Мемуары Арамиса Часть 447

Глава 447. Расшифрованный фрагмент «Мемуаров Арамиса» N8

Из дневника Ришельё я узнал, что влияние иезуитов во Франции намного сильней, чем кажется. К официальному уставу Ордена прилагалось секретное дополнение. Согласно этому дополнению, помимо официального генерала Ордена, который занимался решением явных целей Ордена, состоявшими в распространении католичества в мире, назначался тайный генерал. Он-то и был настоящим главой Ордена иезуитов! Официальный генерал подчинялся ему точно так же, как и все прочие члены Ордена.
С помощью Ордена кардинал Ришельё тайно руководил Францией гораздо сильней, чем это мог бы сделать обычный Первый Министр. Духовниками ко всем знатным персонам назначались иезуиты и только с согласия генерала Ордена и с ведома кардинала, который относился к лицам высшего уровня посвящения. Духовником Королевы был сам Ришельё.
Я также узнал, насколько сильным было влияние Ришельё на Королеву Анну и на Гастона Орлеанского. Его влияние на Короля было очевидно всем. Но брат Короля и его супруга, казалось бы, не подчинялись ему. Однако, так лишь казалось. На самом деле Ришельё крепко держал их в своих сухих желтоватых пальцах. Можно сказать, что они были его негласными агентами.
Действительно, в случае непослушания, Ришельё мог легко уговорить Короля на развод с бесплотной всё ещё на то время Королевой, а также на высылку Гастона Орлеанского в места весьма отдалённые.
На одной из страниц я нашёл то, что меня, тогда ещё довольно наивного юношу, потрясло до глубины души. На этой странице кардинал вёл учёт денежных выплат и иных благ, которые исходили от него в адрес герцогини де Шеврёз!
Моя очаровательная герцогиня была вовсе не столь невинной жертвой кардинала! Она была одной из фигур в его игре. Пусть не пешкой, но и не ферзём, и, конечно, не игроком! В этой игре игроками были другие персоны, более могущественные. Короли, некоторые из которых были истинными государями своих держав, а иные – только вывеской, за которой страной распоряжались их фавориты, наставники и советчики. Кардиналы, министры, а чаще люди совсем никому не известные, такие, каким был в своё время отец Жозеф. Вот кто, действительно, управлял событиями истории! Среди прочих я нашёл имя отца Дэниэля. Я догадался, что это – истинный глава Ордена иезуитов.
С этих пор этот человек занимал все мои интересы. Я дал себе слово узнать о нём всё, что можно, поскольку кое-что я о нём уже знал. Кардинал собрал на него компромат. Оказывается, отец Дэниэль, глава иезуитов, сам весьма симпатизировал гугенотам! Он вынашивал планы слияния всех течений христианства в единое течение. При этом он вовсе не собирался подчинить остальные течения католицизму. Напротив, он готов был бы сделать множество уступок другим течениям, дабы слияния произошло безболезненно и прочно. Совершенно безумные планы! Ещё будучи иезуитом второй степени посвящения, отец Дэниэл формально отказался от своей идеи, но Ришельё в своих дневниках отмечал, что этот отказ был сделан лишь для виду. Отец Дэниэль искал случая, чтобы вернуться к своей бредовой идее. Ришельё зафиксировал, что отец Дэниэль как-то проговорился, что ради победы своей идеи он готов пожертвовать даже Папой Римским! Это было серьёзное обвинение! Ведь Орден иезуитов был создан одним из Пап, при поддержке Папы, в его уставе было зафиксирована обязательность повиновения всех членов Ордена, включая генерала, Папе! И вдруг такие замыслы! Мятеж, никак не иначе! Если бы Совет узнал об этих коварных замыслах, он непременно вынес бы приговор своему фактическому генералу. В этом я не сомневался.
Итак, для того, чтобы завершить свою задумку, мне потребовалось три шага.
На первом шаге я через третьих лиц довёл до совета факт, что найдены некоторые страницы дневников Ришельё. Я сам тщательно отобрал те из них, которые содержали не самые ценные для меня записи.
На втором шаге я проявил себя как мастер разгадывать замысловатые шифры. Мой куратор убедился в моих способностях, так что через некоторое время мне были даны образцы некоторых записей из тех, которые были направлены мной в Совет. Сделав вид, что не знаком с ними, я попросил неделю на расшифровку, хотя мог бы с лёгкостью прочесть всё, что мне было дано в ту самую минуту, когда взглянул на эти листки. Ведь я уже знал их почти наизусть. Кроме того, на этом шифре я уже научился читать довольно бегло.
Через неделю я передал моему куратору результаты расшифровки, а также инструкцию, как переводить подобные тексты, записанные на этом шрифте.
Куратор ознакомился с результатом и пообещал ходатайствовать о моём повышении в иерархии Ордена. Он выполнил своё обещание, даже с лихвой. В результате его ходатайства я поднялся на тот же уровень, на котором находился он сам, и мне был назначен более высокопоставленный куратор.
Больше при мне никто ни разу не упоминал о дневниках Ришельё, потому что переданный мной ключ к шифру стал достоянием Совета, который теперь мог бы самостоятельно читать дневники Ришельё, если бы они у них были.
Наконец, третьим моим шагом было довести до Совета ещё одну часть дневников Ришельё, которая изобличала отца Дэниэля. Через сутки листки были прочитаны, через неделю собрался Совет, на котором было решено отправить отца Дэниэля в отставку.
У иезуитов отставка означает только одно. Отцу Дэниэлю предстояло в самое ближайшее время свидеться с Создателем.
Но из уважения к его прошлым заслугам, к его должности, к его уму и проницательности, было решено, чтобы он ушёл в отставку как бы по состоянию здоровья. Для этого приставленному к нему врачу было приказано подмешивать ему в питьё снадобья, постепенно лишающие его бодрости и здоровья.
Совершенно незаметно, через два с половиной месяца отец Дэниэль осознал, наконец, что довольно быстро ухудшающееся его здоровье не позволяет ему оставаться фактическим генералом Ордена. Да, для тех, кто с нетерпением ожидал ухода генерала, время тянулось медленно и незаметно, тогда как для самого генерала болезнь казалась неожиданной и развивающейся очень быстро. Так или иначе, отец Дэниэль пришёл к мысли искать преемника, он желал назначить его на свою должность лишь в том случае, когда почувствует полную невозможность заниматься делами самому, но никто не мог сказать, сколько времени ему осталось. Во всяком случае, так полагал сам отец Дэниэль.
Генерал назначил собеседования с претендентами на его пост. Он выбрал время и место встречи. Местом встречи была назначена гостиница «Красивый павлин». Генерал заказал для себя два помещения: маленькую комнату на втором этаже для себя и большую комнату на третьем этаже для своего врача. Также для претендентов были забронированы все остальные комнаты в этой гостинице, но оплачивать проживание должны были они сами из своих средств. Орден экономно расходует свои деньги. Случайных людей в гостинице в эту неделю не должно было быть. Одну из комнат, самую маленькую, снял я. Я выбрал её по той причине, что её можно было покинуть не только через двери, но и через окно, причём окно выходило в сад, откуда можно было бы легко скрыться. Также при необходимости я мог бы не только скрытно покинуть комнату, но и скрытно вернуться в неё. Но было ещё одно преимущество. Ещё за год до этой встречи я жил в этой гостинице и изучил её. В моей маленькой комнате была каминная труба, которая проходила рядом с каминной трубой, которую предстояло снять генералу Ордена. Сняв это комнату на втором этаже, я проделал отверстие между этими двумя трубами, после чего заткнул его камнем, по форме которого я проделал это отверстие, а щели замазал глиной. Таким образом, убрав камень, я мог бы на первом этаже слышать всё, что говорится на втором этаже. Но пока камень был на своём месте, звук почти не распространялся. 
Таким образом, прибыв в гостиницу я под предлогом необходимости осмотреть комнату, снятую для генерала, забрался в камин и удалил камень, затыкающий отверстие. Я не боялся разоблачения, потому что нижняя комната уже была снята мной, сам же я, находясь в ней, старался совсем не шуметь.
Итак, когда генерал, намного более сильно больной, нежели он ожидал от себя, прибыл наконец-то в арендованный для него номер на втором этаже, я уже имел за собой нижний номер, откуда мог слышать все разговоры генерала с претендентами.
Я слушал речи претендентов и вопросы генерала. Жалкие и ничтожные людишки! Они претендовали на то, чтобы стать генералом самого могущественного в Европе Ордена только лишь на том основании, что они владели каким-то ничтожным знанием, этаким секретом Полишинеля! Они были не конкурентами мне! Но меня не было в списках претендентов. Надлежало действовать быстро и решительно. Я слышал по тону вопросов, которые задавал генерал претендентам, что он не доволен результатом беседы. Наконец он велел сделать перерыв.
– Закончим, – сказал он, – смерть завладевает мной. Ещё недавно я думал умереть спокойно, я надеялся найти преемника. Теперь же я в отчаянии. Кажется, среди собравшихся тут полно карьеристов, но нет ни одного человека, по-настоящему болеющего за наше дело! Это бы ничего, но все они – жалки! Их секреты – пустяки! Их намерения ничтожны. Согласись я назначить кого-нибудь из них на своё место, и Орден превратится в клуб набожных девиц! Если только среди оставшихся найдётся хотя бы один достойный! Хватит ли мне времени на беседу с каждым из них? Гризар, дайте мне прожить один только час!
Гризаром звался его личный врач, приставленный к генералу решением Совета.
Я услышал, как Гризар наливал воду из графина в стакан. Очевидно, он дал отцу Дэниэлю ещё одну дозу лекарства, которое капля за каплей должно было придавать ему сил в ближайшем настоящем, но окончательно лишить его здоровья на всё остальное будущее.
– Позовите шотландца, – потребовал генерал, – позовите бременского купца. Скорее, скорее! Иисус, я умираю. Я задыхаюсь!
Пришла пора действовать. Я стремительно выскочил из своей комнатёнки и взбежал по ступенькам к дверям генерала.
У входа стояли доктор Гризар и духовник, которого вызвали к умирающему. Я понял, что духовник – тоже человек от Совета, иезуит.
Тайным жестом посвящённого первого уровня я дал им понять, что меня надлежит слушаться. Церберы с почтением расступились, позволив мне войти в комнату генерала.
– Монсеньор, у вас мало времени, а я – тот, кто вам нужен, – сказал я.
Генерал вздрогнул и всмотрелся в моё лицо.
– Вы – тоже претендент? Кажется, я вас уже видел! – сказал он. – Вспомнил! Вы – ваннский епископ, в прошлом аббат д’Эрбле, сделавший довольно быструю карьеру в иерархии Ордена. Вы, кажется, научились читать шифр кардинала Ришельё? Наверное, у вас имеются недостающие страницы этого дневника? Что же вы там вычитали?
– Монсеньор, я читал дневник полностью ещё до того, как отдельные его листы попали в Совет, – сказал я. – Я помню всё, что прочитал, наизусть.
– Где же остальные листы дневника? – спросил генерал.
– Я сжёг их, – ответил я.
– Вы осмелились сжечь дневники Ришельё? – спросил генерал с восторгом и с ужасом одновременно.
– Это – всего лишь бумаги, мне они больше не пригодятся, так как я держу их в своей памяти, и было бы неразумно, чтобы кто-то ещё ознакомился с их содержанием.
– Дельно, – согласился отец Дэниэль. – Как же вы намерены распорядиться этими тайнами?
– Я приму решение при необходимости, – сказал я.
– Вы владеете многими тайнами, дающими вам право стать претендентом, и мне следует подумать, хотя у меня осталось совсем мало времени, – сказал отец Дэниэль. – Я должен выслушать остальных претендентов.
– Тайны кардинала Ришельё, записанные в дневнике, это пустяки, – ответил я. –
– Самые важные тайны кардинал не доверял никакой бумаге, потому что любой шифр можно прочесть, как оно в конце концов и случилось.
Вы хотите сказать, что вам известна ещё какая-то тайна? – спросил генерал.
Вместо ответа я показал генералу листок бумаги.
Генерал взглянул на бумагу, и вновь с удивлением посмотрел на меня.
– Ведь это мой личный шифр! – воскликнул он. – Его разработал для меня…
– Жуан Жужан, – ответил я. – Ваш личный секретарь. Так он сказал вам, но это я его разработал и дал ему.
– Боже милосердный! – воскликнул генерал, после чего стал читать написанное на листке.
Дождавшись, когда генерал прочтёт последнюю строчку, я не спеша подошёл к камину и бросил листок в огонь.
Генерал проводил меня глазами.
– Кто ещё знает об этом? – спросил он.
– Кроме меня и вас и Королевы – никто, – ответил я. – А этот листок, который я не выпускал из рук с той минуты, как написал этот текст, то есть всего лишь не более получаса, уже сгорел без остатка, так что никто ничего никогда не прочитает, будь он хоть сам царь Соломон в науке разгадывания загадок.
– Откуда вам стало это известно? – спросил генерал. – Из дневника Ришельё?
– Нет, от той дамы, которая была свидетельницей этого события, – ответил я. – От герцогини де Шеврёз.
– Но она… – проговорил генерал.
– Умерла, – солгал я.
– Кто ещё знает? – спросил генерал.
– Кормилица и её супруг, но они тоже уже умерли, – ответил я чистосердечно. – Вероятнее всего причиной их смерти была эта тайна. Она сжигает, как огонь.
– Но ведь вы живы! – сказал генерал.
– Потому что никто не знает, что мне известна эта тайна, также как никто и не знает о существовании этой тайны, – ответил я. – Кроме самой Королевы Анны. Знали также, безусловно, Король и кардинал, но они уже предстали перед Создателем.
– Разумеется, – согласился генерал. – Позовите всех, кто есть в этой гостинице, скорей!
Через несколько минут в тесной комнатке генерала собрались все претенденты на его пост, а также доктор Гризар и духовник. 
– Я сделал свой выбор! – торжественно произнёс генерал.
Он снял со своей руки перстень и надел на мой палец. Затем он снял свой нательный крест, рывком порвав цепочку и вручил его мне в обмен на мой, который я снял через голову и надел ему на шею.
– Вы видите, что, находясь в здравом уме и в твёрдой памяти, я добровольно слагаю с себя полномочия истинного тайного генерала Ордена иезуитов и возлагаю их на аббата д’Эрбле, епископа Ваннского. С этой минуты все вы, как и я сам, как и все члены Ордена, беспрекословно подчиняетесь новому генералу. Наш устав, подписанный Папой, велит нам воспринимать духовную власть выше светской, так что если приказания генерала будут противоречить приказанием светской власти, включая Его Величество Короля, все вы обязаны повиноваться ему, вашему генералу. Теперь же оставьте нас.
Все присутствующие поклонились мне и покинули комнату.
– Я не смею приказывать вам завершить мои замыслы, но я прошу об этом, – сказал генерал.
– Я вас слушаю, – ответил я.
– Папа составил заговор против ордена, –  сказал генерал, — Папа должен умереть.
– Он умрет, –  ответил я.
Это была святая ложь. Я не собирался продолжать заговор генерала против Папы. Эти замыслы убили его. Они должны были убить его, потому что Папа священен и неприкосновенен. Мне было жаль отца Дэниэля. Но я решил не противоречить ему, чтобы услышать всё остальное, что он намеревался мне сообщить.
После этого отец Дэниэль сообщил мне ещё кое-какие секреты и замыслы. Три четверти их я уже знал. Это доказывает, как плох был отец Дэниэль на своём посту, полагая, что ему одному известно то, что было для меня далеко не секретом.
Новостью для меня было лишь известие о том, что где-то в Антверпене проживает двоюродная внучка Равальяка. У неё были бумаги, компрометирующие Орден. Они изобличали участие глав иезуитов в покушении на Генриха IV, как я догадался. Оказывается, в течение пятидесяти с лишним лет она получала пенсию за своё молчание. Отец Дэниэль рекомендовал мне выкупить эти бумаги или решить проблему иным способом.
– Я разберусь с этим делом, – сказал я.
Здесь нечего было обдумывать. Шантажистов не следует прикармливать. Дело следовало решить ещё полвека назад. Всё произошло, как вы понимаете, совершенно случайно. Я, кажется, не писал об этом? Мадам по неосторожности упала со скалы. К тому же, кажется, она давно не обращалась к трубочисту, в каминной трубе скопилось много сажи, так что её дом сгорел дотла.
Я помню, что Гримо описал сцену моего разговора с отцом Дэниэлем и придумал какую-то сказку про золото, которое перевозилось на корабле подвидом плиток шоколада. Только такому увальню, как Гримо, могло прийти в голову, что плитку золота можно выдать за плитку шоколада. Одна плитка такого «шоколада» должна весить как пятнадцать плиток настоящего шоколада! Какой болван может поверить в то, что это – шоколад? А корабль, доверху нагруженный золотом, просто потонет в порту. Эти дела делаются не столь грубо!