Эмпат

Елена Игоревна не могла дозвониться Анне Дмитриевне:
        — Хорошая моя, возьми трубку! — взволнованно шептала она, при этом искала ключи от машины в личной сумочке, и, найдя их, включила зажигание. «Главная задача — успеть. Ведь девчата не догадываются, что я везу очередной рулон синтепона и что подушки для «экипажа» нужны к этой субботе, — размышляла она, при этом, не забывая внимательно следить за навигатором. — Явно Анна Дмитриевна не слышит мой телефон, сидя за швейной машиной, — сокрушалась Елена Игоревна». Но вдруг в трубке она услыхала знакомый голос и вздохнула с облегчением.

         Анна Дмитриевна,  молча, прослушала важную информацию и спокойно ответила:
         — Хорошо, жду,  — она отдавала себе отчёт в том, что работа срочная. Вот уже более трёх месяцев группа женщин из пяти человек стали волонтерами — это был их выбор. Работая на дому, не жалея сил, шили утеплённые бахилы на ноги и рукавицы раненым бойцам, накидки на аппарат Лазарева. Кроили  наволочки, набивали их распушённым синтепоном, сшивали, снова кроили, шили верхние наволочки и так по пять часов в день. Со стороны казалось, что они не чувствуют усталости. Их силы поддерживало то, что они сердцем понимали, для кого стараются. Там, на СВО, сражаются сыновья, внуки, мужья. И, возможно, эти подушки, сделанные ими, согреют в стужу, окружат в ночной час материнской теплотой. Ведь в каждой сшитой вещи сохраняется частица добра и милосердия. «Уменьшат боль, снимут усталость, погасят отчаяние». — Так думала она в тот момент, когда почему-то вновь накатывала щемящая тревога, словно высшие силы испытывают на твёрдость духа. В её жизни были такие моменты, будто она становилась палочкой-выручалочкой в духовной поддержке незнакомым людям. Срывалась с места, бросала начатые дела, бежала туда, куда вела неведомая сила. Чаще она не осознавала, зачем? Вот и сегодня ей не давал покоя странный сон или не сон?  Перед рассветом привиделся в окне спальни образ молодой женщины, будто бы та звала её за собой. Поначалу Анна Дмитриевна связывала такое непонятное состояние с усталостью. Вчера они с помощницей Екатериной Алексеевной подготовили двадцать подушек, спешили к приезду волонтеров их группы «За наших и за победу». Вдобавок, Елена Игоревна везёт новый рулон. Но и сон-явь с прозрачной женщиной не выходил из головы. Сколько уже на моём счету подобных вызовов ? — с грустью улыбнулась она набегающим мыслям. — Последний раз это было в конце декабря. В тот день моросил ледяной дождь, покрывая тротуары и дороги стеклянной коркой. Она ехала от дочери и, спокойно прикрыв глаза, дремала у окна, знала, что ей выходить на остановке Дачная. На предпоследней остановке, когда водитель уже закрывал двери, неведомая сила сорвала её с места и вытолкнула из автобуса. Стоя на промозглом ветру, Анна Дмитриевна мысленно корила себя за необдуманный поступок.
         — Ну вот, теперь придётся идти по скользкой дороге, а на пути главная преграда — балка с крутым спуском.  — И когда, наконец, доползла, держась за заборы и ветки кустарников, замерла. С удивлением смотрела на спускающегося по склону на животе человека. Это оказалась старушка лет семидесяти пяти. Анна Дмитриевна поддержала, помогла старушке подняться. На ней  было бордовое пальто, всё испачкано грязью. Утирая рукавом бежавшие ручьем слезы, бабушка причитала:
         — Слава Богу, Господь услыхал мои мольбы и прислал помощь.

        Анна Дмитриевна спросила: — Так вы взывали к Господу за поддержкой?
        — Да, — с воодушевлением воскликнула пострадавшая. — Я так просила, так просила, умоляла. Думала, околею здесь на этой горке. Разве в такую погоду кто-то выйдет из дома? Думала, что смертушка моя пришла. И вдруг ты, моя спасительница. Как зовут тебя, за кого Господа молить и благодарить»?

         Анна Дмитриевна прогнала прочь нахлынувшие воспоминания, выключила швейную машину. Торопливой походкой направилась в сторону военного городка, словно её кто-то подталкивал в спину. На аллее у памятника воинам ВОВ остановилась, огляделась. День выдался солнечным и морозным, с вечера снега намело много. Деревья покрылись снегом, словно вологодскими кружевами. А на лавочках высокими горками искрился голубизной снег. Ребёнок лет пяти бродил одиноко и прутиком что-то чертил на дорожке, и постоянно повторял одно слово — Вака, Вака, Вака. Анну Дмитриевну озадачило то, что он был одет по-весеннему: лёгкая серая курточка с красным, вязаная шапочка и ботинки на тонкой подошве. На одной из лавочек Анна Дмитриевна заметила женщину лет двадцати. Сиреневые волосы выбивались из-под капюшона тёмно-коричневой норковой шубы, в носу кольцо, на пальцах рук ногти длинные, чёрного цвета. Она держала телефон и ни на миг от монитора не отводила взгляд. Анна Дмитриевна подумала: «Мне показалось или правда, это явно не её ребенок? А где же тогда родители мальчика? Внимательно осмотрела прилегающую территорию. Затем смахнула снег со свободной лавочки, присела на краюшек. Мальчик подошёл к ней, и она изумилась цвету его глаз. Они были голубые, с небесной весенней глубиной, с бирюзовым отливом и густыми чёрными ресницами. Он смотрел на Анну Дмитриевну не по-детски внимательно, словно оценивал и пронизывал насквозь. Его глаза, как бы излучали мягкость, но во взгляде чувствовалась целеустремленность.

         Анна Дмитриевна прервала молчание и спросила:
         — Тебе холодно? — он,  молча кивнул, медленно повернул голову и бросил долгий взгляд на женщину с телефоном. И так же, молча,  подошёл к ней и стал рядом. Мальчик продолжал монотонно повторять знакомые ей уже слова — Вака, Вака, Вака, не выпуская из рук корявую палочку. Женщина, не отрываясь, наверное, от интересных новостей, раздражённо ему ответила:
         — Жди, молча, не мешай. И не зли меня.  — Анна Дмитриевна подумала: «Раз он к ней подошёл, получается, они знакомы»? — размышляя, поднялась с лавочки, сделала несколько шагов и остановилась. За спиной послышались осторожные шаги. Оглянулась, а мальчик стоял рядом. Она присела перед ним и спросила:
         — Как тебя зовут?
         — Вася, — тихо, чуть шевеля губами, произнес он.
         — А почему ты всё время твердишь одно и то же слово? Вака!
         — Так меня звала мама.
         — Сколько же тебе лет?
         — Шесть, — снова он ответил тихо и осторожно посмотрел на женщину на лавочке.
         — А где твоя мама? — продолжала задавать вопросы Анна Дмитриевна.
         — На небе. Она давно улетела. Но сегодня, в мой день рождения, приходила ко мне.

         У Анны Дмитриевны спазмом перехватило дыхание от этих слов. Мальчик говорил их как-то отрешённо и почему-то очень тихо, словно боялся, что та женщина с телефоном услышит его. Он так же тихо спросил с надеждой в голосе:
         — Ты моя новая бабушка? Ты пришла за мной?  — но не договорил и резво побежал по аллее. Ему навстречу шёл высокий, лет тридцати, мужчина в военной форме. Он легко подхватил малыша на руки, и они, прижавшись друг к другу, стояли некоторое время. Затем мальчик подвёл военного к Анне Дмитриевне:
          — Папа, вот моя бабушка! Я же тебе говорил, что она скоро придёт. О ней мне сегодня утром говорила мама! Она сидела у моей кроватки, пела мою любимую песню и сказала, чтобы я не плакал больше. Ей от моих слёз больно. Поэтому придёт добрая бабушка, она будет меня любить и заботиться.  — Отец явно в растерянности смотрел то на сына, то на незнакомку. Затем спохватился и стал объяснять Анне Дмитриевне сложившуюся ситуацию:
        — Понимаете, мой отпуск заканчивается, нужно возвращаться в часть. Тёща в больнице. После гибели старшей дочери у неё часто прихватывает сердце. Её младшая дочь на передовой, в полевом госпитале. Она хирург, как и моя жена, которая погибла у операционного стола от долбаной «птички». У меня, вроде, появилось новое увлечение, — он кивнул на ту, что сидела всё на той же лавочке, но теперь на коленях держала небольшую, но туго набитую сумку.         

      — Мила требует сдать его в интернат. Даже вещи собрала, — он невесело улыбнулся.   
      — Разве я могу? — он жёстко закусил нижнюю губу и отвёл взгляд. Но Анна Дмитриевна приметила блеснувшую скупую слезинку в уголке глаза.

       — Вот теперь я всё поняла! — воскликнула Анна Дмитриевна и радушно улыбнулась. — Мне сложно объяснить вам, поймёте ли? Почему я оказалась утром этого дня у данного памятника? Прозрачный сгусток, больше похожий на плотный туман в окне моей спальни, напоминающий силуэт молодой женщины, плюс вещий сон вашего сына. Всё сложилось в одно целое. — Она тронула мужчину за руку. — Вы теперь, наверное, тоже понимаете? Это душа вашей жены не может успокоиться и старается защитить сына. Просит у Бога помощи и поддержки. А он — Господь, прислал меня. — Анна Дмитриевна глубоко вздохнула, словно пыталась снять обруч, мешавший дышать. — Я помогу вам решить сложную житейскую задачу. Но нам с вами необходимо законом закрепить договорённость, то есть оформить на меня временную доверенность. Дети мои и внуки выросли и меня поддержат. — У мужчины на лице вспыхнула удивлённая и радостная улыбка. Он неуверенно воскликнул:
        — Вы что, ангел на земле или эмпат?
        — Нет, я не ангел, как и все, смертная. Не знаю, кто такой эмпат!  Но точно знаю, что меня Господь посылает в нужное время, чтобы спасти вот таких, как ваш сын, от неминуемой гибели — духовной или физической.  — Анна Дмитриевна продолжила:
         — Пусть ваша бабушка выздоравливает, а мы с Васяткой будем её навещать. Вы служите спокойно и верьте, всё будет хорошо. — Мальчик явно ждал этих слов и воскликнул:
        — Да-да, так говорила мама!

         Его отец горестно вздохнул и сказал:
        — Мне сложно поверить, почему Господь выбрал именно вас. То, что вы добрая,  мой сын это сразу почувствовал. Детскую интуицию сложно обмануть. Получается, вы даже и не понимаете своего предназначения. Эмпат — это человек, который принимает и разделяет боль, тревоги другого человека и искренне сопереживает. Именно такие люди способны чувствовать мысли людей и используют эту способность для исцеления или утешения других. Вот и его мама, моя жена, была эмпатом, как и вы. Мне иногда казалось, что в её душе был магнит, который притягивал к ней духовно ранимых людей. Разве вы с ней оставили мне выбор? Но при этом с облегчением воскликнул:
         — Не верится в то, что проблема, которая уже несколько дней давила на сердце тяжким грузом, разрешилась сама собой. Воистину, дела Господни неисповедимы! — он поднял глаза к небу и выдохнул с горькой болью:
          — Но почему мать ребёнка Господь не спас? Я просил, умолял! — его голос замер на последнем слове, и он дрожащими руками пытался завязать развязавшиеся тесемки вязаной шапочки сына. С глубокой грустью произнес:
          — Да, сложные зигзаги непонятного нам подбрасывает жизнь.  — он решительно пошёл к женщине с сиреневыми волосами. Взял сумку, не проронив ни слова, вернулся к Анне Дмитриевне, которая держала Васю за руку, и они втроём зашагали по аллее. А под ногами весело скрипел снежок, красное солнце отражалось от белого снега, и казалось, что земля покрылась сверкающим покрывалом из серебра.

         Женщина с длинными чёрными ногтями с раздражением крикнула:
         — Владимир, а как же я?  — он, не поворачивая головы, ответил резко через плечо:
         — Прощай, Мила, иди домой!

2025 год