Отвергнутый любовник просится в комикс

      
               
                Отрывок из «Ночь темна»

Итак, пришла пора поставить еще одну дату в нашем перечислении.
1987-й – год присуждения Нобелевской премии Бродскому. Кстати и привести слова  одной из главных доброжелательниц Бродского - писательницы Ф.Вигдоровой, той, которая вела запись суда над поэтом в феврале 1964 года. «…Я никогда не забуду, - пишет она Э.Герштейн, - как он стоял в этом деревянном загоне под стражей. И, может быть, всё будет хорошо, и он выйдет на дорогу и станет большим поэтом. А скорее всего, никем он не успеет стать, его сломают. Поэту нужны нервы толстые, как канаты. Несокрушимое здоровье. А он болен. Ему не совладать с тем, что на него кинулось».

  Отпустим Ф.Вигдоровой грех неверия. Он так понятен. Он объясним. Вспомним лучше фразу Ахматовой: «Какую биографию делают нашему рыжему!». На фоне письма восклицание Ахматовой не коробит. Особенность ахматовского мышления заметила еще секретная Софья Казимировна в своем дневнике: «Ахматова живет биографически с учетом жеста и слОва на будущее». Задним числом  высказывание Ахматовой теряет часть негативного смысла. Оно  просится приложением к нобелевской речи Бродского, как и  строка Мандельштама: «Исполнилось твое желанье, пряха». Будем  считать награду торжеством во славу и одновременно в память поэзии Серебряного Века. В речи  находят себя  имена и самого Мандельштама и Ахматовой и Цветаевой. «Эти тени смущают меня постоянно, смущают они меня и сегодня. Во всяком случае, они не поощряют меня к красноречию», - говорит Бродский. То, что они смутили Бродского, неудивительно. А вот смутили ли они Двадцатый Век, как предрекала Ахматова?.. Наверно.  Если рассматривать события  под углом заданности и четко выраженной системы координат, их рукотворного, а не божественного воспроизведения. И всё же скрытый смысл тех самых  строк до сих пор будоражит исследователей и провоцирует  множество разнообразных фантазий, близких то к выведению на чистую воду, то к почетному закапыванию. Ахматова же лишь наметила дорогу реальности. Ясно и вызывающе. Остается прочесть ее строки, отбросив амбиции. Преодолеть их лежащую на поверхности простоту – иллюзорную как у «шкатулки с тройным дном».  Бёрлин - Герой из Будущего, которое Ахматова не видела без своей поэзии,  сумел это сделать и раскодировать. Реальность не задержалась с ответом. Она не просто откликнулась, а еще и выявила, кто чего стОит и что чему подражает: Литература - Жизни или Жизнь – Литературе. На высоте оказалась  Литература. Еще реальность обнаружила причину события в старом, как мир, назидании, от самого Ювенала идущем: «Ищи женщину».

И все же в этой истории нобелиатства есть абсурдно-криминальный момент, который гонит мысль в пространство комикс-вселенной, а героя засвечивает как рэп-бузотера, попавшего в мир Карателя. Ведь внимание властей наш герой привлек вовсе не тунеядством, в котором его обвинили, а игрушечной попыткой угнать самолет. Четырехместный, недозаправленный даже для ближайшей посадки в Афганистане. Если точнее, то не попыткой,  а намерением угнать, тут же и отмененным. А детали сокрытые, недоговоренные  всегда несут больше смысла, чем те, которые на виду. Тот случай, когда в действительности было не так, как на самом деле. В итоге разыгрывается большая «подстава»,  которая для посвященных не имеет интриги, а  рэп-бузотеру дает возможность отбить свой кусок правды-мифа. Он потом скажет: «Дело было не в стишках».  Конечно, жить в ритме игры, лицедейства – тоже дар, который запускает силы абсурда и всё сопутствующее ему – доброе, злое, значительное, ничтожное, фантастическое. Зато эффект налицо: «Смотрите, шлемазлы, что в правде, что в дури человек сам себе текст». В результате рэп-бузотер превращается в Супера, а горе-обвинители – в хит-посмешище для понтовской отборной публики. Среди нее много интересных людей. Они-то и восстановят позднее сокрытое, заодно и свойства личности, презентовавшей себя вперед творчества на скандальном судебном процессе.  Вот Маша Слоним. женщине с печальными искренними глазами. В каком-то интервью она говорит: Бродский пройдет по трупам. Вот поэт Бобышев – друг юности из ленинградской четверки при Анне Ахматовой: «Почти официальный статус «гения», с которым он выехал на Запад, подтвердился в глазах большинства с получением Нобеля, и он этим пользовался, в том числе и против меня. Причем не оставляя следов».  Вот издатель Элендеа Проффер, славистска: «Бродский не мог бы хвастаться, что он какой-то герой-мученик. Когда он общался с западными людьми, которые многого не знали, или хотел достать бабу или быть эффектным, он способен был играть эту пьесу. Но всерьез он ее не играл. …Его сила в том, что он всё это терпел».  Известно также, что Бродский пробовал приспособить себя к закону. Но фиктивный брак на иностранке сорвался. Об этом пишет, кажется, переводчик, которого Бродский предупредил: если  это будет опубликовано, их отношения закончатся навсегда.  И так далее, и так далее. Но здесь не работает поговорка:  «Говори о себе только хорошее. Плохое скажут друзья». Свое хорошее Бродский отдал стихам, качество которых оценивается только исторически. Время уже настало и более-менее ясно, что читатели имеют дело с талантливым поэтом. Несколько  заумным и перекрученным,  полностью соответствующим антилогике:  успешный человек несет в себе что-то от убийцы.  «Бродский чинил препятствия В.Аксенову, С.Соколову, Алексею Цветкову. Но в моем случае у него была усиленная мотивация – Марина», - говорит тот же Бобышев, поэт и профессор американского университета, «человекотекст» по собственному определению, он же – любовный соперник, отбивший упомянутую Марину.

В мире абсурда и не такое бывает. Особенно после того, как "Джоконде" подрисовали усы, а Дюшан выставил писсуар в качестве экспоната.  Менее эксцентричных героев безукоризненной чести упекают во "Владимирку", более нетерпимых малороссов – в "Пермь-36", а чересчур сумбурных и самобытных  душат в Вологодской квартире при невыясненных обстоятельствах. И никакие Сартр или Арагон не чешутся, чтобы заступиться за осужденных. Вызволить на свободу. Никто спешным порядком не помещает их в психиатрические лечебницы, чтобы оправдать их "нестандартное" поведение. Никто не готовит им пьедестал для нобелевских речей. Некоторые, раздираемые тщеславием, наподобие Вячеслава Пьецуха, составляют речи без всякого повода и публикуют в своих изданиях, а потом погибают от водки. И никто не заносит их жесты в антологию имени махатмы Ахматовой. Никто не делает им биографии. Разве жены стараются. Но и они загибаются от алкоголя.