Солнце встает с востока. 102. Юрий Николаевич

Пока Туренин был на кухне, женщины сидели в столовой за столом и тихо разговаривали. Квартирка маленькая и даже за закрытой дверью слышно, что происходит рядом. Из комнаты, где работал Юрий Николаевич, послышались скрип, шлепанье тапок по полу, невнятные слабые звуки, знакомые только Татьяне Георгиевне. Заглянув в дверь, она позвала его: мол, иди, посмотри, как работает котел. Котел уже не бахкал, как при Лене и после, когда здесь жили Елена Вадимовна и Константин Федорович. Они тоже жаловались на хлопки. Им все казалось, особенно Елене Вадимовне, что сейчас будет взрыв и они все погибнут.
 
Тот вышел.

Туренин же собрался уходить.

Он первый раз увидел его, вначале обратив внимание на то, во что тот одет: на нем вылинявшая футболка и дешевые китайские джинсы.
 
Юрий Николаевич на полголовы выше Туренина, без живота, у него узкое длинное лицо, такой же узкий лоб, как будто его зажали в тиски, но в глазах ничего особенного, нос и губы обыкновенные. Он странно улыбался – не губами, а всем лицом, оно как бы всеми морщинками собиралось к глазам, которые светились, как маленькие лампочки.

«Ну, что ж, - решил он, вспомнив тут доцента Горбач, которая у них на курсе читала психологию. – Они все, видно, такие». Марья Семеновна – невысокая, всегда в одном и том же костюме (юбка и пиджак) женщина в возрасте, на лекциях то улыбалась без причины, то поправляла парик, который вынуждена была носить, так как начала лысеть. Все, что он запомнил из ее психологии, так это то, что для мальчиков ранняя половая жизнь вредна.

Юрий Николаевич произвел на него хорошее впечатление, только одно смутило его в нем и, вообще, во Власовых, а именно то, что, когда он уже распрощался с ними и вышел за дверь, Татьяна Георгиевна сказала мужу: «Это хозяин».

«Хозяин» сильно резануло слух. Сказала бы, владелец. Хотя и это не нравилось  Туренину. Он был противником разделения людей, в данном случае по имущественному признаку.

Эта деталь, казалось бы, не заслуживающая внимания мелочь, все испортила. Эффект первой встречи, когда все воспринимается в идеальном, совершенном свете,  был смазан. И дальше, и потом у Туренина сохранялось неприятное ему самому чувство неловкости, но что тут поделаешь? предубеждение насчет  Власовых, что они какие-то не такие. Но здесь уже то слово было не причем. Хотя он помнил о нем, и всякий раз, когда вспоминал этот случай, его передергивало: «Надо же. И вроде интеллигентные люди».

-Здравствуйте ближе, - он догнал Туренина у машины, когда тот закрыл багажник и собрался уезжать.

Туренин протянул ему руку. Тот ухватился за нее двумя ладошками и, тряся ее, смотрел ему в глаза.

-Как вы себя чувствуете?

«Плохо выгляжу», - мелькнуло в голове Туренина.

Юрий Николаевич смотрел заискивающе и участливо и вроде как изучал его, будто бы и искренне, и в то же время с определенной мыслью. Может, ничего такого и не было, не было никакого подводного течения, о чем он тут же подумал. Туренин все нафантазировал. А мысли по этому поводу - вздор. Это из-за того, что он устал. Он устал. Он чувствовал сильную усталость.

-Да так. Нормально. Можно задать глупый вопрос: вы доктор наук.

Он не доктор наук.
 
-Почему вы решили, что доктор наук?

-Жена сказала. Тогда как? – Туренин не знал, как закончить вопрос, чтоб случайно не задеть его самолюбие, поэтому запнулся на его половине. «И так сойдет, - заключил он, мол, догадается, о чем он спрашивает или намеревался спросить. – И так понятно».

-Я закончил курсы, - спокойно продолжал тот. Вопрос его нисколько не смутил. Так что, зря Туренин подбирал слова и потом мучился по поводу некоторой неопределенности: что будет дальше.

Юрий Николаевич решил, что тот хочет спросить его, кто он. Он окончил институт дорожного строительства (впрочем, это уже известно). Он не врач, не учитель,не гуманитарий и вдруг психолог. Все это очень странно. Тем более, что интерес к подсознанию, связанный с увлечением восточными единоборствами и йогой, который возник уже давно и продержался лет десять, теперь из моды перешел в область всякого рода мистификаций, психология уже ассоциируется с шарлатанством.  Но он стал психологом. Туренин тоже мог стать им, но не стал (у него даже мысли такой не было.) Хотя у него и образование было, и он склонен к самоанализу. Но последнее тут, вроде как ни к чему, потому что если «заглядывание в себя» – уже повод для того, чтоб давать душевные советы другим людям, то и Раскольников должен был стать психологом, а не «глушить старух». Понятно, в случае с Юрием Николаевичем был не столько интерес, сколько легкий способ заработка.  Хотя нематериальный интерес тоже присутствовал. Позже в разговорах с Турениными, как ответ на слова Нины Николаевны, что у них идеальная семья,  прозвучало, что, дескать, не всегда у нас было все хорошо, а даже наоборот. Об этом сказала Татьяна Георгиевна. А Юрий Николаевич слушал ее и кивал головой: да, мол. «Вот видишь, были скандалы в семье, поэтому и стал изучать психологию, а там, со временем,  переключился на других людей. Но нам это не поможет. У нас другая структура отношений», - сказал тогда Туренин Нине Николаевне.