Перспектива. Глава 19

В замке Огельфеера негодовал, скорбел и ярился король.
- Как?! Как он решился на это безумие? – потрясая руками, стонал Мэнелгил. – О, Лагелль, мой старый, мой нетерпеливый друг! Ты всегда считал отступление позором, какими бы ни были обстоятельства.
Окружающие его генералы и капитаны безмолвствовали. Кто-то искренне сожалел о гибели Лагелля, кто-то изумлялся его поступку. Были и такие, кто в душе злорадствовал, считая закономерным конец гордеца-князя. Но никто не проронил ни слова. 
  - Как можно оскорее отправь гонца в Златолесье, - исчерпав запал и устало потирая ладонью лоб, приказал Мэнелгил капитану фельдъегерского отряда.
- А ты слова тщательно подбери.
Канцелярист понимающе моргнул на многозначительный взгляд короля.
-  Дагерак, разыщи тела Лагелля и Аголе, и организуй их доставку домой. 
Генерал Саммон Дагерак, сорокалетний человек с худым вытянутым лицом, поклонился королю и вышел, бряцая оружием.
Первые отряды маверранумской армии, возглавляемые Мэнелгилом, подошли к замку Огельфеера через три дня после сражения. Идущие впереди дозоры сообщили, что замок захвачен ронзейцами, и поблизости нет следов войск ни самого Огельфеера, ни Лагелля. Как только королевские штандарты показались на горизонте, южане поспешно ринулись прочь из оккупированной цитадели. Не умеющие отражать осаду, не имеющие ресурсов для удержания замка, конные отряды ронзейцев в спешке ретировались в сторону побережья. Мэнелгил послал вслед за ними отряды легкой конницы. Нагруженные награбленным в замке добром, ронзейцы были настигнуты и перебиты лучниками на расстоянии. Унести ноги смогли лишь те, кто избавился от добычи и удрал налегке.  Вернувшиеся командиры и доложили королю о результатах сражения, произошедшего на равнине к югу от замка. 
Итоги проигранной битвы можно было во всей красе лицезреть и в самом замке. Вся семья Огельфеера, слуги и оставленный для обороны гарнизон в три десятка человек были мертвы, а тела остались там, где их настигла смерть. Мэнелгил с содроганием обошёл пустые гулкие коридоры со следами сорванных ковров и гобеленов, осторожно переступая через тела, лежащие в подсохших лужах крови.
- Я будто вернулся на полторы сотни лет назад, - в какой-то момент остановившись и оперевшись рукой о холодную стену, вымолвил он. – Ты помнишь, Элрис? 
Идущий следом генерал Элрис аэн Фаэльхау, очень высокий эльф с выразительным лицом и зелеными глазами, злыми в этот момент, медленно кивнул и дотронулся до старого шрама, пересекающего левую щеку и образующего обширную залысину над левым ухом. 
- Помню.
- Хорошо. Потому что Лагелль, как видно, забыл. 
Мэнелгил мрачно огляделся.
- Надо похоронить погибших. Военный совет соберу завтра. Пора дать этим мерзавцам настоящий отпор.
- От принца есть известия? – спросил Элрис.
- Он на востоке, у Триесского хребта. Я отправил его туда в ответ на просьбу Ауэрдаля.  Как только Сарлис соберет силы местных баронов, ударим единым фронтом по всему побережью. Скинем обнаглевших варваров в море, из-за которого они явились.   


В главном зале замка Ауэрдаля было людно. За длинным столом вперемешку сидели люди и эльфы. За их спинами стояли оруженосцы и писцы. Во главе стола, заняв место хозяина, восседал принц.   
Сарлис со скрытым любопытством оглядывал сидящих за столом баронов. Вместе с Реннелом их было семь. На призыв Ауэрдаля откликнулись все, кого он попросил о помощи - Глаув Брисстек, Гриней Ларетт, Бьёрх аэн Тиссалер, Питар Вингерлеер, Наогрим акх Соэль.  И новый хозяин замка, который тут называют Собачьим, с непривычным для слуха именем.
Сарлис окинул оценивающим взглядом черноволосого полуэльфа с мягким взглядом и находящегося рядом с ним мужчину с серьезным лицом, обрамленным аккуратной бородкой.
- Вы ведь барон Ригестайн Ан Дор Вангут? – спросил Сарлис, обращаясь к черноволосому.
- Да, ваше высочество.
- Значит, это вы владелец поместья, ранее принадлежавшего семейству Бартоласкъе?
- Всё верно.
- У вас необычная для Маверранума фамилия. Откуда вы?
- Из Вааспурта.
Принц удивленно поднял брови.
- И как вас занесло так далеко на север?
- Его светлость князь Хэлкериес оказал мне честь своим покровительством.
- Так вы протеже моего кузена, князя Гилэстэла? 
- И горжусь этим, - ответил Ригестайн. – А также тем, что защищаю страну, ставшую мне домом.
- А что же сам князь? Предпочел отсидеться за морем? – с лёгкой иронией спросил принц.
- Вы несправедливы, ваше высочество, - глядя впрямую на собеседника, кротко улыбнулся Ригестайн. – Князь погружен в эту войну глубже некоторых других. И барон Ауэрдаль, ручаюсь, подтвердит мои слова. 
Голоса полуэльфа был ровен и миролюбив, но Сарлис заметил, как изменились его глаза - в синих зрачках полыхнули гнев и ненависть. Принц, испытав секундное замешательство, перевел взгляд на Реннела.
- Его светлость снабдил мои заставы оружием и экипировкой, - пояснил тот.
«Откупился» - про себя подумал Сарлис, но в ответ одобрительно кивнул. Еще раз оглядев всех баронов, принц заговорил.
- Господа. Все вы поступаете под моё командование. Прежде чем мы составим детальный план противодействия ронзейцам, мне нужно оценить наши общие силы, осмотреть позиции и согласовать дальнейшие действия с королём. Ваши доклады о численности, видах ваших войск и их вооружении жду к вечеру.  Барон Ауэрдаль, барон Брисстек, я намерен осмотреть ваши заставы, оценить их укреплённость и подходы с юга.  Глаув, ваши расположены дальше, начнём с них, отправимся утром.
Покинув главный зал после совета, Ригестайн в какой-то момент не выдержал - обернулся к идущему рядом Лейноллу.
-  Ты слышал? – голос Ригестайна дрожал от возмущения. – Отсидеться! И это говорит сын короля, допустившего эту войну! Сын короля, позволившего Казначейству разорить и уничтожить род Бартоласкъе, защищавший его страну от врага! Сын подложного короля!
- Тише, Ригестайн, - одёрнул его Лейнолл. – Тебя могут услышать. 
Ригестайн понизил голос, но не умерил эмоции. Поедая лихорадочно блестевшими глазами Лейнолла, он зашептал:
- Принц в досягаемости наших сил. Мы можем оказать услугу Гилэстэлу, отправив спесивца к праотцам.
Лейнолл нахмурился. 
- Остынь. Если бы князь хотел этого, то давно бы осуществил.  И к тому же, ты ведь не станешь отрицать, что сводить личные счёты приятнее самому?   
- Не стану, - утихомириваясь, вздохнул Ригестайн и устремил затуманенный воспоминаниями взгляд в полутемное пространство коридора. – Но буду надеятся, что счёты с ним сведёт сама судьба.


Над берегом лесного озера стояла тишина, наполненная скорбью множества собравшихся эльфов. Последние лучи заката сползали багрово-алыми потёками с верхушек деревьев, под которыми уже лежали густые вечерние тени. Озёрная вода отражала появляющиеся на небе звёзды и бледный рожок полумесяца.
У самой кромки воды стояли четверо мужчин в чёрных одеждах, каждый держал в руках что-то из оружия – копья, мечи, кинжалы, луки.   Прибрежные волны мерно омывали нос и борта большой лодки. Внутри лежали два тела, полностью покрытые пурпурной тканью с золотой вышивкой. 
Один из мужчин торжественно положил в лодку рядом с телами мечи.
 - Мы прощаемся с нашим любимым князем Лагеллем и его сыном Аголе. Пусть ветер унесёт их души к небесам, а волны заберут их прах.
Эльф справа опустил в лодку два копья и произнёс дрогнувшим голосом:
- Они ушли достойно, защищая свой народ и честь королевства. Память о них останется в сердцах жителей Златолесья и всего Маверранума.
Следующий одетый в черное добавил к оружию луки и стрелы.
-  Мы потеряли сильного вождя, справедливого судью и бесстрашного воина. Мы лишились достойного наследника и отважного защитника. Наш долг - вечно хранить память о них. 
Гелебрин последним положил на парчовый покров кинжалы в дорогих ножнах. Торжественные слова застряли в горле, и он лишь судрожно вздохнул и оглянулся на стоящих поодаль мать и сестру. Их лица были скрыты под темными покрывалами, но он знал, что наполненные болью и горем глаза женщин сухи, а уста безмолвны.
- Прощай, отец, - прошептал Гелебрин. – Прощай, дедушка.
Его слуха коснулся тихий шорох одежд – все находящиеся на берегу эльфы опустились на колени. Мужчины осторожно столкнули лодку в воду. Она тихо поплыла вперёд, по отражениям мерцающих звезд, постепенно удаляясь в темноту, исчезая в ночной мгле.
Гелебрину подали лук и обмотанные паклей стрелы, поднесли сосуд с горящими углями.  Эльф наложил на тетиву стрелу, коснулся ею горящих углей, и выстрелил в сторону лодки. Горящая стрела вонзилась в середину, воспламенила ткань, и пламя охватило тела Лагелля и Аголе.   Коленопреклонённые эльфы молча смотрели, как на озерной глади, рассеивая ночную темноту, полыхает погребальный костер.
Величественно выпрямившись и сдвинув брови, Гелебрин смотрел на поднимающийся к небу дым. Его одолевало множество дум, сердце замирало от осознания навалившейся ответственности - за семью, за род. За княжество.
Кто-то положил ему руку на плечо. Гелебрин оглянулся. На него смотрел Бальфион – двоюродный дядя по матери и один из старейшин златолесского совета.
- Гелебрин. При кончине князя и отсутствии прямо указанных им наследников закон велит избирать правителя Златолесья решением совета старейшин.
- Но дедушка назначил меня, - с легким недоумением пожал плечами Гелебрин.
- Только на время военного похода, до своего возвращения. Он вернулся. Но покинул нас навечно. 
Бальфион посмотрел на далекий уже огонь, тяжело вздохнул и снова взглянул на Гелебрина.
- Совет соберётся немедленно. И, согласно закону, изберёт нового правителя. 
- Понимаю, - кивнул Гелебрин и, в последний раз взглянув на похоронную ладью, вслед за Бальфионом покинул берег.
Тронный зал был пуст, резной дубовый трон на возвышении выглядел одиноко. Пока собирались остальные четверо членов совета и ближайшие советники и придворные, Гелебрин с трепетной задумчивостью смотрел на средоточие княжеской власти. Справится ли он с тяжестью этого бремени, вынесет ли так внезапно упавшую на его плечи ношу?  Оправдает ли ожидания подданных, достигнет ли   величия своего деда?
«Отец говорил мне, что главное качество короля — умение слушать советников и выбирать правильный путь. Смогу ли я распознать голос, что подскажет мне эту дорогу?».
Наконец, в зал явились все, кто первым должен был услышать вердикт. Совет не затянулся. Собравшись у подножия трона, старейшины тихо переговаривались. Гелебрин не прислушивался к ним, размышляя о грядущем и вспоминая о прошлом, и встрепенулся лишь услышав громкий голос Бальфиона, озвучившего принятое решение.
- Совет избрал нового правителя Златолесья. Им станет…
Гелебрин приосанился, раправил плечи и поднял голову.
- …Сингеле Лагеллион аэн Глинкас.
Зал ожил – эльфы зашептались, зашуршали одеждой, задвигались. Гелебрин пошатнулся, словно его огрели дубиной. Думая, что ослышался, вперил недоверчивый взгляд в лицо Бальфиона.
- Я… Мне послышалось…
- Тебе не послышалось, Гелебрин.  Новым князем Златолесья станет твой дядя Сингеле, второй сын Лагелля.
- Во имя света. Вы сошли с ума?! – потрясённо распахнув глаза, Гелебрин обвел взглядом членов совета.
- Гелебрин! – попробовал осадить его Бальфион. – Перед тобой старейшины княжества!  Почему ты позволяешь себе подобный тон?
Глаза несостоявшегося князя вспыхнули яростным возмущением. Негодующе вскинув руку и указывая в ту сторону, где располагался Дымный котел, Гелебрин выкрикнул в лицо старшим эльфам:
- Почему?! Да потому что его жена – человечья самка! А дети – полукровки, вымески! И я могу доказать, что они еще и ликаны-оборотни! Вы оскорбите еще горячий прах моего деда, вашего князя, возложив его корону на голову отступника и отщепенца?! А волчьих выкормышей уравняете в наследственных правах со мной, эльфом чистой крови? – Гелебрин завершил тираду, ударив себя в грудь. 
- О наследственных правах внуков Лагелля речи сейчас не идёт, - нахмурившись, повысил голос Бальфион. - Сейчас мы говорим о прямом наследнике его власти. А им является его младший сын Сингеле. Желаешь  обсудить свои права на трон – придется подождать, когда твой дядя почит. Хочешь выказать почтение  праху деда – подчинись закону, который он уважал и которому следовал!
- Вы – не закон, - процедил сквозь зубы Гелебрин. – Вы – выжившие из ума реликты!
Развернувшись на каблуках и печатая шаг, он покинул тронный зал. За ним, одарив членов совета неприязненными взглядами, быстро вышли его мать, сестра и еще несколько эльфов.
- Гелебрин!
Эльф остановился, услышав голос матери. Она подошла, заглянула ему в лицо жадным, пламенеющим взором.
- Гелебрин.
- Матушка, - стыд за чужое решение заставил его опустить глаза. – Прости. У меня недостало сил.
- Мне не за что прощать тебя в прошлом, сын. Я прощаю тебя за всё, что ты сделаешь в будущем. Но ты прощать не должен.
Он поднял на неё взгляд, ответив чуть заметным кивком. 
За поминальным столом в доме Аголе гости надолго не задержались. Во время трапезы тему избрания нового князя не затрагивали. Понемногу все разошлись и в зале остались только Гелебрин с матерью и сестрой, его закадычный друг и наставник Альвалин и эльфы, вместе с Гелебрином покинувшие тронный зал. Теперь можно было высказаться свободно.
- Благоразумие оставило членов совета, - процедил Гелебрин. – Многовековая плесень разъела их разум. Сажать на златолесский трон того, кто предал свою семью и род! Возносить над чистой эльфьей кровью ублюдков, рожденных от смертной шлюхи-оборотня! О, дедушка, ты видишь это?! Я убью Сингеле, если он осмелится перешагнуть порог тронного зала!   
Последние слова эльф выкрикнул, потрясая кулаками.  И тут же осекся, потому что в зал вошли  Фингаэль аэн Шеалл и  Тольгрун ак Морвен - члены златолесского совета. Под настороженными взглядами приблизившись к Гелебрину, оба гостя опустились на одно колено, склонив головы.
- Ваша светлость, позвольте принести соболезнования и засвидетельствовать нашу верность и преданность вам, как истинному наследнику княжеской власти, - громко сказал Фингаэль.
Гелебрин переглянулся с матерью, на лице которой появилась удовлетворенная полуулыбка.
- Поднимитесь, - разрешил Гелебрин.
Эльфы выпрямились, и Тольгрун, обменявшись со спутником кивком, взял слово.
- Я и Фингаэль настаивали на вашей кандидатуре. Но перевес голосов не позволил  родиться правильному решению.
- И чей голос стал решающим? – мрачно спросил Гелебрин.
- Бальфиона, ваша светлость, - коротко взглянув на  княгиню, с тяжелым вздохом  сказал  старейшина. - Миэрвиль сразу высказался за вашего дядю, а Этселион колебался, но в итоге принял сторону Бальфиона. Нам же претит мысль о том, что трон займет столь недостойный эльф, как Сингеле. Но мы не можем изменить принятое решение.   
- Я убью Сингеле, если он осмелится перешагнуть порог тронного зала, - хмуро повторил Гелебрин.
- И тебе отсекут голову, - сказал Альвалин, внимательно слушающий и пристально рассматривающий  членов совета.
Одним взмахом ножа отхватив ломоть от оленьего окорока, он оценивающе оглядел старейшин.  Будучи намного старше Аголе,  и видевший взросление и отца и сына, Альвалин был не так порывист и неосмотрителен в делах, как Гелебрин.  Эльф крепкими зубами откусил от ломтя, прожевал, проглотил, и, поигрывая ножом и переводя взгляд с Гелебрина на старейшин, сказал:
- Может, пришло время обновить совет?
Фингаэль аэн Шеалл и Тольгрун ак Морвен переглянулись.
- Предложить им уйти в отставку? – фыркнул Беларель, ровесник Гелебрина.
- Не предложить, а отправить, - поправил его Альвалин. – С почётом.   
- Решение уже вынесено и озвучено во всеуслышание, - дернул плечами Гелебрин. - Какой теперь смысл в смерти моих недоброжелателей?
Альвалин усмехнулся на прямоту Гелебрина.
- Самый что ни на есть практический. Когда почит твой свежепомазанный дядюшка, никто не лишит тебя головы и короны. Не так ли, уважаемые члены совета?
На пытливый взгляд Альвалина старейшины с готовностью  кивнули.
- Мы сделаем все, что от нас требуется, для восторжествования справедливости.
Наступившее утро застало членов златолесского совета, советников и министров за обсуждением насущных вопросов – кого послать известить Сингеле; где поселить его семью до окончания траура по Лагеллю и коронации; какой статус установить для жены Сингеле – «княгиня» или «благородная супруга»; как быть с правами наследования его детей. 
Вопросов было множество, и решать  их собрались в предназначенном для подобных собраний зале. Гул голосов прервался, когда в разгар обсуждения дверь открылась, и вошёл Гелебрин. Все замерли,  глядя на него – кто настороженно, кто сочувственно, кто виновато.
Гелебрин приблизился  к столу, за которым сидели эльфы, поклонился и заговорил тихим,  полным раскаяния, голосом.
- Я совершил непростительный проступок – проявил несдержанность и высокомерие.  Меня обуяли гнев, скорбь и гордыня, - покаянно опустив голову и приложив правую ладонь к груди, произнес Гелебрин. – Моя утрата лишила меня здравомыслия.  Я приношу совету и всем присутствующим свои извинения и готов без возражений подчиниться принятому решению.
Бальфион переглянулся с остальными с облегчением – раскол в княжестве был предотвращён.  Поднявшись, он подошел к Гелебрину и положил ладони ему на плечи.
- Мы все понесли утрату, Гелебрин. Скорби, но смири гордыню в своем сердце.
Княжич проникновенно взглянул на Бальфиона.
- Единственное, что не утихнет в моём сердце – желание отомстить тем, кто лишил меня родных. Прошу позволить мне присоединиться к Мэнелгилу, занять место отца и деда не здесь, но там, на поле боя, и отомстить за павших. За всех павших воинов Златолесья.
  Старейшина нахмурился, неодобрительно покачал головой.
- Этого мы позволить не можем. В тебе кровь твоего деда, и рисковать понапрасну еще одним представителем рода аэн Глинкас мы не вправе.
- Но кто тогда отомстит за их гибель?! – с отчаянием воскликнул Гелебрин.
- Я сам сделаю это, - встряхнув Гелебрина за плечи, твердо ответил Бальфион. – Мы как раз сейчас это обсуждали. Твой дед был мне больше, чем друг, чем брат. Я возьму тысячу лучников и тысячу копейщиков, и отправлюсь в поддержку Мэнелгилу. Я отомщю южанам за нашего князя - твоего деда, и за твоего отца -  мужа моей сестры.
- Благодарю, - Гелебрин признательно улыбнулся.
- А ты, во искупление своей вины, лично доставишь Сингеле решение совета.
- Я смиренно исполню это поручение, Бальфион, - покорно склонил голову Гелебрин.


Сингеле торопился домой. Весть о том, что в Дымном котле  находится эльфийский отряд – не обычный дозор, а целый отряд – напугала его. И как назло, именно сегодня он решил наведаться на  новую вырубку,  что находилась дальше всех.  Лошадь выскочила  из  леса на озёрный берег, и Сингеле действительно увидел у своего дома отряд в двадцать всадников. Их кони стояли  спокойно за пределами ограды, никто из незваных гостей не делал попытки ворваться во двор, не было слышно ни громких голосов, ни лязга оружия. Над головами всадников, облаченных в парадные доспехи, реяли стяги златолесского княжества и вымпелы дома Глинкас. У Сингеле сжались внутренности, а тело, несмотря на летнее тепло, пробрал озноб.
Увидев его, два эльфа, возглавляющих отряд, спешились первыми. Остальные сделали то же.  Подскакав к ограде, Сингеле метнул  взгляд во двор. Адельмы и детей там не было,  а двери дома были закрыты. Спрыгнув с лошади, Сингеле  взглянул на ожидающих его воинов.
Альвалин выглядел совсем не таким, каким его привыкли тут видеть. Вместо повседневного охотничьего наряда начальник дозора был облачен в праздничный вышитый кафтан. Изменилось и его лицо, приобретя нетипично уважительное выражение.
- Ваша светлость, - почтительно склонил голову Альвалин, чем совершенно поразил Сингеле.
Стоящий рядом с Альвалином эльф тоже был прекрасно знаком. Как и отца с братом, как и всю остальную семью, своего племянника Сингеле не видел долгие годы, но узнал сразу.
- Гелебрин? – беспокойно вглядываясь в сумрачное лицо торжественно одетого эльфа, произнес Сингеле.
- Здравствуй, дядя, - сказал тот.
Его голос был спокоен и печален.
- Что случилось? – выдохнул Сингеле.
- Дедушка…
Сингеле проглотил  комок в горле.
- Дедушка и мой отец погибли.
Сингеле был вынужден опереться о бревенчатую ограду.
- Как? Когда?
- На южных рубежах, в войне с ронзейцами. Похороны состоялись позавчера.
Сингеле зажмурился, сжал зубы. Гелебрин  дал ему несколько минут на осознание, а затем подал свиток.
- Совет Златолесья принял решение передать княжескую корону тебе, дядя.
Сингеле распахнул глаза, машинально взял свиток, и под его изумленным взглядом оба эльфа опустились перед ним на одно колено. Сопровождающая  свита, громыхнув латами и оружием, последовала их примеру. Подрагивающими руками Сингеле развернул бумагу. Буквы прыгали в глазах, пока он читал и перечитывал написанное. На дорогих нарядах  коленопреклонённых эльфов оседала дорожная пыль Дымного котла.
Легкий стук за спиной заставил Сингеле оглянуться.  На крыльце с выражением крайнего изумления  на лицах стояли дети и Адельма.
Отряд возращался в Златолесье. Гелебрин с лицом чернее тучи ехал молча, уставившись в одну точку  меж ушей лошади.  Альвалин, желая отвлечь его от невеселых дум, спросил:
- Как тебе дядина супруга? Хороша? Утешил бы её во вдовстве?
Гелебрин гадливо скривился.
- Я бы не запятнал себя прикосновением к ней, даже если в Златолесье не осталось бы никого, кроме неё и меня.
- А я был бы не прочь, - ухмыльнувшись, покусал губы Альвалин.
Гелебрин взглянул на него, брезгливо поморщившись.
-  Лесные дебри на тебя дурно действуют - дичаешь.
Но Альвалин только усмехнулся.
- Поживёшь с моё – оценишь прелесть разнообразия.
Гелебрин неодобрительно покачал головой, но, тем не менее, согласно махнул ладонью. 
- Хорошо. Получишь сучку в награду, когда выполнишь то, что обещал, и вернёшься.
Следующим утром войско  из двух тысяч воинов под командованием Бальфиона выступило из Златолесья. Альвалин, добровольно вызвавшийся идти в поход, возглавлял первый отряд копейщиков. Перед тем, как тронуться в дорогу, он подошел к Гелебрину, провожающему полки вместе с остальными придворными.
- Мы победим, - уверенно и успокаивающе кивнул эльф.
- Вернись живым, Альвалин, - глядя ему в глаза,  тихо сказал Гелебрин. – Это мой приказ. Ты нужен мне здесь.
- Повинуюсь, мой князь, - еще тише ответил эльф.