Двое на реке. Глава четырнадцатая

­­Со мной случилось счастье…
Теперь мы будем вместе…
Навсегда...
Так сказала Соня…

Я не заметил, как она ушла из моей каюты.
Когда я проснулся, было уже светло, на причале стоял шум и гам. Я поднялся наверх, и увидел, что рядом с нами швартуется «Валерий Чкалов», и услышал, как его капитан выказывает в мегафон чуть не матом свое мнение о работе швартовщиков.
Было по-утреннему зябко, и я зашел в рубку. Из неё я увидел высокий берег с избами наверху, куда вела длинная лестница, по которой спускалось много людей спешащих, видимо, к отходу «Валерия Чкалова».
И вдруг я заметил среди них Соню. Она шла вниз, держась одной рукой за перила, а в другой держала огромный пакет.
Я мигом спустился на причал и побежал к ней навстречу, расталкивая толпу..
Она отдала мне тяжелый пакет, потом улыбнулась и поцеловала меня, не обращая внимания на окружавших нас людей.
-А я в магазин сходила, - сказала он, беря меня под руку. – У нас на борту хоть шаром покати, продуктов не сыскать.
- А куда подевались все наши? – спросил я. – Даже Абрек с Эльзой исчезли.
- Вчера, когда ты отдыхал после вахты, приехал старый папин знакомый, тунгус Хадиуль, и они все поехали к нему в гости. И твоих питомцев с собой прихватили. Папа хотел разбудить и тебя, но я сказала, что у тебя снова повысилась температура, и я буду ухаживать за тобой. Сегодня мы с тобой поедем к ним, только сначала я приготовлю завтрак и накормлю тебя. Я же знаю, что ты вчера даже не обедал.

Теперь яхта по имени «Соня» стала для нас семейным домом, и я испытывал истинное блаженство, когда моя будущая жена накрыла стол в кают-компании, и мы ели жаренного хариуса с картофелем – фри и пили из хрустальных фужеров французское вино под музыку, которая доносилась с борта теплохода «Валерий Чкалов».
А сразу после завтрака Соня решительно сказала:
- А теперь едем к папе. Будем просить у него благословения на наше бракосочетание.
- Уже? – удивился я. – Может, сделаем это позже? Сейчас он что-то не в духе.
- Если мы будем ждать, когда он будет в духе, то за это время у нас может и ребёночек народиться.

- Куда едем? – спросил нас узкоглазый таксист на стоянке у пристани.
- А вот здесь написано, - сказала Соня, подавая ему листочек бумаги с реквизитами компании Вершинина.
- Далековато это, аж за посёлком -предупредил водитель. – Больше тысячи будет стоить.
- А это мы и без вас знаем и торговаться не собираемся. А за скорость ещё и доплатить можем.
Довольный такой щедростью клиентов, таксист быстренько завёл машину и погнал её по ухабистым улицам Туруханска со скоростью, намного превышающей все нормы ПДД. Но это не мешало ему вести с нами беседу, которую он начал с попытки удивить нас:
- А я догадался, куда вы едете. К тунгусу Хадиулю.  Угадал? К нему много городских приезжает, потому что он у нас вроде шамана. У него даже имя на русский язык переводится как «человек, который всё знает». Нет, камланием он не занимается, в основном, лечит травами. Но говорят, что помог он многим излечиться от болезней и  бесплодия.
Где-то через полчаса мы выехали из посёлка в тайгу и вскоре остановились на площадке, от которой вправо уходила широкая тропа.
- Пройдёте по этой дорожке метров двести и упрётесь прямо в избу тунгуса, - сказал таксист.
Соня расплатилась с ним, и мы пошли по хорошо утоптанной тропе, по обеим сторонам которой стоял густой лес.
- Не понимаю, зачем отцу надо было в такую глушь забираться,- заворчала Соня. – Со здоровьем у него всё в порядке, с бизнесом тоже.
- А может, он хочет, чтобы шаман помог ему найти брата Никиту, - предположил я.
- А ты откуда знаешь про Никиту? – настороженно спросила Соня.
- А нам в Енисейске сказали, что твой отец присылал геологам телеграммы с вопросом, не работал ли в их партии Никита Львович Вершинин.
- Кто это вам сказал?
- Работница этой самой партии, с которой мы познакомились в ресторане.
Я боялся, что Соне сейчас захочется узнать все подробности нашего знакомства с дамочкой в ресторане, но на мое счастье откуда-то из кустов выскочил Абрек и понёсся к нам навстречу.
Добежав до нас, он поочередно облизал наши ноги, сначала Сонины, а затем мои, и важно пошел впереди, показывая дорогу в дом.

Пройдя через узкие сени, мы оказались в большой комнате с русской печью и непокрытым длинным столом, за которым сидела Матильда и лепила пельмени.



- Явились – не запылились,- ворчливо поприветствовала она нас. – Мойте руки и садитесь пельмени ладить. Мне одной на такую ораву их не налепить. Сейчас наши из тайги вернутся, голодные, как черти.
- А зачем они в тайгу пошли? – спросила Соня.
- Так Михаил Львович попросил тунгуса, чтобы он показал какие-то заброшенные шахты. Уже больше трёх часов они там шляются. Боюсь, что полезут они в эти самые шахты, а там их привалить может.
- Типун вам на язык, Матильда Петровна. Нам таксист сказал, что тунгус этот у них вроде шаман, а шаман не полезет зря в опасное место.
- А где Эльза? -спросил я, чтобы прервать этот тревожный разговор.
Матильда улыбнулась:
- На полатях дрыхнет. Сразу нашла себе удобное место: тепло, мягко, и никто не мешает. По тебе, Андрюша, она сильно скучает, к никому на руки не идет.
Я подошел к печи и приоткрыл шторку полатей. Эльза лежала там, растянувшись на ватном одеяле, а, когда я тихонько позвал ее, она открыла один глаз и сказала: «Со мной всё порядке, можешь не беспокоиться. Иди к своей Соне и лепи с ней пельмени».
Мы лепили их почти до вечера, когда в сенях хлопнула дверь, и в комнату вошел хозяин избы, низкорослый тунгус в камуфляжной ветровке с ружьем за спиной.
- Здравствуйте, гости дорогие!- приветливо сказал он. – Как твоё здоровье, Андрюша? Михаил сказал мне, что ты в Енисее искупался и заболел. Мы это дело быстро поправим. Сейчас сядем за стол, ты выпьешь стакан моей настойки, и всё как рукой снимет. А ты, Соня, следи за тем, чтобы твой жених больше в воду не падал. Енисей у нас – ух! –какой колючий…
- А с чего вы взяли, что Андрюша мой жених? – покраснев, спросила Соня.
- Чего мои глаза не видят, то моя душа мне подсказывает. Не зря мои родители назвали меня Хадиулем, что значит «знающий».
- А где сейчас мой отец и капитан?
- Они пошли посмотреть на медведя, который живет за моей избой в клетке.
- Медведя?!
- Да, бурого медведя, который попал в капкан, поставленный в тайге каким-то браконьером. Я усыпил его, привез на тачке к себе домой и посадил в клетку. Лапа у него почти зажила, и скоро я отпущу его в тайгу. Но ему не очень хочется возвращаться туда, так как он понял, что я его друг, а в тайге у него много врагов. Я назвал его Урэн, что значит «родившийся в горах», и он уже отзывается на это имя.
Вскоре пришли и Вершинин с Лацисом, у них завязался оживленный разговор о животных, в котором приняла участие и Соня, но мне было не до того: я боялся, что Хадиуль за столом вновь может назвать меня женихом, и опередит нашу просьбу о благословении.
Но обед, а, лучше сказать, ранний ужин, проходил чинно , без подначек и эксцессов. Пили различные настойки, причем, каждый свою, по рекомендации хозяина. Ели вкусные пельмени с лосиным мясом, на десерт был медовый квас, изготовленный также по рецепту Хадиуля.
А после ужина пошел разговор о том, ради чего, как я понял, мы и прибыли в Туруханск.
- Ты, Михаил, не беспокойся, - сказал Хадиуль, - я обязательно отыщу твоего брата. И не смей даже думать о том, жив он или не жив. Он был у меня в прошлом году и смеялся, когда я спросил его о здоровье. А не пишет он тебе, потому что работа у него такая: сегодня здесь, а завтра там. Я его спросил, не надоело ли ему столько лет скитаться по горам да тундре, и знаешь, что он мне ответил? «В этом, говорит, смысл моей жизни». А тогда я ему задал такой каверзный вопрос: «А не ошибся ли ты, Никита, с этим самым смыслом? Ни дома у тебя, ни семьи. Неужели тебе не хочется иметь любящую жену, детей, внуков?». – «Хочется, отвечает, но приходится многим жертвовать ради достижения главной цели в этой недолгой жизни».
- А здесь, за одним столом с нами сидит профессиональный философ, которого я однажды попросил объяснить мне, в чём же смысл человеческой жизни. Но Андрей Олегович не удосужился тогда ответить мне на мой вопрос. Может быть, он сейчас сможет удовлетворить моё любопытство?
Как ни странно, но на этот раз я отнесся к попытке Вершинина унизить меня совершенно спокойно, даже слегка иронично. И, вероятно, потому, что теперь у меня был верный союзник, моя Соня…
- Я готов ответить на ваш вопрос, Михаил Львович, - сказал я, не раздумывая. – Но давайте сначала выслушаем мнения присутствующих здесь лиц. Что они думают по этому поводу. Например, вы, Матильда Петровна.
- Ой, да я прямо-таки не знаю… Но коли надо, то отвечу… По-моему, смысл всей нашей жизни – в любви…
- Какой любви, Матильда Петровна? Любви к человечеству, к Родине, к детям? Или, скажем, любви мужчины к женщине и женщины к мужчине?
- Да, её-то я и имела в виду!
- А я с этим не согласен. Случаи, когда такая любовь длится всю жизнь или, как мы часто говорим, вечно, единичны, а, если разобраться досконально, то отсутствуют вообще. Так считаю не только я. Послушайте, что говорит о женщинах великий философ Шопенгауэр: «Они как слабейшие существа одарены от природы не силою, а хитростью: отсюда их инстинктивное лукавство и непреодолимая наклонность ко лжи»
- Он сказал это, потому что сам никогда не любил! – выкрикнула Соня.
- Любил, Соня, и не раз, - ответил я с грустной улыбкой. – Именно это и позволило ему сделать такой вывод… Теперь ваша очередь, капитан.
Чтобы высказать свою точку зрения, Лацису понадобилось более пяти минут, зато его ответ был краток и убедителен:
- Я всегда считал, что смысл жизни любого человека – это дело, которым занимается. Я мечтал стать моряком и стал им, но теперь уверен, что ошибся.
- Почему?
- А потому, что романтику морей поглотила прагматика; тонно-километры и диктат судовладельцев.
- А что скажет наше юное поколение в лице Сони Вершининой?
- А считаю, что смысл жизни любого человека – это его будущее: дети. И не старайся меня переубедить, тебе это не удастся.
- Хорошо, я согласен. Только до конца нашей дискуссии, пожалуйста, перебери в своей памяти примеры отношения детей и родителей во всех семьях, куда ты была вхожа, а потом поведай нам об этом. А пока я вынужден обратиться к вам, Михаил Львович, хотя не должен был делать этого, ибо вы первый обратились ко мне с этим вопросом.
- Ну, почему же? На сей момент я тоже участник этой дискуссии и обязан высказать свое мнение. Так вот я считаю, что смысл нашей жизни – это жить в мире и согласии на всех уровнях: государственных, деловых и семейных. Когда мы достигнем этого, наша жизнь обретёт смысл.
- А вы уверены в том, что это возможно? Ведь на нашей планете ни на минуту не прекращались войны, бизнесмены готовы друг другу глотку перегрызть из-за сотни долларов, а семейные разборки стали любимой темой наших папарацци. Так что, извините, ваши убеждения – это всего лишь утопия, достойная Томаса Моора…А теперь ваша очередь, наш добрый хозяин. Хотя вы и не курсе нашего спора, но всё-таки ответьте на мой вопрос: в чем смысл человеческой жизни?
- Я всегда считал и считаю до сих пор, что человек живет для того, чтобы сохранить природу на планете, на которой он живет. Вы сейчас скажете мне, что он не силах сделать это, и приведете множество примеров загрязнения окружающей среды, но это не значит, что мы должны опустить руки и перестать бороться.
- Я согласен с вами: бороться надо. Но трудно устоять в этой борьбе, если экология как наука о защите окружающей среды не в чести у нынешних властей… Ну, а ты, Соня, что надумала?
- Знаешь, Андрюша, я почему-то вспомнила, как дети Тихомировых, наших хороших знакомых, определяли свою маму в дом престарелых, и теперь и не знаю, что и сказать…
- Этот пример сказал всё сам за себя… А теперь послушайте, что говорит о смысле жизни Шопенгауэр: «Всякая жизнь есть страдание. Существование — это постоянное умирание». То есть, он отрицает самоценность жизни и признаёт смерть смыслом жизни. Страшно, правда? Но тут надо учесть, что Шопенгауэр, во-первых, был пессимистом по своей натуре, а, во-вторых, всю свою жизнь он, в основном, провел за столом в своем кабинете, занимаясь написанием философских трактатов, не видя той жизни, которая кипит за его окном. Так вот, я без излишней скромности могу теперь заявить, что являюсь единственным философом в мире, который испытал все тяготы жизни и знает им цену. До этого я тоже считал себя самонадеянным мудрецом, и изобрел дичайшую, по мнению профессора Сюткина, теорию, что смысл нашей жизни заключается в постоянном поиске этого самого смысла. «Извините меня, но это - откровенная софистика, - сказал он. – Вы мыслите наперекор Сократу, забыв о том, что являетесь всего лишь аспирантом философского факультета МГУ». И тогда я решил, что философия самая никчемная наук из всех наук. Но у меня в кармане лежал диплом преподавателя именно философии, и мне надо было искать работу по специальности. Не найдя её в Москве, я по рекомендации одного из профессоров университета поехал в Сибирь, но и здесь работы для меня не нашлось даже в школе. И вот тогда-то и началось мое познание жизни без всяких поисков её смысла. Сначала я был просто бомжем, затем работал грузчиком, по счастливой случайности выбился в помощники крупного предпринимателя, задумавшего построить современный микрорайон в нашем городе, а потом всё-таки решил стать матросом, вспомнив свою срочную службу на флоте. А выжил я в этой передряге только благодаря помощи людей, которых доселе не знал и которые сами нуждались в помощи… После того, как Михаил Львович обратился ко мне с вопросом о смысле жизни, не было и дня без раздумья о том, как ответить на него, исходя не только из философских постулатов, но и своего жизненного опыта. И я пришел к такому умозаключению: смысл жизни любого человека заключается в том, в чем он нуждается сам, и в том, что он обязан нести людям, то есть, в доброте… А а сделать такой вывод мне помогло высказывание древнеримского философа Августина Аврелия, которое звучит так: «Тот, кто добр, - свободен, даже если он раб; тот, кто зол, - раб, даже если он король». А от себя я могу добавить: «Если ты прожил всю свою жизнь рабом, то не ищи в ней смысла».

- Да, об этом стоит подумать, - сказал Вершинин. – Для большинства людей доброта - это понятие абстрактное, что-то из русских народных сказок. Но против Аврелия, как говорится, не попрёшь, он высказался веско и точно. Да и ваш жизненный опыт, Андрей Олегович, действительно говорит о правильности этой мысли. Будем думать… А пока давайте устраиваться на ночлег…
И тут Соня еще раз доказала , что она способна совершать неожиданные поступки.
- Па, мы с Андрюшей возвращаемся в порт, - решительно сказала она. – Нельзя оставлять яхту без присмотра…Вызови, пожалуйста, такси..

Мы уехали, так и не испросив у Вершинина благословения на наш брак.

(продолжение следует)