Откровения от

-  Только не подумайте, что я вас уважаю или готов считаться с вашим мнением. Ха! Надо запомнить. Может послужить прологом или даже эпиграфом для моей новой книги. Пейте, не стесняйтесь, - Матвей Фомич освежил гостевую рюмку, - Ну какой из вас, Степан Михайлович, литературный критик?

-  Такой же, как из вас, прости господи, прозаик, - невозмутимо парировал Загривчук, - Коньяк, поди, в местной лавке брали?

-  А хоть бы и так. Что, откажитесь? – козлиная бородка Фомича подалась вперед, оставив далеко позади крючковатый нос и камень за пазухой.

-  А вы бы и рады, - едва колыхнулись мясистые щеки критика, - Извольте передать оливки.

****

Тем временем на дачной веранде перепачканное в сладкой горчице благолепие готовилось отойти ко сну: насосавшие вусмерть комары даже не пытались взлететь, а разбросанные тут и там собаки – взлаять. И только яблочный червь продолжал удивляться нежданной свободе.

****

-  Вот вы говорите: «Отчего в ваших произведениях так мало персонажей?» -  Фомич откинулся на спинку винтажного стула

-  Я не говорил, - Загривчук категорично замахал вилкой, - Я их и не читал вовсе.
 
-  Отвечаю. Они мне не интересны! – козлиная бородка повторила дерзкий маневр, - Человечество давным-давно оглупело и, что самое прискорбное - лишилось всяческой индивидуальности… словно женские подвязки в дешевом борделе. На кой ляд копаться в душевных переживаниях трактирщика, если они ничем не отличаются от собратьев его визави? Надеюсь, вы способны масштабировать мою метафору?

Загривчук послушно напрягся. Метафора принялась расти шампиньоном прямо из шеи. Она, то бишь – шея, стесненная воротничком, багровела запойным закатом и гнула ключицы к соскам. К счастью, критик вовремя спохватился - расстегнул пуговицы до пупа. Следующим препятствием на пути гриба к вселенским масштабам служила изрядно потертая черепная коробка. Загривчук обхватил голову руками:

-  Да понял я, понял! Но разве вы не ощущаете себя частицей «оглупленного человечества»?  Или я что-то пропустил?

****

Незаметно подкралась ночь. Вот уж кому глубоко наплевать из какой лавки коньяк и знает ли трактирщик таблицу умножения. Ночь – великий уравнитель. La nui, tous les chats sont gris*. Её не спугнешь прожекторами, линейкой не измеришь. Приходит, не просясь, сбегает, не прощаясь. Так может в какой-то злополучный момент она действительно вселилась в нашу жизнь и никуда с тех пор не уходила?
   
Или я что-то пропустил?

* La nui, tous les chats sont gris – ночью все кошки серые (фр.)