Практика-1

Я так и не смог полюбить этот город. За что его любить? За невыносимую жару, когда воздух становится липким, а комары и мухи кружат в этом мареве, не давая ни минуты покоя. За пыльные бури, которые внезапно накрывают всё вокруг, лишая возможности разглядеть даже друга, идущего рядом. Песок летит вместе с пылью, скрипит на зубах, попадает в глаза, пытаясь заполнить собой каждую щель. Казалось, он был везде — даже в супе, который нам давали на обед. Но мы были молоды и беспечны, но даже тогда замечали, как всё вокруг нас наполнено этими песчинками, которые, казалось, проникают в самые укромные уголки души, оставляя ощущение дискомфорта и тоски по чему-то более светлому и чистому.

Зимой город превращался в сплошной каток. Под ногами скользила замёрзшая корка, покрытая тонким слоем свежевыпавшего снега, и ходить по таким улицам становилось практически невозможно. Казалось, что единственный способ передвижения — это скользить, как на коньках. Но даже это не всегда спасало: ноги разъезжались, и неизбежно следовали падения, которые приносили не только физическое неудобство, но и различные травмы.

Каждый шаг мог стать причиной падения. Мы, курсанты, да и все жители города, несмотря на свою выработанную со временем ловкость и привычку, часто оказывались в самой неловкой ситуации... Зима превращала город в место, где каждый день был испытанием на прочность и равновесие.

Четыре года учёбы в мореходном училище Ростова-на-Дону не приблизили меня к этому городу, хотя я и пытался подружиться с ним. Всё моё стремление наладить связь с ним оканчивалось неудачей. Я всё время ощущал себя чужаком в этом городе, постоянно мечтая о будущем, я, словно ветер морских просторов и далёких странствий, уносился прочь из города, от его улиц и домов.

Лишь на втором курсе я вошёл во вкус и по достоинству оценил мореходку. Впервые отправившись в заграничный рейс, я увидел океанские просторы и страны, о которых раньше не мог и мечтать. Эти впечатления изменили моё восприятие мира, и я начал понимать, что учёба в Ростове-на-Дону в «Седовке» — это не просто получение знаний, но и начало моего пути в неизведанные дали.

После первого года обучения почти на всё лето пришлось остаться в Ростове для прохождения практики в стенах родного училища. Каждый день нам приходилось с головой погружаться в атмосферу ремонтных мастерских, где  ковались навыки судовых механиков. Это было время, когда мы превращались из просто студентов в настоящих профессионалов.

Жара! Ох, эта изнуряющая жара! Она словно испытывала нас на прочность! Возможно, она готовила нас к работе на экваторе, где температура воздуха порой превышала сорок градусов! Я, выходец из средней полосы, привыкший к мягкому и умеренному климату, должен был пройти через эти тепловые испытания.

Поначалу каждый день был борьбой с самим собой и с этой невыносимой жарой. Но со временем я словно сросся с ней, перестал замечать её давление. Она стала частью моего дня, такой же обыденной, как и стук инструментов в мастерских. Я понял, что именно такие испытания только укрепляют и делают из нас настоящих мастеров своего дела.

Вечер и ночь не приносили спасительной прохлады. Духота висела на улице, словно плотное одеяло, дышать было почти нечем. А что говорить про кубрик, где каждый раз укладывались спать больше сорока человек! Конечно, было жарко и душно! Полное безветрие сковывало пространство, и лишь навязчивый писк вездесущих комаров нарушал вязкую, почти осязаемую тишину.

Спать приходилось почти голыми, и каждый находил свой способ справиться с невыносимой жарой. Ворочаясь с боку на бок, я осознавал, что всё равно не усну. Тогда я поднимался с кровати, брал простыню и шёл к умывальнику. Под краном я смачивал её, слегка отжимал и возвращался в кровать, где можно было забраться под простыню с головой. Это был единственный способ охладить разгорячённое тело и спрятаться от надоедливых комаров, чтобы хоть на мгновение погрузиться в подобие сна в этом аду из духоты и тишины, нарушаемой лишь надоедливым писком.

Наконец, измотанный за день, я засыпал. Простыня наутро полностью высыхала, но, оставаясь прохладной, приглашала меня ещё немного отдохнуть. Но судьба диктовала своё — громогласное «Рота, подъём!» безжалостно вырывало меня из объятий Морфея, и всё начиналось сначала.

Новый день шёл по накатанному расписанию, словно по рельсам. Я умывался холодной водой, стараясь взбодриться и прогнать остатки сна. Затем делал зарядку во дворе, подставляя своё тело утреннему солнцу. После зарядки мы строились и отправлялись в столовую, которая находилась в нескольких километрах от нашего расположения.

Мы постоянно ходили строем, готовясь к важному событию — праздничному параду. Каждый шаг был выверен и точен, каждый взмах руки — подчинён единой цели. И в этом ритме, в этой дисциплине была своя особая красота и сплочённость.

Еда — это священно! Быть сытыми и довольными — первое дело! Ничто не должно омрачать нашего настроения. Чтобы поднять дух и обрести бодрость, пели строевые песни. Мы знали, что нас слышат, видят и доброжелательно относятся окружающие. Мы это ощущали на себе и гордились этим. А чего уж говорить о специфическом контингенте?

На улице, по которой пролегал наш путь, располагался кожно-венерический диспансер. Обитательницы которого не могли оставить без внимания такое количество молодых мужских организмов, собранных вместе. Женщины открывали окна, вываливали на подоконник свои «принадлежности», всячески призывая нас обратить на это внимание. Но мы гордо чеканили шаг, проходя мимо. Хотя кто-нибудь из наших не выдерживал и всё-таки отпускал в их сторону сальную шутку. Но эти поползновения пресекались сразу. Следовал окрик старшины: «Разговорчики в строю!» — и все тут же затихали.

Мы смиренно продолжали свой путь, думая о вожделенной котлетке с пюре или рисом. Очень любили, когда на завтрак давали халву с маслом, булочку с чаем или какао. А в четверг был рыбный день! В это время «царствовала» селёдка с лучком и картошка со сметаной. Такое блюдо считалось особым шиком. Очень приятно было обгладывать хвостик селёдки, если он попадался, а потом вертеть им перед носом своего соседа по столу. При этом все завидовали этому везунчику и были готовы обменяться на сахар или пирожок, но счастливые обладатели дефицита неохотно шли на это. Мы жили в постоянном ритме, в гармонии с окружающим миром, наслаждаясь каждым моментом нашей курсантской жизни. (продолжение следует)