердце воспрянуло. «Это моя пещера, — подумал он, — значит, это моя
Вараха! Теперь я оседлаю его и завоюю мир. Тогда я
действительно стану королём!»

Он догадался, что, должно быть, именно тепло разбудило
Варакору, поэтому он развёл костры по всей пещере; везде, где
казалось, что виден огромный бок Варакоры, он разводил костёр, чтобы
согреть дремлющее тело зверя.

 «Согрейся, старина, — кричал он, — оттаивай, говорю тебе! Я хочу, чтобы ты
поговорил со мной».

Вскоре пасть василиска приоткрылась, и он начал
лепет зеленых полей. "Сена - я хочу сена!" - сказал Василиск. "или
травы. Есть ли на свете трава?"

Беппо вышел и вскоре вернулся с охапкой. Очень медленно
Василиск начал жевать свежий корм, и Беппо, намереваясь накормить
его, вернув к жизни, бегал взад и вперед между холмом и пещерой.
пока он не выбился из сил и больше не мог идти. Он сел и стал наблюдать, как
варанога заканчивает трапезу.

 Вскоре, когда чудовище обнаружило, что его корм закончился, оно
приоткрыло огромную пасть, и высоко в стене пещеры сверкнул
зелёный глаз.

Если бы все изумруды в мире были собраны вместе, они могли бы сиять так же ярко; если бы все светлячки вышли из полей и сложили свои хвосты вместе, они могли бы образовать такой же большой огненный шар. Вся пещера казалась зелёной, как трава, когда на неё падал взгляд василиска; и Беппо, увидев, как на него смотрит такая могущественная рептилия, почувствовал себя маленьким и слабым.

— О, василиск, — сказал он чудовищно печальным голосом, — надеюсь, я не причинил тебе
вреда!

— Напротив, — ответила василиска, — ты сделал мне много добра.
Что ты собираешься теперь со мной делать?

"_ Я_ делаю с _ тобой_"? - воскликнул Беппо, пораженный такой дикой возможностью.
предложение сбыться. "Я бы, конечно, хотел вытащить тебя, но смогу ли"
Я?

"Я бы тоже этого очень хотел!" - сказал Василиск.

"Но как я могу?" - спросил Беппо.

«Согрей меня и накорми, — ответило чудовище. — Скоро я смогу
найти свой хвост. Когда я смогу двигаться, я смогу выбраться».

Беппо делал всё, что говорила ему василиск, — это было так здорово,
иметь собственного василиска. Но это была тяжёлая жизнь — разжигать костры
днём и ночью, принося василиску корм, необходимый для
поддержания его сонного состояния. Когда Беппо совсем уставал, он приходил
и клал голову на морду чудовища, а василиск открывал
доброжелательный глаз и ласково смотрел на него.

«Дорогая Кокатрис, — сказал однажды мальчик, — расскажи мне о себе, о том, как ты жила и каким был мир, когда ты была свободна!»

«Ты видишь зелёный цвет в моих глазах?» — спросила Кокатрис.

«Да, вижу!» — ответил Беппо. «Я никогда не видел ничего настолько зелёного во всём
мире».

«Тогда всё в порядке!» — сказала Кокатрис. «Поднимайся и загляни внутрь,
и ты увидишь, каким был мир, когда я была молода».

И Беппо карабкался, взбирался, соскальзывал и цеплялся, пока не оказался
на берегу чудесного зелёного озера, которое было всего лишь отверстием в
глазу Кокатрис.

И как только Беппо взглянул туда, он навсегда потерял сердце ради мира, который
увидел. Он был там, совсем рядом с ним: целый мир, полный живых и движущихся
существ, — мир до того, как в него вторгся человек.

«Я вижу зелёные холмы, поля, скалы и деревья, — воскликнул Беппо, — и
среди них играют множество маленьких варанов!»

 «Они были моими братьями и сёстрами; я помню их, — сказал
Варан. Я вижу их всех в своём воображении. Позови их — может быть, они
придут и поговорят с тобой; ты увидишь, что они очень милые и дружелюбные».

— Они слишком далеко, — сказал Беппо, — они меня не слышат.

— Ах да, — пробормотала василиск, — память — удивительная вещь!

Когда Беппо снова спустился, у него кружилась голова, и он был полон изумления и восторга.
Он радовался прекрасному зелёному миру, который показала ему Вараха. «Мне
это нравится больше, чем это!» — сказал он.

 «Мне тоже», — ответила Вараха. «Но, возможно, когда мой хвост освободится, мне
станет лучше».

 Однажды утром он сказал Беппо: «Я действительно начинаю чувствовать свой хвост. Он
где-то там, внизу, на холме». Иди и присмотри за мной, и скажи мне,
если увидишь, что он движется.

И Беппо пошёл к выходу из пещеры и посмотрел в сторону города,
на все скалы, хребты, козьи пастбища и виноградники, которые
лежали между ними.

Внезапно, пока он смотрел, шпиль собора зашатался и рухнул вниз.
упал его флюгер и две его верхушки, а также половина дымовых труб города.
у них сорвало верхушки. На таком расстоянии Беппо мог слышать
испуганные крики жителей, выбегавших из своих домов
в ужасе.

"Я сделал это!" - закричал Василиск из пещеры.

— Но ты не должен этого делать! — в ужасе воскликнул Беппо.

 — Не должен чего? — спросила василиск.

 — Не должен вилять хвостом! Ты не понимаешь, что делаешь!

— О, хозяин! — взвыла василиск. — Можно мне? Впервые за всё это время
— Тысячу лет я не чувствовал себя молодым.

Беппо побледнел и задрожал от волнения из-за ужасных последствий
этого первого взмаха хвостом. — Ты не должен чувствовать себя молодым! — сказал он.

 — Почему нет? — с жалобным стоном спросила василиска.

 — В мире нет места для василиски, которая чувствовала бы себя молодой в наши дни.
- Серьезно ответил Беппо.

- Но, дорогой маленький хозяин и благодетель, - воскликнул Василиск, - для чего
ты меня разбудил?

"Я не знаю", - ответил Беппо, ужасно озадаченный. "Я бы не стал этого делать".
"Если бы я знал, где твой хвост".

"Где это?" - с большим интересом спросил Василиск.

«Он прямо под городом, где я собираюсь стать королём, — сказал Беппо.
 — И если ты его сдвинешь, город рухнет, и тогда мне не из-за чего будет становиться королём».

 «Очень хорошо, — печально сказала Варакобра. — Я подожду!»

 «Подождать чего?» — подумал Беппо.  «Ожидание ничего не даст».«И он
начал думать, что ему делать. «Лежи смирно!» — сказал он
Варану. «Спи, а я всё равно буду присматривать за тобой».

 «О, маленький хозяин, — сказала Варану, — но трудно
спать, когда в хвосте такое восхитительное весеннее беспокойство!
что значит для тебя этот твой город, чтобы оставаться там? Я так жив, что мне трудно сомкнуть глаза!

«Я немного притушу огонь, который согревает тебя, — сказал Беппо, —
и ты не должен есть так много травы; тогда ты почувствуешь себя лучше, и твой
хвост будет меньше беспокоиться».

И вот, когда Беппо позволил огню, который его согревал, угаснуть,
и когда прошло какое-то время, а он так и не принёс ему свежего корма,
Кокатрис погрузился в беспокойный доисторический сон.

 Тогда Беппо, горько плача из-за своего предательства по отношению к бедному животному,
Он доверял ему, разгребал угли и затаптывал тлеющие угольки; и,
оставив бедную василиску остывать, побежал вниз по склону так быстро, как только мог,
в город, который он спас, — город, в котором он собирался стать королём.

 Его не было много дней, но мальчишки на улице всё ещё
ждали его. Он рассказал им, как спас город от
землетрясения, и они избили его от городских ворот до двери его отца.
 Он рассказал своему отцу, как спас город, и отец избил его от собственной двери до городских ворот.  Никто ему не поверил.

Он лежал у городских стен до наступления темноты, изнывая от боли.
Затем, когда его никто не видел, он встал и с трудом побрёл обратно к пещере на холме. И всю дорогу он
говорил себе: «Может, мне снова поджечь василиска и заставить его разрушить город до основания? Разве это не было бы здорово?»

Внутри пещеры было тихо и холодно, и когда он положил руку на
Варакору, то не почувствовал ни движения, ни тепла в её костях. И всё же,
когда он позвал её, Варакора лишь приоткрыла свой зелёный глаз и
посмотрела на него с доверием и нежностью.

«Дорогая Кокатрис, — воскликнул Беппо, — прости меня за всё зло, которое я тебе
причинил!» И пока он пробирался к зелёному свету, из-под тяжёлой
крышки выкатилась огромная слеза и потекла мимо него, как
водопад.

«Дорогая Кокатрис, — снова закричал Беппо, стоя на берегу
зелёного озера, — возьми меня с собой спать в страну, где Кокатрисы
играют, и не шевелись своим хвостом!»

Медленно и с трудом Кокатрис приоткрыл глаз, чтобы Беппо мог проскользнуть
сквозь него, и Беппо увидел зелёный мир с его игривыми Кокатрисами.
 Затем огромное веко быстро закрылось, и дни бодрствования василиска
подошли к концу. Родной город Беппо был в безопасности, потому что
василиск научил его быть терпеливым и мягким, и он стал королём зелёного
мира, где всё было безобидным.




 ЗЕЛЁНАЯ ПТИЦА


Жил-был принц, чей дворец стоял посреди чудесного сада. От ворот до ворот был день пути, где весна, лето и
осень оставались пленниками; ибо тёплые ручьи текли, обрамляя его пути,
по мраморным каналам, и тёплые ветры, гонимые медными веерами, дули.
над ним из огромных печей, которые поддерживались включенными в холодную зиму
. И день за днем, когда на небе не светило солнце, золотой огненный шар
поднимался с крыши дворца и опускался на запад, поддерживаемый
невидимый в воздухе, он дарит свет и тепло цветам внизу.
И вслед за ним ночью пошла лампа с серебряным пламенем, которая меняла свои
четверти, как луна меняет свои на небе, и бросала серебряный свет
на лужайки и цветущие аллеи.

Всё это было для того, чтобы принц мог вечно наслаждаться и любоваться
вокруг него. Его взору представало вечное лето, без конца и края, и ничто не умирало,
кроме того, что давало новую жизнь на следующий день. Так он жил много дней подряд,
идя по прекрасным мягким дорожкам, проложенным для него искусными руками, и не знал, что в мире есть зима, холод или голод,
потому что он никогда не переступал порога своего заколдованного сада, а оставался в роскоши его ярких красок и мягкого воздуха.

Однажды он стоял у клумбы с большими белыми лилиями. Их огромные чаши были полны воды, а внутри, среди жёлтых тычинок, плавали золотые рыбки
Он метался туда-сюда. Пока он смотрел, он увидел в воде отражение
груди зелёной птицы, летевшей к деревьям в саду.

 Она, несомненно, прилетела из далёкой страны, потому что её форма и цвет были
ему незнакомы; и самым удивительным было то, что она несла в клюве
своё гнездо.

Его полёт был стремительным, как взмах меча, сквозь эти сумрачные пространства, пока
его крылья не сомкнулись с такой силой, что золотые плоды посыпались с
ветвей, на которых они висели, и по всему саду прокатился
грохочущий звук, похожий на тихий гром.

Принц долго ждал, надеясь услышать пение птицы, но она молча пряталась в самых густых листьях и не двигалась и не издавала ни звука. Он вернулся во дворец, немного сожалея о том, что не услышал пения зелёной птицы. «Но, по крайней мере, — сказал он себе, — я услышу её завтра».

В ту ночь ему приснилось, что кто-то пришёл и постучал в его сердце; и
что его сердце ответило: «Уходи, потому что, если я впущу тебя,
будет беда!»

Утром на подоконнике он увидел зелёное перо; но когда он открыл окно,
порыв ветра подхватил его и унёс высоко в небо
взмыла в воздух и скрылась из виду.

[Иллюстрация]

Весь тот день принц не видел Зелёной Птицы и не слышал её пения. «Странно, — подумал он про себя, — я никогда не слышал
её песни, но почему-то знаю, что она поёт очень красиво».
В сумерках, когда лилии начали смыкать свои чаши вокруг золотых рыбок и жёлтых тычинок, он вернулся во дворец, вскоре лёг в постель и уснул.

И снова он услышал во сне, как кто-то стучит в его сердце, и на этот раз его сердце сказало: «Кто там?» Тогда голос ответил: «Я».
«Зелёная птица», но его сердце сказало: «Уходи, потому что, если я впущу тебя,
будет горе!»

При рождении принцу было предсказано, что, если он когда-нибудь познает
горе, его богатство, его владения и его власть будут отняты у него.
Поэтому с самого детства он был заперт в прекрасном дворце
с милями и милями заколдованных садов, чтобы горе не могло
приблизиться к нему; и говорили, что если когда-нибудь горе придёт к нему, то дворец и
заколдованные сады внезапно разрушатся и исчезнут, и он останется один, чтобы просить милостыню по всему миру.
Поэтому его сердце во сне сказало: «Уходи,
потому что, если я впущу тебя, будет горе!»

Утром на подоконнике лежало зелёное перо, но, когда он открыл
окно, ветер подхватил его и унёс прочь.

Поэтому на следующую ночь, как только слуги ушли, принц тихо встал
и, открыв окно, позвал: «Зелёная птица!»

И вдруг он почувствовал что-то тёплое у себя на сердце, и сердце его
внезапно заныло: это была зелёная птица, нежно раскинувшая над ним
свои крылья и едва слышно отсчитывающая ритм его сердца.

Тогда принц сказал: «Прекрасная Зелёная Птица, что ты мне принесла?»
И Зелёная Птица ответила: «Я принесла тебе сны из далёкой страны, где ты никогда не был. Если ты придешь и поспишь в моём гнезде, то увидишь их во сне».

Принц вышел через окно, прошёл по балкону, спустился в сад и поднялся в самое сердце большого дерева, где у Зелёной Птицы было гнездо. Там он лёг, и Зелёная Птица накрыла его своими
крыльями, и он крепко уснул.

 И пока он спал, ему приснилось, что Зелёная Птица дала ему в руку три
Он дал мне зёрна и сказал: «Возьми их и храни, пока не дойдёшь до
нужного места, чтобы посеять их. И как только одно будет посеяно, иди дальше, пока не
дойдёшь до места, где нужно посеять следующее, следуя знакам, о которых
я тебе расскажу. Первое зерно не нужно сеять, пока ты не окажешься в
белой стране, где деревья и трава белые».
(И князь сказал в своем сердце: "где я могу найти это?") "И
второе вы не должны сеять, пока ты не увидишь, как черепаха потушить
маленькая белая рука".("И где", - сказал принц, "я могу встретиться с
это чудо?") "И когда ты увидишь, как второй росток пробивается сквозь землю
, продолжай, пока снова не придешь в землю, которую ты потерял, и место
где ты впервые познал печаль". ("А что такое печаль?" - спросил принц у
своего сердца.) "Затем, когда ты посеешь третье семя и увидишь, как оно
прорастет, ты познаешь совершенное счастье и сможешь услышать
песню, которую я пою".

Тогда Зелёная Птица расправила крылья и улетела в ночь;
и из темноты донеслись три ноты, наполнившие Принца
чудесным восторгом.

Но потом, когда они затихли, пришла печаль.

Теперь, когда принц проснулся, он оказался в своей постели и встал,
озадаченный сном, который казался таким реальным. Затем к нему подошёл один из его пажей и сказал: «На рассвете над дворцом пролетала странная птица, и стражник на высокой башне подстрелил её. Я принёс её вам, чтобы вы посмотрели». И, говоря это, паж показал ему мёртвую Зелёную Птицу, лежавшую у него на руках.

Принц взял его, не говоря ни слова, и поцеловал его на глазах у всех,
а затем закопал там, где росли белые лилии, полные золотых рыбок,
в которых он впервые увидел отражение его зелёной груди. И когда он
Он стоял в печали, сад померк перед его глазами, подул холодный ветер;
и дворец, построенный на фундаменте счастья, рухнул;
и небеса спустились, целуя землю и делая её белой.

Он разжал руку и нашёл в ней три зёрнышка, и тогда он
понял, что часть его мечты действительно сбылась. Ибо он увидел, что весь мир перед его глазами становится белым, все деревья и трава; поэтому он посеял первое зерно над маленькой могилкой, которую выкопал, и отправился в путь через холмы и долины, чтобы осуществить мечту
которую подарила ему Зелёная Птица. «Но Зелёную Птицу я больше не увижу!» —
сказал он и заплакал.

 Целый год он шёл по пустынной и безлюдной местности, не встречая ни
одного человека и не обнаруживая никаких следов. Однажды, спускаясь с горы, он увидел внизу хижину с круглой крышей, похожую на большую черепаху. Когда он подошёл совсем близко, из двери высунулась маленькая белая рука ладонью вверх, чтобы проверить, не идёт ли дождь. Он сразу же вспомнил слова Зелёной Птицы, и, когда он бросил второе семечко в землю, ему показалось, что он снова услышал три ноты её песни.

Из хижины выглянула молодая девушка. «Чего ты хочешь?» — спросила она, увидев принца. Он увидел её глаза, такие голубые и улыбающиеся, и ему показалось, что он уже когда-то видел их во сне. «Позволь мне остаться здесь ненадолго, — сказал он, — и отдохнуть». «Если ты отдохнёшь один день, а на следующий будешь работать, то можешь остаться», — ответила она. В тот день он отдохнул, а на следующий
по её просьбе работал на небольшом участке земли перед хижиной.

 Когда день закончился и он вернулся в хижину на ночь, он снова посмотрел на девушку и, увидев, какая она красивая, сказал:
«Почему ты здесь совсем одна, и некому тебя защитить?» И она ответила: «Я пришла из своей далёкой страны в поисках прекрасной Зелёной Птицы, которую я очень любила, пока она была моей, и которая однажды улетела, пообещав вернуться. Когда ты пришёл, я почему-то подумала, что птица с тобой, но, возможно, завтра она вернётся». Принц вздохнул, потому что знал, что птица мертва. Затем она рассказала ему, что в своей стране она была
принцессой, и теперь она, от которой улетела Зелёная Птица, и он
те, к кому оно пришло, жили там вместе, как нищие в хижине.

 Целый год он трудился и ждал, надеясь, что прорастёт второе семя; и наконец однажды, как раз там, где он его посадил, он увидел, как из земли пробивается маленький росток.  Когда принцесса увидела его, она захлопала в ладоши: «О, — воскликнула она, — это знак, которого я ждала!»
Если мы пойдём по ней, она приведёт нас к Зелёной Птице. Но принц
вздохнул, потому что в глубине души знал, что Зелёная Птица мертва.

 И всё же он позволил ей взять себя за руку, и они вдвоём пошли дальше по тропе.
Они шли вдоль ручья, пока не добрались до дикого пустынного места, полного руин; и
как только они пришли туда, ручей исчез под землёй.

 Тогда принц огляделся и увидел, что снова стоит
на земле, которую потерял, над тем самым местом в заколдованном саду, где он похоронил Зелёную Птицу и оплакивал её. Затем он наклонился и посадил в землю последнее семечко.
И когда он это сделал, из-под земли донеслись три
сладкие ноты песни! Затем земля разверзлась, и из неё
Росло дерево, высокое, зелёное, ветвистое, и из середины дерева
вылетела Зелёная Птица с гнездом в клюве.

 Солнце садилось; на востоке взошла полная красная луна; из травы
поднимались серые туманы.  Птица пела, пела и пела; в каждой ноте
звучали великолепие дворцовых стен, башен, садов и бьющих фонтанов. Принцесса быстро побежала и позволила принцу поймать себя на руки, пока слушала.

 Много раз они обнимались и целовались, и всё это время птица пела.

 «Я вижу, как растут стены дворца», — сказала принцесса.  «Они высокие, как
холмы, а сад покрывает долины, и солнце, и луна освещают его. И, по правде говоря, вокруг них вырос новый дворец, и Зелёная Птица вила своё гнездо на крыше.




ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ УБИЛ КУКУШКУ


Жил-был человек, который жил в маленьком домике с большим садом. Он зарабатывал на жизнь садоводством, а его жена присматривала за домом. Они жили лучше, чем большинство их соседей, но это была завистливая пара, которая угрюмо смотрела через изгородь на всех, кто проходил мимо,
и ни в чём не прислушивалась к советам мужчин.

В конце сада росло большое грушевое дерево, и однажды, когда мужчина
работал в его тени, прилетела кукушка и уселась на самую верхушку,
крича: «Ку-ку, ку-ку!»

Мужчина, нахмурившись, поднял голову и закричал: «Убирайся с моего
дерева, шумная тварь!» Но кукушка только сидела и смотрела на
пейзаж, раскачиваясь вверх-вниз на двух нотах, как на музыкальных качелях.

 Мужчина наклонился, взял комок земли и бросил его в
кукушку, которая тут же улетела.

Проходивший мимо сосед увидел его и сказал: «Это он».
Нехорошо прогонять кукушек: лучше не делай этого снова.
 — Не делай этого снова? — закричал мужчина. — Если она снова сядет на моё дерево, я её убью!
— Никто не смеет убивать кукушку, — ответил сосед, — это против правил.
Провидение. «Я не только убью её, если она вернётся, — в ярости воскликнул мужчина, — но и съем!» «Нет, нет, — закричал его сосед, — ты
передумаешь. Даже священник не осмеливается убить кукушку.— «Подожди
и увидишь, что я лучше этого священника!» — прорычал мужчина, поворачиваясь, чтобы продолжить работу. — «Просто подожди и увидишь!»

Весь день он слышал, как кукушка кричит в поле, то тут, то там, но всегда где-то поблизости. Казалось, она насмехается над ним, потому что всегда была рядом, но никогда не возвращалась на дерево.
 Закончив работу на день, он пошёл в дом и пожаловался жене на эту вечную кукушку. «Ты видел, какая она большая?» — спросила жена. «Я видел, как она сидела на нашем дереве сегодня утром».
«Тогда пирог будет ещё больше, — сказал мужчина, — если она прилетит
снова».

На следующее утро он едва успел приступить к работе, как прилетела птица.
уселся на грушевое дерево у него над головой и крикнул: "Ку-ку!"

Тогда мужчина взял большой камень, который он ему готов, и направленных
изо всех сил; его целью было настолько верно, что камень ударил птицу по
боковые части головы, так, что она свалилась с дерева в
траву перед ногами.

- Жена, - крикнул он, - я убил кукушку! Иди, отнеси его в дом и
приготовь мне на обед". "О, какой большой, толстый!" - воскликнула его жена.
подбежав, она схватила его за шею. "и тяжелый! Он чувствует, как тяжелый, как
Турция!"

Она положила ее в передник, и пошел и сел в дверях, и начал
Она стала ощипывать её, пока её муж продолжал работать. Вскоре она
крикнула ему: «Только посмотри на все эти перья! Я никогда не видела ничего подобного; их хватит, чтобы набить перину!» Он огляделся и увидел, что земля покрыта огромной кучей перьев, которые она ощипала с птицы: их хватило бы, как она сказала, на перину.

«Это новое открытие, — воскликнул он, — что у кукушки так много
перьев. Мы можем разбогатеть таким образом, жена: я буду
убивать кукушек, а ты — набивать ими перины».

Тогда его жена принесла кукушку в дом и положила её на вертел, чтобы зажарить. Но
как только вертел начал вращаться, кошка выскочила из-за огня и с криком убежала.

 Запах жареной кукушки донёсся до мужчины, когда он работал в саду.
 «Как вкусно пахнет!» — сказал он. «Не трогай её, жена!» Ты не должна
есть ни кусочка! — Мне всё равно, — ответила она, потому что смотрела, как он крутится на вертеле, и вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз двигались его крылья!

 Когда пришло время ужина, мужчина сел за стол, а жена подала птицу.
и поставил перед ним на стол. Он ел так жадно, что съел всё — и кости, и спинку, и голову, и крылья, и
ножки до последней клешни.

Затем он отодвинул тарелку и воскликнул: «Вот и конец ему!»
Но как только он собрался это сказать, внутренний голос позвал:
«Ку-ку! Ку-ку!» «Ку-ку!»

«О, моё сердце и печень!» — воскликнул мужчина. «Что это такое!»

Тогда его жена начала смеяться и подшучивать над ним. «Это потому, что ты был таким жадным. Если бы ты отдал мне половину этого ку-ку, ничего бы не случилось. Теперь ты видишь, что тебе заплатили».

«Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!» — снова раздался голос изнутри.

 «Что я с собой сделал?» — закричал мужчина в агонии ужаса.
 «Какой отвратительный звук исходит из человеческого желудка! Я умру от этого, я знаю, что умру!»

Его жена только сказала: «Вот видишь, что бывает, когда жадничаешь».

Он поднялся на ноги и посмотрел на свою пустую тарелку: на ней не осталось ни кусочка. Затем он прижал руки к бокам и закричал: «У меня такое чувство, будто внутри меня вращается ветряная мельница! И я такой лёгкий!» Жена, держи меня крепче — я сейчас упаду!
он качнулся вбок и начал подниматься раскачивающимся движением в воздух.
Жена схватила его за голову, в то время как его ноги раскачивались, как маятник
часов, и все это время внутренний голос продолжал звать: "Ку-ку!
ку-ку! ку-ку! ку-ку!"

Вскоре несчастному показалось, что ветряная мельница остановилась, и он снова смог коснуться земли ногами.
 «О, благословенная Мать-Земля!» — воскликнул он и начал тереть её ногами,
прижимаясь к ней, как к домашнему животному. Но его лицо стало совсем белым.

«Уложи меня в постель», — сказал он жене, и она уложила его на большой перьевой матрас, который она сделала только сегодня утром из пуха кукушки.

 Кукушка не давала ему спать всю ночь, и сама жена не могла уснуть, но под утро он погрузился в беспокойный сон и начал видеть сны.

Он почувствовал, как его глаза поворачиваются внутрь, чтобы он мог видеть середину
своего тела. И там сидела кукушка, похожая на гадкого птенца, с
огромными красными глазами, уставившимися на него, и раной на голове, которая горела синим пламенем.
пламя. Казалось, оно росло, росло и росло, выворачивая его кости и
выталкивая его сердце, чтобы освободить место для себя. Его крылья, казалось,
выпиливали его рёбра, а голова была засунута глубоко в его горло,
где его сердитый клюв, казалось, пытался выклевать ему глаза. «Я
буду мучить тебя вечно, — сказала птица. — Тебе не будет покоя,
пока ты меня не отпустишь». Я — Король Кукушек; я не дам тебе покоя. Ты удивишься тому, что я могу с тобой сделать; даже в отчаянии ты удивишься.
Затем он опустил голову и клюнул
его сердце, так что он проснулся с сильной болью. И когда его глаза повернулись
наружу, он увидел, что наступило утро.

"Жена, - сказал он перед уходом, - у меня такое чувство, что, если я выйду, меня
может унести, как червяка в птичьем клюве. Обвяжи меня цепью
и вбей ее колом в землю, и дай мне посмотреть, смогу ли я.
чтобы я мог безопасно работать в своем саду ".

И жена сделала так, как он велел, но всякий раз, когда он брался за лопату,
птица поднимала его в воздух, и он не мог воткнуть лопату в землю. Он заламывал руки и причитал: «Увы, увы! Теперь я не могу работать».
— Ушёл, и мы с женой станем нищими!

Пришли жители деревни и стали смотреть через изгородь, качая головами. «Ах,
это тот самый человек, который вчера убил кукушку! И вот к чему это
привело!»

С каждым днём становилось всё хуже и хуже. Его жене приходилось удерживать его и кормить с ложечки, потому что, если он брал в руки нож, чтобы поесть, птица бросалась на него с такой яростью, что это угрожало его жизни. Кроме того, она не давала ему спать своим криком, так что он был встревожен.

Однажды в конце июня он услышал, как изменилось его ужасное пение.
Вместо того чтобы кричать «Ку-ку», как раньше, он теперь срывался на крик, как это обычно делает кукушка перед тем, как улететь на зиму, и кричал: «Ку-ку-Ку-ку, ку-ку-Ку-ку!»При этих словах в сердце мужчины затеплилась надежда. «Скоро наступит зима, —
подумал он про себя, — и кукушка тогда умрёт, даже если мне придётся есть лёд и снег, чтобы заставить её умереть! если только я не умру первым, — добавил он и застонал, потому что теперь он был лишь тенью.

Вскоре после этого кукушка совсем перестала кричать. "Он что, уже умер
?" - подумал человек. Все остальные кукушки улетели из страны
: он был вполне доволен этой новой идеей и начал облекаться
плотью.

[Иллюстрация]

Но однажды, глубокой ночью, кукушка почувствовала страстное желание оказаться в заморских землях.
ее крылья расправились. Мужчина проснулся с громким криком и
обнаружил, что летит по воздуху, а над ним только звёзды,
и внутри него словно вращается огромная ветряная мельница. И кукушка
закричала в темноте новой нотой: криком, который она издаёт в далёких
за морем, которого никогда не слышали в этой стране: крик такой
странный, ужасный и удивительный, что у нас нет слов, чтобы передать его
звучание. Этот человек услышал его, и от этого звука его волосы совсем
поседели от страха.

 Когда его жена проснулась утром, мужа нигде не было видно. «Ну вот, — сказала она себе, — кукушка унесла его куда-то, и, полагаю, он мёртв. Что ж, он был неудобным мужем, и всё из-за его жадности».

Она опустила шторы и надела траурное платье вдовы.
всю зиму; а следующей весной сказала другому мужчине, что он может
жениться на ней, если захочет. Другому мужчине эта идея пришлась по душе
достаточно, потому что там был дом и прекрасный сад для любого, кто хотел
заполучить ее. Итак, в первый же погожий день они отправились к священнику и поженились.
поженились.

Был очень погожий весенний день, и как раз в тот момент, когда они
возвращались из церкви, они услышали крик кукушки.

Вдова-невеста почувствовала, как по её спине пробежал холодок. «Это действительно
вызывает странные ощущения, — сказала она, — этот звук заставил меня поёжиться». «Эй, смотри!»
на него там, наверху! - закричал мужчина. Она посмотрела вверх и увидела своего
мужа, плывущего по воздуху, больше похожего на тень, чем когда-либо, и
очень несчастного из-за голоса кукушки, доносящегося над землей из
его нутра.

Кукушка поставила его на пороге его собственного дома перед новобрачной
пара.

«О, ты, жалкое пугало!» — сказала его жена, — «что заставило тебя вернуться?»
Несчастный мужчина указал вниз, и за него ответила кукушка.

 «И вот я вижу, что ты женишься на другой!» — воскликнула она.
Супруг: но другой мужчина с отвращением отпрянул и исчез, так что
с ним больше не было никаких проблем.

Но прежняя проблема была так же плоха, как и всегда, кукушка была так же
настойчива в своём кукареканье и так же несвоевременна, а мужчина продолжал
изводить себя до изнеможения от досады и горя.

Так прошло всё лето, пока кукушка снова не запела,
раздавшись двойным звуком. Но на этот раз в душе мужчины не зародилось ни капли надежды. «Привяжи меня крепко к кровати, — с грустью сказал он жене, —
и держи меня там, чтобы этот демон-птица не унёс меня снова, как он это сделал однажды».
то, что я пережил в прошлом году, я бы никогда не пережил во второй раз. Нет,
дай мне нож в ножнах, чтобы он всегда был со мной, потому что, если он снова унесёт меня,
я решил, что либо он, либо я умрём.

И жена дала ему нож в ножнах, и вскоре птица стала вести себя очень тихо,
так что они почти надеялись, что он умер от старости.

Но однажды ночью, в глухую полночь, в птичьих крыльях зародилось
желание снова оказаться в заморских краях. Он расправил крылья,
и человек проснулся с громким криком. И вот они с женой плывут под звёздами,
привязанные к перине, вместе.
всё было цело и невредимо; и внутри него было ощущение, что огромная
ветряная мельница вращается, вращается и вращается.

 Тогда в отчаянии он выхватил нож и вскрыл себя, как
хаггис. И вдруг вылетел кукушонок, весь ощипанный, лысый и
готовый к жарке. В тот же миг простыня порвалась, и кукушонок
улетел, волоча за собой перья и издавая в темноте тот странный
ужасный крик из заморских земель.

Но мужчина, его жена и пустая кровать заскрипели, и они упали
Они падали и падали, пока не достигли дна глубокого синего моря, и там им пришёл конец.




КИТАЙСКАЯ СКАЗКА


ТИКИ-ПУ был маленьким червячком, но в глубине его души жила настоящая любовь к искусству. Там он висел, мяукая и жалуясь, пытаясь пробиться сквозь грубую внешнюю оболочку, которая его сковывала.

Мастер Тики-пу называл себя художником: у него были ученики и
подмастерья, которые ежедневно приходили к нему работать, и большая студия,
заставленная работами его самого и его учеников. На стенах висели
а также несколько настоящих работ старших художников, давно уже умерших.

 В этой студии Тики-пу подметал пол; для тех, кто в ней работал, он растирал краски,
мыл кисти и бегал по поручениям, принося им собачьи отбивные и
суп из птичьего гнезда из ближайшей закусочной, когда они были слишком
заняты, чтобы сходить туда самим.  Ему самому приходилось питаться в основном
хлебными крошками, которые студенты скатывали в шарики для своих рисунков,
а затем разбрасывали по полу. Ему также приходилось спать на полу.

Тики-пу следил за шторами и чинил бумажные оконные стёкла.
которые часто ломались, когда ученики бросали в него свои кисти и
палочки для рисования. Кроме того, он натягивал рисовую бумагу на
льняные растяжки, чтобы художники могли работать на ней; и время от
времени, в качестве поощрения, ленивый художник позволял ему смешать для
него краску. Тогда душа Тики-пу опускалась в кончики его пальцев, и его
сердце билось так, что он задыхался от радости. О, жёлтые и зелёные, и
голубые, и кобальтовые, и пурпурные цвета, которые возникали при их смешивании! Иногда ему приходилось сдерживаться, чтобы не закричать.

Тики-пу, сидя на корточках и перетирая цветные порошки, слушал, как его учитель читает лекцию ученикам. Он знал наизусть имена всех художников и их школ, а также имя великого лидера, который жил и ушёл из их среды более трёхсот лет назад; он знал и это имя, похожее на шум ветра, — Вио-вани: большая картина в конце мастерской была написана им.

 Эта картина! Для Тики-пу он казался дороже всего остального мира, вместе взятого.
 Он также знал историю, которую о нём рассказывали, и это делало его ещё более ценным.
святая для его глаз, как гробницы его собственных предков. Ученики
шутили над ней, называя её «задней дверью Вио-вани», «ночной шапочкой Вио-вани» и многими другими прозвищами; но Тики-пу был совершенно уверен, что, поскольку картина была такой красивой, история должна быть правдивой.

Вио-вани в конце своей долгой жизни нарисовал его; сад, полный
деревьев и солнечного света, с высокими цветами и зелеными дорожками, и
посреди них дворец. "Место, где хотелось бы отдыхать", - сказал
Сотрудник-Вани, когда он был закончен.

Так красиво это было то, что сам император пришел, чтобы увидеть его;
Завидев эти мирные прогулки и дворец, утопающий в зелени деревьев, он вздохнул и признался, что тоже был бы рад такому месту для отдыха. Затем Вио-вани вышел на картину и пошёл по тропинке, пока не добрался до низкой двери в стене дворца. Открыв её, он обернулся и поманил за собой
Императора, но Император не пошёл за ним, и Вио-вани вошёл один,
затворив дверь между собой и миром навсегда.

Это произошло триста лет назад, но для Тики-пу эта история была такой же
свежо и правдиво, как будто это случилось вчера. Когда он оставался один в студии, запертый на ночь, Тики-пу
обычно подходил к картине и смотрел на неё, пока не становилось слишком темно, чтобы что-то разглядеть, а также на маленький дворец с дверью в стене, через которую Вио-вани
исчез из жизни. Тогда его душа уходила в кончики пальцев, и он тихо и боязливо стучал в красиво расписанную дверь, спрашивая: «Вио-вани, ты здесь?»

Мало-помалу, долгими бессонными ночами и медленными ранними утрами, когда свет начинал пробиваться сквозь занавешенные окна,
студия, душа Тики-пу, стала для него невыносимой. У того, кто умел натирать
бумагу, растирать краски и мыть кисти, было все в пределах досягаемости
для того, чтобы стать художником, если такова была воля Судьбы, чтобы он стал
таковым.

Сначала он начал робко, но через некоторое время осмелел. С первыми лучами солнца он вскочил с жёсткого пола, на котором спал, и стал
выкладывать свою душу на обрывках, обрезках и украденных листах рисовой бумаги.

 Вскоре короткого промежутка времени между рассветом и приходом учеников на работу стало ему недостаточно.
Ему потребовалось так много времени, чтобы скрыть все следы своих деяний, вымыть кисти и ополоснуть банки с краской, которыми он пользовался, а вдобавок к этому подмести и вытереть пыль в студии, что у него почти не осталось времени, чтобы почесать руки.

 Вынужденный так поступать, он стал воровать огарки свечей, вынимая их из фонарей, которые студенты носили с собой тёмными вечерами. Время от времени кто-нибудь из них вспоминал, что в последний раз, когда он пользовался
фонарём, в нём была свеча, и обвинял Тики-пу в том, что
украли его. "Это правда," он признавался: "Я был голоден, я ем
это." Ложь была настолько вероятным, что он легко поверил, и было хорошо
били соответственно. В рваной подкладки своего пальто Тики-ПУ может
услышать огарки, гремя, как болтанка и наказание упал
по его словам, и часто он трепетала, как бы его клад должен быть обнаружен. Но
правда так и не всплыла наружу; а по ночам, как только он
понимал, что весь мир снаружи уже спит, Тики-пу устанавливал одну из своих свечей на деревянную подставку и рисовал при её свете, не жалея красок
Он погрузился в работу, пока не наступил рассвет и не дал ему более яркий и
дешёвый свет для работы.

 Тики-пу был очень доволен результатами; он считал, что у него всё
получается очень хорошо.  «Если бы только Вио-вани был здесь и научил меня, — думал он, — я
бы уже был на пути к тому, чтобы стать великим художником!»

 Однажды ночью ему пришла в голову мысль, что Вио-вани _должен_ научить его.
Поэтому он взял большой лист рисовой бумаги, протёр его и, сев напротив «задней двери Вио-вани», начал рисовать. Он никогда не ставил перед собой такой большой задачи, как эта; при тусклом свете свечи
он почти ослеп, напрягая зрение, чтобы разобраться в этом; и в конце концов
был почти доведён до отчаяния. Как деревья стояли ряд за рядом,
а между ними были воздух и солнечный свет, и как тропинка петляла, поднимаясь
к маленькой двери в дворцовой стене, — это были тайны, которые он не мог постичь. Он всматривался и всматривался, роняя слёзы в свои банки с краской;
но секрет тайны такой живописи был ему не по силам.

Дверь в стене дворца открылась, из неё вышел маленький старичок и направился
к нему по тропинке.

Душа Тики-пу сделала резкий скачок в его грязном маленьком теле. "Это
должно быть, сам Вио-вани и никто другой!" - воскликнула его душа.

Тики-пу снял кепку и бросился на пол с
благоговейными поклонами. Когда он осмелился снова поднять глаза, над ним стоял Вио-вани.
он был большим и красивым; он встал на самом краю своего полотна и
протянул руку.

«Пойдём со мной, Тики-пу!» — сказал великий. «Если ты хочешь научиться
рисовать, я тебя научу».

 «О, Вио-вани, ты всё это время был здесь?» — в восторге закричал Тики-пу,
подпрыгивая и хватаясь своими грязными ручонками за
Тики-пу протянул ему руку, которую старик ему протянул.

 «Я был там, — сказал Вио-вани, — и смотрел на тебя из своего маленького окошка.
 Заходи!»

 Тики-пу подпрыгнул и взобрался на картину, а когда он оказался среди цветов прекрасного сада Вио-вани, то просто обомлел. Вио-вани повернулся и медленно направился обратно к двери своего дворца,
жестом приглашая малыша последовать за ним; и там стоял
Тики-пу, разинув рот, как рыба, от удивления перед всеми чудесами,
которые его окружали. «Ваше Величество, могу я говорить?» — внезапно спросил он.

 «Говори, — ответил Вио-вани, — что случилось?»

«Император, разве он не был самым большим глупцом на свете, раз не последовал за тобой, когда ты ему сказал?»

«Не могу сказать, — ответил Вио-вани, — но он определённо не был художником».

Затем он открыл дверь, ту самую дверь, которую так красиво расписал, и ввёл Тики-пу внутрь. А снаружи маленький огарок свечи сидел и мерцал сам по себе,
пока фитиль не упал за борт, и пламя не погасло, оставив студию в темноте и одиночестве ждать
наступления следующего рассвета.

Прошёл целый день, прежде чем Тики-пу вернулся; он бежал по зелёной тропинке
очень быстро, выпрыгнул из рамы в студию
пол, и начал уборку собственных столовых на ночь, и
учеников предыдущего дня. Только как раз у него были дела
готов тот час, когда его Мастер и остальные вернулись к своей работе.

Весь тот день они продолжали чесать левое ухо, и подумать не могли
почему; но Тики-искусственная знал, ибо он говорит за себя все вещи
что сотрудник-Вани, великий художник, говорил о них и их
драгоценные производств. И пока он растирал для них краски и мыл кисти,
он насыщал своё голодное маленькое тельце хлебными крошками
они выбрасывали то, о чём едва догадывались, с какого неизмеримого расстояния
он смотрел на них всех, и слово Вио-вани щекотало его правое ухо весь день напролёт.

 Вскоре хозяин Тики-пу заметил в нём перемену; и хотя он
притеснял его, бил его и делал всё, что должен делать заботливый хозяин, он не мог добиться от него перемен.  Поэтому вскоре у него возникли подозрения. «Что задумал этот мальчишка?» — удивился он. «Я слежу за ним весь день: должно быть, ночью он что-то натворил».

 Хозяину Тики-пу не потребовалось и ночи, чтобы понять, что
Определённо, происходило что-то тайное. Когда стемнело, он занял пост у студии, чтобы посмотреть, не может ли Тики-пу каким-то образом выбраться оттуда. Вскоре он увидел слабый свет, пробивавшийся сквозь окно. Он подошёл, осторожно просунул палец в одно из стёкол и приложил глаз к отверстию.

Внутри горела свеча на подставке, а Тики-пу сидел на корточках с
тюбиками краски и кистью перед последним шедевром Вио-вани.

 «Что за прекрасная кража со взломом?» — подумал он. «Что за змея у меня в руках?»
укрывался у меня за пазухой? Неужели этот мальчишка-зверь думает
стать художником и лишить меня репутации и
процветания?" Даже на таком расстоянии он мог ясно вижу, что
работа этого мальчик пошел на голову выше его, или чего-либо
затем художник жизни.

В настоящее время сотрудник-Вани открыл дверь и спустился по пути, как и его
привычку теперь каждый вечер, чтобы позвонить Тики-ПУ, чтобы его урок. Он подошёл к
переднему краю своей картины и жестом пригласил Тики-пу войти вместе с ним; и
у хозяина Тики-пу задрожали колени, когда он увидел, как Тики-пу ловит
Возьми Вио-вани за руку, прыгни на картину и беги по
зелёной дорожке рядом с Вио-вани, а потом через маленькую дверь, которую
Вио-вани так красиво нарисовал на торцевой стене своего дворца!

 Какое-то время хозяин Тики-пу стоял как вкопанный от горя и
ужаса. «О, ты, маленький смертоносный подхалим!» О, ты, ядовитый маленький
смотритель, ты, паразит, ты, вампир, ты, муха в янтаре! — закричал он. —
Вот где ты получаешь своё образование? Вот куда ты осмеливаешься
вторгаться, в картину, которую я купил для собственного удовольствия и
— ради наживы, а не ради тебя? Очень скоро мы увидим, кому она на самом деле принадлежит!

Он сорвал бумагу с самого большого оконного стекла и протиснулся в мастерскую. Затем в большой спешке взял банку с краской и кисть и святотатственно принялся за последний шедевр Вио-вани. На месте двери, через которую вошёл Тики-пу, он
нарисовал сплошную кирпичную стену; он нарисовал её дважды, сделав толщиной в два
кирпича; он рисовал её кирпич за кирпичом и укладывал каждый кирпич на
своё место. И когда он закончил, он рассмеялся и позвал
«Спокойной ночи, Тики-пу!» — и пошёл домой довольный.

 На следующий день все ученики гадали, что стало с
Тики-пу, но поскольку сам мастер ничего не сказал, а на его место пришёл другой мальчик,
они очень скоро забыли о нём.

В мастерской мастер обычно сидел за работой, окружённый своими учениками, и пребывал в состоянии покоя и довольства. Время от времени он бросал взгляд на заложенный кирпичом дверной проём дворца Вио-вани и смеялся про себя, думая о том, как хорошо он обслужил Тики-пу.
его вероломство и самонадеянность.

 Однажды — это было через пять лет после исчезновения Тики-пу — он читал своим ученикам лекцию о великолепии, красоте и
чудесах живописи Вио-вани — о том, что ничто не может сравниться с ней ни по цвету, ни по таинственности. Чтобы добавить убедительности своему красноречию, он стоял,
размахивая руками перед последним шедевром Вио-вани, а все его
ученики и подмастерья сидели вокруг него и смотрели.

 Внезапно он замолчал на полуслове и прервал свою
речь на полуслове, увидев, как что-то похожее на руку опустилось и сняло верхнюю
кирпич с поверхности краски, которой он заклеил маленькую дверь в
стене дворца, которую Вио-вани так красиво расписал. В следующий момент
сомнений не осталось; кирпич за кирпичом стена рушилась
, несмотря на ее двойную толщину.

Лектор был слишком ошеломлен и напуган, чтобы произнести хоть слово
. Он и все его ученики стояли вокруг и смотрели, как продолжался
снос стены. Вскоре он узнал Вио-вани
с его развевающейся белой бородой; это была его работа —
стена! Он всё ещё держал кирпич в руке, когда шагнул в проделанное им отверстие, а вслед за ним шагнул Тики-пу!

[Иллюстрация]

 Тики-пу вырос высоким и сильным — он был даже красив, но, несмотря на это, его старый учитель узнал его и с завистью заметил, что под мышками он несёт множество рулонов, подрамников, папок и других принадлежностей своего ремесла. Очевидно, Тики-пу возвращался
в мир и собирался стать великим художником.

 По садовой дорожке шёл Вио-вани, и Тики-пу пошёл за ним.
Тики-пу был таким высоким, что его голова возвышалась над плечами Вио-вани.
Старик и молодой человек вместе составляли красивую пару.

 Каким большим стал Вио-вани, когда шёл по аллеям своего сада и
вышел на передний план своей картины! И каким большим был кирпич в его руке!
 И каким сердитым он казался!

Вио-вани подошёл прямо к краю рамы и поднял
кирпич. «Зачем ты это сделал?» — спросил он.

 «Я... не делал!» — начал было отвечать старый хозяин Тики-пу, и ложь
ещё не сошла с его языка, когда он почувствовал тяжесть брошенного кирпича.
по стаут руку сотрудник-Вани, на него валят. После этого он никогда не говорил
снова. Что кирпичом, который он сам же встал на дыбы, стал его собственный
надгробие.

Прямо в рамке стоял Тики-пу и целовал чудесные руки
Вио-вани, которые научили его всему своему мастерству. "Прощай, Тики-пу!"
- Сказала Вио-вани, нежно обнимая его. «Теперь я посылаю в мир своё второе «я». Когда ты устанешь и захочешь отдохнуть, возвращайся ко мне: старый
Вио-вани примет тебя».

Тики-пу рыдал, и слёзы текли по его щекам.
Тики-пу вышел из чудесно раскрашенного сада Вио-вани и снова оказался на земле. Обернувшись, он увидел, что старик уходит по тропинке
к маленькой двери под дворцовой стеной. У двери Вио-вани
обернулся и в последний раз помахал рукой. Тики-пу всё ещё стоял и смотрел ему вслед. Затем дверь открылась и закрылась, и Вио-вани ушёл.
Мягко, как цветок, картина, казалось, склонила над ним свои листья.


Тики-пу прижался мокрым лицом к картине и поцеловал дверь в
стене дворца, которую так красиво нарисовал Вио-вани. «О Вио-вани, дорогой!»
— Хозяин, — крикнул он, — ты здесь?

Он подождал и позвал снова, но никто не ответил ему.




СЧАСТЛИВОГО ВОЗВРАЩЕНИЯ


На берегу большой реки, которая служила границей между двумя странами, жили старый паромщик и его жена. Целый день, пока она присматривала за домом, он сидел в своей лодке у переправы, ожидая, когда можно будет переправить путников; или, когда путников не было и лодка была свободна, он забрасывал сети в реку в поисках рыбы. Но из-за того, что он иногда мог таким образом добывать себе пропитание, они с женой
Он вполне мог бы умереть от голода, потому что путников было мало и они редко попадались ему на пути,
и часто они жалели ему те несколько пенсов, которые он просил за переправу, а теперь он стал таким старым и слабым, что, когда река разливалась, он едва мог переправить лодку через неё, и он постоянно боялся, что придёт кто-то моложе и сильнее и займёт его место, а хлеб будет у него изо рта.

Но он верил в Провидение. «Разве Бог, — сказал он, — который не дал нам счастья в этой жизни, кроме помощи и поддержки друг друга, не позволит нам окончить наши дни в мире?»

И его жена ответила: «Да, конечно, если мы будем достаточно Ему доверять, Он так и сделает».

Однажды утром, в первый день года, паромщик, спустившись к своей лодке, обнаружил, что ночью её отвязали от причала и перевезли на другой берег, где она теперь была привязана к другому причалу.

 «Жена, — сказал он, — я помню, что то же самое случилось год назад и за год до этого». Кто этот путник, который приходит раз в год,
как вор в ночи, и переправляется, не попросив меня перевезти его?

«Может быть, это добрый народ», — сказала его жена. «Пойди и посмотри, не они ли это».
Они не оставили в лодке ни одной монеты.

Старик забрался на бревно и переправился на другой берег, где обнаружил на дне лодки след от босой мужской ноги, глубоко врезавшийся в дерево. Но ни монеты, ни каких-либо других следов, указывающих на то, кто это мог быть, не было.

Время шло; старый паромщик совсем согнулся от старости, и его тело мучили боли. Теперь он так медленно переправлялся через реку, что все путники, знавшие эти места, выбирали дорогу выше по
берегу, где работал более сильный паромщик.

Наступила зима, и голод и нужда постучались в дверь старика.
Однажды, когда он тянул сеть вдоль ручья, он почувствовал, как что-то большое ударилось о сеть внизу, и вскоре, когда сеть натянулась, он увидел нечто похожее на живое серебро, прыгающее и метающееся взад-вперёд в поисках выхода. Он вытащил на берег огромную задыхающуюся рыбу.

Когда он собирался убить его, он увидел, к своему изумлению, слезы текут
из его глаз, которые смотрели на него и, казалось, упрекал его за его
жестокость. Когда он отстранился, Рыба сказала: "Зачем тебе убивать меня, если я
хочу жить?"

Старик, совершенно сбитый с толку таким обращением к себе.,
Он ответил: «Поскольку мы с женой голодны, а Бог создал тебя, чтобы тебя съели, у меня есть веская причина убить тебя».

«Я мог бы дать тебе нечто гораздо более ценное, чем еда, — сказала Рыба, —
если бы ты пощадил мою жизнь».

«Мы стары, — сказал перевозчик, — и хотим лишь мирно окончить наши дни». Сегодня мы голодны; что может быть для нас полезнее, чем еда,
которая придаст нам сил на завтрашний день, то есть на Новый год?

Рыба сказала: «Сегодня ночью кто-то придёт, отвяжет твою лодку и
переправится на другой берег, а ты ничего не узнаешь об этом до утра, когда
вы видите судно, пришвартованное вон там, у дальнего берега.

Старик вспомнил, как это происходило в предыдущие годы,
как только Рыба заговорила. "А, тогда вы это знаете! Как это?" спросил он.

"Когда вы идете домой ночью, чтобы спать, я здесь в
воды", - сказал рыба. "Я вижу, что происходит".

— Что же тогда происходит? — спросил старик, которому очень хотелось узнать, кто этот странный путешественник.


 — Ах, — сказала Рыба, — если бы ты только мог поймать его в свою лодку, он мог бы
дать тебе то, о чём ты мечтаешь! Вот что я тебе скажу:
жена, оставайся в лодке всю ночь, а когда он придёт и ты переправишь его на середину реки, где он не сможет сбежать, набрось на него сеть и держи его, пока он не заплатит тебе за все твои переправы.

«Как он может мне заплатить? За все мои переправы в течение жизни!»

«Заставь его отвезти тебя в страну Возвращающегося Времени. Там, по крайней мере, ты сможешь спокойно закончить свои дни».

Старик сказал: «Ты сказал мне странную вещь, и, поскольку я собираюсь
воплотить её в жизнь, полагаю, я должен тебя отпустить. Если ты меня обманул,
то, надеюсь, ты умрёшь жестокой смертью».

Рыба ответила: «Делай, как я говорю, и ты умрёшь счастливым».
Сказав это, она нырнула в воду и исчезла.

Паромщик вернулся к жене без ужина и сказал ей: «Жена,
принеси сеть и спускайся в лодку!» И он рассказал ей историю о
Рыбе и ежегодном путнике.

Они долго сидели вместе под тёмным берегом, глядя на тихую
и холодную лунную воду, до самого полуночного часа. Воздух был холодным, и
чтобы согреться, они накрылись сетью и
Они легли на дно лодки. Это был тот самый час, когда старый год умирает, а новый рождается.

 Прежде чем они осознали, что проспали, они почувствовали, что лодка раскачивается, и обнаружили, что плывут по широким водам реки. И там, в носовой части лодки, ясный и сверкающий в лунном свете, стоял обнажённый мужчина из сияющего серебра. Он
наклонился над шестом лодки, и его длинные волосы упали прямо в воду.

 Старики тихо поднялись и, разматывая сеть,
Он накинул его на Серебряного Человека, накрыв его голову, руки и ноги, и
утянул его на дно лодки.

[Иллюстрация]

 Старик ухватился за переправу и вытолкнул лодку на середину реки.  Когда он это сделал, сердца обоих слегка дрогнули и опустились.  «О, жена!» — вздохнул старик и протянул ей руку.

Серебряный Человек неподвижно лежал в складках сети и смотрел на них
мудрым и спокойным взглядом. «Что вам от меня нужно?» — сказал он, и
голос его был далёким и тихим.

Они сказали: «Отнеси нас в страну Возвращающегося Времени».

Серебряный Человек сказал: «Вы можете отправиться туда только один раз и вернуться только один раз».

Они оба ответили: «Мы хотим отправиться туда один раз и вернуться один раз».

Тогда он пообещал им, что они получат всё, что пожелают;
они освободили его из сети и все вместе оказались на дальнем берегу.

Они поднялись на холм по следам Серебряного Человека. Вскоре
они достигли его вершины, и перед ними открылась вся воющая зима
мира.

 Серебряный Человек обернулся и посмотрел назад, и, оглянувшись,
Он стал молодым, румяным и сияющим. Паромщик и его жена смотрели на него,
ошеломлённые чудесной переменой. Он взял их за руки и повёл обратно тем же путём,
которым они пришли; под их ногами была глубокая чёрная пропасть, а впереди
не было ничего, кроме тёмной беззвёздной пустоты.

«Теперь, — сказал их проводник, — вам нужно сделать всего один шаг вперёд, и вы окажетесь в стране Возвращающегося Времени».

Они отпустили его руки, взялись за руки, муж и жена, и, сделав один шаг по, казалось, разверзшейся под их ногами пропасти, оказались в
зелёная и цветущая земля. Там были благоухающие долины и поросшие травой холмы,
чьи посевы колыхались на ветру; густые пушистые облака
пересекали их вершины, а над головой в голубом небе раздавались пронзительные
трели птиц. Позади, туманно исчезая, как сон, оставался голый мир,
который они покинули; а впереди по дороге, становясь всё меньше и меньше,
шёл Серебряный Человек — сияющая точка на горизонте.

Паромщик и его жена взглянули друг на друга и увидели, что в лицах друг друга
начинает проглядывать молодость сквозь морщины старости; каждый их шаг
Они становились моложе и сильнее; годы падали с них, как изношенные лохмотья, когда они спускались в долины страны Возвращающегося Времени.

 Как быстро возвращалось Время! Каждый шаг равнялся одному дню, и каждая миля приближала их к юности на пять лет. Когда они спускались к
рекам, протекавшим в руслах каждой долины, паромщик и его жена чувствовали, как к ним возвращается молодость. Он видел, как золото возвращается в её волосы, а она — в его. Их губы раскрылись для смеха
и песен. «О, как хорошо, — кричали они, — прожить всю жизнь в бедности,
чтобы наконец-то прийти к этому!»

Они пили воду из ручьев и пробовали плоды с деревьев,
которые росли над ними; пока наконец, устав от простой радости, они не легли
отдохнуть в траве. Они спали рук в руки и щекой к
щеку, и, когда проснулись, оказались довольно молодыми вновь, просто в
в возрасте, когда они только поженились в прошлом.

Паромщик встрепенулся и почувствовал, как жажда жизни сильно разливается в его крови.
«Пойдём!» — сказал он своей жене, — «а то мы состаримся, пока будем здесь торчать. Теперь, когда мы снова стали молодыми, давай вернёмся в мир!»

Его жена вцепилась в его руку: «Разве мы не счастливы, — спросила она, — такими, какие мы есть? Зачем нам возвращаться?»

«Но, — воскликнул он, — мы станем слишком старыми; сейчас мы молоды, и жизнь
в самом расцвете, так что давай вернёмся! Время летит слишком быстро, и мы рискуем
остаться без него».

Она больше ничего не сказала, но пошла в ту сторону, откуда они пришли. И всё же, несмотря на её желание остаться, когда она уходила, в ней
бурлила молодая кровь. Поднявшись на вершину холма, они бросились
бежать изо всех сил; у подножия они посмотрели друг на друга и снова
увидели в себе мальчика и девочку.

«Мы слишком долго здесь пробыли!» — сказал паромщик и погнал лошадей дальше.

 «О, птицы, — вздохнула она, — и цветы, и поросшие травой холмы, по которым можно бегать, — всё это мы оставляем позади!» Но мальчик всё равно хотел снова стать мужчиной и подгонял её; и с каждым шагом они становились всё моложе и моложе. В конце концов двое маленьких детей подошли к
границе этой заколдованной страны и увидели за ней мир, мрачный,
холодный и безлистный. Оставалось сделать лишь один шаг, чтобы
снова встретиться лицом к лицу с суровой битвой жизни.

В глазах жены-ребёнка выступили слёзы: «Если мы уйдём, — сказала она, — мы никогда не сможем вернуться!»
Муж долго смотрел на её печальное лицо; он тоже стал больше похож на ребёнка и забыл о своём желании снова стать мужчиной.

 Он взял её за руку, повернулся вместе с ней, и они снова увидели цветущие сады и счастливые орошаемые долины.

Внизу журчали светлые ручьи и пели птицы. Они спускались вниз, сначала медленно, потом вприпрыжку, с криками и
смехом.

 Они бежали по ровным полям; их бег превратился в
Они ползли, их ползание превратилось в кувыркание, а кувыркание — в медленное ползание на четвереньках среди высокой травы и цветов, пока, наконец, они не легли бок о бок, свернувшись в уютный клубок, хихикая,
улыбаясь и кукарекая в ответ насекомым и птицам, пролетавшим над ними.

Затем они услышали нежный смех Отца Времени, и он спустился с холма, молодой, румяный и сияющий, и собрал их крепко спящих на старой лодке у переправы.


 _Напечатано в Великобритании компанией Hazell, Watson & Viney, Ld.,
 Лондон и Эйлсбери._