Глава первая. Тема вторая. Урок третий

ЛЮБОВЬ, КОМСОМОЛ И ВЕСНА


Примечательно, что девчонки из моего и параллельного классов до поры до времени не привлекали меня. Я не стремился завязывать с ними какие-то «амурные» отношения, да и они особо, как мне казалось, не горели таким желанием.
Может быть это происходило потому, что уровень интеллекта у девочек был гораздо выше, чем у мальчиков - в 13-17 лет они были умнее и мудрее нас. Да и не только в эти годы. Как выясняется, с возрастом это соотношение не меняется, поэтому милые дамы и в дальнейшем превосходят нас мужчин по умственному развитию.
Правда, почему-то в современном обществе большинство должностей, связанных с умственной и интеллектуальной работой, заняты нами мужчинами.

............................

...Итак, шёл к концу восьмой год нашего обучения в школе. Вступал в свои права май - мой самый любимый месяц в году. Если апрель считается «весной воды», то май - «весной зелени». Это время первых гроз, обновления и «зелёного шума».
С маем в сердце поселилась радость. Тёплые солнечные лучи отогревали всё живое. В Молдавии - это период цветения фруктовых деревьев: один из самых красивых и романтичных в году.
Белые и розовые цветочки, как снежинки, облюбовали яблоневые, вишнёвые, черешневые и абрикосовые деревья. Не зря наши славянские предки называли май ласково: травень, цветень, розовоцвет, светозарник.
Вокруг витали потрясающие солнечные душистые ароматы цветов и свежей зелени. Как писал поэт Борис Пастернак

...Гуляющие в летних шляпах
Вдыхают, кто бы ни прошёл,
Непостижимый этот запах,
Доступный пониманью пчёл.

Жужжание этих медовушек-тружениц, собирающих пыльцу, напоминало благозвучную атмосферу концертного зала во время настройки инструментов симфонического оркестра перед выступлением.
Май - пристанище лирического настроения. Я наслаждался вечерней прогулкой по родной улице, вдыхая полной грудью неповторимый весенний аромат, доносившийся со всех соседских дворов.  И, как писал Сергей Есенин, когда синий май засыпает под белой накидкой черёмухи, снова хочется любить и быть любимым.
Поэтому и не удивительно то, что приключилось со мной в мае, что вскружило мою голову и заставило трепетать сердечко.

..........................

...Месяц традиционно начинался с торжественного праздника, который в народе называют Первомаем. С некоторых пор ежегодно в этот день, в расположенном неподалёку от нашего посёлка лесу (мы его называли Яблонский), проходили маёвки. На лесной поляне обустраивали большую сцену, на которой выступали участники художественной самодеятельности и творческие коллективы районного Дома культуры. Народу собиралось много - было шумно и весело.
Друзья уговорили меня, и мы приобщились к этому празднику - благо до леса можно было добраться пешком. Придя на лесную поляну, кто-то из друзей обратил наше внимание на двух девчонок из параллельного класса, сидевших на пригорке и лакомившихся пломбиром. Их звали Вера Гладких и Света Ольгерд. Я их знал, но никогда до этого с ними не общался.
Меня сразу поразила Вера. Она не была обделена природой: белая кожа, русые волосы, серо-голубые глаза, алые губы, очаровательно соблазнительные ножки, один вид которых заставил колотиться моё сердце. К тому же она оказалась очень весёлой и заразительной хохотушкой. Я подумал: эта девчонка никогда не расстаётся со своей лучезарной улыбкой и мысленно представил её, улыбающейся во сне.
Необычным поведением и манерой разговора – она выпадала из ряда моих одноклассниц. Это и привлекло моё внимание, вызвав чувства, которые я до этого никогда не испытывал.
... И меня поглотила первая и счастливая влюблённость, не имевшая ничего общего с предыдущими влечениями. Я акцентирую внимание на слове «счастливая», потому что события, последовавшие за этим, спустя два года, привнесли в мою жизнь ту самую любовь из реестра ВОЗ под номером F 63.9. 
А пока, с началом восьмого класса, были вечерние прогулки под луной, взявшись за руки, и уже не детские поцелуи в тени ветвистой акации, что росла напротив её дома. Удивительно, но мы всегда находили о чём говорить, несмотря на каждодневные встречи.
Потом были романтические поездки в составе танцевального коллектива районного Дома культуры в города-побратимы соседней республики Украины. Два-три часа на автобусе в обнимку к месту представления и обратно - это было лучшее романтическое времяпрепровождение в моей жизни ...

..........................

...Казалось, что учёба в школе лишь на время отошла на второй план, но, увы, она отступила навсегда. И бывший до восьмого класса включительно «отличник-хорошист» стал романтическим «хорошистом-троечником».
Эта первая серьёзная влюблённость совпала с наступлением комсомольского возраста. Как говорили в те годы, где комсомол, там песни, танцы и любовь.
Мы с Верой мало того, что одногодки, но и родились с разницей в один день. И вступать в комсомол нам довелось в один день. Готовились к этому мы серьёзно - зубрили Устав ВЛКСМ, каждый день просматривали газеты, знакомясь с новостями, пытались запомнить фамилии членов Политбюро ЦК КПСС.
Наступил день «Х». В назначенное время «Ч», будущие комсомольцы 8 «а», «б» и «в» классов прибыли к райкому комсомола, располагавшемуся в отдельном одноэтажном здании.
Девочки были в белоснежных передничках, мальчики в застёгнутых на все пуговки рубашках. А мой одноклассник Гена Левинский был даже в галстуке, узком и коротком. Мне иногда кажется, что это и стало одним из весомых аргументов, которым руководствовались в райкоме, когда через год рекомендовали Гену на пост секретаря комсомольской организации школы.
Конечно же, у Гены была масса других достоинств. Он спортивен - занимался в волейбольной и гимнастической секциях спортшколы, был отличником учёбы и незаменимым другом для одноклассников и не только тогда, когда надо было списать «домашку» или решить задачу во время контрольной работы, но и в повседневной жизни.
Однако его белая рубашка и особенно галстук пришлись по душе первому секретарю райкома комсомола. Когда вручали комсомольские билеты, он сказал, глядя на Гену:
- Это хорошо, что мальчики пришли на бюро в накрахмаленных белых рубашках и даже при галстуке. А то в последнее время взяли моду являться в чём вздумается.
Но это будет потом, а в тот момент нас ожидал экзамен на комсомольскую зрелость.
...Вот приоткрылась дверь райкома, и кто-то из его сотрудников крикнул, выйдя на крыльцо:
- Вторая школа, ...товсь!  Вызывать будем по алфавиту по два человека. Начнём с восьмого «А».
Я вздохнул. В этот момент не очень хотелось быть первым. И мне повезло - моя фамилия последняя в алфавитном списке. А вот Вере пришлось понервничать - её фамилия в её классном журнале находилась на верхних строчках.
Первыми на «экзекуцию» пошли ребята из нашего класса - «ашки» ведь. Мы с трепетом ожидали «счастливчиков» на выходе из здания райкома. Нас интересовало только одно: какие вопросы задавали.
Первой из двери показалась черноволосая голова Коли Анаткина. На его раскрасневшемся от волнения лице проглядывалась печать удовлетворения. Значит, приняли. Я подскочил к нему и хотел было задать этот единственный вопрос, но Коля сам опередил меня и выпалил:
- Про ордена комсомола спросили.
И прошептал мне на ухо:
- Прямо над столом президиума - вся информация про ордена. Я оттуда всё считал.
Не буду описывать процесс ожидания моей очереди - она наступила быстро. И мы вдвоём с моим другом Ваней Филенко пошли в атаку на райкомовскую амбразуру завоёвывать право быть в комсомоле, без которого, как писали в заявлении, мы не мыслили своей дальнейшей жизни.
- С уставом ознакомились? - доброжелательно спросил кто-то из сидящих за длинным столом.
- Д-да, - вместе робко ответили мы, утвердительно покачав головами.
- Тогда скажи, что такое принцип демократического централизма? - обратился к Ване один из «экзаменаторов».
У Вани великолепная память - он наизусть пересказал содержание статьи из Устава. Его спросили ещё об успеваемости и поинтересовались правами и обязанностями члена ВЛКСМ. Он с лёгкостью расправился и с этим заданием.
Достали мою анкету и заявление. Я вскочил со стула не дожидаясь, когда назовут мою фамилию, чем напугал комсомолку, державшую мои документы в руке. Бумаги разлетелись по сторонам. Собирая их, она промолвила: «Он - последний претендент 8 «а» класса».
Кто-то из членов бюро, зевнув, спросил меня:
- Почему ты решил вступить в комсомол?
Я процитировал то, что было написано в моём заявлении и добавил:
- Чтобы плыть в революцию дальше! И сделаю всё от меня зависящее, чтобы комсомол наградили вторым орденом Октябрьской революции!
По всей видимости, никто до меня не использовал такой приём, который вызвал оживление среди членов бюро, и они одобрительно покачали головами. Невдомёк им было, что этим я выпросил для себя второй вопрос, на который знал, где искать ответ.
- А когда комсомол наградили первым орденом революции? - поинтересовался мужчина, сидевший в центре стола.
- В 1968 году - ответил я, вчитываясь в плакат, висевший над столом президиума. Подсказка одноклассника сработала.
Удовлетворённый моим ответом, мужчина предложил принять нас с Ваней в ряды ВЛКСМ. Единогласно мы были приняты.
После нас к барьеру стали вызывать ребят из 8 «б» класса. Когда Вера со своей подругой Элеонорой Гольданской вышли из здания райкома, они поделились весьма необычным сюжетом.
- Кто друг комсомола? - задал вопрос один из членов бюро.
- Я - ответила Элеонора, словно пальнула из пушки.
- А кто враг? - с усилием скрывая улыбку, переспросил вопрошающий.
- Алкаши, которые зычят в центре по 2 копейки на «Вермут» - ничтоже сумняшеся заявила она.
Члены бюро райкома расплылись было в улыбке, но вдруг, как гром среди ясного неба, раздался смех Веры, поразивший всех сидевших за столом президиума.
Я думаю, что эффект заразительности коллективного смеха известен всем, - когда, видя рядом смеющегося, ты невольно присоединяешься к нему, тем самым усиливая воздействие смеха и вовлекая в него других.
Вера, прыснувшая было от смеха на реплику Лоры, разразилась новым «приступом», глядя на смеющихся в зале. Кто-то из членов бюро, услышав очередной всплеск Вериного смеха, упал со стула, тем самым добавив пороха в пороховницу ...
В общем механизм передачи смеха заработал на полную катушку и мог бы ещё долго работать, если бы не первый секретарь райкома комсомола, который, вытирая платком слёзы, сказал, обращаясь к Вере и Лоре:
- Можете идти, вы приняты в комсомол.
Вот так, благодаря своему смешливому очарованию, Вера, а вместе с ней и Элеонора оказались в рядах комсомола. Зря штудировали Устав и зубрили историю комсомола.   
...Не думал и не гадал я тогда, что через девять лет свяжу часть своей жизни с профессиональной комсомольской деятельностью. Уверен, что об этом не думал и мой одноклассник Вова Ивашов, возглавивший районный комсомол в начале восьмидесятых годов ХХ века.
А пока мы счастливые продолжили своё путешествие по жизни. Нам тогда казалось, что комсомольский билет - это пропуск во взрослость и что теперь мы можем себе позволить многое из житейского арсенала наших родителей. А какой самый значимый атрибут этого арсенала в южной республике, богатой виноградными плантациями? Конечно же «винотерапия»!
Несмотря на то, что почти у каждого из нас в домашнем подвале хранились бочки с вином и бутыли с наливками из вишен и слив, мы предпочитали им бутылки по 0,9 л. заводского «Вин де масэ №1» (вино столовое). Уютно расположившись в зарослях парка, по-взрослому выпивали по стаканчику вина, закусив плавленым сырком «Дружба». И чтобы дополнить картину взрослости, с шиком открывали пачку молдавских сигарет «Ляна» или «Дойна», щелчком добывали оттуда заветные бумажные трубочки с табаком и, закашливаясь, дымили, дымили, ощущая себя значительно старше.
Иногда мы захаживали к «гостеприимным» хозяйкам, которые за деньги потчевали нас вином, сдобренным сахаром и разбавленным водой, а на закуску подсовывали чёрствый хлеб, лук и соль. Такой напиток, да при такой закуске, быстро пьянил. И надо было ухитриться незамеченным пробраться домой. Это не у всех получалось. Неудачником среди нас был Вова по прозвищу Торба (производное от фамилии Торбаев). Он всякий раз после таких попоек был бит отцом.
Я понимал, что втягиваюсь в питейное зло, которое из-за пьянства моего отца, привнесло в нашу семью серьёзные нравственные и душевные проблемы. Не зря говорят, что виноградная лоза приносит три грозди: первая гроздь - услаждение, вторая - упоение, а третья - печаль.
Однажды подвыпившим и с запахом табачного дыма меня подловила сестра, приехавшая из Кишинёва на техникумовские каникулы. За молчание я пообещал ей, что никогда боле не буду курить и пить. Слово своё я сдержал - уже не за горами 70 лет, а я не курю.
К алкоголю до сих пор абсолютно равнодушен, хотя в молодые лейтенантские годы позволял себе выпить пару бокалов красного вина или шампанского. Но в 30 лет, которые совпали с антиалкогольной компанией в стране, я отказался не только от напитка богов, но и от всего, что пьянит, чем вызвал недопонимание как у сослуживцев, так и у близкого окружения.

........................

Вспоминаю, что, после развода с первой женой, меня «сослали» к новому месту службы в незаменяемый район Амурской области, о котором говорили: «Бог создал Сочи, а дьявол - Сковородино и Могочи, да и Магдагачи в придачу» и поясняли, что здесь первые пять лет тяжело, а потом привыкнешь.
Так вот. Я со свойственным мне азартом организовал в гарнизоне актуальный тогда «Клуб трезвости». Весть об этом быстро распространилась среди пьющего офицерского братства дивизии и, отразившись от него эхом, разнеслась слушком о моём беспробудном пьянстве и периодическом валянии в канаве под забором военного городка. Нашлись даже свидетели ...

.........................

Но вернёмся к тому периоду жизни, который в психологии называется пубертатным возрастом (13-17 лет). Это было прекрасное время. Сформировалась компания из одноклассников - шесть парней и три девушки. Мы в шутку называли себя «девяткой». Девчонки были все из 8 «б» класса. Из этого же класса были двое парней, а четверо «бэец» (парней - молд.), в числе которых был и я - из 8 «а». Эта устойчивая группа стала костяком будущего состава танцевального коллектива и первого вокально-инструментального ансамбля районного Дома культуры.
Всё свободное время мы стремились проводить вместе. Даже экзамены в восьмом классе не стали помехой для дружеских встреч. Но проводили мы подготовку к ним весьма своеобразно - в лесопосадке в полутора километрах от посёлка. Бутылка вина и сока, фрукты и конфеты, гитара - всё это было незаменимой принадлежностью таких предэкзаменационных посиделок. И конечно же игра в «бутылочку», когда все рассаживались по кругу и один из нас раскручивал бутылку из-под вина, а затем целовал того, на кого показало горлышко бутылки; потом только что поцелованный крутил объект целеуказания и целовал следующего участника и т.д. пока часы не показывали, что девчонкам пора домой - отпущенный родителями лимит времени был исчерпан.   
Для кого-то из нас эта игра стала первым опытом поцелуя. Парни нехотя целовали друг друга в щёчку, а девчонки разрешали в губы, но через платочек, который в последний момент иногда срывался с лица и губы смыкались в сочном и звучном поцелуе. За такое действо можно было и схлопотать «штрафной» по спине.
...Наша хорошо сплочённая группа представителей будущего «сильного пола» вызывала неподдельный интерес и у других представительниц сообщества красоты и нежности. Мы стали приглашаемы на различные вечеринки девчонками из польской общины.
Не помню кто был инициатором (предполагаю: Мария Кондратовская, которую мы ласково называли Муся), но однажды нас пригласили на встречу Нового года в соседнее польское село, которое располагалось тогда в двух километрах от райцентра. Встреча состоялась в сельском клубе. Столы в актовом зале ломились от аппетитных яств, любезно приготовленных по этому случаю девчонками и их мамами. Вино домашнее и магазинное тоже присутствовало.
Этот новогодний вечер был полон романтики и сказочных впечатлений, несмотря на то, что было холодно и клубный проигрыватель был неисправен. Наверное, это был самый лучший вечер в моей жизни.
Гитара не умолкала, переходя из рук в руки - благо некоторые из нас уже освоили искусство игры, но особенно этим выделялись два Александра - мой друг с детяслевых времён Сашка Смирнов по прозвищу «Джон» (его кумиром был Джон Ленон), и второй - Шура Саранский по прозвищу «Рыжий» (рыжий цвет его волос сохранился до самой его смерти).
Чаще других на бис звучала тогда дворовая малорифмованная песня. Некоторые строки из этой песни я примерно помню.

Хожу за тобой, как тень за Луною.
Мальчишки, наверно, счастливей меня.
Холодное утро облилось слезою,
Всю душу мою тоской леденя ...
Небо, скажи мне небо,
Зачем мне горе дано судьбой ...

В очередной раз не выдержал испытание «зелёным змием» наш вечный неудачник Вова Торбаев (Торба). «Налакавшись» вина без закуски, он уснул в тарелке с оливье.
После полуночи стало холодать, а вино и танцы не согревали. Кто-то предложил затопить грубку (печь) в соседней комнате, где располагалась сельская библиотека. Благо дрова были заготовлены. Разжигали печь, используя газетные подшивки. Тяга была отличной и печь быстро нагрелась, обогревая библиотечное пространство. Мы переместились из актового зала к печному теплу. Мой друг Иван Филенко, по прозвищу Филя, взобрался на печную лежанку и, смастерив себе что-то вроде постели, стал прогревать замершие бока, перелистывая страницы библиотечных книг.  Остальные, собравшись в круг и обняв друг друга за плечи, сошлись в танце-хороводе (молдавская хора) под гитарный аккомпанемент Рыжего.
Вечеринка была незабываемой - с танцами и хмельным весельем. Ночь у тёплой печки стала спасительной, а утро вернуло всё на свои места - чей-то родитель попросил нас освободить помещение клуба, и мы поплелись в обратную дорогу, оставив польским девчонкам заботы по наведению порядка.
Мы ещё однажды были в этом селе, но уже в составе одного нашего класса. Это был Первомай, который мы провели в летнем доме Муси Кондратовской.
Такие вечеринки «на выезде» стали с тех пор для нашего класса традицией. Очередной «вечер отдыха» был организован в доме Гены Левинского и был посвящён началу учёбы в девятом классе. Вечеринка прошла без шума. Мы понимали, что находимся в доме польских интеллигентов, поэтому вели себя весьма пристойно, насколько это было возможно. Но, к сожалению, объели небольшой виноградный навес во дворе - Гене за это досталось от родителей.
Следующей «жертвой» стал дом и двор Шурика Саранского (Рыжего). Это была пирушка накануне Нового года, которая стала увеселением сразу для двух классов. Именно она положила начало многолетней дружбе «ашек» и «бэшек», но заложила основу для неё, всё же, наша «девятка».
Запомнилось это пиршество тем, что в самый разгар гулянки скромница и строгая ученица, моя первоклассная «невеста» Люда Гушинина (парни называли её ласково «Гуска» - не только потому, что это было созвучно её фамилии, но из-за её длинной аристократичной шеи), подшофе, взобралась на стол и весьма пластично станцевала, изысканно и элегантно ворочая шеей. Её движения - грациозные и не очень - притянули к себе удивлённые, и в то же время восхищённые взгляды.
На следующий день после торжества, по праву старого друга, я спросил Люду, что означало её неожиданное выступление. Она ответила анекдотом:
- Девушка, это вы вчера танцевали на столе в нижнем белье?
- Я? В нижнем белье? Да вы рано ушли!
И продолжила:
- Ты, наверное, ждёшь от меня ответа, что, мол, во всём виновато вино, а я, дескать, не такая? Нет, вино лишь стимулятор моего настроения. Мне просто надоела скукотища нашей жизни, надоело казаться строгой и независимой, захотелось внимание ребят, в том числе и твоего, мой первый «жених». Но у тебя - другие интересы.
Я сделала это не для того, чтобы потом надо мной потешались - хотя я предполагала такой исход. А для того, чтобы показать своё отношение к устоявшимся в нашей жизни строгим нормам и правилам. Чтобы меня принимали за девушку, в которую можно влюбиться, а не за отличницу, у которой всегда можно списать «домашку».
Я, Витюша, между прочим, жажду любви, также, как и ты ...

.......................

Жажда любви. Два слова, а сколько в них трагизма. Мне тогда показалось, что в её жажде в большей степени проявился страх вот того одиночества-«loneliness», о котором я рассуждал ранее, страх остаться без внимания, если она готова была терпеть осуждения её танцевального поступка, ради того, чтобы вызвать к себе интерес.
Неистовое желание любви сродни сильному чувству голода, когда всё равно: вкусную или невкусную еду тебе подают - примешь любое предложение.
Я тогда, к сожалению, не спросил у Люды о какой жажде идёт речь - о жажде любить или быть любимой. Но мне сдаётся, что причиной её жажды любви стало неверное представление об этом чувстве. Ею овладевало не желание дарить любовь, а неуправляемая страсть быть любимой, навязывая себя.
Разница в том, что не жаждущие любви люди будут выбирать только лучшее и то, что им действительно нравится, а алчущие станут всеядными и будут терпеть неудобства и дискомфорт ради того, чтобы насытиться.
Замечу, что страх одиночества-«loneliness» не исчезает даже тогда, когда всё получается, и твой избранник находится рядом. Любые, даже самые хорошие, отношения рушатся, поскольку избранник алчущего любви человека попадает в ловушку и становится заложником. Он не предполагает, что этот любовный союз может быть таким и оказывается не готовым к тому, что его постоянно будут контролировать, требуя словесного подтверждения любви к себе.
Проверяя таким образом свою значимость в жизни своего избранника, голодный на любовь человек проявляет глубокую психологическую зависимость от объекта влюблённости.
Именно в этом и разница любви и зависимости. Быть в зависимости от каждого вздоха и взгляда избранника - это банальный мазохизм, это есть любовь из реестра ВОЗ под номером F 63.9, о которой пойдёт речь на следующем уроке.