Побег с мамонтом

1

В один из майских дней 1991 года (в то время я работал прокурором города Коврова), я проверял условия содержания заключенных в ИВС – изоляторе временного содержания. Найдя их ужасными, я внес начальнику милиции очередное из многочисленных представлений об устранении нарушений закона, в котором потребовал установить принудительную вентиляцию помещений.

В самом деле, атмосфера в здании ИВС была невыносимой – древние кирпичные стены так пропитались запахом мочи и нечистот, что через минуту пребывания в камере начинали слезиться глаза.

Поговорив по телефону на повышенных тонах с начальником УВД города Станиславом Никоновым, я в ультимативной форме потребовал улучшения санитарных условий для заключенных.

Станислав поначалу вспылил, но, спустя некоторое время зашел ко мне в кабинет и сказал:
- Не хочу с тобой ссориться. Как прокурор, ты Василий Федорович, конечно, прав. И хоть денег у меня на ремонт нет, умельцев найду, я тебе обещаю. Будет у нас вентиляция!

Умельцы – заключенные, пользующиеся особым расположением начальства - установили в стене изолятора мощный промышленный вентилятор, который вытягивал из помещений изолятора скверный воздух в широкую вентиляционную трубу, отверстие которой закрывалось надежным железным щитом с армированной решеткой.

А между тем, пока шли эти работы, в город въехал ничем не примечательный зеленый «Москвич», в салоне которого находились четверо отчаянных мужчин, возвращавшихся после успешного рейда на квартиры «новых русских» в Ивановской области.
Банда специализировалась на взломах и имела для этих целей целый арсенал технических устройств, позволяющих проникнуть сквозь любую, даже самую укрепленную дверь.

Багажник «Москвича» ломился от дорогой кожаной одежды, шотландского виски, швейцарского шоколада, европейской парфюмерии, видеокассет и других диковинных вещиц, ради которых в те шальные годы их законным владельцам с такой легкостью простреливали затылки или всаживали нож под ребро.

Богатая добыча и импортный алкоголь так вскружили налетчикам головы, что они, на волне успеха, отважились совершить еще одно дерзкое ограбление – на сей раз уже в Коврове. После небольшого совещания они решили атаковать коттедж  одного из первых ковровских миллионеров.

Ничего не подозревающая хозяйка дома – бывшая певица ночного клуба, а теперь законная супруга состоятельного джентльмена, занималась домашними делами – кормила собачку и варила борщ на роскошной, подобающей ее новому статусу, кухне. Рядом бегал чудесный пятилетний малыш – с точно такими же прелестными локонами, как у мамы, достигшей с их помощью наивысшей точки своего карьерного роста.

Негромкий хлопок заставил всех троих, включая собачку, удивленно уставиться на дверной проем. Стальная дверь, надежно защищавшая обитателей замка, беспомощно открылась под действием профессионального оборудования грабителей.
Не успела собачка тявкнуть, как в комнате оказалось четверо коротко стриженных мужчин в кожаных плащах, словно только что сошедших со съемочной площадки фильма о Диком Западе.

- Кто вы? – заикаясь от страха, произнесла хозяйка, прижимая к себе испуганного сынишку.
- Деньги, золото, видеотехника! – вместо ответа приказал ей самый старший из бандитов, деловито отшвырнув в сторону носком ботинка              собачку, истерично залаявшую на непрошенных гостей.
- Поняла – пролепетала хозяйка… - Только, пожалуйста, не стреляйте!
- Не будем – вежливо ответил ей широкоплечий блондин с голубыми глазами. – Мы в женщин и детей не стреляем!

- Скиф, она же нас видела – прошипел третий.
- Точно. Видела – глухо пробасил четвертый бандит. – А баба-то, кстати, ничего. Займусь-ка я ей пока… А потом всех замочим.
- Не займешься! – сказал широкоплечий блондин, схватив его за                грудки. – Тронешь ее или ребенка, сломаю шею – добавил он                спокойно, и улыбнулся хозяйке, сияя голубыми глазами:
-  Он пошутил!
- Я вижу, ты здесь самый главный, Скиф? – прищурил глаз лидер преступной группировки.
- Главный или нет, но в Афгане я не с бабами воевал – дерзко ответил голубоглазый. - К тому же она ничего не скажет. Верно я говорю? – подмигнул он хозяйке.
- Н-н-ничего не скажу – пролепетала полумертвая от страха женщина.
- Смотри сам – процедил сквозь зубы старший. – Двое свидетелей…
- Ладно босс, берем шмотки и уходим – положил ему руку на плечо блондин. – А вы, мадам, будьте любезны ваши ручки – мы временно их удержим от шалостей – сказал он, доставая моток веревки из кармана.

- Молчи, если хочешь жить – шепнул он ей на ухо, затягивая у нее за спиной на руках не слишком тугие узлы.
Хозяйка благодарно кивнула, послушно опустив голову. Непростая жизнь певицы ночного клуба научила ее не задавать лишних вопросов.

Спешно вынося из квартиры ценную добычу, грабители не обратили внимания на давно уже кипящую кастрюлю с борщом на газовой плите.
Выкручивая руки, плача и вскрикивая от боли, Людмила – так звали хозяйку квартиры – прислонила связанные запястья к едва заметному голубому огоньку газовой конфорки.

Дуя на волдыри ожогов, она кинулась к окну и успела запомнить номер отъезжавшего «Москвича».
Не прошло и получаса, как всем постам ДПС Владимирской области было объявлено о начале операции «перехват».
На подъезде к Вязникам навстречу зеленому «Москвичу» из леса цепью вышли восемнадцать автоматчиков.

2

Мамонт с грустью уставился на пустую алюминиевую миску, казавшуюся ему игрушечной. Для его почти десятипудовой комплекции этой нормы питания, рассчитанной на среднестатистического доходягу в ИВС, этого было явно недостаточно.

- Начальник! – пробасил он, замолотив огромным кулаком по железной двери, затрепетавшей от могучих ударов.
В маленьком дверном оконце появилось сердитое лицо старшего смены, лейтенанта милиции Мирзоева.

- Чиво арешь, дурэнь, а? – спросил он с характерным кавказским акцентом.
- Жрать хочу, гражданин начальник – грустно пробормотал Мамонт, возвращая пустую миску. – Может добавки плеснешь…

-Дабавки! – передразнил его Мирзоев. – Нэт, ты скажи – разве здэсь пракормишь такого слана, как ты? Как твоя мама толька вижила, кагда тибя ражала?
Мамонт грустно вздохнул.

На воле от мог съесть ведро такого супа или каши. Еще в школе, когда его попросили помочь на кухне, он, пользуясь невнимательностью заболтавшихся поварих, стянул у них из-под носа целый противень горячих котлет – весь обед девятого класса «Б», в котором он тогда учился.

Оторопевшие поварихи не могли поверить, что один ученик за несколько минут мог проглотить все тридцать котлет. Чтож, его быстро растущий организм требовал много пищи. За это одноклассники и прозвали его Мамонтом.

Рафик Мирзоев был сердитым только с виду. Уроженец Ленкорани, он унаследовал от своих родителей доброе сердце и миролюбивый нрав. Услышав, как кто-то включал радио или телевизор с тревожными новостями о событиях в Нагорном Карабахе, Рафик выдирал из розетки вилку, и, громко ругаясь, уходил - он не мог понять, что заставляло людей воевать друг с другом на этой прекрасной, плодородной земле, где всем хватало места под щедрым солнцем.

 Вот и сейчас он гневно отчитал Мамонта за прожорливость, а сам пошел уговаривать дежурного, чтобы ему налили еще тарелку щей.
Но, прежде чем Мамонт ее дождался, конвоиры втолкнули в его камеру нового постояльца.

- Привет малыш! – подмигнул ему голубым глазом широкоплечий блондин, осматривая свежеокрашенные стены камеры. – Я смотрю, тут палата люкс?
- Чего?  - изумленно спросил Мамонт.
- Скиф – протянул ему руку голубоглазый и тут же поморщился от боли:
- Ну и грабли у тебя!
- Мамонт – смущенно засопев, представился великан. – Тебя за что взяли?
- Ехал на курорт, да нечаянно прихватил чужую куртку… А они на меня - с автоматами. Прикинь! - сказал он, закуривая от единственной спички умело спрятанную от конвоя папиросу.
- Шутишь – угрюмо пробасил Мамонт.
- Да как ты догадался… А ты, наверное, сожрал целый консервный завод вместе с работниками производства?
- Да не… Ограбил продуктовый магазин.
- Я так и думал. Тебя, наверно, брали вшестером?
- Точно! Только я их всех раскидал. А ты откуда знаешь?
- Дар ясновидения, от бабушки… На, кури – блондин великодушно отдал ему окурок. – Скажи-ка, браток, что тут за ремонт устроили? Тут же всегда воняло, как в скотомогильнике.
- Да говорят, прокурор велел тут шухера навести. Даже                эту… Вентиляцию встроили.

- Понятно…  - задумчиво произнес блондин, глядя на высокий потолок камеры, в котором зияло зарешеченное отверстие в большом металлическом щите, густо вымазанном зеленой краской.
Взгляд его упал на небольшой, грубо сколоченный стол в углу камеры, предназначенный для обеда арестантов, и высокий табурет, заляпанный масляной краской. Очевидно, его еще не успели вынести после ремонта.
- Курева бы раздобыть – уныло проворчал Мамонт.
- А знаешь, братишка… Скоро у нас будет много курева – задумчиво произнес Скиф, внимательно осматривая бугристую поверхность краски на вентиляционном щите. - Ты уже похавал?
- Жду вторую порцию…
- Ого! Да у тебя тут крутые связи. Слушай меня, слоненок: за ужином ложку сегодня заныкай.
- Чего?
- Ложку, говорю, не отдавай! И я свою. Авось не заметят.
- Да накой они нам?
- Позже объясню.

Когда Рафик Мирзоев вечером обнаружил пропажу двух ложек, он потребовал объяснений от заключенных.  На что услышал наглый ответ блондина – «Мамонт проглотил».

- Ну, сволачи, не отдадыте утром мне ложки, останытесь без завтрака! – пригрозил им Рафик. И тут же задумался: а вдруг и вправду проглотил? От такого обжоры всего можно ожидать! Еще придется ему операцию делать… А виноват во всем будет, конечно, старший смены. Вот пусть и сидит теперь без жратвы, пока не переварит эти ложки, как крокодил.
 
После отбоя Рафик на цыпочках подошел к камере, чтобы проверить, не стонет ли там Мамонт, держась за живот. Но в ответ он услышал лишь дружный храп заключенных.
 
Когда затихли его удаляющиеся шаги, Мамонт и Скиф тихо встали со шконок, и продолжили свою работу – почти в полной темноте, потому что свет после отбоя в ИВС выключали. Единственную помощь им оказывал уличный фонарь, бросая в камеру слабый луч света.

Поставив на стол табурет, они по очереди вставали на него, поддерживая друг друга, и скоблили ложками краску вокруг небольшого бугорка, торчащего из железного щита в потолке – закрашенной гайке болта, на котором держалась вся конструкция. «Умельцы» не сочли нужным поставить дополнительные крепления, и это не ушло от внимательных голубых глаз блондина.

Единственное чего от не мог сделать – это открутить проклятую гайку без инструмента. Но с этой задачей мог справиться Мамонт. Его пальцы, покрытые грубой кожей, еще в школе ломали на спор пятикопеечные монеты, вытаскивали гвозди из досок и плющили самые твердые орехи.

- Ну все, братишка, - вытирая пот со лба, сказал Скиф, отколупав последнюю краску с гайки. – Теперь вся надежда на тебя. Только ты можешь открыть волшебную дверку.
Заревев от натуги, срывая кожу, Мамонт вцепился своими каменными пальцами в гайку…

Было уже около двух часов ночи, когда на пол камеры с грохотом рухнул тяжелый металлический щит. Над головами арестантов показалась зияющая дыра, ведущая в вентиляционную шахту – настолько широкая, что через нее мог пролезть даже Мамонт.

Путь к свободе был открыт.
- Пора! – сказал Скиф. – Лезь первый!
Сорвать вентилятор на выходе из шахты оказалось делом несложным.

3

На следующее утро после задержания банды ко мне в кабинет зашел Станислав. По его смущенному виду я догадался, что он собирается обратиться ко мне с какой-то просьбой.

Неловко помявшись, он достал пачку сигарет, закурил.
- Тут такое дело, Василий… В общем, один из задержанных злодеев – мой бывший сослуживец.
- Вот как? Это не тот ли самый Робин Гуд, который заступился за домохозяйку?
- Так точно… Понимаешь, он служил в Афгане. Воевал в Кандагаре и еще многих местах, также как и я, Астахов, Голубев, Кульшин и другие ребята из «Кобальта». Не раз был ранен, имеет боевые награды.
- И что ты мне предлагаешь? Отпустить его с благодарственной грамотой?
- Ну ты вот шутишь, а я серьезно… Просто хотел бы, чтобы с ним обращались помягче.
- Я и так распорядился, чтобы Скифа содержали отдельно от его дружков. Вот уж кто рад был бы с ним поквитаться за его милосердие.
- Я это ценю – Стас прижал руку к груди, как римский легионер.
- Так чего еще ты от меня хочешь?
- Ну как тебе сказать… Хотелось бы все-таки смягчить саму фабулу обвинения. Он, конечно, разбойник, но…
- Разбойник благородный! – засмеялся я.
- Да! Именно благородный. Я не знаю, что его толкнуло, засранца, на этот путь. Он, как и многие из нас, получил контузию, может это                повлияло… Не первый случай, когда парни после Афгана срывались и начинали чудить.
- Почудили, надо сказать, неплохо! Двенадцать эпизодов краж и грабежей только за последний месяц.

Стас тяжело вздохнул.
- Ладно – сказал я. – Подумаю, как облегчить участь твоему афганцу.
В этот момент у меня зазвонил телефон.
Взволнованный голос начальника изолятора сообщил о побеге двух заключенных.
- Ну вот, твой благородный разбойник уже на свободе – сказал я, передавая трубку Стасу.
- Что?!  - взревел Стас, слушая растерянные объяснения начальника. – Что значит ушли через вентиляцию?! Я вам сейчас такую вентиляцию устрою!
Швырнув трубку на аппарат, он разразился отборной руганью в адрес своих подчиненных.
- Представляешь, они умудрились отвинтить гайку вентиляционного люка в потолке! А все твое представление! Мочой им, видите ли, пахнет, фекалиями … Зачем я, дурак, только тебя послушал!
 
Глядя на него, я не мог сдержать смеха. Стас сердито посмотрел на меня … и захохотал сам. Насмеявшись до слез, он хлопнул меня по плечу, и сказал:
- Ну, Вася, хоть ты и не хотел, а все-таки помог нашему ветерану… Ладно, пойду собирать группу захвата.

Вскоре по всем милицейским подразделениям были разосланы ориентировки и подробные описания беглецов. Портреты бежавших преступников украсили также местные газеты и доски объявлений на остановках общественного транспорта.
Одно из таких объявлений попало в ухоженные, с изящным маникюром, руки одной миловидной ковровчанки, ведущей чрезвычайно активный общественный образ жизни.

Чем только не занималась Наталья – возглавляла в школе родительский комитет, организовывала марафоны женской сборной по бегу, собирала средства на открытие кошачьего приюта, и даже участвовала в добровольной дружине охраны общественного порядка.

Как истинная ценительница мужской красоты, она не могла пройти мимо портрета брутального блондина с улыбкой Теренса Хилла.

Наталья жила в Заречной Слободке в частном доме. По иронии судьбы она оказалась близкой подругой Людмилы, подвергшейся нападению грабителей, и знала подробности этого ограбления в мельчайших деталях.

Возвращаясь домой после школьного собрания, Наталья услышала скрип заборной доски и увидела краешком глаза мелькнувшую тень.
Вооружившись баллончиком с перцовым газом, она осторожно вошла в сени дома… Так и есть – на кухне пропало мясо, отваренное для кошек из приюта.
 
Наталья поднялась на чердак и осторожно выглянула в слуховое                окно. Ничего особенного вокруг не происходило. Ветхие, полусгнившие дома вокруг, соседский цепной пес, греющийся на солнышке, хлопающее по ветру белье на веревке.

«Ничего, дружок, я тебя все равно вычислю» - подумала Наталья, отойдя от окна так, чтобы ее не было видно. Если уж играть в детектива, то до конца! 
Через несколько минут на чердаке заброшенного дома напротив, зияющего выбитыми стеклами, показалась светлая мужская голова.
Осторожно выглядывая, человек смотрел на ее дом.

«Блондин!» - с восторгом подумала Наталья.
Быстро спустившись вниз, она схватила было телефонную трубку, но, подумав, положила ее обратно. Хитрая усмешка пробежала по ее смазливому лицу – нет, в милицию пока звонить еще рано! Надо его взять наверняка.

На следующий день она наварила белоснежной картошки, размяла ее, заправив армейской говяжьей тушенкой, такой ароматной, что все окрестные псы, жалобно поскуливая, закрутили по ветру носами. По ее расчетам, запах должен был достигнуть и заброшенного дома.
 
Но блондин не появлялся. Напрасно она ждала у слухового окна, сердито закусив пухлую губу.
Прождав так с полчаса, она пустилась на самое коварное средство, на какое только способна женщина.

Переодевшись в короткий халатик, плотно охватывающий ее спортивные бедра и тугую, рвущуюся на свободу, грудь четвертого размера, она сделала вид, что пошла развешивать во дворе белье.

Вскоре ее внимание привлек глухой звук удара. Резко скосив глаза, она увидела, как блондин на чердаке потирает на голове шишку.
«Сработало!» - отметила Наталья с радостно бьющимся                сердцем. «Значит, ты еще здесь…» Для закрепления результата она расстегнула верхнюю пуговку на халате.

Светлая голова теперь показалась целиком. Большого труда Наталье стоило скрыть свою самодовольную улыбку. Играя бедрами, она схватила бельевой таз и не спеша вернулась в дом. Там она снова переоделась, и позвонила в милицию.
Затем она вышла во двор и громко крикнула:
 - Катя! Я сейчас к тебе приду на часок!

Разумеется, никакой Кати не существовало. Это была последняя уловка, чтобы жертва, окончательно сраженная женской красотой и ароматом картошки с тушенкой, попалась в ловушку.

Надевая на бегу спортивную куртку, Наталья побежала встречать милицейский «УАЗ», плотно укомплектованный вооруженной до зубов группой захвата.
А на другой машине к ее дому, нервно куря сигарету, мчался сам начальник милиции. Оба автомобиля, чуть не столкнувшись, с визгом колес затормозили перед женщиной, размахивающей руками.

- Где он? – хмуро спросил Станислав, выходя из служебной «Волги».
- У меня в доме.
Начальник милиции сделал круговой жест рукой. Автоматчики с собакой быстро окружили дом.
- Не спешите, пожалуйста! – сказала Наталья. – Пусть он сначала поест.
- Поест? – удивился Никонов. – Вы что, решили его подкормить?
- Нет. Просто заманила на запах картошки… Жалко, он ведь голодный.
- Понятно… - улыбнулся Станислав. – Ладно, подождем.

Через десять минут тяжелый удар спецназовского ботинка вынес легкую кухонную дверь в доме. Дуло автомата ткнулось в пустоту – ну кухне никого не было. Секундой позже на голову спецназовца сзади обрушилась кастрюля с горячим картофельным пюре.

Сбив с ног в проходе еще одного, Скиф выбежал из дома, но тут же увидел наставленные на его грудь черные дула штурмовых автоматов и зубастую пасть захлебывающейся от бешеного лая немецкой овчарки, которую едва удерживал на ремне ее рослый хозяин.

- Руки! – услышал он свирепый окрик.
Оценив ситуацию, ветеран Афгана медленно поднял руки. Ничего не попишешь - с такой толпой не справиться даже ему…
С грустной улыбкой он встретил взгляд Станислава.

- Ну что, Скиф? Не понравился тебе арестантский обед? Захотелось картошки с тушенкой? – мрачно спросил его Никонов, засовывая в рот сигарету. Рядом с ним с торжествующей улыбкой стояла хозяйка дома.

Скиф посмотрел на нее с тем легким, веселым, беззлобным презрением,                с которым все благородные разбойники, известные мировой истории, смотрели на своих палачей, восходя на эшафот.

Залившись краской, Наталья опустила глаза. Улыбка сползла с ее лица.
- Я могу быть свободна? – спросила она дрогнувшим голосом.
- Можете! – сухо ответил Никонов. – От имени управления внутренних дел города благодарю вас за помощь в задержании преступника.
Поймав его взгляд, Наталья не увидела в нем ни капли одобрения.

Обиженно надув свои хорошенькие губки, она ушла в дом, сердито хлопнув дверью.
- Ну и как тебя вычислили? – спросил пленника Никонов. – Неужели на картошке попался?
- Нет – улыбнулся Скиф. – На одной картошке бы я не попался…
- А на чем тогда?
- На груди… - мечтательно произнес Скиф, глядя на облака.
- На какой еще груди?
- На женской, разумеется… – добавил он с печалью в голосе. – Она вышла вешать белье в расстегнутом халате. Вот тут-то я и погорел.

Спецназовцы грубо заржали, непристойно комментируя услышанное признание, но тут же умолкли, поймав взгляд полковника, полный негодования.
«Что вы знаете о нем, болваны!» - читалось в его уставших, красных от хронического недосыпа, глазах.
- Наденьте на него наручники! – приказал он резким тоном. - Да поживее!

4

Лейтенант милиции Герман Моисеев начистил до блеска форменные ботинки, взял под мышку кожаную папку и вышел из дома.

Настроение у него было паршивое. Удивительно, думал он - опытный бандит, прошедший огонь Афганистана, попался как кур в ощип, а его подопечный – этот бестолковый Кинг Конг, это прожорливое чудовище, которое, благодаря его размерам, не заметит только ленивый, до сих пор числится в розыске! Ведь это на его участке он совершил столько грабежей! И теперь ему будут напоминать об этом на каждой планерке.

Троллейбус, в который он сел, завывая, прыгал по ухабам разбитого за зиму асфальтового покрытия под громкие неодобрительные комментарии пассажиров – рабочих дегтяревского завода.

Герман смотрел на солнце, просвечивающую сквозь молодую майскую зелень городских тополей, и с тоской думал об отпуске, который, согласно графику, должен был состояться только в сентябре.
Его размышления прервал грубый окрик водителя:
- Куда прешь под колеса, верзила!

Какой-то ненормальный велосипедист, яростно крутя педали, едва ушел от столкновения с троллейбусом. По сравнению с его огромной тушей взрослый велосипед казался игрушечным.
- Мамонт! – изумленно прошептал Герман.
Троллейбус остановился у остановки, и великан, обогнав его, целеустремленно рванул вперед.

Герман показал водителю троллейбуса служебное удостоверение:
- Мне нужно задержать того велосипедиста!
- Ну и задерживай  - буркнул в седые усы водитель. – Я-то здесь причем?
- Хорошо, я вас прошу только об одном – когда догоните его, поравняйтесь с ним и откройте дверь.
- Сдурел что ли? А если ты разобьешься, мне отвечать?
- Не беспокойтесь. Главное задержать преступника.
Водитель вздохнул и выжал сцепление.

Когда троллейбус поравнялся с велосипедом, Герман, вынимая из брюк кожаный ремень, крикнул:
- Открывай!
Пневматическая гармошка дверей раздвинулась, и Герман прыгнул на ничего не подозревающего Мамонта, словно молодой леопард.
Велосипед с грохотом рухнул – громила и его преследователь полетели кувырком, а перепуганный водитель троллейбуса, подальше от греха, прибавил скорости, унося ноги с места событий.

Не успел Мамонт прийти в себя, как руки его оказались ловко связаны брючным ремнем. Ничего не понимая, он встал на ноги, глядя на обломки велосипеда.
- Ты чего, мужик? – спросил, глядя на Германа, который, морщась от боли, потирал ушибы на руках и ногах.
- За тобой пришел – тяжело дыша, ответил Герман и показал ему удостоверение. – А ты куда так гнал?
- Да за куревом. К бабе одной, она здесь недалеко папиросами торгует.
- И где же ты так долго сидел?
- Да на Заре… В частном доме… А где сейчас Скиф?
- Мы его уже поймали. Недолго музыка играла.
- Недолго фраер танцевал – со вздохом ответил Мамонт.
- Ну что, пойдем со мной? Угощу сигаретой в отделе.
Через несколько минут за Мамонтом захлопнулась массивная дверь камеры предварительного заключения.

5

Вскоре после успешного окончания операции по отлову беглого преступника в Заречной Слободке, начальник милиции решил незамедлительно провести расследование – как стал возможным побег из изолятора. Для этого он вызвал Рафика Мирзоева и потребовал от Скифа, чтобы он в деталях показал ему механизм побега.

- Покажи мне, как вы умудрились отвинтить крепление люка – сказал он задержанному.
- Для этого мне нужно оказаться в том же помещении, товарищ полковник – ответил с непринужденной улыбкой Скиф.
- Ну хорошо. Отведите его в ту же камеру – распорядился Станислав.
- И неплохо бы еще снять наручники.
- Снимите – приказал начальник Мирзоеву.

Скиф с сомнением осмотрел камеру, в которую его привели, и покачал головой:
- Обстановка изменена, товарищ полковник. Не удастся вам показать.
- А что не так?
- Понимаете, в момент побега здесь был стол для раздачи пищи. А рядом стоял табурет.

- Где у нас табурет? – строго спросил Станислав у Мирзоева.
- Нэ могу знать, таварищ палковник… Можэт и викинули уже.
- Ладно, давай показывай без табурета – буркнул Станислав, глядя на часы. – У меня совещание скоро.
- Только вы уж помогите мне, Станислав Николаевич  - сказал Скиф, ставя столик под отверстие в потолке, которое еще не успели заделать.
- Чего еще нужно? – нахмурился начальник.
- Я встану на стол, а вы стойте рядом и упритесь в него руками.
- Может я? – робко заикнулся Рафик.
- Ладно уж, я сам встану – проворчал Никонов. – Ну, давай, показывай!

Скиф с быстрой кошки вскочил на ему на спину, затем, оттолкнувшись ногами от его широких плеч, прыгнул вверх и ухватился за края отверстия, зияющего в потолке. Подтянувшись на мускулистых руках, он полностью скрылся в вентиляционной шахте.
- Прощайте, товарищ полковник! Не поминайте лихом! – крикнул он, помахав сверху рукой остолбеневшим сотрудникам милиции.

Лишившись дара речи, Станислав несколько секунд смотрел на черную дыру в потолке, еще не веря в происходящее. Затем, ударив кулаком по столу, он взревел, как милицейская сирена:
- Ра-а-а-а-ф-и-и-к!!!

Согнувшись от душившего его смеха, Рафик бессильно сползал по стене камеры.
- Чего ты ржешь, болван! – бушевал Никонов. – Второй раз нас провели, как полных идиотов! Собирай людей срочно в погоню!
- Нэ могу, таварищ палковник - вытирая слезы, ответил Мирзоев. – У меня здэсь двадцать чилавек сидит – а если они всэ убегут, а?

Яростно плюнув и чудовищно ругаясь, Никонов побежал сам собирать группу захвата…
Скиф пробыл на свободе не долго – через два дня он был снова схвачен где-то в Ковровском районе и препровожден в камеру – на этот раз уже без «волшебной дверки» в потолке.

Их рассадили с Мамонтом по разным камерам, ибо, как сказал начальник милиции, сила одного в сочетании с хитростью другого могли привести к непредсказуемым последствиям.

Об этой истории я вспомнил тридцать три года спустя после встречи с моим другом и коллегой - бывшим начальником полиции, а ныне полковником в отставке Германом Моисеевым.

- Я слышал, вы пишете новую книгу? – спросил Герман.
- По просьбам поклонников, пишу – улыбнулся я.
- А помните историю побега из нашего изолятора в начале девяностых?
- Что-то припоминаю. Кажется, там фигурировал какой-то сослуживец покойного Стаса Никонова, ветеран Афганистана. И был еще какой-то бугай                с зоологическим прозвищем… То ли Зубр, то ли Бизон.
- Нет, нет. Его назвали в честь более могучего, доисторического животного...

И Герман в подробностях рассказал мне о своей опасной и так удачно завершившейся охоте на Мамонта.