Дуб Тассо на склоне римского холма Джаниколо

(Из цикла «Азбука Рима»)

«Всё тот же их, знакомый уху шорох
 Но около корней их устарелых
(Где некогда всё было пусто, голо)
Теперь младая роща разрослась,
Под сенью их … Стоит один
угрюмый их товарищ.
Как старый холостяк…»
(А.С.Пушкин)
 «Не люди ль Тасса предали страданью…
«Не дайте прах великий оскорблять!»
(Нестор Кукольник) 
 
     Римляне любят показывать уединенный уголок на склоне холма Джаниколо,  где в тени раскидистого дуба когда-то находил покой душе  известный итальянский поэт, драматург и философ  Торквато Тассо.  Теперь от некогда мощного дерева остался лишь черный кряж,  обугленный от удара молнии. Этот искалеченный временем черный обрубок римляне трепетно хранят с присущим им рачительным отношением к метам истории. Забранный в многочисленные железные крепления  он больше напоминает современную чугунную скульптуру. Но  римляне  с  трогательным  упорством  сохраняют его,  по-прежнему называя "дубом Тассо”.  И словно стараясь  защитить историческое дерево,  к нему протягивает зеленые ветви выросший неподалеку  молодой дуб. 
     Родился Торква;то Та;ссо 11 марта 1544 года  в  солнечном  Сорренто на берегу  Неаполитанского залива, откуда открывается чарующий вид на остров Капри  и на Везувий.      Отец поэта, представитель древнего и знатного рода, был высоко образованным человеком и выполнял дипломатические поручения при различных герцогствах, на которые в ту пору была разобщена  Италия. Будучи любителем поэзии, он нередко сочинял хвалебные и приветственные гимны и оды по случаю торжественных событий. К тому же он написал целую поэму,  воспевающую подвиги благородного  и великодушного рыцаря и его любовь к добродетельной даме.     В  довольно солидном возрасте Бернардо Тассо женился на красивой, образованной и богатой неаполитанке Порции Росси, которая подарила ему двух детей: дочь Корнелию и сына Торквато.  Вскоре принц графства Салерно пригласил Бернардо на почетную должность его личного секретаря.  Однако благополучной и мирной жизни внезапно пришёл конец. В неаполитанском королевстве, которое  тогда находилось во власти испанских  Габсбургов (Карла V и его сына Филиппа II), в 1547 году была введена  испанская инквизиция. Но вольнодумный принц  Салерно  вступил в конфликт с испанским властями. В конце концов, он был объявлен мятежником,   лишен своих владений, титулов и приговорён к изгнанию. Бернардо Тассо разделил участь своего покровителя. По совету мужа мать отдала Торквато в недавно созданный в Неаполе  иезуитский колледж, где в ту пору можно было получить не только богословское, но и  наилучшее светское образование. В  программу обучения входили латинский и греческий языки, античная литература, риторика, катехизис на латинском языке, а также история, география, математика и естествознание. Уже там Торквато обнаружил исключительные способности не только к обучению, но и к стихосложению. Тогда же с учениками колледжа он посетил могилу Папы Урбана II и услышал рассказы о первом крестовом походе, которые навсегда запали в душу впечатлительного мальчика.  В 1552 году Торквато перебрался в Рим, где к тому времени удалось обосноваться отцу. А вскоре туда пришло письмо о неожиданной смерти матери, а вместе с ним известие о том, что родственники лишили Торквато материнского наследства.  Пришлось отцу с сыном снова искать лучшей доли при аристократических дворах то в Урбино, то  в Венеции. Помогая отцу в литературной работе, Торквато и сам начал заниматься стихотворчеством. Видимо тогда, прочитав какую-то рыцарскую поэму, юноша вспомнил  о посещении могилы Урбана II, врезавшие в память рассказы о крестоносцах и задумал написать свою поэму об Иерусалиме. Однако отец, по собственному опыту зная о бездоходности поэтического труда, отправил сына в Падуанский университет изучать юриспруденцию. Но правовые науки вызвали у Торквато такое неприятие, что отец согласился о его переходе на курсы изучения философии и красноречия. Здесь Торквато познакомился с «Поэтикой» Аристотеля, которая подогрела его стремление к стихотворчеству. Дополнительным стимулом стала его влюбленность в девушку, которую он встретил при дворе кардинала Луиджи д’Эсте, куда он прибыл с отцом  в сентябре 1561 года. Торквато принялся воспевать красавицу в своих стихах, но ту вскоре выдали замуж,  и обманутому надеждами влюбленному  оставалось только сокрушаться.
«В Любви, в Надежде мнился мне залог
Все более счастливого удела;
Весна прошла, надежда оскудела —
И невозможен новых сил приток.
И тайный пламень сердца не помог,
Все кончено, и не поправить дела»
    Меж тем при дворе заговорили о несомненном поэтическом таланте Тарквато. Ему стали заказывать оды и элегии по случаю радостных и печальных событий, а потом из них были составлены первые два опубликованных сборника молодого поэта. Тогда же  Торквато за 10 месяцев сочинил посвящённую кардиналу Луиджи д’Эсте рыцарскую поэму «Ринальдо». Напечатанная в  Венеции в 1562 году, она принесла славу 18-летнему Торквато Тассо.
     Однако отец настаивал на продолжении обучения, и Торквато отправился в Болонский университет, откуда через некоторое время был изгнан за сочинение насмешливых сатир в адрес  соучеников и профессоров. Впрочем, это не помешало принцу (и будущему кардиналу) Шипионе Гонзага, охотно принять у себя и  утешить юного поэта. Здесь  Торквато Тассо был избран членом основанной принцем Академии Этереи. Не желая огорчать родителя, Тассо летом 1565 года все же закончил университет, хотя основным занятием для него по-прежнему оставалось стихосложение. Осенью 1569 года Бернардо Тассо умер.  Некоторое время  Торквато пробавлялся скудными вознаграждениями за свои публикуемые произведения, а также за элегии, сонеты и мадригалы, выполняемые на заказ. Его положение поправилось, когда, по приглашению  кардинала  Луиджи Д’Эсте, Тассо отправился  в Феррару  на бракосочетание феррарского герцога  Альфонсо II д’Эсте  с  Барбарой Австрийской. При великолепном дворе герцога Альфонсо II в ту пору обретались многие  поэты, философы и музыканты. Был здесь даже уникальный женский вокальный ансамбль. С 1572 года  Торквато Тассо  на многие годы задержался на службе у герцога, получая приличное жалование. Первые десять лет в Ферраре оказались самыми счастливыми в жизни Тассо, придворные  ценили его за обширные познания, изысканные манеры и удивительное поэтическое дарование, отмечая, однако, чрезмерную серьёзность  и  удивляясь тому, что  молодой поэт никогда не улыбался. Увлеченный  двумя сестрами герцога,  Лукрецией  и  Элеонорой, поэт писал романтические элегии. Одновременно всего за  несколько недель Тассо сочинил пасторальную драму «Аминта», повествующую о превратностях любви пастуха Аминты к нимфе Сильвии. Сочинение  имело шумный  успех  при дворе. Лестные отзывы о ней  распространились по округе,  и в следующем году о постановке пьесы в Урбино попросила и Лукреция д’Эсте. В октябре 1570 года Тассо сопровождал кардинала Луиджи Д’Эсте  в поездке во Францию, где поэт  встретился  с  Екатериной Медичи, женой Генриха II, познакомился с поэтом Пьером Ронсаром и завёл много друзей в Париже как среди католиков, так и среди гугенотов. Порицая религиозную нетерпимость,  Тассо даже выступил там защитником в суде и, благодаря приобретенным в университете юридическим навыкам, спас осужденного от казни. Спустя пару лет Тассо с непередаваемым ужасом выслушивал рассказы о кровавой резне, случившейся в Париже в ночь на 24 августа 1572 года, когда одни из его друзей нещадно убивали других.
       Но любое событие, любой диспут на протяжении всех этих лет неизменно возвращал Тассо к его главному труду, к эпической поэме об Иерусалиме. Ещё не завершив сочинение, Тассо опубликовал философские «Размышления» о первых созданных им песнях поэмы и «Рассуждения о поэтическом искусстве». Он постоянно обдумывал и  беспрерывно редактировал текст поэмы. Он  восхищался герцогом Готфридом Бульонским, который продал родовое имение, чтобы снарядить своё  войско и возглавить первый крестовый поход.
«Пою борьбу святую и борца,
исторгшего из плена Гроб Господен»
   С чувством преклонения и сострадания Тассо рассказывает о трёх невыносимо тяжких годах на пути к Святому городу, говорит, что только пятая часть собранного войска достигла его. С  ликующим восторгом представляет он картину заветной встречи, когда всё воинство, не сговариваясь, упало на колени, завидев стены Иерусалима. А дальше в тексте проскальзывают нотки неуверенности и сомнений. Известно, что, завидев приближающееся войско, султан предложил рыцарям  малыми группами, без оружия, как паломникам проходить в город, чтобы поклониться Гробу Господню. Но крестоносцы мирное решение отвергли. Ведь они пришли, чтобы  освободить Святыню от неверных. Тогда, изгнав из города всех христиан, которые могли помогать крестоносцам, султан запирает город, а на высокие стены его выставляет лучников. Начинается осада и штурм неприступной цитадели. Тассо преклоняется перед мужеством воинов, поражается смекалке крестоносцев, соорудивших огромные осадные машины.
«Ни мрамор, ни крепчайшие металлы
её усилий выдержать не могут».
    Крестоносцы врываются в Иерусалим, и смертельная битва продолжается на улицах Святого города. Готфрид с войском  пробиваются к Храму Господню  по горам трупов, по колено в потоках льющейся крови.
«Течёт ручьями кровь и все пути заграждены телами».
      Наконец, истребив всех иноверцев,
«В открытый храм вступает победитель;
Вторгаются за ним и христиане.
Величественный храм, когда-то Божье
Вместилище, весь кровью затоплен.
Нечестье омывает кровью ту
Святыню, что само же осквернило».
   Когда Тассо  представляет картину победы, у него невольно прорываются нотки скорби и отчаяния.
«Готфрид ликует; день еще не меркнет;
Идет он в город, им освобожденный,
И, руки не омыв от вражьей крови,
Вступает вместе с воинами в храм,
Там прикрепляет он свои доспехи
И, распростершись ниц перед святым
Господним Гробом, произносит громко
Смиренные молитвы и обеты».
    Тассо смущает мысль о кровавой бойне на том самом месте, где Спаситель мира добровольно, смиренно и безропотно принял смертную муку. Сюда Он был приведен на заклание и «как агнец пред стригущими Он был безгласен». Тревожат   дух поэта нарушение заветов Господних о любви не только к ближнему, но и к врагам. Мучительны размышления о том, что христианская добродетель должна быть выше благородной героической добродетели. Однако Тассо никак не может осуждать крестоносцев. Душевный разлад усугубляется пониманием:
«Ты знаешь, как спешат упиться люди Парнасской ложью; знаешь ты, как правда, Прикрытая поэзией, способна Повелевать мятежными сердцами. Так подслащаем мы края посуды  с лекарством для недужного ребенка».
    По завершении поэмы, Тассо наведался в Рим по случаю  юбилейного 1575 года. Его беспокойство вызвали «слухи о бесконечных запретах поэтов», и Тассо решил представить своё сочинение на суд пяти авторитетных римских эрудитов. Однако их мнения не уменьшили его душевного смятения.  Его раздирали одновременно возникающие стремления к возмущенно-горделивому самооправданию и покаянно-смиренному самоосуждению. В конце концов, Тассо  сначала исповедался перед болонским инквизитором, а потом добровольно предстал перед судом  феррарской инквизиции, и дважды получил оправдательные приговоры в 1575 и 1577 годах. Со временем его религиозные сомнения и  колебания обросли недоверием, подозрительностью и обратились в манию преследования. Он начал ссориться с придворными, подозревать их в попытке выкрасть его рукопись и как-то в гневе набросился с кинжалом на слугу. Когда же он в очередном приступе ярости безобразно оскорбил двух благородных дам, герцог Альфонсо поместил Тассо в тюрьму. Промаявшись некоторое время в заключении, Торквато решился на побег. Переодевшись в убогое одеяние, он отправился через всю Италию в Сорренто, к единственному оставшемуся у него родному человеку – сестре Корнелии. Но даже здесь, терзаемый боязливыми сомнениями, он, вошел в дом, скрыв лицо капюшоном, и сказал Корнелии, что её брат Торквато умер.   Бедняжка разразилась такими горькими рыданиями, что Тассо сразу открылся и принялся утешать сестру. Впрочем, задержался Тассо в Сорренто недолго. Бездомным, никому ненужным изгнанником и  скитальцем метался он между Римом, Мантуей, Венецией, Пезаро и Турином.
    Обессиленный от бесплодных плутаний Тассо возвращается в Феррару, но здесь никому до него нет дела. Все заняты приготовлениями к третьей уже свадьбе герцога Альфонсо д’Эсте  с Маргаритой Гонзага. На самый разгар празднества, 11 марта, пришелся (35-й) день рождения поэта, но об этом никто даже не вспомнил.  От чувства унизительной никчемности в Торквато вспыхнул безумный гнев, и, не сознавая себя,  он набросился с бранью и угрозами на  участников торжества.  Осознав, что бедный поэт страдает  психическим расстройством, герцог поместил Тассо уже не в тюрьму, но в лечебницу Сант-Анна, «где его как буйнопомешанного посадили на цепь». Здесь  в течение 7 лет он содержался в камере, позже названной «Камерой Тассо». Со временем   с него сняли цепи и предоставили просторные покои, где поэт мог работать и принимать гостей.
А с 1583 года  позволили даже временно покидать «Святую Анну», но «в сопровождении джентльменов». Во время своего пребывания в лечебнице  Тассо в основном сочинял речи и диалоги «О ревности», «О взаимной любви между отцом и сыном», "О героической добродетели и о милосердии», «Об искусстве диалога» и «Рассуждение о мятеже, родившемся во французском королевстве в 1585 году», «О достоинстве».  Позднее он возвращается к «Аминте» и преобразует произведение в комедию под названием «Интриги любви». На это время приходится достопамятная встреча его с Мишелем Монтенем, который позднее напишет: «Глубочайшие умы бывают разрушены своей собственной силой и тонкостью… Не обязан ли был он своим безумием той живости, которая стала для него смертоносной, той зоркости, которая его ослепила, тому напряженному и страстному влечению к истине, которое лишило его разума, той редкостной способности к глубоким чувствам, которая опустошила его душу и сразила его ум?»
    Так случилось, что в 1581 году, во время пребывания Тассо в лечебнице кто-то, без его ведома, нашёл и опубликовал  его  поэму      в  Венеции,   дав ей название «Освобожденный Иерусалим».  Это сочинение имело большой успех, но Тассо был недоволен, считая текст недоработанным и неряшливым. После убедительных уговоров, поэт за несколько месяцев внёс необходимые на его взгляд  поправки, и  «Освобождённый Иерусалим»  был опубликован  уже  в  герцогстве Феррара.  Однако размышления о поэме не оставляли его, и всю последующую жизнь поэт снова и снова возвращался к ней.
     В июле 1586 друг поэта, герцог Мантуи Винченцо Гонзага забрал  Тассо из лечебницы и создал ему условия для спокойной жизни и работы над опубликованной вскоре трагедией «Король Торрисмондо». Однако вернувшееся со временем чувство беспокойства и подозрительности повлекло его в Рим. Оттуда Тассо устремился в  Неаполь, где  на время   нашёл приют  в   тихом          монастыре   монахов-оливетанцев и в знак признательности сочинил трогательную поэму «Монте Оливетто».
      Надеясь на поддержку Папы, к зиме Тассо возвращается в Рим, но, на беду, два понтифика подряд задерживаются на ватиканском престоле  недолгое время, и им недосуг заниматься поэтом. Тассо болезненно воспринимает невнимание к себе, душевные муки усугубляет пребывание в стесненных обстоятельствах, вынуждающие его писать заказные хвалебные оды. Мучительные разочарования, обманутые надежды приводят к депрессии, и Тассо вновь на какое-то время попадает в больницу. После избрания на папский престол Климента VIII поэту оказывают поддержку племянники Папы  и кардинал Шипионе Гонзага. Тассо возвращается к творчеству, избирая в основном священные темы. Несколько умиротворённый Тассо бродит по Риму, знакомится с монахами монастыря «Святого Онуфрия», высказывает желание  присоединиться к ним и много времени проводит в тени зеленого дуба на склоне холма Джаниколо. Беседы со святыми отцами снова вернули поэта к главному труду, его одолевали мысли о том, что «если бы крестоносцы боялись огорчить, потерять Бога, они не превратились бы в зверей. Ведь сказано: «Не побеждай злом, но побеждай зло добром. А они победили злом, и зло в этом мире умножили». Однако рядом с этим злом было и добро. Ведь благородный Готфрид отказался от короны Иерусалима, и возложил на себя звание хранителя Гроба Господня. Он даже удостоился чести быть похороненным рядом с кувуклией Господней. Измученный противоречивыми размышлениями Тассо перерабатывает, исправляет поэму и даже даёт ей новое название «Завоеванный Иерусалим». Хотя это сочинение получилось сухим, назидательным, лишенным вдохновенной свободы и живости, читателям оно понравилось.
       Тем временем в ноябре в Риме начали готовиться к торжествам, во время которых лучших поэтов Италии венчают на Капитолии лавровыми венками, как некогда Петрарку. Сам Папа Климент VIII пригласил  Тассо на торжество, написав: «Я вам предлагаю венок, но не он прославит вас, а Вы его». Как некогда дурные вести, теперь и отрадная новость растревожила душу поэта. Тассо занемог и попросил, если можно, отсрочить торжество. Однако и к весне здоровье поэта не поправилось. С чувством мучительной безысходности Тассо писал:
«В отчаяньи, не знающем предела.
Мечтаю смерти преступить порог.
О Смерть, что приобщаешь нас покою,
Я дерево с опавшею листвой,
Которое не оросить слезою.
Приди же на призыв плачевный мой,
Приди — и сострадательной рукою
Глаза мои усталые закрой».
     Но постепенно дух поэта отдалялся от мирских забот и суетных помыслов. Больной и обессиленный Тассо пожелал уединиться в  келье монастыря Сант Онофрио на Джаниколо и в «сладостных беседах со святыми отцами» стал готовиться к смерти.
    25 апреля, в «одиннадцатый час», Торквато Тассо мирно скончался. Только что, в марте месяце ему исполнился 51 год. Как писали святые отцы, «Смерть Тассо сопровождалась особой благодатью Божией, и он совершенно излечился от своего меланхолического настроения». Согласно воле поэта, он был похоронен в церкви  монастыря Сант Онофрио на холме Джаниколо.
       Рассказывают, что когда гарибальдийцы снимали колокола, чтобы отливать из них пушки для защиты Вечного города, настоятель монастыря Сант Онофрио попросил оставить небольшой колокол, которому внимал Тассо в свои последние дни.  Взволнованный Гарибальди, скомандовал: «Колокола, под звон которых умирал Тассо, святы и достойны уважения». При монастыре есть небольшой  музей поэта, где хранятся его рукописи. Популярность Тассо после смерти оказалась много больше, чем при жизни. Поклониться памяти Тассо в монастырскую церковь  приходили великие поэты Леопарди, Шатобриан и Гёте, написавшего драму «Торквато Тассо». Ференц Лист создал симфоническую поэму  «Тассо. Плач и триумф». А венецианские гондольеры обратили   стихи поэта в песни, которые там распевают и поныне. Жизнь Тассо для многих европейских художников послужила сюжетом для создания  красочных полотен.
    Стихи Тассо не только цитировали, но  и  высекали в мраморе. В подмосковной усадьбе Архангельское строка из Тассо и поныне  украшает  памятник  Екатерине II.