Пять ответов на 5 вопросов краеведа Ч. 6

В декабре минувшего года в группе "Малоярославецкое краеведение" А.М. Исаченко разместил свою давнюю публикацию от 2011 г. из газеты "Маяк", - "Пять фактов из жизни и пять вопросов по биографии князя Владимира Андреевича Храброго".

По некоторым причинам не смогла пройти мимо данной публикации. В итоге получилось небольшое реферативное, практически исследование. По принципу "не пропадать же труду даром", потому как читатели на него в паблике, в виду специфики содержания, вряд ли найдутся, просто оставлю его здесь. Дублируя собственный текст из группы в ВК.

Фактические ошибки и замечания по тексту статьи А.М. Исаченко ""Пять фактов из жизни и пять вопросов по биографии князя Владимира Андреевича Храброго"



1.
«Получил от Дм. Донского в добавление к отцовскому уделу Волоколамск и Ржев, затем обменял их на Углич и Городец на Волге и Алексин с Козельском на Оке» - А.М. Исаченко


 
Владимир Андреевич получил Волок и Ржеву не от Дм.Донского, а в ходе конфликта уже с его сыном. Василием 1. Как другие упомянутые города от него же. И глагол «обменял» в данном случае не означал, что поменял одно на другое добровольно, по собственному желанию. Князя просто поставили перед фактом: «Теперь это не твое, забираю, и так уж и быть, компенсирую тебе, дядюшка, вот этой недвижимостью. Хотя это тоже не точно».
О сути конфликтов и «обменов» городами скажу ниже, применительно к следующему параграфу статьи.

2.

"Он участник и предводитель нескольких успешных походов на ливонских рыцарей в 1369 г." - А.М. Исаченко


Князь Серпуховский в псковско-ливонской войне не участвовал, как и не был «предводителем нескольких успешных походов на ливонских рыцарей». Владимир Андреевич в Новгород прибыл в конце 1368 г.: «на тую же зиму прииха».. Рогожский летописец уточняет цель поездки - «пьсковичемъ на помочь». Более подробная запись содержится в Софийской I летописи и Московском летописном своде конца XV в., - в статье за 6874 год. Согласно источнику, князь «бысть тамо от Збора до Петрова дни».. Т.е. с 26 декабря 1368 г. по 16 января 1369 г., - уже после столкновений с немцами на Псковщине летом-осенью, но до похода ливонцев к Пскову в феврале 1369 г. Т.о., поездка его в Новгород оказалось для псковичей никакой. Историк В. Кучкин считает, что целью визита князя было подписание мира межу Псковом, Новгородом и немцами, чтобы перенаправить агрессию ливонцев на Литву. Однако «что-то пошло не так».

"Князь Дмитрий обратился к другим князьям за поддержкой, но за исключением Владимира Андреевича и ещё нескольких большинство князей отказало". – А.М. Исаченко


Нет нигде таких сведений!
Как рассказывает «Повесть», Москва была разорена и сожжена будто бы из-за «неодиначества» и «неимоверства» среди русских князей. Потому как князья «не хотяху пособляти друг другу и не изволиша помагати брат брату», великому князю Дмитрию, который с самого начала «хотя ити противу татар», а в результате покинул Москву. Как можно заметить, в этом тексте нет указаний ни на «большинство князей», не назван здесь и князь Владимир Андреевич.

Да, в трактовке событий лета 1382 г. в нашей историографии по-прежнему сохраняются два спорных вопроса. Один из них как раз касается «розни в русских князьях» как причине произошедшей трагедии. Упоминается она ранее всего в т.н. пространной «Повести о нашествии Тохтамыша» в составе Новгородской IV и Софийской I летописей.

Однако на основе этого известия делать заключение о распаде возглавляемой Дмитрием Донским княжеской коалиции сомнительно. Хотя бы потому, что указание на «рознь» - это вставка в текст более ранней краткой «Повести» о событиях 1382 г., известной в составе Рогожского летописца. Сама же вставка может быть обычной попыткой объяснения хода событий, и вероятно, появилась еще в протографе упомянутых выше летописей. Скорость движения войск Тохтамыша сама по себе исключала возможность оперативной связи между князьями Северо-Восточной Руси для принятия какого-либо решения по ситуации.

Наряду с этой причиной, в пространной «Повести» присутствует и иная мотивировка поступка Дмитрия Донского. «Слышав же князь таковую весть, како идеть на него сам царь в множестве силы своеа /.../ и убояся стати в лице самого царя, и не ста на бои противу его, и не подня руки на царя». В Софийской I летописи озвучен аналогичный мотив: «Великыи же князь Дмитрии Ивановичь слыша таковую весть, оже идеть на него сам царь во множестве силы своея /…/ не хотя стати противу самого царя».

Похоже, что такое пояснение книжником, почему князь воздержался от открытого боя как нежелание воевать с «самим царем», вероятно, было лучшим и наиболее предпочтительным оправданием Дмитрия Донского в среде тогдашнего общественного мнения.