М. Булгаков - врач

Русский писатель Михаил Афанасьевич Булгаков родился 3 мая 1891 года в семье профессора Киевской духовной академии А. Булгакова. Его мать, Варвара Булгакова, работала учительницей в гимназии, но после свадьбы посвятила себя  воспитанию детей. Будущий писатель был старшим ребенком, позже в семье  родилось еще шестеро детей.

Окончив гимназию, Михаил  поступил в Киевский университет на медицинский факультет. Выбор этой специальности не был случайным. Как поясняла сестра писателя Н.А. Земская: «Это было как-то в воздухе нашей семьи - и Михаил выбрал свою профессию, свою медицину обдуманно и сознательно». Действительно, эта профессия была очень популярна в интеллигентной семье Булгаковых. Трое братьев матери работали медиками, врачи были и в семье отца.

Началась Первая мировая война, и студенты-медики не могли оставаться в стороне. В 1914 году Михаил служил врачом-санитаром,  в 1915 году практиковался в госпитале Красного Креста, а потом работал врачом-хирургом в прифронтовых госпиталях.  Его жена Татьяна вспоминала, как ей приходилось помогать мужу оперировать: «Михаил устроил меня в госпиталь работать. Там очень много гангренозных больных было, и он все время ноги пилил. Ампутировал. А я эти ноги держала… Так дурно становилось, думала, сейчас упаду. Потом отойду в сторонку, нашатырного спирта понюхаю - и опять. Потом привыкла. Очень много работы было. С утра, потом маленький перерыв и до вечера. Он так эти ноги резать научился, что я не успевала… Держу одну, а он уже другую пилит. Даже пожилые хирурги удивлялись. Он их опережал». В своем раннем рассказе «Полотенце с петухом» М. Булгаков описал ампутацию у раненого.

С сентября 1916 года Булгаков служил земским врачом в селе Никольском. Сохранилась выписка из архива этой больницы с характеристикой, данной молодому врачу. В ней сказано, что Булгаков «зарекомендовал себя энергичным и неутомимым работником на земском поприще». Там же перечислены основные операции, выполненные им: «Оперативная деятельность врача М. А. Булгакова за время его пребывания в Никольской земской больнице выразилась в следующем: было произведено операций — ампутация бедра 1, отнятие пальцев на ногах 3, выскабливание матки 18, обрезание крайней плоти 4, акушерские щипцы 2, поворот на ножку 3, ручное удаление последа 1, удаление атеромы и липомы 2 и трахеотомий 1; кроме того, производилось: зашивание ран, вскрытие абсцессов и нагноившихся атером, проколы живота (2), вправление вывихов; один раз производилось под хлороформенным наркозом удаление осколков раздробленных ребер после огнестрельного ранения». Разумеется, этот опыт дался ему непросто. О своих чувствах, переживаниях, душевных терзаниях он рассказал в цикле «Записки юного врача», который  он писал по ночам.

Татьяна вспоминала, что в Никольском было грязно, тоскливо, уныло, не было никаких удобств и развлечений, зато больные шли толпами с утра и до вечера: иногда и по сто человек в день. Опыта у молодого врача часто не хватало, и ему приходилось учиться прямо во время работы. Вот что пишет жена о первых родах, принятых Булгаковым:

«В первую же ночь, как мы приехали, Михаила к роженице вызвали. Я сказала, что тоже пойду, не останусь одна в доме. Он говорит: "Забирай книги, и пойдем вместе"… Михаил посадил меня в приемной, "Акушерство" дал и сказал, где раскрывать. И вот, прибежит, глянет, прочтет и опять туда. Хорошо, акушерка опытная была. Справились, в общем. Принимал он очень много. Знаете, как пойдет утром… не помню, с которого часа, не помню даже, чай ли пили, ели ли чего…  И, значит, идет принимать. Потом я что-то готовила, какой-то обед, он приходил, наскоро обедал и до самого вечера принимал, покамест не примет всех. Вызовов тоже много было. Если от больного приезжали, Михаил с ними уезжает, а потом его привозят… Диагнозы он замечательно ставил. Прекрасно ориентировался».

В 1917 году случилось несчастье,  Булгаков пристрастился к морфию. По воспоминаниям жены  впервые он вколол себе наркотик после антидифтерийной прививки, чтобы снять тяжелую аллергическую реакцию. «Привезли  ребенка с дифтеритом, и Михаил стал делать трахеотомию. Знаете, горло так надрезается?.. Михаил стал пленки из горла отсасывать и говорит: “Знаешь, мне, кажется, пленка в рот попала. Надо сделать прививку”. Я его предупреждала: “Смотри, у тебя губы распухнут, лицо распухнет, зуд будет страшный в руках и ногах”. Но он все равно: “Я сделаю”. И через некоторое время началось: лицо распухает, тело сыпью покрывается, зуд безумный. Безумный зуд. А потом страшные боли в ногах… И он, конечно, не мог выносить. Сейчас же: "Зови Степаниду"… Она принесла морфий, впрыснула ему. Он сразу успокоился и заснул. И ему это очень понравилось».

Поначалу Булгаков не видел никакой проблемы в употреблении морфия. Его мысли и переживания легли в основу рассказа «Морфий»: «Во вторую минуту внезапно проходит холодная волна под ложечкой, а вслед за этим начинается необыкновенное прояснение мыслей и взрыв работоспособности. Абсолютно все неприятные ощущения прекращаются. Это высшая точка проявления духовной силы человека. И если б я не был испорчен медицинским образованием, я бы сказал, что нормально человек может работать только после укола морфием».

Однако зависимость росла, стали появлялись галлюцинации, знакомые замечали неладное, и смотрели на доктора с подозрением. Без морфия у него стала возникать тяжелая абстиненция, Михаил требовал у жены, чтобы она достала наркотик и даже угрожал ей пистолетом. Татьяна была вынуждена выкрасть у него браунинг. «Несколько раз наставлял его на меня и на себя», — жаловалась она знакомому. Наконец, она сказала решительно, что надо переезжать в Киев, и они добились перевода. Здесь Татьяна решительно отказалась покупать мужу морфий в аптеке. Тогда Булгаков попросил купить ему опиум, который, в отличие от морфия, продавался без рецепта. Татьяна купила, Булгаков употребил разом весь пузырек, и у него начались страшные желудочные боли.

«И вот так постепенно он осознал, что нельзя больше никакие наркотики применять…  Он знал, что это неизлечимо. Вот так это постепенно, постепенно и прошло. В общем, веселенькая была жизнь. Я чуть с ума не сошла тогда», — вспоминала жена Татьяна.
Оканчивая университет, Булгаков мечтал специализироваться по педиатрии, но  все получилось иначе. Об этом вспоминала его родственница  Н. Земская:  «Приехав в деревню в качестве врача, Михаил Афанасьевич столкнулся с катастрофическим распространением сифилиса и других венерических болезней (конец войны, фронт валом валил в тыл, в деревню хлынули свои и приезжие солдаты). При общей некультурности быта это принимало катастрофические размеры… волей-неволей пришлось обратить внимание на венерологию. М. А. хлопотал об открытии венерологических пунктов в уезде, о принятии профилактических мер. В Киев в 1918 году он приехал уже венерологом».
Но в Киеве возникли  и другие тяжкие проблемы -   безденежье  и нестабильность, которые принесли  с собой революция и Гражданская война. Киев переходил из рук в руки, находясь под контролем то немцев, то петлюровцев, то белых, то красных, и Булгаковым приходилось сдавать последние драгоценности в ломбард, чтобы выжить. Врач-венеролог Булгаков вел частную практику на дому, а ночами писал. Он стоял на перепутье, и не знал точно,  по какому пути ему идти – продолжать лечебное дело или же все-таки посвятить себя литературе.

Современники писателя утверждали, что он любил лечить людей.  Племянница Булгакова Елена Земская признавала за ним яркий врачебный талант. «В жизни Михаил Булгаков был остро наблюдателен, стремителен, находчив и смел, он обладал выдающейся памятью. Эти качества определяют его и как врача, они помогали ему в его врачебной деятельности. Диагнозы он ставил быстро, умел сразу схватить характерные черты заболевания; ошибался в диагнозах редко. Смелость помогала ему решаться на трудные операции».
И все-таки литературный труд, которому он предавался тайно по ночам, все больше выходил на первый план. Эпоха перемен требовала перемен и от самого Булгакова, и в 1919 году он последовал внутреннему зову, и полностью покончил с медицинской практикой.

К сожалению, медицинские знания и опыт не помогли Михаилу Булгакову предотвратить собственную смертельную болезнь. В 1939 году он стал терять зрение и мучиться от головных болей - врачи диагностировали гипертонический нефросклероз. Эффективных лекарств в то время еще не было, и антибиотики не были изобретены. Лечение в санатории в Барвихе не помогло. Предчувствуя скорый конец, Булгаков писал: «Если откровенно и по секрету тебе сказать, сосет меня мысль, что вернулся я умирать. Это меня не устраивает по одной причине: мучительно, канительно и пошло».  Знаменитый писатель скончался 10 марта 1940 года.