Лепестки

Рассказ

На стол упали ключи, расчёска, помада. Парень перевернул сумочку, встряхнул её. Оставшиеся вещи с грохотом ударились о металлическую поверхность. Руки в белых перчатках профессиональными движениями тщательно перебрали содержимое. Даже безобидному футлярчику помады досталось основательно.

- Поля, а он симпатичный, — рыжеволосая хозяйка сумочки не глядя, одним размашистым движением сгребла вещи обратно, не отрывая лукавых глаз от высокого парня.

Ну конечно он всё слышал. И конечно рыжая знала это. Непроницаемое выражение лица опасно усиливало его красоту. 

- Лара, перестань. Забыла, что до девятнадцати смотреть на парней прямо запрещено! — совсем юная брюнетка одёрнула подругу. Это движение, чуть более резкое, чем надо, не очень-то сильно походило на воззвание к закону.
- Дурацкий закон. От него хочется пялиться еще сильнее. А ты видела, как он нежно открыл мою помаду?
- Обычно открыл. Я слышала, что кто-то пытался вынести лепестки даже в авторучке. Поэтому теперь всё досматривается.

Поля протянула свою сумочку парню. Бросила на него короткий взгляд. Но парень сразу вернул сумку брюнетке и указал перчаткой на дверь. Девушка чуть не расплакалась.

От уличной духоты подруги укрылись в кафе. Заказали один обед на двоих.
- Как ты думаешь, а нам когда-нибудь достанется Миролат?- Поля честно разделила обед пополам.
- Ну конечно! - Лара достала из сумочки вилки — Вот станем старше, наш общественный рейтинг повысится до 25 и нам выдадут. Я встретила тётю Марину на прошлой неделе. Ей в этом году 110 лет, но какая же у неё кожа! Я такой гладкой кожи не видела никогда. А цвет!
-У тёти Марины рейтинг за 50 — Поля вздохнула.
- Это за счёт мужа, конечно. Она Миролат лопатой гребёт. Я была у неё дома и видела за стеклом шесть флаконов Миролата — соврала рыжая Лариса - вот какие бывают мужья!
- Шесть?! И каждый удлиняет жизнь на тридцать лет... Я слышала, что для одного флакона нужно восемьсот килограммов лепестков. Как ты думаешь, это правда?
- Ну не знаю — рыжая сладко потянулась, подняла руки вверх и развернула ладони к небу — может восемьсот, а может восемь тысяч. Какая разница. Пока молодые Миролат не нужен. Учимся, подрабатываем в оранжерее. Плюс вот этот парень. Ты видела какой он серьёзный? Прелесть!
- Видела... У меня, знаешь, руки слабеют, когда его вижу. И вообще — Полина неожиданно для себя разоткровенничалась, понимая  безнадёжность — Я мечтаю о 10 флаконах. И чтобы 300 лет. С ним...
- Не смеши — рыжая зевнула — 300 лет скучно. Лучше 30 раз по 10 — Лара засмеялась и толкнула локтём подругу.
-Дура — буркнула Поля беззлобно. Она была благодарна Ларисе, что та ходит в оранжерею. В деньгах подруга не нуждалась, имела полную семью, а собирала лепестки просто за компанию.

Полина же нуждалась в деньгах отчаянно. Как все интернатовские, расчитывала только на себя. Но работала в оранжерее ради досмотра. Она мечтала, что когда-нибудь он заговорит с ней. Может улыбнётся. Она никогда не видела его улыбки. Никогда. Только вот эти сдвинутые ровные брови, высокий лоб и волосы, зачёсанные назад. Поля вздохнула.

-Я слышала, что очень и очень давно этих цветков было столько, что их считали сорняками и перестали бороться, поскольку было бесполезно.
- Ой, я эти сказки уже слышать не могу. Ты сама-то в это веришь? И что ты в нём нашла? - Лара нахмурилась, без паузы переходя на больную тему — ну высокий, ну симпатичный. Серьёзный. Но чтоб так сохнуть? Ладно, я пошла. Давай. До завтра!

Подружки обнялись. Лариса ушла. Полина завернула вилки в салфетку, положила в сумочку, чуть помедлила. Озираясь по сторонам, она осторожно достала из бокового отделения сумочки старую фотографию, затянутую в тончайший ультрапластик. Эта фотография была единственным предметом, чудом оставшимся от её предков. Еще раз посмотрев зачем-то по сторонам, худенькими пальцами нежно погладила снимок, а затем бережно  положила фотографию лицом вниз. На обратной стороне фотографии находился связный рукописный текст. Чтобы прочитать его Полина специально посещала ускоренные двухмесячные курсы. Старенькая седая преподавательница учила студентов разбирать такие сложные тексты, написанные на настоящей бумаге прибором, который старушка называла смешным словом «авторучка».
Надпись на фотографии девушка знала наизусть. Но вновь стала перечитывать, удивляясь каждому слову, адресованному её прапрапрабабушкой неизвестно кому, более двухсот лет назад:

«Дорогая Валечка! Отправляю тебе это цветное фото. Вчера сделали снимок в фотоателье на бульваре. Фотограф наверное обманул. Запросил дополнительные пять рублей за цвет. Сказал, что это импортная фотобумага и гарантировал сохранение цвета лет на двести. Соврал конечно. Но ты порадуйся теперь. На фото мы с мужем и Ленуся. Ей шесть. Не знаю, что произошло с Борей, но перед фотографией он вдруг выскочил на улицу, нарвал цветов тут же и неумело сплёл венок для Лены. Сказал, что что-то почувствовал. Он смешной у меня такой, импульсивный. Валечка, еще раз хочу сказать тебе, что за Борю на тебя нисколько не обижаюсь. Так и знай. В общем, мы сфотографировались удачно. Правда Боря потом долго отмывал руки. Ты же знаешь, как тяжело отмываются эти одуванчики. Целую тебя и обнимаю. Твоя Аня. 16 мая 1978 года».

Полина перевернула фотографию. На ней улыбались стройная темноволосая женщина и задорная девчушка. Рядом стоял очень высокий серьезный мужчина. Брови его были ровные, а волосы зачесаны назад. На голове маленькой девочки находился неумело сплетённый венок. Цветы в нем торчали как попало. И лепестки этих цветков стоили теперь безумных денег...

16 июня 2025 года.