Часть Вторая Сажа и пепел. Глава XIV

Чёрный обелиск возвышается столпом чего-то противоположного маяку. Скверна от которой зудит кожа, а плечи неприятно передёргивает, стекается со всего подземелья, устремляясь к гладкой поверхности пожирающей свет. Мрачное зеркало из обсидиана переходит в фигурные складки, по мере того как одно за другим наворачиваются кольца причудливого змееподобного туловища. Конструкция носит магический характер, здесь не может быть никаких сомнений. От её мрачной природы по спине бродит мороз. Интересно, ощущают ли остальные то же самое? При этой мысли Ханаан оборачивается и застывает, обнаруживая прямо перед носом распахнутый дверной пролом, с силой втягивающий заклинательницу внутрь. Пропитанное возмущением “Серьёзно?!” разносится уже по зелёным равнинам, окутывающим дом.

— Кажется там нужна моя помощь! — настаивает она, препираясь с пустотой, но в ответ ей звучит лишь одинокое воронье карканье.


Стервозным потоком по венам блуждает адреналин, нахлынувший в преддверии жуткой битвы. Давящая смесь готовности действовать и полнейшего полного бессилия действует угнетающе. В попытках прогнать из тела этот дискмофорт, колдунья едва ли не бегом огибает дом. Сапожки прибивают к земле сорные травы и молодые кустарники, вновь разросшиеся в её ухоженном садике.


Табличка никуда не делась. Ровная вязь выписывает имена спутников, прозябающих в бесконечном мраке Подземья. Четыре строчки идут в прежнем порядке. Звучание, странным образом успокаивает.



Джар’Ра

Тенебрис

Персиваль

Ахана



Первая троица имён как-то поистрепалась, что ли… едва заметные трещины покрывают плашки крохотными рытвинами, подбираясь к имени. Кажется, одна из них готовится надколоться, уже вот-вот. Стоит поднести пальцы, чтобы убедиться в этом, как рука сама собой отдёргивается, укус скверны наполняет прикосновение лёгкими спазмами покусывая сквозь черноту, заполонившую кожу до самого локтя.

—Проклятье! Благословенная мистра, помоги им пожалуйста. Пожалуйста?

Умиротворяющая тишина уютного жилища сейчас кажется дурной насмешкой, но собираясь с силами Ханаан усмиряет дух прежде чем помолиться. Если кто-то и способен выручить эту странную компанию беглецов, так это Владычица тайн. Проведя ещё какое-то время наедине с именами спутников, заклинательница в последний раз оглядывается и не обнаружив портала направляется домой. Настало время уборки.



По правде говоря, этому месту не был нужен целенаправленный уход. Чистота никогда не покидала родных стен и если буйная растительность снаружи ещё как-то посягала на ощущение комфорта, то внутри всё было идеально. Вот только… будет куда лучше, если волшебное здание не станет забывать решительность хозяйской руки и наполнится заботой от её вмешательства, пока сама Ханаан прохаживается от комнаты к комнате, переставляя предметы, раскладывая вещи, тем самым побеждая стресс.



Мелкие заботы и моменты размышлений сливаются в долгие дни.



После кушаний из Подземья, еда не кажется такой простой и безвкусной.



Облагораживая сад, девушка радуется тому как руки покидает уродливая чернота. Плодородная земля, местный воздух и даже сам дом, быть может, медленно вытягивали из тела потустороннюю энергию. Сам план Теней выступал категорически против присутствия демонического влияния или слишком заботился о ней самой, если подобное вообще возможно.



Когда настаёт пора привести в порядок и заново собрать походное снаряжение, Ханаан обнаруживает свои сувениры, чудесная раскладная удочка и дуэргарский швейный набор напоминают, что пережитое не было странным сном, говорят об этом явственно.



Время течёт на удивление медленно, словно бы подталкивая к рутинному труду своим размеренным, убаюкивающим движением. Идея научиться шить вещи была с ней уже давно и эти неспешные вечера оказываются как нельзя кстати, чтобы начать упражнения с малого. Например с плаща: простой отрез ткани, капюшон, может быть немного вышивки. Даже так дело оказывается несколько труднее, а потому - интереснее. Стежки задают форму вещи или нагло её портят, форма придаёт одежде комфорт и удобство, когда не пытается лезть под ноги или удавкой повисать на шее. Ткань обращается в неудачные выкройки, лоскуты и лохмотья. Ханаан сама не замечает как за подобными изысканиями и размеренной жизнью проходит месяц, прежде чем она раскладывает результат на кровати перед собой.



Ладно… длинная накидка кажется простенькой. Да, узор кое где поплыл, нарушая красоту восточного орнамента, однажды увиденного сквозь портал… но это же совершенно новая вещь! Любовно укладывая плащ на дно рюкзака, она издаёт смешок, задумываясь чем теперь будет коротать дни, совершенно неожиданно для себя замечая в комнате новую дверь. Как долго Это здесь?



Разреженный воздух, словно перед грозой, прогоняет сонливое спокойствие. Стремглав бросаясь в комнату, заклинательница спешно готовится к путешествию в неизведанное и запыхавшись тянет на себя ручку в момент когда дверь уже начала было развоплощаться. Тьма, прохлада и сырость. Каменистый тоннель. Разноцветные грибы. Подземье, стало быть. Но тогда… где её друзья?



Продвигаясь вдоль самой кромки пещерных стен, замирая от каждого неожиданного шороха, Ханаан достигает крупного помещения. Гомон ритуальных песнопений отражается здесь от высоких стен, восходя до самого потолка. Спираль - замысловатые узоры отбрасывают неестественное свечение на символы усеивающие пол, а по сторонам… маленькие существа. Дерро, так их называли! Оглушительный смрад серы и чего-то не менее едкого бросается в ноздри, колдунья едва сдерживает чих, который обязательно услышал бы маленький серый человечек, забившийся в угол рядом с клеткой. Внутри обнаруживается разъярённый двуглавый пёс. Он рычит и грызёт прутья, заливая землю слюной, но перепуганный дерро, крохотный даже по меркам его народа, будто бы не замечает этого. Отгородившись от происходящего он заунывно покачивается, обхватив собственные коленки.



Темнота пасует перед напряжённым взглядом внимательных зелёных глаз, обнажая каждую возможную деталь. В центре ритуального круга вычерченного на земле стоит идол, изображающий крупного человека с узловатыми конечностями. Протяжные звуки не смолкают ни на секунду. Поющие воздевают руки к потолку и с каждым слогом, с каждым звуком срывающимся с их уст, на шее статуэтки набухает шишка. Чувство нестерпимого зуда возвращается - подземная скверна принимается пачкать многострадальные руки. Быть может стоит сшить перчатки подлинее в следующий раз? Тёмный ритуал достигает апогея. Нарост на статуэтке заметно увеличивается, песнопения замирают на особенно торжественной и оттого отвратительной ноте, резко затихая в тот миг, когда эта опухоль принимает вид деформированной головы. Второй головы. Так вот чем они здесь занимаются.



Через звенящую тишину, воцарившуюся в зале, теперь можно расслышать сумбурные шумы доходящие из дальнего тоннеля. Культисты напряжённо переглядываются, один из них окликает некоего Норрака, сетуя на чужаков, которые уже некоторое время досаждают им. После его слов, дерро увенчаный короной перестаёт потирать руки. Довольная ухмылка на его лице сменяется гневом:

— Шевелитесь! Поспешите, демон вас задери! Сделайте уже хоть что-нибудь, чтобы разделаться с этой проблемой! — командует он, за пол слога преодолевая расстояние от спокойствия до истерического повизгивания.



Мигом зашевелившись прихвостни выпускают пса, а сам Норрак пинает холм. В ответ, гора соломы и рваных шкур издаёт рассерженный рык, приходя в движение, - то отряхиваясь и почёсывая широкие бока поднимается великанша. Пока её вторая голова, волосы которой собраны в косы синими лентами, продолжает спать, другая с туповатым видом выслушивает беснующегося карлика, прежде чем последовать за остальными, волоча по земле топор и огромную дубину.



В пещере остаётся только тот дёрганный человечек, замерший рядом с собачьей клеткой. Решив, что единственными возмутителями спокойствия в пещерах могут быть её товарищи, Ханаан окутывает себя чарами невидимости и медленно следует за великаншей, когда чуть было не наступает на чьё-то тело. Это дуэргар. Лицо мужчины, распростёршегося на земле, заплыло от многочисленных ссадин. Закатившиеся глаза едва проглядывают сквозь них тонкими щёлочками. Багровеющие синяки кажутся особенно болезненными, расцветая на пепельно-серой коже. Даже её зрению требуется несколько секунд, на протяжение которых она вглядывается сквозь ужасающую “маску”, прежде чем ей удаётся понять, что это не Торгар. Грудь дварфа едва заметно вздымается, страдалец издаёт очередной шелестящий хрип, но дерро не обращает на него внимания. Уткнувшись лбом в колени, тот покачивается из стороны в сторону не останавливаясь ни на секунду, пока заклинательница крадётся мимо, в надежде обнаружить спутников в глубинах пещер. Переход кажется бесконечным. Дерро были шустрыми, но так сильно отстать от великанши, вынужденной продираться через тесные коридоры она не могла. Чудится, что стены тоннеля растягиваются и скручиваются и даже когда Ханаан переходит на бег, далёкие звуки битвы отказываются приближаться к ней.



***



Двухголовая образина оголтело орёт. Оскаленная башка, длинные патлы которой удерживаются алыми лентами, искажена недовольной гримасой, она обдаёт дерро потоком фрустрированного рёва и несвежего дыхания, пытаясь осмыслить его приказ, после чего повторяет действие со мной. Эффект оглушительный, скажу я вам.



Тело великанши всё ещё тулится в скальную брешь, скрежеща мозолистой кожей по скользкой породе, но прорвавшаяся к нам рука уже вовсю вращает дубиной, напоминающей ствол молоденького вяза. Несколько секунд представление продолжается, но когда никто так и не оказывается расплющен, бревно летит на землю. Та, которую назвали Хельгой выставляет ладонь в нашу сторону, по замысловатым обмоткам, охватывающим её пухлые запястья, пробегает миниатюрное зарево. Крохотные символы оживают, свет прокатывается волной переходящей к пальцам, порождая сноп ревущего пламени ударивший в доспехи Персиваля. Другая голова великанши бездействует, запрокинутая назад. Может быть она даже спит безучастно созерцая пещерный свод, через который проталкивается туловище? Завидую такому крепкому сну.



По другой край конфликта, в сторону окружённого воителя вытягивается ещё одна рука - изящная и хрупкая ладошка Аханы. Боязливо выглядывая из-за меня, она раз за разом порывается шмыгнуть вперёд, чтобы чудесная сила Истишиа поддержала юношу в кровопролитном сражении.



Позади, Тенебрис припадает на одно колено и с ювелирной точностью направляет дуговой разряд. Проходя над самым полом, синеватый росчерк отклоняется и вместо меня поражает перепуганного дерро, в очередной раз порывающегося махнуть ржавой булавой. Мгновенно окоченев и вытянувшись, мелкий агрессор оседает на землю, прежде чем та же участь настигает двухголового пса. Утыканный стрелами и арбалетными болтами, зверь исходит пеной, одна из его голов безвольно висит на боку полоща по воздуху длинным языком при каждом движении туловища. Мучения обезумевшего животного наконец прерываются, стоит мне нанести решающий удар и деформированное тело проваливается во тьму.



Шар чистой черноты разрастается, достигая стен и потолка, оставляя меня стоят перед барьером на котором заканчивается зримый мир. Через несколько мгновений оттуда вываливается Персиваль. Всё это время он пятился назад с выставленным щитом, окутанный мягким свечением. Медные отблески отталкивают от него клыкастые тени и жуткий дым, которые возникли при столкновении с квазитами. Блеск воителя наполнен теплом и чувством уверенности, но не вызывает даже ряби на поверхности пурпурной черноты заполняющей проход.



Механическая кошка щёлкает пальцами, стряхивая статический разряд - она уже нагнетала в пальцах новую порцию электричества, прицеливаясь в заклинателя мух когда опустилась тьма. Награждая неуёмного дерро парой ласковых Тенебрис переключается на врагов подбирающихся со спины, ритмичные хлопки крыльев и звон бьющихся склянок за поворотом объясняют куда подевались Сарит и Джимджар. Провожая взглядом металлическую подругу я едва успеваю пригнуться - над головой свистит бревно, с грохотом оно врезается в стену и осыпает дождём мелкой щепы сбившихся в кучу авантюристов. Застывший от испуга и грохота, я тщетно буравлю взглядом темноту, в последний миг ощущая поток рассекаемого воздуха - громоздкий топор выныривает из-за преграды, опускаясь туда где мгновение назад стоял проворный Джар’Ра.



Колдун, всё ещё облепленный коконом мух, высовывает из сферы свою мерзкую рожу. Мелкий гнус торопится к нам, мигом устремляясь в глаза и ноздри, вынуждая с отвращением отшатнуться. Тыча посохом, дерро исторгает поток яда, расплёскивающийся вдоль плотно подогнанных сочленений доспеха. Прежде чем недруг вновь прячется, наш любитель тяжёлых лат награждает его могучим ударом клинка, меч следует за скрывшейся фигурой, встречаясь с чем-то плотным. Одобрительный возглас рвётся из лёгких, но его заглушает подозрительный хруст - ледяная корка, покрывавшая кожу заклинателя, взорвалась. Персиваля забрасывает ледяными иглами, я чувствую морозное дуновение. Нечто холодное утыкается и в мою спину. Металл.



А, это всего лишь Тенебрис - столкнулась со мной, отступая от бурого комка слизи наползающего медленными, текучими кувырками. Дроу и подземный гном по очереди колотят подвижную субстанцию, опасливо приближаясь к нам. Меткие удары рассеивают нечто, заметно уменьшая в размерах, едкая жижа расплёскивается, с недовольным шипением углубляясь в почву, вот только и оружие от этой встречи оплавляется постепенно начиная гнуться. Рубаха Саррита просвечивается через неестественно ровную дыру в его стёганке, словно некая сила попросту испарила правильную окружность среди ткани и звеньев кольчуги. Пока я прикидываю пути отступления, из-за барьера колдовской сферы раздаётся девичий крик, смесь боли с изумлением. Пурпурная тьма лопается как мыльный пузырь, обнажая взору вид на элегантную женщину в изумрудно-чёрных одеяниях. Растянувшись на каменистом полу, Ханаан лежит недвижимо, укрытая снегом и ледяными осколками, а над ней скачет злобный старикашка, нервно машущий посохом. Его лицо и шея усеяны кривыми росчерками кровоточащих ран. Ну всё, об отступлении не может быть и речи.



Переводя взгляд на Персиваля я собираюсь было поделиться планом и запоздало понимаю, что должен был следить за великаншей, а не вертеть головой - перед глазами проносится размытое коричневое пятно, удар жуткой силы окончательно гасит тусклый свет, царивший в пещерах. Я даже не чувствую боли. Сознание окутывает благословенная тишина. Никаких тревог. Никакого рокота потустороннего урчания и шипения - связь между мной и Акашей отступает на второй план, вместе с ней угасает жгучая жажда движения, действия, демонстрации себя и попыток прогрызть этот мир, дабы ощутить его вкус. Вкус жизни. Жизнь? — такое странное слово. Неказистое, что ли… кажется это очень важная штука и потому многие её хотят и постоянно наслаждаются ею, но сейчас, когда я внезапно чувствую, ощущаю прикосновение ладоней, оледенелых от волнения и целебной воды, эта ваша жизнь врывается в моё тело болью и какофонией непрекращающейся битвы. Грохот, стон и лязг наполняют уши сквозь поволоку едва слышимых глухих ударов. Время для второго раунда, приятель.



Пытаясь прогнать чувство опустошения я подскакиваю на ноги, уже в полёте желаея о столь опрометчивом решении и боязливо охватывая ноющие рёбра. Схлопнувшиеся лёгкие взрываются болью от моих натужных попыток вдохнуть. Очень тесно, едва хватает места чтобы стоять, так кучно мы сгрудились в тесном проёме. Драконье яйцо за время моего отсутствия перекочевало к великанше, с туповатым видом она медленно протягивает его чародею, выписывающему коленца между её колонно-подобными ножищами. Отчаяние заставляет шестерёнки в мозгу вращаться с умопомрачительной скоростью. Раньше чем здравомыслие успевает вмешаться я взрезаю мешочек с чёрным порошком и швыряю в лицо Хельги. Тканевый снаряд разбивается о перекошенную морду, осыпая ядрёным зельем её макушку и алые ленты, лицо и грудь… ненависть во взгляде тут же сменяется удивлением, мышцы лица разжимаются, оружие валится из рук, серия громоподобных чихов сотрясает громоздкое тело, прежде чем на середине очередного вдоха она замирает. Вторая голова медленно распахивает глаза, с её губ срывается усталый вздох облегчения.



— Ох… наконец-то она заткнулась — доносится из её нутра глубокий шелестящий голос и… наша противница просто уходит. Ленивый взмах руки отшвыривает беснующегося колдуна. Едва поднимая ноги громадина плетётся прочь, опасливо перешагивает через тело нашей боевой подруги, прежде чем аккуратно протиснуться сквозь скальным пролом. Дерро кажется изумлённым не меньше нашего, вот только длиться этому ступору суждено не долго.



Или вечно, тут как посмотреть. Персиваль снова оказывается самым крупным и высоким существом в тоннеле, поднимая клинок до самого потолка он с чувством роняет его на неприятеля. Лезвие окрашивается жгучим красноватым свечением, с громким свистом оно рушится вниз, не столько прорубая сколько прожигая и мушиный рой и ледяную корку, а следом плоть с костями. Тяжело припадая к скале я не без удивления замечаю серые и чёрные полосы, оставленные на влажноватом камне молниями и залпами магической энергии. Битва была жуткой, но всё же мы победили. Победа, - это когда миновал кризис, а число друзей не убавилось. Может быть даже возросло.



Не способный нарадоваться всей красоте полноценного дыхания, я продвигаюсь вдоль стеночки, приглядываясь к манипуляциям Персиваля: юноша демонстрировал очередное чудо, медное тепло покинуло его очертания и метнулась к Ханаан, стряхивая поволоку льда и безнадёги, быстро приводя девушку в чувство. Порталы… всегда порталы. Совершенно неожиданный способ окружить противника, но мне стоило догадаться раньше, ещё когда шар тьмы окутал врагов. Кто же знал? К тому же, мы не виделись с ней так давно… день, а может быть даже полтора, не меньше. Примерно столько же понадобится, чтобы рассказать ей свежие новости и поведать обо всех странных вещах, которые мы натворили.



Тенебрис продолжает пятиться от недвижимых комков агрессивной жижи, сулившей непоправимый ущерб её драгоценному телу. Встревоженные микониды выглядывают из-за угла, малышам эти испытания давались не менее тягостно, только представьте: скрываться, трястись и дожидаться окончания битвы, всякий раз замирать и надеяться, что уцелеют именно их друзья. При виде гостьи, Стуул выдаёт радостные ментальные трели и несётся вперёд, намереваясь как можно скорее забраться к ней на руки. Пока двое подземных жителей недовольно осматривают остатки своего оружия, Ахана протискивается между ними и с потаённой радостью наблюдает за тем как совершенно иначе работают целительные силы рыжеволосого юноши. Не желая им мешать, я всё ещё сжимаю рёбра и плетусь дальше. Туда где за изгибом тоннеля стоит великанша.



Когда Торгар познакомил окружающих с эффектом забористой дуэргарской смеси, всего щепотки оказалось достаточно для последующего сухопутного заплыва по берегу озера, полного экстатического упоения. Не буду скрывать - я пытался остановить противницу, оглушить, возможно даже убить, но никак не... привести в чувство. Теперь громадина стояла робко и неуверенно, облокотившись на стену и вглядываясь в расширяющуюся ленту тоннеля. Мирская суета мигом ей опротивела, она поглядывала за переход, метров десяти, не более, перераставший в пещерный зал. Мои глаза улавливают зловещую зеленоватую подсветку, туда же повёрнута твердолобая голова, волосы которой аккуратно переплетены голубоватыми лентами.

— Зовите меня Матильдой — гулко возвещает она, не обращая никакого внимания на вторую голову, заливающую плечо тонкими струйками густой слюны, — У вас не найдётся ещё этого снадобья? Я хотела бы уйти отсюда. Покинуть город... что невозможно с этой ревущей каргой на плечах — бормочет она, с надеждой глядя на меня.



Бедняга, ничего не скажешь. Увы, мне остаётся только отрицательно покачать головой. Однако, после встряски мой мозг всё ещё недурно работает, желая свести новые конфликты к минимуму.



— Нет, но... если вы отправитесь с нами, мы обязательно что-нибудь придумаем. Со мной путешествуют весьма талантливые ребята... — произношу я задумчиво, оборачиваясь на соратников. Ханаан снова была с отрядом, окружённая галдящей вереницей измождённых, но радостных лиц. Сонные чары заклинательницы уже неоднократно выручали нас в борьбе с разного рода злопыхателями, почему бы им не справиться с куда более близким недругом? Ханаан тем временем с явным неудовольствием рассказывала остальным про некий зловещий ритуал и раненого дварфа замеченного поблизости, увлекая остальных вперёд. Я задерживаю друзей всего на секунду, возвращаясь к дерро и срезая блестяшки которыми расшиты его корона и одеяния, увидев в них компенсацию за полученные боль и страдания. Ну вот, теперь точно идём.



Гигантская леди проходит внутрь и по-хозяйски плюхается на кучу сена и какого-то крупного рубища, уступая нам осмотр помещения. Очередной рукотворный символ на земле пугает острыми завихрениями зелёной пульсации, подсветка заставляет Ханаан казаться особенно мистической. Указывая на статуэтку в центре, девушка рассказывает о ритуальных песнопениях, которыми культисты и выращивали дополнительные головы на всём, что им вообще под руку попадалось - собаки, медведи, каменные изваяния... теперь недавнишние потрясения казались мелочью - идол в центре круга совершенно точно изображал Хграама, мистика клана Кейрнгорм, что подарил Персивалю артефактный кристалл, а так же мирный ночлег всем остальным.



Пещеру охранял маленький хлипкий дерро. Мы узнаем об этом не сразу, так как он ничем себя не выдал, однако когда его заметили он отважился достать коротенький ножик и выставляя его в нашу сторону. Секунду-другую дрожащая овощечистка выписывает восьмёрки в воздухе, но когда цокающая фигура Персиваля приходит в движение нервы горе-стороже окончательно сдают: с коротеньким визгом коротышка приходит в движение, он убегает запинаяясь о разного рода хлам и проскальзывая на грибах пока не забирается в клетку устланную соломой и погрызенными костями.

— Эм... мы не намерены причинять тебе вред. Мы новые друзья Матильды. — произносит воитель, но дерро замирает, вжимаясь спиной в прутья. Диалога не состоялось, поэтому Персиваль переключается на бумаги устилающие приземистый стол.



Поблизости, там где между наиболее крупными грибами образовывалась небольшая прогалинка, действительно обнаруживается дуэргар. Опасливо приближаясь к бессознательному телу, грубо сваленному между клеток и грибных зарослей, сердобольная Ахана тут же принимается бороться за его здоровье. Ирвин, если это вообще Ирвин, выглядит как бродяга которого обобрали в переулке - синяки, ссадины и кровоподтёки шли в комплекте с закатывающимися глазами и неясным бормотанием.



Внимательно изучив пациента, девчушка усаживается рядом и отбросив привычное смущение методично вливает в него огромное количество воды, глоток за глотком. В отличие от того как нас привечали дроу, местные хозяева кормили своего пленника до отвала и вряд ли даже сам Истишиа сможет подсказать сколько дряни перекочевало в организм из местных грибов. Тем не менее, к вящему неудовольствию Тенебрис, пациент подаёт стойкие признаки жизни, пускай даже наша чуткая жрица не знает вернётся ли к нему рассудок и когда это произойдёт.



Сама драгоценная изобретательница была рядом, явно прикидывая как бы аккуратно позабыть Ирвина в пути. Без зазрения совести вскрыв разочаровывающий сундук - о последнем говорит недовольное урчание самой Тенебрис и мешочек с золотом, которым швырнули в вашего покорного, она усаживается на его крышку. Кажется в каждом тайнике Тенебрис надеется обнаружить некую загадку, вроде той рыбки, которую исправно кормила по утрам, прежде чем отряд продолжал путь. Металлическая искательница тайн что-то мастерила, ворох ткани шибко принимал своеобразную форму... если это не предназначалось для избавления от моих острот или собственного спасения от очередных нравоучений Персиваля, то плотный чехол, вероятнее всего, предназначался Хельге, защищая вредную голову великанши от нежелательных звуков и вспышек. Нежелательных в первую очередь для нас, так как с её сестрицей куда проще договориться. Занятно... к нам добавился ещё один попутчик, которому хочется гарантировать продолжительный сон.



Вникать в документы вместе с Персивалем сейчас совсем не хочется - в те моменты когда я не выковыривал оттуда кровь в левом ухе всё ещё звенело, - нет, эта, с позволения сказать авантюра, достаётся Джимджару пока я сам на ватных ногах бреду к Ханаан. Сильное свечение от глифа хитро закрученного на полу окатывало присутствующих замысловатыми цветными пятнами. Колдунья явно пытается изучить содержащуюся в круге магию, но по опыту Персиваля я уже знал насколько это паршивая затея. Прежде чем мне удаётся завязать диалог девушку чуть ли не отталкивает волной потусторонней дурноты. Искоса поглядывая на меня, она заметно жмётся и нервно дёргает за ткань элегантных перчаток, явно вознамерившись натянуть их до самого локтя. Мерзкое местечко, понимаю... в попытке разрядить обстановку я рассказываю ей о парочке дерро возле обелиска и прочих событиях минувшего дня, терпя тем самым грандиозное фиаско в деле развлечения и только больше наводя жути. Не желая смотреть как она прячет глаза, округлившиеся от некоего осознания, я шумно выдыхаю и ступаю в круг.



Сделать удаётся не более трёх шагов - Ахана окликает меня, Ханаан удерживает за руку, подавшись следом, и даже Персиваль старающийся держаться подальше от подобных вещей весь собирается, на миг откладывая бумаги. Ну что за душки, честное слово. Тенебрис поднимает взгляд от раскройки чёрного мешка и поддерживает меня одобрительными выкриками, с интересом наблюдая взорвётся ли статуэтка или возгорится сам Джар’Ра... я делаю ещё один шаг.



— Спокойно друзья, я делал это тысячу раз... — вырывается у меня изо рта вместе с нервным смешком, пока я вглядываюсь в очертания истуканчика на земле - не ложь, но явное преувеличение. Понимая, что Ахана не успокоится я иду на уступки и сначала оттаскиваю статуэтку от центра при помощи сети, лишь затем протягивая к предмету свои загребущие руки. Фигурка напоминала каменного великана, с характерной набедренной повязкой и даже подобием серёжек в ушах, за исключением лишней головы ничего особенного, - грубая, тяжеленькая. Щербатый камень холодит кожу и странно покалывает в пальцах... ну нет, в последнем виноват ритуальный круг. Запредельная сила струится сквозь меня и пытается найти выход наружу, словно вулкан раскалённой энергии бьётся о глубины моей сущности всерьёз вознамерившись расколоть её. Ханаан напрягается. Её рука взметается вверх и на тот краткий миг пока душа напоминает бурлящий котёл, мне удаётся увидеть черноту, которую чародейка отводит от меня, при этом девушка вглядывается в потоки тьмы точно так же, как глядит в созданную ею темноту, наблюдая нечто другим недоступное. Облачённая в перчатку ладонь скользит выше, застывая на уровне моего лица, ужасающий миг и вот нервное напряжение стянувшее всего меня в звенящую струну ослабевает.



Энергия, перекочевавшая в тело из круга должна была вспыхнуть крохотным солнцем, но теперь мне удаётся с лёгкостью отшвырнуть её от себя, как надоедливую мошкару. Буквально. Поддаваясь наитию я отбрасываю от себя этот нестабильный поток, со смесью восторга и ужаса, по мере созерцания сгустка света устремившегося в глубины пещеры. Вонзаясь в стену, вгрызаясь туда до хруста, он взрывается, поднимая столбы пыли и вызывая одобрительное присвистывание со стороны Матильды. Нечто откололось от меня, но я сам никогда этим не был. Статуэтка у меня. Всё в порядке. Ханаан возмущена до предела, и я чудовищно с ней согласен, но сейчас моих сил хватает только на то, чтобы довольно бесцеремонно подхватить её под локоть и вывести из светящейся спирали, на то, чтобы через боль извлекать слова из горящих лёгких попросту не хватает сил.



Осматривая товарищей я встречаюсь взглядом с Аханой. По расстроенному бледно-синему лицу видно, что ни промывание желудка ни целебные травы не дали видимых результатов в деле спасения дуэргара. Персиваль держался поближе к ней. Парень сумел обнаружить среди пергаментов и грибных скрижалей какие-то книги, а ещё список имён и записку составленную не слишком аккуратным почерком. Некоторые упоминания нам более чем понятны - местные негодяи под предводительством Наррака очень невзлюбили великанов, явно вознамерившись наделить лишними головами весь клан Кейрнгорм.



С письмом приходится повозиться - Джимджар всё ещё единственный, кто знает язык дварфов, и по серому лицу гнома было очевидно, что сражаться с рыбо-людьми и демонами ему куда приятнее чем ломать голову над чужими каракулями. Чертыхаясь, подземный гном продирается через хитросплетения символов, бормоча:





“Наррак!

Нужно больше свитков! Говорящий с Камнями Хграам расставил ловушки, ловушки, ловушки. Но Дроки тоже хитёр, и очень маленький! Я слышу, о чём они говорят, и когда они говорят, они называют имена, и я слышу имена, и записываю имена, и даю тебе имена, так что дай мне время. Но ты должен дать мне свитки. Волшебны магичны свитки!

Дроки”





Догадки уступали место скупой уверенности. Клубок пещер - это ведь просто уродливая метафора жизни на безумие царящее тут и там - осиный улей принимающий внешний вид под стать умам его обитателей, мрачных заговорщиков, проклинающих жителей города раскинувшегося над ними. В подтверждение моей версии Персиваль обнаруживает очередную улику - песчаный холмик оказывается рассыпающейся статуэткой, похожей на вытащенную мной из ритуального круга. Выветренные символы на рыхлой поверхности всё ещё складывались в имя "Рехаад". С него-то и началось знакомство нашей неуёмной компании с неожиданной манией каменных гигантов отращивать лишние головы. Увы, но даже коллективных познаний оказывается недостаточно, чтобы разобраться в ритуале и его тонких нюансах, не говоря уже о способах обращения вспять последствий столь разрушительных. Оставалось верить в лучшее и действовать по обстоятельствам. Эти слова можно было бы вышить в качестве девиза на плащах, которых никто из нас однако не носил.



Оставив пустую оболочку былого колдовства, мы рассаживаемся подальше от зеленеющей спирали и проводим какое-то время за обсуждением ситуации, поеданием орехов и перебинтовыванием свежих ушибов. Тенебрис, отличаясь необъятной степенью альтруизма, жертвует своим отдыхом проводя его за исправлением снаряжения её отважных товарищей. Сначала она великодушно берётся за эту работу, следом, не менее великодушно, отвлекается от неё и одаривает подошедшую жрицу баночкой с мазью, которую только что стащила из сундука, а после, не менее щедро, изобретательница оставляет Ахану латать броню Сарита

— Постарайся справиться без водички... этой кольчуге и так досталось. — без нотки издёвки бросает кошка через плечо, оставляя эльфийку корпеть над снаряжением. Что тут поделать - ты сама предложила ей свою помощь, Ахана. Кроме того... изумлённый взгляд Тенебрис, когда жрица действительно принимается наращивать звенья кольчуги при помощи колдовства, безо всякой воды, даже можно счесть за похвалу.



Тем временем Джимджар продолжал ломать голову над книгами. Твёрдые таблички из плотных грибов чем-то напоминающих древесину были покрыты росписями, решительно ничего мне не сообщающими. Сам гном куда больше усилий тратил не на непосредственную расшифровку, а на жалобы Персивалю, вежливой просьбе которого не мог отказать.

— Ничего не понимаю! Как вообще здесь отличить полезную информацию от сумасшествия?! Прирастить потерянную голову - нарастить новенькую голову... что за ерунда?!



Хотелось узнать об этих увлекательных процессах побольше, но от созерцания и трапезы меня отвлекает совершенно другая голова - Дроки решает напомнить о себе аккурат посреди привала. Когда я склоняюсь над обмотанным тканью телом и принимаюсь обшаривать его в поисках нужной половины, надо мной возникает Ахана. Большие, бесконечно трогательные жёлтые глаза участливо глядят на меня.

— Нет, я не знаю надёжного способа утихомирить его, кроме как хорошенько ударить или придушить. Может быть прогуляешься и спросишь Ханаан или Тенебрис о таком, а я посижу здесь и посторожу... — начинаю я бормотать прежде чем девушка начала свою проповедь.



Надо сказать - нечто волшебное происходит с людьми когда кулак звонко соударяется с челюстью или виском под нужным углом, мгновенно выключая свет горевший внутри черепушки. Мрачное веселье говорит во мне, при возвращении к былому ремеслу, сказывается избыток энергии после посещения зловещего ритуального круга. Хрупкая девчушка вряд ли сможет воспользоваться моим советом, но тогда какой смысл в этой лекции — не бравады ради ведь я тут распинаюсь? А вот аккуратно придушить человека она вполне сможет, особенно если вооружится чем-нибудь более грубым чем её заботливые руки... я даже показываю ей на себе, уверенно упираясь большим и указательным пальцами в шею и чувствуя как привычно при этом рука сдавливает дыхательное горло. Не уверен, молчит ли Ахана от потрясения или это она так внимательно вслушивается в объяснения... не беда - если жизнь припрёт, она ещё вспомнит низменную науку старины Холта. Уверенными движениями я без излишнего насилия делаю так чтобы Дроки спал.



Последний отрезок пути сквозит приятной новизной отсутствия событий. Тоннели петляют вправо-влево, подныривая и заставляя нас карабкаться. Грибные рощи заполнены тишиной. Каверны, где танцевали взрослые микониды, пустеют. Пещера принадлежавшая Баппидо, сейчас, когда осела пыль сражений и утихли болезненные воспоминания, кажется на редкость спокойной.



Пелек, убиенный гном чей беспокойный дух взывал к нам о помощи, высовывает из пола свою прозрачную голову, стоит отряду приблизиться к алтарю. Происходит трогательное воссоединение его останков с беглой рукой. Пока Персиваль ищет лопату, а Тенебрис обещает ему изготовить подходящую из имеющихся здесь костей, Ханаан ударяет ногой по земле, создавая в полу пещеры идеальный вырез. Ровный блок почвы взмывает вверх, освобождая место для тела. С интересом выглядывая из-за спин, парящий дух ювелира наблюдает за собственным упокоением. По настоянию Аханы, Персиваль проходится вдоль канавы и осыпает кости серебряным порошком, а сама жрица, омывает их водой, неустанно вырисовывая руками округлые узоры. Мягкое вкрадчивое пение призывает Истишиа проводить очередную душу в лучший из миров, оберегая от напастей и чьего-либо посягательства.

— ...пускай его путь не будет похож на остальные... пускай мы никогда не узнаем, куда он направится, но... как и всякая душа Пелек заслуживает права двигаться дальше по извилистой реке судьбы! — возвещает девчушка кротким голосом полным холодной уверенности.



Одна только Тенебрис сидит в отдалении, бормоча нечто уничижительное в адрес богов и подвергая гномье кольцо тщательному изучению. Серебряный иней оседает на останках. Когда церемония заканчивается, ещё один хлопок ногой талантливой заклинательницы возвращает массив почвы обратно, образуя небольшой холмик. Изумление на лице Пелека сменяется благодарностью, но и это благодушное состояние длится не долго - призрачная сущность стремительно растворяется, покидая тоскливое местечко. А вскоре той же целью задаёмся и мы - прочь из катакомб под городом, поглотивших нас на пару дней, прочь от грибов призывающих съесть их и как можно дальше от змеиного обелиска, чтоб ему треснуть!



Причудливые узоры сходят на нет. Узкие коридоры выбрасывают нас в самую сердцевину улья бесноватых дерро, туда где Стоны, Вой, Плач и Визг. Запахи и звуки города обрушиваются, одновременно атакуя ноздри, горло и барабанные перепонки. Поднимаясь по лестнице вверх мы приветствуем Греклстью без намёка на облегчение. Разношёрстные группы снующих по городу прохиндеев на миг заставляют затеряться на своём фоне даже рослую Матильду. Ханаан обёртывает меня чарами невидимости - держась за роскошный магический кристалл, висящий на её шее, чародейка заставляет тени и темноту буквально окутать меня, отталкивая посторонние взгляды - какое-то время проворный Джар’Ра должен быть бесшумным и внимательным носильщиком, оберегающим драконье яйцо. По крайней мере до тех пор пока мы не решим, что с ним делать в конце концов. Эту штуку столько раз забирали из моих рук, перед этим позаботившись чтобы эти самые руки стали холодными и безжизненными, что называть меры предосторожности излишними язык не поворачивался.



По мере приближения к владениям клана Кейрнгорм, нас настойчиво настигают разномастные оклики, умудряясь перекричать индустриальный шум города. Там беснуется толпа. Однообразный вал одинаковых макушек набегает и разбивается о живую скалу. Хграам, мистик гигантов, приютивших нас в своих уютных обиталищах, пытался отбиться от толпы дуэргаров, вознамерившихся пленить великана, а на плечах его отчётливо виднеется вторая голова.