След простого маршрута Часть 12 оконч

Часть 12. Рейс отменяется  

Михаил проснулся рано, когда за окном только-только начинало светать. В доме было тихо: Ольга ещё спала, только иногда вздыхала во сне, Витька, наверное, ворочался в своей комнате, но дверь была плотно закрыта, и Михаил не стал проверять. Он лежал, слушал, как где-то вдалеке гудит грузовик, как капает вода в раковине, и думал: «Сегодня всё будет иначе. Сегодня я не буду молчать».

На кухне пахло сыростью и вчерашним ужином. На столе лежала раскрытая газета, рядом — початая пачка «Примы», на подоконнике стояла кружка с недопитым чаем. Михаил встал, оделся, выпил холодного чаю из вчерашней кружки. Ольга проснулась, посмотрела на него сонными глазами.

— Ты куда? — спросила она, натягивая халат.

— В администрацию, — сказал Михаил. — Надо поговорить.

— О чём? — её голос дрогнул.

— Обо всём, — Михаил посмотрел на жену, словно прощаясь. — Не жди меня к обеду.

Ольга хотела что-то сказать, но только махнула рукой и отвернулась к окну. Михаил вышел во двор, вдохнул холодный воздух. Было сыро, пахло прошлогодней листвой и чем-то железным, как всегда, по утрам в их районе. Он шёл медленно, словно взвешивая каждый шаг. В голове крутились мысли: «Может, не надо? Может, ещё не поздно повернуть назад?» Но он знал, что назад пути нет.

У администрации было непривычно оживлённо. На крыльце курили двое, один из них — знакомый охранник, с которым Михаил когда-то вместе ездил на рыбалку. Тот кивнул ему, но взгляд был настороженным, как будто Михаил стал для всех чужим. Рядом стояла старая «Волга», на капоте которой лежала шапка, а на ступеньках — пустые бутылки из-под пива. Михаил поднялся по ступенькам, толкнул тяжёлую дверь. Внутри было тепло, пахло пылью и старой мебелью.

В приёмной сидели трое: женщина в очках, листавшая какие-то бумаги, молодой парень в куртке с эмблемой какой-то службы и… Сергей. Тот самый Сергей, с которым Михаил когда-то делился хлебом и сигаретами на остановках, с ним можно было молчать, не чувствуя неловкости. Теперь Сергей был в строгом костюме, коротко стрижен, взгляд — тяжёлый как свинец.

— Здорово, — тихо сказал Михаил, присаживаясь на край стула.

— Привет, — ответил Сергей, не улыбаясь. — Ты чего здесь?

— Я думал, ты уже не работаешь здесь, — Михаил попытался улыбнуться.

— Я теперь в охране, — коротко бросил Сергей. — Всякое бывает.

Они замолчали. В приёмной было слышно, как кто-то печатает на клавиатуре, как кто-то за стеной разговаривает по телефону, как за окном шумит улица. Михаил смотрел на Сергея и думал: «Вот и встретились. Теперь мы по разные стороны».

— Зачем ты пришёл? — наконец спросил Сергей.

— Поговорить, — Михаил посмотрел ему в глаза. — Сказать, что всё это… что так больше нельзя.

Сергей вздохнул, отвёл взгляд.

— Ты понимаешь, куда лезешь? — тихо спросил он. — Здесь не любят таких разговоров.

— Я больше не могу молчать, — Михаил пожал плечами. — Будь что будет.

Дверь в кабинет открылась, и вышла женщина в строгом костюме.

— Следующий, — сказала она, глядя поверх очков.

Михаил встал, посмотрел на Сергея.

— Удачи, — тихо сказал он.

— И тебе, — ответил Михаил.

В кабинете было светло, на стене висели фотографии каких-то людей, на столе — стопки бумаг, телефон, пепельница, полная окурков. За столом сидел мужчина лет пятидесяти, с усталым лицом и тяжёлым взглядом. На нём был строгий костюм, галстук завязан небрежно, а на столе лежал перекидной календарь с изображением зимнего леса.

— Присаживайтесь, — сказал он, не поднимая глаз.

Михаил сел, положил руки на колени и почувствовал, как вспотели ладони. Ему вспомнилось, как когда-то он мечтал о такой работе — кабинет, стол, власть. Теперь же всё это казалось пустым, ненужным.

— По какому вопросу вы пришли? — спросил мужчина.

— Я… — Михаил замялся, потом выдохнул. — Я хочу сделать заявление.

— Какое? — мужчина поднял голову.

— О происходящем. О том, что творится на маршрутах. О людях, которые исчезают. О том, как нас заставляют молчать, — Михаил говорил быстро, словно боялся, что его перебьют. — Я больше не могу быть частью этого. Я не хочу, чтобы мой сын рос в таком городе. Я не хочу, чтобы люди боялись ездить на автобусах, боялись говорить, боялись жить.

В кабинете стало тихо. Мужчина смотрел на Михаила, потом вздохнул.

— Вы понимаете, что за такие слова могут быть последствия? — спросил он.

— Понимаю, — кивнул Михаил. — Но я уже всё потерял. Терять больше нечего.

— Вы готовы подписать заявление? — мужчина протянул ему лист бумаги.

— Готов, — Михаил взял ручку и расписался. Рука дрожала, чернила растеклись по бумаге.

— Теперь вы всё рассказали, — тихо сказал мужчина, убирая бумагу в папку.

Михаил встал, чувствуя, как подкашиваются ноги. Он вышел из кабинета, закрыл за собой дверь. В приёмной было пусто — Сергей ушёл, женщина в очках тоже куда-то исчезла. Михаил стоял, слушая, как в коридоре гудят голоса, хлопают двери. Он вдруг почувствовал себя пустым, как будто из него вынули всё живое.

Он вышел на улицу. Дождь закончился, на асфальте остались лужи, в которых отражалось серое небо. Михаил шёл медленно, не оглядываясь. На крыльце его догнал Сергей.

— Ты что, совсем? — спросил он, хватая Михаила за рукав. — Зачем ты это сделал?

— Потому что я больше не могу, — Михаил посмотрел ему в глаза. — Потому что если не я, то кто?

Сергей отпустил его, покачал головой.

— Теперь ты всё рассказал, — сказал он. — Теперь тебе не отвертеться.

— Пусть, — Михаил пожал плечами. — Я больше не хочу жить по-старому.

Они стояли молча, слушая, как где-то вдалеке сигналит машина, как дети бегут по лужам, как воробьи чирикают на деревьях. Михаил вдруг почувствовал, что ему стало легче. Не потому, что стало проще, а потому, что он наконец сделал выбор.

— Ты знаешь, чем это закончится? — спросил Сергей.

— Не знаю, — честно ответил Михаил. — Но теперь мне хотя бы не стыдно смотреть в глаза сыну.

Сергей ничего не ответил, только отвернулся.

Михаил пошёл домой. Дорога показалась ему длиннее обычного. Он шёл, смотрел на прохожих, на стариков у подъездов, на мальчишек, которые гоняли мяч во дворе. Всё было, как всегда, но теперь он смотрел на это иначе. Он вспомнил, как когда-то мечтал, чтобы его сын вырос в честном городе, а теперь сам не знал, что ждёт его впереди.

Дома Ольга встретила его молча. Она стояла у окна и смотрела на улицу.

— Ты сделал это? — спросила она.

— Сделал, — Михаил кивнул.

— И что теперь?

— Не знаю, — он сел на табурет и посмотрел на жену. — Теперь всё зависит не от меня.

Витька вышел из комнаты и посмотрел на отца.

— Теперь ты не боишься? — спросил он.

— Боюсь, — честно ответил Михаил. — Но теперь мне не стыдно.

Ольга подошла и обняла его за плечи.

— Главное, чтобы мы были вместе, — сказала она.

— Главное, чтобы ты не пожалел, — тихо добавил Витька.

Вечером Михаил долго сидел на кухне, слушал, как тикают часы за стеной, как где-то вдалеке хлопает дверь. В голове крутились мысли: придут ли за ним, начнут ли расспрашивать, станут ли угрожать. Он не знал. Но впервые за долгое время он чувствовал себя живым. В окно дул холодный ветер, на столе стояла чашка с недопитым чаем, а в углу тихонько мурлыкал кот — всё казалось простым, настоящим.

Ночью ему приснился автобус. Он сидел за рулём, но руль был целым, дорога — прямой, а в салоне — люди, которые не шепчутся и не боятся. Михаил ехал медленно, смотрел в окно и видел, как за городом наступает рассвет.

Утром он проснулся и почувствовал странную лёгкость. Ольга готовила завтрак, Витька собирался в школу. Михаил смотрел на них и думал: «Что бы ни случилось, мы вместе. Это главное». Он вышел во двор, сел на скамейку. Солнце пробивалось сквозь облака, на асфальте блестели капли дождя. Михаил смотрел на небо, слушал, как где-то за домом кричат дети. Он знал, что впереди его ждут трудности, но теперь он не один.

В тот день он не пошёл на работу. Он просто бродил по городу, смотрел на людей, на дома, на реку, которая текла за парком. Он думал о том, что сделал, и не жалел. Ему вспомнилось, как когда-то он мечтал, чтобы его сын вырос в честном городе, и теперь он сделал всё, что мог, чтобы эта мечта стала реальностью. Вечером он вернулся домой, сел у окна и стал смотреть на закат.

— Всё будет хорошо, — сказал он себе. — Как-нибудь будет.

Когда стемнело, в дверь позвонили. Михаил открыл — на пороге стоял Сергей.

— Можно? — спросил он.

— Заходи, — Михаил кивнул.

Они сидели на кухне, пили чай и молчали. Потом Сергей сказал:

— Ты знаешь, что теперь ты для всех предатель?

— Пусть, — Михаил пожал плечами. — Теперь я сам себе хозяин.

Сергей долго молчал, потом встал.

— Береги себя, — сказал он на прощание.

— И ты тоже, — ответил Михаил.

Когда Сергей ушёл, Михаил закрыл дверь и прислонился к ней спиной. В доме было тихо, только за окном шумел ветер. Михаил стоял, вслушиваясь в эту тишину, и вдруг понял: всё, что было раньше, осталось за этой дверью. Теперь всё будет по-другому.

Эпилог

Время шло. Город жил своей жизнью: автобусы ходили по маршрутам, люди спешили на работу, дети играли во дворах. Михаил больше не работал водителем. Он устроился на склад, таскал ящики, а вечером возвращался домой, где его ждали Ольга и Витька. Он стал чаще ходить с сыном на рыбалку, а по вечерам они всей семьёй читали книги и смотрели телевизор. Жизнь стала простой, обычной, но в этой простоте была своя прелесть.

Иногда ему казалось, что ничего не изменилось. Но потом он вспоминал тот день в администрации, вспоминал, как впервые сказал вслух то, что все боялись сказать. Он не знал, стал ли он предателем или просто человеком. Это не ему решать.

Однажды, проходя мимо остановки, Михаил увидел старый автобус. В окне сидел мальчик и смотрел на улицу. Михаил остановился и улыбнулся ему. Мальчик улыбнулся в ответ.

Михаил пошёл дальше. За его спиной хлопнула дверь автобуса. В городе наступила тишина.

 2025 г.