11. 11. Семейное счастье Алиага Шихлинского

     26 января 1906 г. подполковник Алиага Шихлинский был командирован в Офицерскую артиллерийскую школу стрельбы, которая располагалась в Царском селе под Петербургом. Алиага окончил курс подготовки командиров батарей  на отлично и вернулся на службу в Одесский военный округа.
    Но в конце года его опять направили в командировку в офицерскую школу, но теперь в качестве руководителя(преподавателя) по организации и правильному проведению стрельб в тактическом отношении. Проведя успешно курс занятий с партией офицеров, Шихлинский 22 сентября 1907 года вернулся к армейской службе, меняя ее место: Одесса, Рига, Двинск .
    В начале 1908 года Алиаге предложили  занять должность руководителя в офицерской школе штатно, на постоянной основе. Он согласился и, получив четырехмесячный отпуск по болезни, 7 октября 1908 года выехал домой. Там он точно встречался с Нигяр-ханум, так как уже в этом году посвящал ей свои лирические стихи.
    26 ноября 1908 года, в день празднования ордена святого Георгия Победоносца, Шихлинский был произведен в полковники и утвержден в должности штаб-офицера в офицерской артиллерийской школе. 30 июля 1909 года Шихлинского назначили штаб-капитаном, заведующим курсом офицеров полевого отдела переменного состава школы. Казалось бы, есть все, для того, чтобы создать семью.
    Но, вернувшись из отпуска на 8 дней раньше, Алиага опять рвется вперед. В ходе учебных стрельб он экспромтом придумал новый способ, как во время боя командир дивизиона может быстро передавать цель командиру батареи. Это изобретение вошло в историю под названием «Треугольник Шихлинского» и применялось не только в русской, но и во французской и австрийской артиллериях.
     27 октября 1909 года полковник Али ага Шихлинский, находясь с 12 сентября в отпуске по болезни в родных краях, наконец-то вступил в брак с Нигяр-ханум.
     Арзу Джавид в своей легкой романтической повести »про любовь» об этом  моменте пишет так : »На сцену возвращается уже ставший генералом Али-ага Шихлинский». Автор ошибся- генерала он получит только в 1913 году.
    «На сцене»  46- летний  »настоящий полковник»  и  красавица невеста 38 лет. Бракосочетание прошло в Тифлисской суннитской мечети. Запись в метрической книге мечети сделал мулла. Вполне возможно, что книга сохранена.
     Алиага писал: «Эта перемена в моей жизни направила мое дальнейшее существование по светлому пути, не затемнявшемуся ни клочком облака в течение 22 лет нашей совместной жизни. Обладавшая от природы большими способностями, хорошо образованная, очень кроткого характера, жена моя была создана для семейного счастья, и этим счастьем я пользовался в полной мере».
     Нигяр-ханум позже напишет, что она »старалась, чтобы ее родной, возвратившись со службы,  мог дома  отдохнуть и физически, и духовно».(98)
     Напомним, чему ее учили в Закавказском девичьем институте: «главное назначение женщины есть семейство: женщина, как создание нежное, назначенное природою быть в зависимости от других, должна знать, что ей суждено не повелевать, а покоряться мужу, что строгим  лишь исполнением обязанностей семейных она упрочит  свое счастье и приобретет  любовь и уважение, как  в кругу семейном , так  и вне оного“.
     Нигяр-ханум отлично справилась с теоретическими рекомендациями и успешно применила их на практике.
     12 ноября 1909 года Алиага вместе с женой вернулся к службе. Они
 поселились в Петербурге, в котором Нигяр-ханум была в первый раз. Впечатлений было много, но уже 4 августа 1910 года Шихлинского перевели    командиром 1-го дивизиона 21-й артиллерийской бригады, дислоцированной во Владикавказе. Кроме основной деятельности, он читал лекции по артиллерии.  Командиром корпуса, в состав которого входила эта бригада, был генерал Михаил  Васильевич Алексеев, который знал его по Маньчжурии, ценил и покровительствовал. 
     Во Владикавказе они пробыли один год и четыре месяца. За это время у Нигяр-ханум была возможность ближе познакомиться с жизнью жены военного человека. К концу 1911 года  они вернулись в Петербург.
      В   январе 1912 года  полковник  Шихлинский  был опять прикомандирован к офицерской артиллерийской школе в качестве   и.о. старшего руководителя офицеров переменного состава школы, а 18 августа утвержден в этой должности. 
     На этот раз они поселились в Царском селе, где находилась  школа. Этот город являлся загородной царской резиденцией. Вторая часть города, возникшая по произволению Императрицы Екатерины II под названием «София», была заселена в основном военными.       
     Теперь Нигяр-ханум практически не видит своего дорогого- он весь в работе: член разных комиссий по применению аэропланов на Сергиевском полигоне, участник испытаний боевого эффекта гранат с тротиловым зарядом и пр. В 1912 году начал выходить ежемесячный «Вестник Офицерской артиллерийской школы», в первом номере которого А.Шихлинский  публикует свою статью: «О стрельбе артиллерии через голову своих войск». Был издан конспект его лекций »Употребление полевой артиллерии в бою», что принесло большой доход школе, а Шихлинскому был выплачен гонорар в размере 500 руб. золотом(99,100).
      Ко всему Алиага избрали Председателем распорядительного комитета офицерского собрания, в котором была библиотека, столовая, бильярд и др.  Согласно Уставу офицерского собрания школы, одной из его целей было устройство    развлечения   офицеров в свободное от службы время.Для этого  в зале устраивались танцевальные и музыкальные вечера, домашние спектакля и пр. Похоже, что  Нигяр-ханум не только создавала уют и тепло в доме, но и помогала мужу в его общественной работе.Многие его сослуживцы были с ней знакомы и успели отметить ее образованность и высокую культуру общения.
     1913 год был счастливым для семьи. 2 января 1913 года состоялось   назначение Шихлинского помощником начальника школы. В связи с этим поступило большое количество поздравлений от артиллеристов. При этом поздравляли не только лично Алиага, но и «русскую артиллерию» в целом. В феврале ему предоставили право на ношение светло-бронзовой медали в память 300-летия царствования Дома Романовых.
     29 мая в Царскосельском Александровском дворце, офицеры ,окончившие  курс обучения в артиллерийской школе во главе с их руководителем Шихлинским ,  «имели счастье» представляться Императору Николаю II .В зале дворца присутствовали Августейший генерал-инспектор артиллерии Вел.Князь Сергей Михайлович, военный министр  генерал-адъютант В.А. Сухомлинов, начальник  Главного артиллерийского управления генерал от артиллерии  Д.Д.Кузьмин –Караваев  и др. (101)
      14 апреля 1913 года (а не 1912), в день пасхи, Шихлинский был произведен в генерал-майоры, со старшинством в чине с 2.01.1913 года. Это  был предпоследний чин в Русской армии, следующий генерал-лейтенант. 
       Летом артиллерийская школа, под руководством генерал-инспектора артиллерии Вел. Князя Сергея Михайловича, а также в присутствии 17 генералов и офицеров французской армии, возглавляемых начальником Французского генерального штаба Жоффром, провела демонстрацию различных видов стрельбы на полигоне. Эти стрельбы были подготовлены и организованы Шихлинским.
     Французы были поражены увиденным, а Шихлинский был награжден французским орденом Почетного Легиона. 13 сентября 1913 года ему разрешили носить генеральский крест ордена, а сам орден привез в Россию  в 1914 году Президент Франции Пуанкарэ и передал его начальнику генерального штаба для вручения Шихлинскому.
      Военный историк Шамистан  Назирли, который много работал по этой теме в различных архивах, в своей книге рассказывает о том, как кто-то из французов, проходивший лагерный сбор на полигоне, напросился в гости к Шихлинским. Так как Алиага не очень хорошо знал французский язык, Нигяр-ханум пришлось принять участие в разговоре. Благодаря ее любезному приему и радушному гостеприимству у встречи сложилась дружеская и непринуждённая атмосфера.
      Нужно сказать, что Шихлинский  уже слыл  очень радушным хозяином и хлебосолом. Просто теперь  гостей встречала Нигяр-ханум по  своим обычаям- горячим чаем и восточными сладостями.
       Французы наговорили много комплиментов Шихлинскому, которые она переводила смущенному их изобилием  мужу. В свою очередь гости были поражены её французским и поинтересовались, как долго она жила в Париже. Нигяр-ханум с улыбкой ответила, что никогда не была во Франции и вообще никогда не выезжала за границу(102).
        Ш. Назирли упоминает еще один случай, когда Нигяр-ханум достаточно эффектно продемонстрировала свое знание языка. Об этом ему в 1985 году рассказал близкий родственник Гаибовых — Зульфугар.
      Дело было в 1900 -тые годы, когда Нигяр  была уже Ханум и повседневно одевалась в соответствии с традициями  и модой мусульманской женщины – покрытая темным платком голова и длинная до щиколоток юбка. Её вид в те годы  представлен на фотографии 1.
     Однажды Нигяр вместе со своей матерью Саадат-ханум ехала из селения Салахлы в Тифлис. На ж-д станции этот поезд вместе с ними ожидали двое французов, которые возвращались из Караязской степи(равнина на левом берегу Куры, на территории Газахского района ).
     Посмотрев на женщин,  они восхитились красотой  турчанкой Нигяр, но не лестно отозвались об ее одеянии. Саадат-ханум (фото2) поняла, что иностранцы обсуждают ее дочь, и спросила об этом Нигяр. Она ответила, что они сказали что-то не очень хорошее об ее одежде и о ней самой, но успокоила мать, сказав, что все в порядке.
     Все ехали в одном вагоне. Через некоторое время Нигяр обратилась к иностранцам,  на своем прекрасном французском  языке, которому ее научили начальница девичьего института Мария Васильевна и Аделаида Колюбакины),  с вопросом: «Пожалуйста, не подскажете, когда поезд прибудет на станцию Нафтулуг?»  Иностранцы так растерялись, что до самого Тифлиса (3 км) просили прощения у женщин…
     А вот как этот, вполне правдоподобный случай, сегодня излагает,  проживающая в Америке Арзу Джаид : «Однажды Нигяр едет в офицерском поезде одна. В купе заходят офицеры и полковники. Увидев, как женщина читает Достоевского, они ехидно говорят на французском: "Эти черные считают знание русского языка гордостью для себя. Для них это - вершина науки". Нигяр ханум молчит. По прибытию на перроне они замечают генерала и в страхе понимают, что к чему. Нигяр ханум встает и говорит обидчикам на чистейшем французском языке (а она в свое время переводила поэзию Бодлера): "Господа офицеры, вы вели себя совсем не так, как подобает офицерам". И добавляет: "Этот разговор останется в купе. До свидания". 
    К сожалению, автор не указывает в какие годы это было или хотя бы, в какое время Нигяр-ханум  переводила Бодлера… Так, просто придуманная, без знания вопроса, несимпатичная история… Во-первых, генерал Шихлинский не разрешил бы своей жене ехать одной в купе с мужчинами. Во-вторых, офицеры Российской Императорской армии жили в соответствии со своим Кодексом Чести. Они  обязаны были вести себя благопристойно в светском обществе и им запрещалось высказывать публично своё мнение о женщинах. В-третьих, Нигяр-ханум в России была уже взрослой и красивой дамой, чья внешность могла бы остановить даже невоспитанного человека см.фото 3.
    Жаль, что сегодня именно эти строки о »черных», нашли широкое распространение в интернете. Считаю, что в солидном журнале »Баку» недопустимо публиковать такие провокационные материалы без указания источника.

Рис.3  Нигяр-ханум в Петербурге, к сожалению,некачественный кадр из видеосюжета.
  пред.-   http://proza.ru/2025/06/01/1190
  прод.-