Серёга Коршунов

По воспоминаниям Игоря Козлова, выпускника МВИМУ 1978 года, капитана и поэта.

Итак, в 1972 году я поступил в Мурманское Высшее Инженерное Морское училище имени Ленинского комсомола. Я был счастлив. Мне легко дались все экзамены, и я набрал высокий проходной балл, с которым можно было бы пройти на любой факультет, но я мечтал быть только судоводителем! А с Сергеем Коршуновым я первый раз пообщался на вступительном письменном экзамене по математике. Я любил математику и хорошо был подготовлен по этому предмету, поэтому очень быстро, в течение двадцати минут решил все задачи и просто сидел за столом, глядя по сторонам. Время на экзамен отводилось два часа. Вот так встать и уйти уже через двадцать минут мне было как-то неудобно. Вдруг сзади меня кто-то тронул за плечо. Я обернулся. На меня смотрели голубые глаза.  Они смотрели, они умоляли. Это и был Сергей Коршунов, симпатичный кудрявый светловолосый парень небольшого роста, чем-то похожий на Сергея Есенина:
— Напиши мне, как решить примеры! — прошептал он.
Я не стал задумываться, написать ему или не написать, увидят это преподаватели или не увидят, рискованно это или не рискованно, я просто написал решение примеров на черновом листке и постарался незаметно для преподавателей передать его Сергею. Уже после этого я встал из-за стола, положил перед преподавателем свой вариант и вышел из аудитории. Увы, моя уверенность меня немного подвела, в одном из примеров я допустил незначительную ошибку, в результате чего оценка была 4. Это меня несколько огорчило. Но как счастлив был Сергей Коршунов! Он тоже получил четвёрку.

Мы с ним встретились позднее на танцах в клубе строителей, который находился прямо около мореходки. Мы ещё считались абитуриентами, хотя уже сдали все экзамены и только ждали приказ о зачислении. На танцы в клубе строителей в общем-то и собрались одни абитуриенты, одни пацаны. Поэтому медленной музыки не было, гремело что-то быстрое, подвижное, победное.
Ребята кучковались группами человек по пять, образовывая круг, и так отплясывали. Вот мы и очутились с Серёгой в одном кругу. Он узнал меня. Его благодарностям не было конца. Как я понял из его быстрых выкриков через шумящую музыку, он сдал так все экзамены, ничего не уча и не зная. Впоследствии я в этом убедился сам, когда спросил у него:
— А сколько будет семью восемь? — Серёга задумался, а потом засмеялся:
— Не знаю! И никогда не знал! Там на задней странице тетрадки есть таблица умножения, можно посмотреть! — Но больше всего он поразил меня не этим, а тем, что, танцуя, постоянно оттягивал пояс от брюк и заглядывал туда, где должен был находиться пенис:
— Чего ты туда всё смотришь? — наконец не вытерпел и спросил я.
— А! — в сердцах сказал Серёга, — Кажется, опять триппер поймал! — и снова засмеялся.
Девчонки его любили. За лёгкий весёлый нрав, за голубые глаза и кудрявые волосы.
А уж как он их любил! Помню, когда мы уже были курсантами как-то раз поехали на турбазу с девчонками с рыбокомбината. Их было пятеро, и нас, курсантов, было пятеро. И среди нас — Серёга. Пока другие раздумывали да рассчитывали, Сергей не дремал, и по очереди таскал девок к себе в кровать. В результате поездки он единственный опять поймал гонорею. Наверное, это была его почти профессиональная болезнь.
После зачисления абитуриентов в мореходку мы с Серёгой Коршуновым волею судеб оказались не только в одной роте (а их было две), не только в одной группе (а их было четыре), но даже в одном кубрике, где стояли четыре двухъярусные койки, рассчитанные на восемь человек. Наверное, я бы не вспомнил тот первый состав нашего кубрика, если бы ещё на первом курсе не написал про нас про всех, в нём живущих, песню, в которой были такие слова:
Два Вити, и два Игоря, и Гена,
Серёжи два, Валера… На века
Гордиться нами будет вся система,
Но, а пока… Наряды лишь пока!

Житьё-бытьё в курсантской роте, обязательное на первых курсах, и поначалу даже завлекающее своим причудливым коллективным бытом, году к третьему приелось. Сергей Коршунов крепко обосновался в одной весёлой мурманской семье. Он напрочь связал всё своё свободное время с семнадцатилетней девушкой Ольгой. Звал её Серёга: «Мой пухлый Карлсон». Она была действительно несколько полновата для своих лет, но при этом её симпатичное личико всегда излучало добродушие и радость. Родители девушки были людьми простых нравов, любили выпить и посидеть у телевизора. Сергея, который приходил к ним ночевать, воспринимали, как будущего зятя, и укладывали спать с дочерью, но его ногами туда, а её ногами сюда. Дверь в спальню закрывалась, и ноги оказывались рядом. Поэтому девушка быстро забеременела, и Серёга готовился к свадьбе.
Сказать, что науки ему давались с трудом, это значит, ничего не сказать. Науки ему совсем не давались. Поэтому Сергей Коршунов не учился, а крутился, как уж. Английский язык для него был не легче, чем для всех китайская грамота. И он искал лазейки, через которые можно было бы пролезть. Как-то преподавательница объявила, что тот, кто сделает стенгазету на английском языке, получит зачёт, ничего не сдавая. Серёгина рука взмыла вверх:
— Я! — сказал он, — Я сделаю!
Его тесть в прошлом был преподавателем английского языка, а Ольга хорошо рисовала. Через два дня Сергей принёс преподавательнице великолепно и грамотно оформленную стенгазету. На все похвалы учителя Серёга смущённо опускал глаза, скромно разводил руками и повторял: «Люблю рисовать, и английский учу ночами...» Когда та же учительница предложила поставить спектакль на английском языке, и стала распределять роли, то Серёга выше всех тянул руку и умолял:
— Дайте мне!» — она прекрасно понимала, что Коршунов английского не знает, но... на женскую роль никто не соглашался. Никто кроме Сергея.
— Ладно! — сдалась та, — Актёр ты хороший!

На каком даже не помню курсе мы полгода изучали предмет, название которого тоже не помню. Как финал, зачёт. Предмет этот никто не учил, считая его необязательным. Но зачёт-то обязателен. И тут началось. Преподаватель стал отсеивать всех, одного за другим, ставя «неуд». Меня ждала та же участь, но произошло чудо. Дело в том, что к тому моменту я был уже заместителем старшины духового оркестра, и носил на рукавах нашивки старшины роты. Вот это мне и помогло. Как правило, все старшины рот были людьми, прошедшими воинскую службу. Учёба в мореходке им давалась с трудом, но их за учёбу не отчисляли, понимая, что на них держится дисциплина рот. Сажусь я к столу и читаю вопрос в билете.
— Отвечайте! — говорит преподаватель. Я даже не знаю, что говорить, поэтому снова читаю вопрос, ставя в конце не вопросительный, а восклицательный знак. Преподаватель смотрит на меня, и вдруг:
— Тяжело было на службе? — Я опустил голову и глубоко вздохнул.
— Зачёт! — сказал преподаватель и протянул мне зачётку.
Когда я вышел из аудитории, первым ко мне подошёл Серёга:
— Выгнали? — ехидно спросил он.
— Зачёт! — сказал я и показал зачётку.
— Ты учил? — не поверил Серёга.
— Нет! Но я в Армии “служил”! — и ткнул ему в нос нашивкой.
Коршунов всё понял:
— Дай фланку!
— Не дам! — сказал я, — она приметная…
Серёга уже летел в роту, появился оттуда во фланке с нашивками старшины роты и тут же влетел в аудиторию. Нас было двое, кто получил зачёт, остальные сдавали повторно…

Настало время рассказать о том, что же сталось с нашим героем.  Всеми правдами и неправдами, не мытьём так катаньем, Сергей Коршунов мореходку закончил. По распределению он попал не в рыбодобывающий или транспортный флот, а во флот Гидрометцентра. Теперь от работы Сергея зависела погода в Баренцевом море да и на всём Кольском полуострове. Обычно на суда гидромета попадали те, на кого уже махнули рукой во всех флотах, устав с ними бороться, поэтому местный контингент был самый что ни есть отпетый. Попади Серёга в другой флот и, глядишь, втянулся бы, а там бы и специалистом стал, но нет... К тому времени жена Сергея Коршунова Ольга родила сына, симпатичного кудрявого светловолосого мальчика, похожего на Сергея.
Однажды, вернувшись из очередного короткого рейса, Сергей застал дома жену, сидящую на кухне в компании симпатичного лейтенанта ВМФ, распивающую с последним шампанское. Думать о том, что делать, Сергей не стал. Просто взял со стола бутылку шампанского и ударил лейтенанта по голове. Ударил и ушёл назад на судно. Слава Богу, лейтенант оказался живучим. Дело каким-то образом замяли, а вот куда делся Серёга, никто не знает. Говорят, что уехал домой, в родной Слуцк. Может, и так...